— Я ходил сам по себе, Говорил сам о себе, Самому себе сказал: «Посмотри-ка на себя, Береги везде себя. Тебя кто-нибудь спасал»? Я ответил сам себе, Самому себе сказал И таким ответ мой был: «Оглянись-ка на себя, Самого себя любя. Кто-нибудь тебя любил?»
Джонатан вздыхает. Лихорадка прошла, детские стишки остались. Они выплывали из глубин его подсознания и непроизвольно вырывались изо рта во время сильных эмоций. Несмотря на это, он потихоньку начал привыкать. Крейн начал ловить себя на том, что он даже специально цитирует и напевает их во время работы. Сначала это волновало его, потом — нет. Если ему нравятся эти стишки, то почему он должен отталкиваться от всеобщего понятия нормальности? Нормальные люди не напевают потешки, определённо. Но он никогда не был нормальным. И с этим (как и с тем фактом, что ему никогда не влиться в чужую семью) он должен смириться. «Добрые намерения» Джонатана подрывал и тот факт, что он был в костюме, к которому уже успел привыкнуть, как ко второй коже. Баллончик с токсином страха болтался на поясе. В потайном кармане был спрятан нож. Даже самому себе Крейн пока не признался, что совсем не хочет примирения. Наконец, он постучал.***
Увидеть их в сборе было похоже на удар под дых. Одно дело знать про новую семью, другое — наблюдать своими глазами. В груди потянуло холодом, как будто тает льдина, одновременно обжигая и морозя. Джонатан стиснул зубы, пытаясь восстановить контроль. Сложил руки на груди и обвел комнату взглядом. Глава семейства, открывший дверь, отступил в изумлении, давая хороший обзор. Идеальная американская семья за завтраком: папа, мама и ребенок. Идиллия. Для полного комплекта не хватает мальчишки-сорванца. Хотя нет. Мальчишка есть. Он сам. Идиллия в уникальном стиле семьи Кини. Джонатан приосанился, чувствуя себя уже уверенней. Злость давала силы. — Кто, во имя всего святого?.. Ага, вот и мать подала голос. Идиллией происходящее она явно не считала и с испугом смотрела на незваного гостя. От Крейна не укрылось, что она инстинктивно потянулась к малышке. Ах так, значит? Этого ребенка она защищает? Злость начала разгораться сильней, обжигая грудь, скручиваясь в жгучий комок в животе. — Нет, во имя Джеральда Крейна. И тебя. Перед тобой твой малыш, Джонатан. Не признала, матушка? Её глаза расширяются. Она помнит. Она не знает его имени, но понимает, о чем он. Чарльз Джервис начинает возмущаться. Болтает про частную собственность, про полицию и применение силы... Джонатан его не слушает. Всё его внимание сосредоточено на матери. Та просто смотрит. Когда Джервис начинает хватать его за руки, терпение лопается, и ярость выплескивается наружу кипящим потоком. Первая струя из баллончика попадает в лицо чересчур храброго отца. Тот мгновенно оседает и начинает кричать. Поделом. Это семейное дело. Мать безуспешно пытается что-то сказать. Следующая струя предназначается ей. Лишь тогда как будто прорезается голос, и она вопит во всё горло. Внезапно к дуэту присоединяется еще один крик — детский. Ребенок. В блуждании по мыслям Джонатан совсем забыл про девочку. Он наклоняется и внимательно осматривает дитя. Та рыдает, смотря невидящими глазами в пустоту. Дурное семя, как сказала бы прабабушка. Оно растет и растет, пока не... Что же, время покажет. Скоро девочка оправится от газа страха. Доза была слишком маленькой, даже для такого крохотного тельца. Но оправится ли она от потери родителей? Джонатан не уверен, что хочет иметь дело с тем, что вырастет из этого семени. Уходя, он оглянулся и лишь тогда заметил календарь, висящий на стене. 12 мая. День матери. Если Господь Бог и правда существует, то чувство юмора у него черное.***
Ветер уносил мурлыканье:— Жил садовник вместе с нами,
Он усеял сад цветами,
Стало здесь белым-бело,
Словно снегом занесло.
Снег растаял и пропал,
В море он затем стекал.
Корабль в море стал кружиться,
Словно был бесхвостой птицей.
Когда птица та летит,
Как орел, в небе парит.
В небе грозно гром гремит,
Словно лев в дверях рычит.
Дверь трещит и бьет по мне
Словно палкой по спине.
Режет боль в спине потом,
Словно по сердцу ножом.
Стоит сердцу заболеть,
Это значит смерть, смерть, смерть