Любовь звезд

И вот, Вальбурга и Том снова одни. В пустом классе, где, благодаря магии Реддла, весело потрескивал огонь в камине, отбрасывая на стены уютные тени, а пластинка неспешно крутилась в граммофоне, окуная помещение в звуки незамысловатого, но такого знакомого обоим вальса. Под эту композицию наследница Блэк и, тогда еще, обычный студент факультета Слизерин открывали свой первый школьный бал на втором курсе. Изначально Том даже не планировал появляться на торжестве. У него не было парадной мантии, да и в принципе подходящего наряда. Все его лелеемые, аккуратно заштопанные брюки никак не подходили для столь грандиозного события, где маленькие аристократки блистают платьями, стоимостью не менее тысячи галеонов, а их галантные кавалеры — запонками, продав которые, Том мог бы безбедно жить несколько лет. Но все планы Реддла разрушила одна не в меру наглая девчонка на пару с не менее бесцеремонным деканом. Просто в один день Слизнорт поставил слизеринца перед фактом: «Ты будешь открывать бал, как лучший ученик своего курса, вместе с мисс Блэк, мой мальчик! Не правда ли прекрасная новость?». Том едва ли не скривился, но попытался с бесстрастным лицом убедить профессора, что Вальбурга будет лучше смотреться с мистером Малфоем или мистером Розье. Только вот все без толку. Декан остался неумолим, а мисс Блэк не оставила и шанса сбежать. Последовали бесконечные примерки и споры насчет того, какая бабочка лучше подойдет к костюму Тома так, чтобы он сочетался с божественным платьем Вальбурги. И многочисленных Блэков никак не волновало нежелание Реддла, его гордость и материальное благополучие. Будущая пара их дочери, племянницы, внучки, кузины и так далее должна была выглядеть достойно. И Том уже думал, что пережил все девять кругов ада… пока не настал черед учебы танцам. Правда, в конце концов, остались довольны все. И Блэки, и непосредственно Вальбурга, и Слизнорт, и сам Том. Все, если не считать его вопящей в агонии гордости. Но и с этим пришлось смириться… В любом случае, бал прошел великолепно, а популярность Реддла, как партнера по танцам, взлетела до небес. Но именно тот самый первый вальс, когда за каждым его действием наблюдали почти черные глаза с янтарным отливом, а пухлые губы напротив кривились в удовлетворенной усмешке… Именно те мгновения Том запомнил навсегда. — Не откажите мне в удовольствии танцевать с Вами? — теперь уже примерный староста подал прекрасной леди руку, галантно поклонившись. — Не откажу, — хихикнула Вальбурга, одной ладошкой прикрыв рот, а другую, вложив в руку кавалера. И вот, оба уже забыли вбитые правила этикета, а лишь не спеша кружились по комнате, полностью погрузившись в столь знакомые движения. Блэк смотрела на партнера чуть ошалевшим взглядом, скрывая недоумение и радость от его выбора за дежурной мягкой улыбкой, а Том тем временем размышлял о том, что, пожалуй, если ему придется связать свою свободу какой-либо женщиной, то это будет только Вальбурга. Лучше остаться на веки одиноким, чем смотреть всю жизнь в чужие глаза, в которых нет этого бушующего океана эмоций. Слушать голос, в котором то и дело не проскакивают повелительные, капризные или гневные нотки. Слушать смех, которому не отдают себя полностью, а лишь скрывают собственную глупость… Вот, заканчивается вальс, переходя в нечто едва уловимое и малознакомое, а слизеринцы уже сидят перед камином, наслаждаясь легким разговором и терпким ликером. Вальбурга совсем расслабляется и закидывает ноги на подлокотник, кладя голову Тому на колени. От нее веет алкоголем и излюбленным запахом табака с карамелью. — Томми… — М-м-м? — Поцелуй меня. Ее губы пьянят еще больше, чем обычно, больше ликера и огневиски, больше незабываемого ощущения магии. Мягкие, податливые, с отвратительным вкусом ее любимой красной помады, которую внешне примерная мисс Блэк наносила лишь в особых случаях. Зная, как Реддл ненавидит один лишь ее вид. В мутном взгляде Вальбурги впервые открываются все ее чувства и эмоции. Страх, обреченность, счастье, желание, надежда. К ее счастью, Том этого не видит, ведь она вновь прикрывает веки, отдаваясь во власть жёстких, но таких нежных прикосновений л…лучшего друга. Примерный староста и бунтарка-аристократка. Ледышка и язва. Талантливый темный маг и наследница темнейшего рода. Самый жуткий студент и самая наглая. Будущий Темный Лорд и его будущая… леди Блэк. В камине пляшет игривое пламя, В глазах обоих застыли черти. Была то самая страшная драма, Знают — всё закончится вечером. Часы пробили четыре, когда пара мерно сопела на разложенном диване, переплетясь всеми возможными конечностями. Вальбурга очнулась от короткого, но такого приятного сна и вздрогнула. Утро постепенно вступало в свои права, а это значило, что сказка начала рассеиваться, карета превратилась в тыкву, прекрасный принц остается вдалеке, в недоступном ей более замке. И нет той волшебницы, что могла бы это исправить. И не отправится тот принц на поиски возлюбленной. По щекам Блэк впервые за столько лет текут слезы, она пытается остановить их, но они льются лишь с новой силой, капая на грудь Реддла, прикрытую одной лишь простыней. — Я люблю тебя, Томми, — шепчет Вальбурга одними губами и наклоняется к лицу Тома, который, будто бы услышав ее, резко распахнул глаза. Этот поцелуй был совершенно другим. Губы Блэк больше не покрывала помада, от нее не пахло табаком и карамелью. Соленый и мокрый от слез. Отчаянный и такой необходимый. Том не знал происходящего, но через поцелуй понял всё. И извинения, и горькое прощания, и едва слышная мольба. *** Свадьба прошла почти незаметно, едва Ориону исполнилось восемнадцать. И, вопреки обычаям, тихо и камерно. Собрались только Блэки и другие родственники, которых помимо крови связывали еще и узы крестничества. Непривычно бесстрастная Вальбурга, чью кожу оттеняло белое платье до нездорового синеватого оттенка. Самодовольный Орион, который еще не представлял, какое ему счастье привалило в виде желанной жёнушки. Спокойный, будто выпил котел умиротворяющего бальзама, Поллукс. Мрачная Друэлла, которая была против выхода своей дочери за отпрыска Мелании. Такой же невеселый Арктурус — отец Ориона — понимающий, что его собственная кровиночка скоро будет обивать пороги его дома в поисках защиты от Вальбурги. Ничего не понимающие остальные братья, сестры, кузены и тётушки. Невеста клялась поддерживать мужа и в болезни, и в здравии, едва не скрестив за спиной пальцы. Именно этот по-детски глупый жест ее руки так и чесались исполнить. Мелания и Орион также сдерживались от радостно-предвкушающего потирания своих алчных ручонок. В общем, ничего необычного. Лишь один свершившийся факт, обрубивший множество надежд, дошел до Тома Реддла спустя полгода. Мисс Блэк стала миссис и ждет ребенка. *** Вальбурга ничего не могла с собой сделать, но пять лет спустя она всё также ненавидела собственного мужа. Даже наоборот, ее злость на него и на обстоятельства лишь укрепилась. И именно её Блэк перенесла и на их сына. Сириус Орион Блэк. Такой же отвратительно наглый, как его отец, даже в своем возрасте. Чуть больше года. Такой же уверенный в своей безнаказанности… Мерлин, Вальбурга понимала, что так нельзя, что нельзя ненавидеть ребенка лишь за то, что его отец — козел, который вот уже две недели снова ноет под боком у мамочки. Великовозрастное дитя. Но она ничего, абсолютно ничего не могла с собой сделать. Тем более что недавняя газетная статья вскрыла старую рану с мастерством опытного маньяка: «Лучший ученик Хогвартса за последние пятьдесят лет вернулся в Великобританию», — кричал заголовок. «Том Реддл, выпускник факультета Слизерин 1945 года, староста школы и кавалер ордена Мерлина третьей степень (см. страницу 7 «о чудовищном убийстве в стенах школы») вернулся в Великобританию после восьми лет странствований», — добавляла соли статья. «Леди Блэк ждет вас на аудиенцию, Милорд», — таково было краткое содержание письма, что отправилось с гордым Филином из особняка на Гриммо, 12. «…Твой сын…», — такова была строка, догорающая в камине через месяц. Строка, тайна которой так и осталась между Вальбургой и повидавшим многие страсти поколений Блэков камином. Регулус Арктурус Блэк — таково было имя ребенка, которого леди Блэк никогда бы не оскорбила именем своего мужа. Звезды потухли, остались лишь мутные воспоминания О том, что эти двое когда-то столь близко друг друга знали.