Леска

      Соседняя камера оказалась ещё гаже первой. Теснота, мрак и тяжёлый воздух — любой, кто находился там, чувствовал себя похороненным заживо. Открытая настежь дверь впустила в помещение немного света и кислорода.       Хэ Сюань на мгновение подумал, что Повелитель Ветров мёртв. В полоску света из приоткрытой двери попало безжизненное тонкое запястье с серебряным браслетом, белый рукав нижнего одеяния, кровь... Очень много крови. И на сей раз она вызывала у демона тревогу, а не вожделение.       Однако чуткий слух уловил слабое дыхание, и Черновод кинулся к лежащему у стены Цинсюаню. Тот не шевелился.       Неуместно подумав, что руки у божества очень изящные что в мужском, что в женском обличии, Хэ Сюань первым делом избавил его от проклятого куска серебра, что не давал энергии свободно течь по меридианам тела. Сияние окутало Повелителя Ветров — не дожидаясь команды от померкшего сознания, сила начала восстанавливать хрупкий сосуд. Цинсюань был весьма могущественным богом, огромная армия почитателей питала его своей верой — особенно здесь, в крупном центре поклонения. Запертая в пределах оболочки, энергия лишь накапливалась и теперь, получив свободу, с радостью устремилась лечить своего бедового владельца. Смела оковы — те рассыпались в пыль — закрыла раны, начала восстанавливать сломанные кости...       ... В тот же миг на Небесах трясущийся от боли Ши Уду выдохнул с облегчением...       — Мин-сюн! — Ресницы Цинсюаня, невероятно длинные в женском облике, приподнялись. — Ты пришел меня спасать?       — Ты тут не один, вообще-то, — угрюмо напомнил Хэ Сюань, помогая бестолковому напарнику сесть и возвращая ему веер. Ветер обрадовался увидеть его в целости — он не помнил, куда подевал вещицу, и всё это время боялся, что похититель прибрал её и по скудоумию может поломать артефакт.       — А где сам маньяк? — вдруг спохватился небожитель. Хотя повреждения заживали буквально на глазах, на него всё ещё было жалко смотреть.       — А маньяка нет, — вздохнул Черновод. Он знал, что этот неудобный вопрос ещё прозвучит.       — Сбежал?! — ужаснулся Цинсюань и тут же закашлялся — его ребра оказались не в восторге от театральных жестов.       — Нет. Я его поймал, пытался выбить информацию, чтобы найти тебя и девушек, немного не рассчитал силы... В общем, он случайно умер. — Демон опустил взгляд, изображая неловкость.       — Прям совсем умер? Он же не человек! — вытаращил глаза Повелитель Ветров.       — Ну, было очень похоже. Хотя черт его знает. Прах я не искал — может, возродится ещё...       Хэ Сюань знал, что этого не произойдёт. Те, кого он ел... Они не возрождались. Именно эта способность когда-то помогла ему пройти испытание горы Тунлу — он поглощал не только воплощение, но и саму суть, силу, душу своей жертвы. И прах становился только прахом.       — Ну, Мин-сюн, ты меня удивляешь! — рассмеялся бог звонким смехом, что в этом облике звучал особенно нежно.       — Кто бы говорил. Как ты умудрился получить такие травмы всего за один день? Даже те девушки, что сидят здесь всю неделю, выглядят получше, — проворчал демон, достав из кармана зелёный платок и принимаясь аккуратно вытирать спутнику лицо.       — Да этот мужик нервный какой-то, — хохотнул Цинсюань. Он видел, что Мин И беспокоится о нём, и это грело душу.       — Ты будто нарочно выводил его из себя, — не сдержал укора черноволосый бог. И, спохватившись, добавил: — Мне девушки рассказали...       — Может, и нарочно, — беззаботно пожал плечами небожитель.       — На кой чёрт тебе это понадобилось?! — удивлению бога земли не было предела.       Цинсюань с непониманием воззрился на спутника:       — Ты серьезно, Мин-сюн? Я отвлекал его на себя, чтоб он не трогал девчонок. Что мне, за их спины надо было прятаться?       — Но ведь... Он мог убить тебя... — Бог ветра не понимал, почему друг неожиданно так разволновался. У него даже руки немного дрожали — впрочем, возможно, это лишь померещилось неугомонному небожителю, успевшему не раз получить по голове в тот день.       — Эти девочки здесь по МОЕЙ вине. Они попали в беду из-за МОЕЙ дурацкой статуи. Я обязан был защитить их и сделал единственное, что мог на тот момент, — веско произнёс младший Ши, с вызовом глядя в глаза напарнику, обиженный подозрениями в трусости. — Я лучше умру, чем позволю невинному человеку пострадать вместо себя!       Мин И переменился в лице. Побледнел сильнее прежнего, с отчаянием вглядываясь в черты Повелителя Ветров. Его трясло, золотые глаза вспыхнули странной мукой... Цинсюань никак не мог прочесть это выражение — с бога земли будто упала маска. Казалось, он вот-вот зальётся слезами.       — Мин... — начал было юный небожитель, но договорить не успел:       — Смени облик! — грозно потребовал спутник. Вид у него стал совершенно безумный.       — Да зачем? — не понял бог. — Ведь мы же сейчас всё равно...       — Смени, кому говорят! — длинные пальцы вцепились в плечи Цинсюаня и от души тряхнули беднягу.       — Ладно! — поняв, что коллега не в порядке, недавний пленник решил не спорить и послушно превратился в парня.       "Мин-сюн что, собирается меня бить?" — в недоумении подумал он.       ... Бог земли рванулся вперёд и впился отчаянным, жгучим поцелуем в едва зажившие губы Цинсюаня. Тот моментально поддался, впустил, отозвался — тело реагировало быстрее разума, который просто отказывался обрабатывать информацию о том, что вот сейчас, наяву, в реальности его владелец целуется с Мин И.       Настойчивый, глубокий и яростный, этот поцелуй напоминал приливную волну, и эмоции затопили душу небожителя, сметая преграды приличий и сомнений. Столько было энергии, страсти... Голода. И на этот голод бог ветра откликнулся всем естеством.       Двое целовались взахлёб, цепляясь друг за друга, как за последнюю надежду... Слившиеся губы, безумный танец языков — ещё прекраснее, чем во снах. Только сережка ощущалась совсем не так, как представлял небожитель — металл оказался теплым, нагретым от жара тела. И действительно совсем не мешала.       Цинсюань таял, умирал, растворялся в этом поцелуе... Сердце пело и рвалось из груди, тело горело и плавилось...       Так головокружительно, так ярко... И так мало. Этого было так мало.       Мин И опомнился слишком быстро, слишком быстро разорвал контакт. Небожителю хотелось ещё, хотелось до немоты в губах — бесстыдники из борделя и то получили больше! Причём только в его присутствии — а сколько ещё он не видел!       Но Повелитель Ветров не посмел поцеловать сам, не посмел требовать — лишь с мольбой взглянул в золотые глаза и коротко вздохнул, из-за чего по подземелью пронёсся вихрь, взметнувший черные волосы.       — Прости, я слишком... — начал Черновод, но не нашел, что сказать, утопая в неловкости. — Нам пора! Вернись в женское обличие, я понесу тебя на руках.       ...Прижимаясь к широкой груди Повелителя Земли, под восхищенными и немного завистливыми взглядами спасённых барышень, Цинсюань чувствовал себя совершенно счастливым. Он решил — всё потом. Они еще поговорят и про то, что случилось в подвале, и про то, в каком виде друг застал его ночью, и про бордель... Но не сейчас.       Богу ветра хотелось просто наслаждаться моментом: приникнуть к Мин И, утопать в тепле его тела, в его холодном речном запахе, слушать сердцебиение...       Несмотря на все испытания, небожителю было хорошо. Прохладной звёздной ночью, когда Мин-сюн нес его на руках, когда все вокруг восхваляли их и почему-то называли супругами, а на губах всё ещё горел самый лучший поцелуй в жизни...