* * *
Они сошли с яхты четыре часа назад, и Джеюн до сих пор не знал, на кой чёрт Сону вдруг вломился в его номер часом ранее, передавая чонвоново наставление: «взять лучшие цветастые шорты и выходить». И пусть парень смутно, но догадывался, к чему клонил тот, он почти задумывался о том, чтобы не пойти. Однако даже так, Шим был уверен, что он всё равно оказался бы на пляже, полном туристов, в своих цветастых фиолетово-жёлтых удлинённых шортах, что низко висели на бёдрах, без футболки и с бокалом чего-то безалкогольного (очень жаль!) в руке. Кто бы сомневался, что Ян Чонвон не потащит их на гавайский пляж! Ровно как кто бы сомневался в том, что эта пустая голова обгорит за первый же час. Кто угодно, но только не Джеюн. Ян развалился на лежачке, хныча, пока Сону натирал его руки и лицо мазью. Парень хватался за его ладонь, глядя на Кама с таким выражением на лице, которое Шим не видел ни разу за все года их дружбы (вёл ли себя Ян иначе с Сону? Кажется, было слишком очевидно), просил того подуть на особо красные участки. И не хотел Шим знать, в какой момент вдруг Ян указал на свои шорты, а Сону с охотой согласился. Закашлявшись, краснел Джеюн, а не эти двое. Пришлось пару раз закатить глаза, чтобы прийти в себя и услышать раскатистый сонхунов смех. — Если тебе завидно, Джеюнни, то твой Пак Сонхуни прямо перед тобой, — вдруг залепетал Ян, поднимаясь с места, и Шим друг пожалел, что осушил стакан с напитком мгновением ранее. Он бы с удовольствием вылил бы безалкогольное мохито прямо на красного от солнца Яна. Хотя, по правде говоря, остыть тут требовалось только Джеюну. — Думаю, он с удовольствием утешит свою жёнушку! Шим задумался: не сговорились ли они с Сонхуном. Казалось, стояла бы задача у Яна продать ему Пака, он с охотой бы согласился. И в самом деле, Шим думал, что тот сейчас этим и занимался — искусно напаривал Джеюну компанию Сонхуна, готовый вот-вот и смыться вместе с Сону, запрятавшись в своём домике недалеко от пляжа, распластавшись на кровати. Джеюн ничего не ответил, лишь уставился на улыбающегося во все тридцать два зуба Чонвона, пока тот обнимался (хотя слово «обжимался», думается Шиму, подошло бы куда лучше) с Кимом, совершенно не заботясь ни о том, что подумают окружающие, и уж тем более не думая о том, будут ли нацелены на него взгляды осуждения. — Тебе бы перестать подкалывать его, — вдруг подал голос Сонхун, сгибая одну ногу в колене, бросив краткий взгляд из-под чёрных брендовых очков в сторону парней. — Иначе, думается мне, как вернёмся в Корею, кто-то останется без зарплаты в этом квартале. — Ты чего, — вдруг оживился Ян, ударяя Кима по руке. Тот зашипел, Чонвон быстро извинился. — Наш Джеюнни-хён такой хороший, что не оставит бедного хорошего работника помирать без зарплаты. В конце концов, Джеюнни любит нас. На губах Шима появилась глупая улыбка. Желание хорошенько проучить Чонвона никуда не делось, однако парню в самом деле было весело. Так или иначе, Ян Чонвон точно знал, что нужно сделать, чтобы Шим перестал злиться. — Идите уже, — бросил парень, делая бесстрастное лицо. Казалось, надо бы было сходить за ещё одним коктейлем, но он сделает это после того, как эти двое скроются с глаз. Шим подметил, что сонхунов бокал был так же пуст, а поэтому сделал мысленную пометку: взять и ему что-то. Вряд ли тот бы отказался от холодного напитка (льда, правда, в котором было больше, чем жидкости) в такую-то жарень. — Эй, Ким Сону, — вдруг окрикнул парня Джеюн. Тот развернулся, а аккуратные брови подлетели вверх по лбу. — Будь добр, выбей из этого засранца всю дурь за меня, — играя бровями, Шим отсалютовал пустым стаканом, широко улыбаясь. Сону кивнул. — Обязательно. Можешь на меня расчитывать, — слишком радостно выпалил Ким, а Чонвон что-то шепнул парню на ухо, от чего щёки второго порозовели. Не стоило долго ломать голову, ведь и без того слишком ясно было, о чём они на самом деле говорили. И прежде чем парни удалились, Чонвон остановился напротив Шима, указывая то на него, то на Пака, а после сказал: — Я думал научиться сёрфингу, но, как видите, планы поменялись, — Ян с хитрой улыбкой на губах пожал плечами. — А так как всё ужё оплачено и организовано, вы поднимете свои задницы с этих лежачков и через, — он посмотрел на наручные часы, — полчаса окажетесь в воде с прекрасной девушкой-инструктором. И чтобы не отлынивали, я всё проверю, — а после, Ян со смехом подхватил Сону на руки (и куда только делся этот хнычущий от боли парень?) и скрылся по направлению снятых одноэтажных домиков. Если парень думал, что его слова смогут поднять Шима с его места в теньке, то он очень ошибался. Шим не собирался учиться сёрфингу. Не собирался идти в воду. И уж точно не собирался позориться на виду у разлёгшихся под солнцем посетителей пляжа — он сам часом ранее наблюдал глупую, по его мнению, картину, как взрослый мужчина старался устоять на доске, то и дело падал на бедную инструкторшу (Джеюну лишь оставалось надеяться, что это не было новым способом приставания к бедной девушке). Поэтому нет. Шим останется лежать на своём пластиковом лежаке в теньке и наблюдать за резвящимися детьми и взрослыми в воде. И плевать он хотел на то, что скажет Ян, когда вернётся. Он захотел потратить деньги — его дело, но Шим к этому не имел никакого отношения. Ровно до тех пор, пока Сонхун не подал голос: — Ты, похоже, не собираешься идти, да? Шим выпрямился, приняв сидячее положение, желая вновь пойти к бару и заказать парочку охлаждающих. — Верно, — только и ответил он, разминая затёкшие плечи. Усталость подбиралась всё ближе и буквально ощущалась грузом, тянувшем его голову вновь к лежаку. Он бы поспал, не было бы перспективы сгореть и ходить как Чонвон. — Я бы пошёл, — сказал Пак, снимая солнцезащитные очки и глядя аккурат в джеюновы глаза. Шим сделал вид, что его это совсем не беспокоило. — Составишь мне компанию, м? — вдруг спросил он, и Джеюн не знал, куда себя деть. Он так и не понял, когда согласился, а, судя по всему, он это сделал, стоило только Сонхуну попросить. Он просто обнаружил себя по колено в воде, всё ещё ощущая на языке привкус двух уже алкогольных стаканов мохито, стоя рядом с девушкой в ярко-синем цельном купальнике. Возможно, Шиму стоило пожалеть о принятом решении. Вероятно, ещё тогда, когда миленькая инструкторша показывала основы на суше. Может, Джеюну и не следовало жалеть. Но пить меньше — определённо. Быть может, тогда бы он запомнил, какие движения показывала девушка, когда демонстрировала, как следовало грести, улёгшись животом на доску. Быть может, бы всё-таки понял, как подниматься на ноги так, чтобы не оказаться по макушку в воде, лишь надеясь, что такие фееричные падения больше не вызывают улыбок на лицах загорающих. Впрочем, факт оставался фактом: Шим Джеюн не запомнил ни черта из рассказанного и уж тем более не готов был опробовать доску на одной из волн. — Практика на суше — это хорошо, — вдруг начала девушка, стуча пальцами по доске для сёрфинга, — но вода подвижна, поэтому, прежде чем вы будете готовы оседлать свою первую волну, — Шим не понимал, почему та так глупо задёргала бровями, словно имела в виду что-то, о чём не говорила, — попробуйте сделать то же самое на воде. Здесь не было больших волн, так как они всё ещё находились близко к берегу, а поэтому Джеюн вовсе не был удивлён словами девушки о тренировке на более-менее спокойной воде. И пусть он видел ровно ту же самую картину ранее, желания быть частью этого представления у Шима не было. На самом деле он задумывался: не было ещё поздно уйти — так или иначе, девушка-инструктор ничего не потеряет, быть может, так было бы даже лучше для них всех. Но то ли дело было в сонхуновой руке, что крепко держала его запястье (если бы понадобилось, Пак волочил бы его за собой даже под воду — Шим был почти в этом уверен), или всё же Джеюну не давал покоя тот факт, что, уйдя сейчас, он будет выглядеть ещё глупее, нежели если встанет на чёртову доску, поэтому он остался стоять по колено в воде, уставившись на девушку-инструктора. И хотел бы Шим знать, что не Сонхун так сильно влиял на его решения. И всё же убедить себя в обратном у Шима получилось с трудом. — Тогда я попробую первым, — вдруг отозвался Сонхун, и Джеюн не был уверен, хотел он его поблагодарить за это или таки сомкнуть руки вокруг его шеи, шепча прямо в ухо, что принять предложение Чонвона было плохой затеей. Впрочем, Шим не собирался делать ничего из этого. Когда Сонхун остановился у покачивающейся на слабых волнах доске, Джеюн подал руку, помогая парню взобраться на неё, ложась на поверхность открытым животом (никто решил не говорить Шиму, что он больше мешал, нежели помогал, но это не имело значения). Парень наблюдал за тем, как Пак сначала изобразил гребущие движения, ранее показанные девушкой на песке, смотрел на то, как двигались мышцы под блестящей кожей на сонхуновых руках, напрочь забывая запоминать основы сёрфинга хоть сейчас. Девушка одобрительно закивала, что-то несвязно бормоча, и тогда Пак погрузил руки в воду, стараясь продвинуться вперёд, а после чуть подпрыгнуть и встать на ноги, пробуя удержать равновесие. Со стороны выглядело проще, чем было на самом деле. Именно к этой мысли пришёл Шим, когда Сонхун с присущей парню грациозностью спрыгнул в воду, убирая намокшие чёрные пряди от лица. Пак улыбался. Шим, признаться честно, его веселья не разделял. — Ты тоже должен попробовать, — заголосил Сонхун, подплывая ближе. — Нет, нет, и всё ещё нет, — запротестовал парень, только потом осмыслив, как глупо это могло выглядеть со стороны. Впрочем, плевать. — Я собираюсь вернуться на свой лежак и в лучшем случае потягивать какой-нибудь напиток. Может, и не самое лучшее время, чтобы признавать, что Шим не собирался заниматься сёрфингом, однако всё же он это сделал. И к большому удивлению, не увидел на сонхуновом лице и чуточку разочарования, и уж тем более обиды. Пак просто кивнул, вытянулся в полный рост, а после, бросив пару слов девушке (Шиму совсем не было интересно, что он ей сказал!), вновь коснулся джеюновой руки, вкладывая в ладонь парня свою, и потянул их к песку, а там — в совсем иную строну от их лежаков. И когда только Джеюн позволил Паку так просто хватать себя за руку? Вопрос кажется, останется без ответа. Шим почти приказал себе не думать много. И всё же он бы солгал, скажи, что его совсем не интересовало то, что собирался сделать Пак дальше. Джеюн был заинтригован — это больше всего было похоже на правду. Они шагали по раскалённому песку босыми ногами и молчали. Парень почти уверен: сделай он широкий шаг и уставься на сонхуново лицо, увидел бы широкую обворожительную улыбку на губах и почти сверкающие глаза. А когда они остановились у деревянной будочки рядом с группой парней и девушек, что увлечённо за чем-то наблюдали, Шим уверен: улыбка на сонхуновом лице стала лишь шире. Джеюну потребовалось некоторое время, чтобы сквозь толпу разглядеть пёстрый баннер, на котором большими (даже слишком) буквами было написано: «Попробуйте трижды попасть в "яблочко" и получите подарок. Только для парочек!». И Шим хотел было повернуться к Сонхуну и спросить, что они здесь делали, как вдруг парень сам повернулся к нему лицом, закрывая от солнца, а после слишком радостно залепетал: — Не мог же я позволить тебе просто лежать на лежаке и напиваться вусмерть, — вдруг сказал Пак, а в джеюновой голове пронеслось «а хотелось бы». И как только их совместный отпуск перерос в то, что то Ян, то сам Сонхун пытались выдернуть парня с насиженного места, желая каких-то приключений? После Вегаса, казалось, ему хватило приключений на полжизни вперёд. Оказывается, Джеюн становился до чего занудным, если не высыпался. Впрочем, для Сонхуна это не новость. Так или иначе, Шим ничего не сказал, лишь сделал мысленную пометку проверить сотовый на случай, если Нишимура разобрался с его поручением. — Мы с тобой хорошая команда, — Пак дёрнул плечами и всё никак не переставал улыбаться, — я хорошо стреляю, а тебе лишь нужно сделать вид, что мы хорошая парочка, идёт? Джеюн посмотрел на обещанный приз: шесть бесплатных коктейлей из алкогольного меню. Парень смочил горло, почти сдерживая себя от того, чтобы закатить глаза. Вёлся ли он на обещанный алкоголь, как школьник, первые попробовавший взрослые напитки? Впрочем, да. И Шим не стал бы оправдывать это. — Промажешь — и я подправлю тебе прицел, — только и бросил он, ступая вперёд, когда очередная парочка ушла ни с чём, а толпа с разочарованием завыла. — Тогда ты вынуждаешь меня хотеть попасть по единицам все три возможных раза. — Не заставляй меня спрашивать, где находится этот прицел. Знать не хочу! — выпалил Шим, буквально чувствуя, как краснели щёки. Сонхун тихо смеялся, мотая головой из стороны в сторону. Казалось, выводить Шима из себя ещё чуть-чуть и станет его хобби. Это было забавно: наблюдать за тем, как тот чесал кулаки, готовый проучить Сонхуна так, как делал это в Академии. И Сонхун не мог ничего с собой поделать: продолжал смеяться, наблюдая за джеюновой реакцией, вероятно, догадываясь, что скоро Шим готов будет продемонстрировать воочию свой способ обучения младших. Впрочем, Пак готов был заплатить и такую цену. Джеюн расталкивал стоящих кругом людей, направляясь к парню в ярко-розовых шортах (Шим честно пытался не осуждать его вкус, но губы как-то сами скривились, стоило увидеть это). Он остановился в месте от него, оглядываясь через плечо на медленно плетущегося Сонхуна за его спиной, а после решительно — слишком даже для самого Джеюна — выдал: — Дайте нам стрелы, мы собираемся учавствовать. Лицо парня в розовом исказило непонимание. Было более чем очевидно, о чём тот думал. Ровно как в той же степени было более чем очевидно, что Джеюна нисколечки не волновало его мнение и уж тем более мысли (по крайней мере, не в этом плане). — Только для парочек, — кратко сказал парень, почти отворачиваясь. — Для только обручённых, пойдёт? — он вдруг схватил сонхунову ладонь, переплёл их пальцы, а после указательным пальцем другой руки показал на два кольца. Сонхуну потребовалось всё его самообладание, чтобы собственная челюсть не упала на пол. Это только что сам Шим, мать вашу, Джеюн так в открытую пользовался ситуацией (словно не Пак минутой ранее просил его сделать именно это)? Это Джеюн только что настойчиво акцентировал на том, что они с Паком обручены? Сонхун готов был поверить во что угодно, но не в это. Казалось, он бы с меньшим удивлением глядел на вдруг появившуюся акулу (какой большой бы она не была), чем сейчас на Джеюна. Кажется, Пак пришёл в себя только тогда, когда джеюнов голос прозвучал вновь: — Этого достаточно или вы хотите шоу с гейским сексом прямо посреди пляжа, — Джеюн заиграл бровями, наблюдая за реакцией юноши в розовом. И пусть Сонхун точно знал, что ради шести стаканов выпивки Шим так далеко бы не зашёл, игнорировать предвкушение с дымкой, быть может, возбуждения, разлившееся по его венам, возможным не представлялось. Это почти заставляло Пака взмолиться всем возможным богам, лишь бы розовые шортики счёл кольца на их пальцах таким себе доказательством. Но сонхуновым мечтам, видимо, не суждено было сбыться, когда юноша энергично закивал, протягивая три стрелы и плетёный лук. Джеюн подхватил всё сразу, вальяжно направляясь в самый центр круга. Правила были просты: пара должна попасть в десятку хотя бы раз, тогда приз будет их. Сонхун был слишком уверен в выигрыше, и Джеюн знал почему: в Академии был только один человек, что сдал стрельбу — Ян Чонвон называл это причудами богатых детей, и парень готов был согласиться с каждым словом — на минимальный бал, и это был Шим Джеюн. Тогда, попав лишь единожды в семёрку (кажется, чудом, не меньше), парень прошёл экзамен под гул учеников и недовольный взгляд надменного преподавателя. И предпочёл бы Шим сейчас не думать об этом, вот только Пак потащил их сюда, а это место навевало воспоминания. «Сонхун не был лучшим стрелком в Академии, но попасть в десятку может», — так думал Джеюн, передавая тому две стрелы. Шим счёл, что он выстрелит первым, и будет чудом, если попадёт в листок с мишенью (может, парень и выпил несколько алкогольных мохито, всё же оценивал он свои силы здраво), а после отдаст лук Сонхуну, ровно как в той же степени отдаст судьбу их шести алкогольных напитков из специального меню. Однако, кажется, стоило ему понять: у Пака были свои планы. Возможно, тогда не стало бы для него это большим удивлением, когда парень встал за его спиной, когда одна рука опустилась на его талию, когда вторая забрала две стрелы, кидая их на пол. Шим пришёл в себя почти сразу же, осторожно проворачиваясь, шипя прямо в до чего идеальное сонхуново лицо: — Ты чего делаешь? Джеюн почти чувствовал ту ухмылку на его лице, как так же явственно ощущал жар от ладони слишком низко на его животе. — Не зря ведь этот конкурс для парочек, так ведь? — заломив бровь, Пак обжигал джеюново ухо дыханием, попутно осторожно приподнимая его руку, ту, что плотно стискивала плетёный лук. — Я видел, как делали это другие, — возможно, не громыхай джеюново сердце в груди так громко, он услышал бы, что парень не раскаивался и уж тем более не объяснялся — делал то, что считал нужным. Однако Джеюн, казалось, не слышал больше ничего. Ему, и правда, стоило бы меньше пить! Теперь-то он в этом уверен. Парень лишь кивнул, прикусив язык, чувствуя, как закружилась голова. Пак Сонхун заведёт его в могилу, и скорее всего в самом прямом значении этого слова. Потребовалось какое-то время, чтобы унять ретивое и, наконец, прийти в себя, стараясь не акцентировать внимание на ладони, большой палец которой вырисовывал круги на джеюновом животе. Получалось с трудом. Шим даже не заметил, в какой момент стал придерживать стрелу указательным пальцем, когда вдруг левая сонхунова рука опустилась на его. По затылку побежали мурашки, когда Пак поднял правую джеюнову руку своей, когда опустил ту на перьевое окончание стрелы и, помогая держать правильную позу, натянул тетиву. Джеюну показалось, что его нервы (наряду со всеми чувствами), натягивались так же сильно, как та чёртова тетива. Пак дышал ему в шею, прицеливаясь, и Шим готов поклясться, что желал провалиться под песок, оставаясь на съедение букашкам, когда толпа радостно и одобрительно завыла. Вероятно, даже розовые шортики, стоя в десятке метров от парней, видел алые джеюновы щёки и слышал сбивчивое дыхание парня. Впрочем, это было не важно. По-настоящему ценным было то, что видел это Сонхун, а он, в свою очередь, отдал бы многое, чтобы постоять так чуть подольше. Однако он не стал тянуть время. Пак выпустил первую стрелу с протяжным выдохом. Джеюн затаил дыхание, плотно стискивая челюсти. Стрела пролетела несколько метров, рассекая воздух, а после встромилась в синее кольцо. Восемь. Кто-то из толпы захлопал, кто-то слабо, неудовлетворённо замычал. А Пак с улыбкой на лице повернулся к ним, разводя руками. — У нас есть ещё две стрелы, — засмеялся он, скребя короткими ногтями затылок. — Когда я рядом с ним, я очень волнуюсь, — легко посмеиваясь, вызывая такой же лёгкий смех и умилительное мычание у девушек из толпы, Сонхун наклонился, чтобы схватить пальцами вторую стрелу и вновь вернуться к Шиму. — Шим Джеюнни, кажется, тоже, — еле слышно пролепетал Пак так, чтобы слышал сам до чего раскрасневшийся парень. — Нервничает, когда я рядом. Джеюн бы многое отдал, чтобы повернуться сейчас и хорошенько пройтись кулаком по этой наглой морде. Однако он не стал. Лишь стоял под пристальными взглядами, краснея пуще прежнего, и прикусывал язык, пальцами сжимая ткань на сонхуновых шортах — немая угроза, которую Пак собирался интерпретировать по-своему. Сонхун сделал всё то же, что и до этого: обошёл Джеюна со спины, накрыл его руки своими и через десяток секунд выстрелил вновь. И Шиму в самом деле потребовалось все остатки его самообладания, чтобы не обращать внимание на трущегося об него Пака, ровно как в той же степени делать вид, что он не замечал его возбуждения. Это не джеюново дело (пока). Он даже не сразу понял, почему ликовала толпа, почему розовые шортики оказался рядом. Лишь оглядевшись по сторонам, замечая слишком довольного Чонвона в толпе (похоже, Сону не выполнил своего обещания), он увидел одну из стрел, что торчала на границе с последней девяткой и десяткой. — Всё же навыки он не растерял, — пробубнил Шим, наблюдая за тем, как парень осторожно вручал Паку какие-то бумажки (судьба их шести коктейлей), смотрел и на то, как сонхуновы губы расплывались в широкой (до чего, черти, обворожительной!) улыбке. — Я бы потребовал поцелуй хотя бы в щёку за такую победу, но не стану, — оказавшись рядом, бросил Сонхун, рассматривая красное джеюново лицо. Не было сейчас подходящим сказать, что всё это было из-за жары? Нет, глупо. — Давай я тебя расцелую, — вдруг завопил Чонвон, глядя на яркие листы в сонхуновой руке. — У нас есть бесплатная выпивка, и только эти два слова греют мне душу. — Хватит пить, — ударив Яна по плечу, Сону вдавливал пальцы в его ладонь. — Я не буду тащить тебя до домика. Отказываюсь! — театрально вскинув руки, Сону надул губы, сдерживая рвущийся из груди смех. Ян повернулся к нему лицом, оставляя краткий поцелуй на алых губах, а после прощебетал: — Один напиток, — поднимая указательный палец в воздухе, сказал парень. — Напьюсь — буду спать на полу, — часто моргая и строя глазки, Чонвон не замечал ни оторопевшего Джеюна (что больше его удивляло, он не знал, может, всё это — воображение его не отдыхавшего сознания? Чёрта с два!), ни слишком развеселённого Сонхуна. — Ну пожалуйста, — потянул парень, наклоняясь, чтобы поцеловать Кима ещё раз, а после ещё и ещё. До тех пор, пока тот не согласился. — Да чтоб тебя, — ещё немного — и с губ Сону сорвалось бы неприличное ругательство, однако он накрыл ладонью рот, бегло оглядывая парней рядом. — Хорошо, хорошо, только отлипни от меня. От тебя в самом деле не сбежишь: прилипнешь и не отпускаешь, — ворковал Ким, закатывая глаза. Сону был прав: когда Чонвону кто-то нравился настолько сильно, что он не будет беспокоиться о будущем, от него сложно будет избавиться. В последний раз Шим видел такого Яна в выпускной год Академии. И он солгал бы, если бы сказал, что не рад был видеть такого Яна вновь. Последний их день на острове закончился штормом, отменой брони яхты — Сону уговорил Яна поплавать вновь — и дальнейшей сдачей билетов на самолёт и покупке новых. Погода должна была наладиться лишь к утру следующего дня, и Джеюн понятия не имел, что им делать до этого времени. К середине дня Шим просмотрел почту (благо Нишимура каждое утро оставлял лишь важные письма, удаляя спам и ненужные предложения), разобрал документы, уже ощущая, как много работы им предстоит сделать по возвращению, и с сотню раз проверил телефон, ожидая, что на экране, наконец, появится сообщение от Рики. Но его не было, и Джеюн понимал, почему. Он написал пару сообщений Чонвону, даже не ожидая, что тот ответит. Вероятно, тот, обернувшись вокруг Кима, пережидал непогоду в кровати, и Джеюна не интересовало, как парни коротали время. В конце концов, Шим поднялся на ноги, убрал ноутбук обратно в чемодан и, открыв карту отеля на телефоне, покинул свой домик с надеждой, что на улице не лило как из ведра. К джеюновому счастью, дождь прекратился. Побережье охватывало сумерками, когда парень шагал по вымощенной тропинке в сторону горячих источников. В такую погоду, помирая со скуки, полежать в горячей воде самому (Джеюн рассудил, что вряд ли найдётся кто-то из посетителей, кто захотел бы высунуть нос из своих домиков, когда вот-вот и небо полностью затянется тучами, а после вновь пойдёт дождь) — лучшее, что он мог придумать. Поэтому он не обращал внимания ни на удивлённые взгляды работников отеля, не на их перешептывания. Он нежился в горячем источнике спустя полчаса, чувствуя, как расслаблялись мышцы, а по телу разливалось то спокойствие, которого ему не хватало в эти дни. Их отдых оказался до чего сумбурным. Джеюну следовало это принять. И всё же в какой-то мере Шим был счастлив. И нет, дело было вовсе не в случайной помолвке. Просто Джеюн был счастлив, вот и всё. Эти мысли буквально кипели в голове парня, как та вода в горячем источнике, до тех пор, пока чья-то ледяная, по сравнению с разгорячённым джеюновым телом, рука не опустилась на его плечо. Шим вздрогнул, оборачиваясь лишь для того, чтобы увидеть уставшего Пака и низко весящее белое полотенце на его бёдрах. — Нам бы перестать думать об одном и том же, — вдавливая пальцы в кожу на затылке, казалось, Сонхун чувствовал себя неловко. Шим искренне улыбнулся, глядя на парня снизу вверх. Улыбка отразилась и на сонхуновых губах. Парень осторожно шагнул в источник, а после опустился на место рядом с Шимом, с протяжным стоном вытягивая ноги. Джеюну не нужно было спрашивать, чтобы понять: последние несколько часов парень провёл за непрерывной работой. И всё же было странно видеть, как пролегли темные круги под карими глазами, как морщинился лоб, вероятно, из-за колющей головной боли. Всё это было так не похоже на Пак Сонхуна, за которым Шим наблюдал последние пару дней. — Тебя всё ещё мучают головные боли? — к сонхуновому удивлению (на самом деле, к дежюновому тоже), спросил парень, поворачиваясь к Паку лицом. Сонхун кивнул, потирая мокрыми пальцами прикрытые глаза. — И ты всё также забываешь принимать таблетки? — Шим больше акцентировал внимание на факте, чем спрашивал. И очередной сонхунов кивок был лишь формальностью. Шим шумно втянул воздух через раздувшиеся ноздри, когда поднял влажные руки над поверхностью исходящей паром воды, рывком пододвинулся к Паку почти вплотную, а после, обернув руки вокруг его тела, потянул на себя, осторожно упирая сонхунов затылок в своё правое плечо, пальцами слабо надавливая на виски, круговыми движениями растирая кожу. Пак тяжело сглотнул, чуть закашлявшись, а Джеюн сделал вид, что его это не волновало. В такую погоду старые раны давали о себе знать. И так как Шим слишком хорошо знал парня перед ним, то он так же слишком хорошо понимал, насколько невыносимой могла быть мучившая его головная боль. Джеюн делал всё то же, что и во времена Академии: растирал кожу на висках, настойчиво прося парня прикрыть глаза, надавливал на череп то сильнее, то легче, и лишь надеялся, что это помогало. Отличие было лишь в том, что опускать сонхунову голову к себе на колени сейчас было более чем не уместно (и причина была вовсе не в бугорке, что упирался в плотную ткань белого полотенца! Вовсе нет!). Сонхун молчал, прикрыв глаза. Однако он не был настолько глуп, чтобы воспринимать это как что-то большее, нежели дружескую помощь. Как бы сильно он не хотел бы верить в это, все же он всё ещё здраво мыслил, чтобы стараться не надумывать себе лишнего. Джеюновы пальцы на холодной коже ощущались почти что клеймом. Пак вдавил пальцы в кожу на бедре Шима, тяжело дыша. Сонхун бы сказал, что всё это было в той же степени невыносимо, в какой было желанно. И всё это, вероятно, было больше, чем он мог стерпеть. Вероятно, именно поэтому, вдруг резко распахнув веки, он вздёрнул руку, положил раскрытую ладонь на заднюю сторону джеюновой шеи и подтолкнул его лицо к своему, осторожно целуя кончик носа парня, перед тем, как впечатать свои губы в джеюновы, стараясь не думать ни о том, что парень оттолкнёт его, не о том, что, возможно, это была последняя его попытка. Однако сонхуновому удивлению не было предела, когда Шим, переместив руки обратно на тонкую талию, осторожно развернул парня, поддаваясь вперёд первым. Сонхун почти сдержал себя от того, что бы закричать. Джеюновы губы коснулись сонхуновых в нежном поцелуе. И если в голове Пака и промелькнула мысль, что Шим играл с ним, однако с ощущением пухлых губ, что осторожно сминали его, она растворилась сама собой. Признанием это не было — Сонхун знал. Ровно как так же хорошо осознавал, что, может, на этом всё и закончится. Однако он не смог ничего с собой поделать, когда, расположившись на джеюновых бёдрах, он зарылся пальцами во влажные волосы, подталкивая лицо парня ближе к своему. Он целовал Джеюна, выгибаясь в спине, так, словно это был их последний шанс. Наклонял голову, проводя языком по нижней губе, и закатывал глаза, стараясь унять дрожь во всём теле. Пак чувствовал, как одна из джеюновых рук змеёй обернулась вокруг его талии, чувствовал, как та коснулась узла на бёдрах, однако Пак, сильнее надавливая на алые уста, схватил того за ладонь, переплёл их пальцы и упёр две ладони в небольшой выступ, на котором они сидели до этого, спрятав ладони в танцующем пару горячего источника. Пак собирался целовать Джеюна до тех пор, пока тот не оттолкнёт его, однако он не позволит всему зайти дальше: так или иначе, подходящий момент всё ещё не настал. А Сонхун не настолько самовлюблён, чтобы заставлять парня перед ним делать что-то для него. С собственными эмоциями он справится позже, а сейчас он собирался насладиться этими алыми пухлыми губами сполна. Пак просунул язык в джеюнов рот, распахивая глаза лишь для того, чтобы запомнить каждую деталь лица Шима с этого особенного ракурса. Его длинные ресницы чуть подрагивали, пока глаза были закрыты, пока он позволял себя целовать, пока отвечал на эти поцелуи. Сонхун тяжело втянул воздух через раздувшиеся ноздри, оставляя влажный поцелуй на верхней губе Шима, прежде чем окончательно отстраниться. Пак обернул руки вокруг плеч Шима, прижимаясь к парню всем телом — последний момент, который он мог себе позволить, прежде чем уйти, раскрасневшись до той степени, что придется с полчаса провести под холодным душем, чтобы остыть. И стоило Сонхуну почувствовать одну из рук, что опустилась ему на спину, стоило ощутить тяжелое горячее дыхание на своём плече, как Пак часто заморгал, находя в себе силы отстраниться и с почти оглушающим хлюпаньем воды покинуть источник, не говоря и слова. Им, определённо, стоило решить, кем они были друг для друга. Быть может, тогда Шим не чувствовал бы, словно в груди его, на месте сердца, зазияла дыра, стоило Сонхуну уйти. Джеюну следовало скорее разобраться со всем этим, иначе всё это (и он сам) вполне грозило разрушить привычный ему мир. Наутро от шторма не осталось и следа. Погода стояла такая же жаркая, как и в день их приезда на остров. Чонвон вломился в джеюнов номер в, кажется, половину шестого, из-за чего получил подушкой по лицу. И всё же даже это не помешало парню спихнуть того с кровати, запихнуть под холодный душ, а после буквально выволочить того из номера на встречу к Сону и Сонхуну, что ждали у яркого такси. Они сели на самолёт с Гавайев в Санта-Монику и восемь часов спустя вновь сидели в аэропорту, ожидая рейса на Сеул. Не стоило упоминания, что полёт выдался утомительным, и следующий, кажется, обещал стать не менее изматывающим. Впрочем, Шим ничего не мог с этим поделать. Он только и сделал, что раскрыл одну из толстых книг по экономике, нацепил лёгкие очки и изредка водил маркером и карандашом по новым терминам и тому, что отчаянно должен был понять. Однако сейчас, сидя под белым светом ламп внутри здания аэропорта, ожидая посадки, Шим предпочёл бы, чтобы время шло быстрее. Чонвон расположился рядом, что-то набирая на телефоне. Джеюну даже не нужно было поворачиваться, что бы увидеть, что Ян набирал тысячное по счёту сообщение Сону, который вернулся в Вегас. Будь бы чонвонова воля, он забрал бы Кима с собой, однако Ян не настолько самовлюбленный, чтобы не думать о том, что у Кима оставались дела в штатах. Джеюн уверен: придёт время, и Чонвон пригласит Кима обратно в Корею, но пока что им придется вернуться к своим жизням и, что не мало важно, к своей работе, надеясь встретиться вновь. А так как, по словам самого Сону, от Чонвона сложно избавиться, Шим уверен, что рано или поздно этот момент настанет, и он вновь уведит этого мальчишку уже, быть может, в инчхонском офисе. Когда объявили посадку на их рейс, Шим почти готов был запрыгать на месте. Он собрал свои вещи, потыкал пару раз в почти уснувшего Яна и, подхватив свой чемодан, зашагал на выход к их самолёту. Уже внутри, заняв своё место и закинув небольшой чемодан на верхние полочки, Шим включил телефон, готовый перевести тот в режим полёта, как заметил в строке сообщений СМС от Нишимуры. Сообщение, отправленное пять часов назад, всё ещё оставалось непрочитанным: «Господин Шим, я не нашёл в брачном реестре номера этого свидетельства. Ваших имён там так же нет». Джеюну не стоило дочитывать, чтобы понять: Пак Сонхун собирался его обмануть. Впрочем, именно это он и сделал. Большее Джеюна не интересовало. Сонхун сделал свой выбор. Джеюну предстояло сделать свой.02. tragedy — drama
25 февраля 2024 г. в 10:00
Утренний кофе заменился стаканом с бурбоном за барной стойкой так и неизвестного Джеюну отеля. Впрочем, Шим не был против. Они оказались у бассейнов, опустились на высокие стульчики и заказали алкоголь, не думая ни о том, что после недавнего пробуждения им не следовало бы пить, ни о том, что для работников увидеть в баре двух мужчин в полдень — не такое уж и большое дело. Было непривычно наблюдать, по крайней мере, Шим словил себя на этой мысли, как Ян не стоил глазки бармену, не флиртовал и не заигрывал, а лишь молча заливался алкоголем, словно это могло решить его проблемы. Однако Джеюн не спрашивал — сидел рядом, ожидая, когда придёт подходящее время для разговора, на который Ян его вытянул.
Прошло по меньшей мере несколько минут, за которые Шим успел оглядеться вокруг, прежде чем парень, со звоном опустив стакан на стойку, залепетал:
— У вас ведь так же? — начал Ян, выпрямляясь на неудобном стуле. Шим заломил бровь, ожидая, когда он пояснит: — Я имею в виду, у вас ведь так же, — вновь повторил он, поднимая в воздух одну из ладоней.
На пальце заблестело кольцо.
Если этот день мог удивить Шима ещё больше, то он не готов был в это поверить.
Детишки, взобравшись на самую высокую водную горку, держа под руки своих родителей, завизжали, падая в воду, и этот визг эхом затрещал в джеюновой голове. Потребовалось какое-то время, чтобы понять: на самом деле Ян Чонвон не был зол. А это было что-то новенькое. Возможно, та гримаса, застывшая на чонвоновом лице — лишь небольшой шок, что тянул уголки рта парня чуть вниз, но никак не злость и уж тем более не беспокойство.
И сейчас Шим готов был признаться, что совсем не понимал друга рядом с ним. Вероятно, именно поэтому он с удивлением уставился на Яна, сдерживая себя, чтобы не гаркнуть на носящихся рядом детишек, что играли в догонялки в надувных нарукавниках.
— Это смешно! — вдруг выпалил Чонвон, и стоило Шиму понять раньше: всё, что он видел до этого, — актёрская игра и театральное преувеличение. Ян на самом деле находил всю ситуацию абсурдной, комичной и собирался насмеяться от души. Это почти выбивало Джеюна из колеи.
— Блядь, чувак, — вдруг взвыл Шим, накрывая лицо ладонями. — На мгновение я и правда подумал, что ты устроишь здесь драму. Тогда бы пришлось проверять, не оттрахали ли тебя настолько, что ты лишился своих яиц, жёнушка, — с гортанным смехом, глядя прямо на Яна, Шим не сдерживался в высказываниях.
— Жёнушка у нас тут только ты, Джеюн-а. А я выполнял свой супружеский долг, — заиграв бровями, голосил Чонвон, смеясь так громко, что это привлекало внимание окружающих. Собственно, что Яну, что Джеюну не было дела. — Хотя, согласен. Ради перепихона можно было и не подписывать свидетельство, — активно жестикулируя, сменяя один стакан на другой (знал ли Ян, что он вообще пил?), говорил Чонвон, хитро улыбаясь. — Когда-нибудь этот машинописный документ доведёт меня до ручки, но я собираюсь справиться с ним раньше, чем Сону успеет что-то предпринять. Если этот парень вообще способен на то, чтобы что-то крутить у кого-то за спиной. Он почти как безобидный пёс, вот честное слово.
Шим собирался сказать, что то, как Ян говорил о Киме, намекало ему на что-то большее, нежели на связь на одну поездку (уже сейчас парень не смог бы отделаться от невесты, отослав ту куда подальше), однако он прикусил язык, промолчав. Яну следовало понять это самому.
— О, ну конечно, муженёк, сделаем вид, что мы все тебе поверили, — Шим закатил глаза, улыбаясь.
Ян ударил того по руке, что-то шипя в ответ, а умостившись поудобнее на круглом стуле, продолжил:
— Ну хрен на него. Свидетельство, я имею в виду. Что самое важное, и я заставлю тебя с этим согласиться, — вдруг Ян состроил такое лицо, словно сейчас схватит вилку и затыкает ею в джеюновы рёбра, пока тот не согласится. Зная Яна столько лет, Шим бы с охотой поверил в это. — Нам, мать вашу, Шим-я-потрачу-все-наши-деньги-Джеюн, больше нечего делать в Вегасе, — Шим готов был выплюнуть весь тот алкоголь обратно в стакан от удивления. И это Ян называл самым важным? — И почему только тебя так прельстила эта пустыня. Скука и только, — театрально вскинув руку, опустив её в плавном жесте на лоб, лепетал парень, допивая остатки коктейля.
Шим озвучил то, что крутилось у него на языке:
— И ты не спросишь, что случилось у меня с Сонхуном?
Ян замотал головой, поддаваясь вперёд.
— Тут и так всё ясно, Шим Джеюн-и, — впрочем, Чонвон был прав. — Ты должен разобраться с этим сам. По крайней мере, пока дело не дойдёт до судебных исков. Вот там можешь звать меня, но учти, что я ещё крепко подумаю: надирать задницу Сонхуну или тебе, — лепетал парень, как ни в чём не бывало.
— Эй! Помни, кто платит тебе зарплату, — с обиженным видом (игра и только!), бросил Шим, ударяя Яна по плечу.
— Ну хорошо, хорошо, господин-банковский-счёт-на-много-нулей-в-конце, — отмахиваясь, смеялся Ян, театрально закатывая глаза. — Но это не меняет, что тебе нужно разобраться в этом самому. Тогда, возможно, многие вещи станут яснее. Возможно, тогда всё станет куда проще, — зажав сигарету меж пальцев, игнорируя крики мамочек касательно его неуместного поведения, Ян сунул отраву в рот, не поджигая её. Ян говорил так, словно знал больше, чем готов был сказать, но Джеюн не обратил на это внимание. — А раз уж мы на отдыхе, напоминаю, первом за столько лет, то я не собираюсь просиживать место в отеле в скучном Вегасе только потому, что теперь у нас есть два свидетельства о браке на руках, — Ян готов был удивлять Джеюна и дальше своим спокойствием — не наигранным, как знал сам парень. — Поэтому вопрос всё ещё остаётся актуальным: куда мы дёрнем дальше?
К трём часам дня они вернулись в Цезарь Палас только для того, что бы собрать свои неразобранные вещи, захлопнуть чемоданы (и когда Ян собирался купить новый, а не чертыхаться каждый раз, стоило только взять розовое несчастье в руки?), выписаться из отеля, всё ещё желая плюнуть на ту чёртову статую Октавиана. После разговора, когда Шим вернулся в номер к уже одетому — какое упущение! — Паку, Джеюн не делал ничего. Не злился. Не повышал голос. Не был холоден. В чём-то, на самом деле, Чонвон был прав: Шиму нужно было самому справиться со всем. И, тем не менее, ему требовалось время, чтобы всё хорошенько обдумать.
Джеюн извинился. Стоило только ему оказаться в номере, как, чуть покраснев, он извинился за своё поведение (что ранним утром, что после пробуждения), а после, словно вернувшись к тому, что было до вчерашней вечеринки, обхватил парня за плечи и вытолкал из номера с широкой улыбкой на лице, говоря, что они собираются забрать свои вещи и дёрнуть дальше. Сонхун хотел бы сказать, что не был удивлён, но это было бы ложью.
Следующие несколько часов для Сонхуна было загадкой то, куда они собирались отправиться дальше. Однако все предположения, что когда-либо возникали в его голове, оказались неверны, стоило Киму — единственному, кто умел водить и не пил утром — вырулить на Лас-Вегас Фриуэй, и, ориентируясь по знакам и встроенному в электронную панель навигатору, держать курс на штат Калифорния, а там и на Лос-Анджелес. И пусть тогда Пак не знал, что район Голливуда — не их конечная цель, что-то затрепетало в груди, разливая тепло во венам.
Развалившись на заднем сиденье арендованного кабриолета (кажется, у Шима был знакомый, что собирался вернуть тачку туда, откуда они её взяли, когда парни вернутся в Корею) со спящим на его коленях Чонвоном, за пятичасовую поездку и пару остановок, что они сделали, Сонхун убедил себя в том, что у них с Джеюном всё нормально. А поэтому, когда на город ангелов стали опускаться сумерки, а футболки всех четырёх были мокрыми из-за жары, Пак громко смеялся, тыча Шиму под рёбра, пока тот, протрезвев, заменил Кима, сев за руль.
Когда они въехали на парковку рядом с пирсом Санта Моника, Пак притаил дыхание. Возможно, всё дело было лишь в том, что он один до сих пор не знал, что заставило их сорваться в Калифорнию. А возможно, всё дело было как раз в джеюновой руке, что обхватила сонхуновы плечи, стоило им достать свои вещи, хлопнуть дверью багажника и с громким счастливым криком, что эхом разнёсся по пустому пирсу, зашагать к шумящему океану. И пусть Сонхун не знал, о чём думал Шим (думал ли он вообще о том, что произошло утром, или решил просто наслаждаться моментом?), он убедил себя в том, что после всё будет нормально.
Они шагали по выложенной камнями дорожке, слушая стук колёс, ругань Яна из-за ещё одного сломанного колеса на чемодане, и счастливые визги Сонхуна и Сону, что вырвались вперёд (не без инициативы второго), желая рассмотреть всё как можно детальнее. Шим разминал затёкшую шею, не слушая, что говорил Чонвон, лишь периодически махал головой, что-то мыча в ответ. Тем не менее, стоило им остановиться у большой яхты, как восхищённые крики парней стали громче, а джеюново удивление — больше. Кто бы мог подумать, что Ян-я-поберегу-все-ваши-денюжки-Чонвон решит потратить больше, чем тратил за весь год в Корее.
И не мог ничего с собой поделать Шим, когда брови его взлетели вверх по лбу, а глаза уставились на расплывшееся в улыбке лицо Чонвона.
— Нет толку от денег, если они просто лежат на банковском счету, — пожав плечами, словно не он только что потратил целое состояние, ответил парень, заставляя джеюновы губы растянуться в точно такой же счастливой улыбке, словно он копировал выражение чонвонового лица.
Ян никогда не перестанет удивлять. Это утверждение следовало бы записать на стеклянной табличке в инчхонском офисе. Возможно, после Шим так и сделает.
— Вот же, — только и выкрикнул в ответ Джеюн, опуская руку на чонвоново плечо, чтобы после, подтолкнув парня к себе, лишив равновесия, потрепать того по голове, бормоча что-то несвязное.
Ян громко смеялся, когда они остановились рядом с удивлённым Сону, которому Шим так любезно отдал взлохмаченного Чонвона, и буквально ошарашенным Сонхуном. Хотел бы Джеюн, чтобы это выражение застыло на лице Пака подольше. Возможно, всё дело было лишь в обстоятельствах, однако парень отрицать сонхунову привлекательность больше не собирался. Особенно сейчас.
— Мы будем плавать на яхте? — спросил Пак, и Шиму в самом деле показалось, что ещё немного и парень запрыгает на месте, словно пёс. Джеюн кивнул, пряча руки в карманы.
Сонхун радостно захлопал в ладоши, Шим замотал головой, не скрывая ни широкой улыбки на губах, ни наслаждения, что, смешавшись с острым предвкушением, обжигало грудь. Казалось, подожди они ещё час (в добавок к тем двум, которые они проторчали в стеклянном офисе, глазея на яхту), и парень вёл бы себя так же, как Пак: прыгал на месте вокруг Чонвона, спрашивая, когда они уже смогут оказаться на борту. И всё же ждать дольше больше не потребовалось. Уладив все вопросы (Шим не собирался разбираться ни в одном из них), Ян указал на яхту, говоря, что теперь они могут подняться. Не было даже сомнений, что Пак, подхватив Кима под руку, рванёт к уже раскрытому низкому ограждению, первым прыгая на борт, осматривая всё вокруг. И пусть на Лос-Анджелес уже опустилась ночь, казалось, не было ничего, чего не смог бы заметить Сонхун. Джеюн ступил на борт последним, волоча за собой одновременно три чемодана, чтобы после отдать их персоналу, прося их позаботиться об этом.
Джеюн бы солгал, скажи, что не был счастлив.
Когда они отплыли от причала, держа курс на острова, Шим был уверен: сюрпризом это станет уже не только для Пака. Вполне вероятно, Сону, так близко прижавшийся к Яну, будет удивлён не меньше. Они расположились на белых широких диванчиках на носу яхты, рассматривая лампочки, что гирляндой обвивали перила и тянулись вверх, заливая пространство приглушенным желтым светом, потягивали красное вино, — явно не дешевое, Джеюн уверен — пока спокойная музыка лилась из больших колонок рядом.
Шим развалился на одном из диванчиков, вытянув ноги. Они успели сменить одежду, и в этот раз парень предпочёл наспех накинуть белую свободную майку с большим вырезом до самых рёбер по бокам, когда же Сонхун вновь натянул черную футболку, словно даже тогда, когда стрелка часов перевалила за единицу, на улице не стояла жара. Впрочем, Джеюн не осуждал. Парни бегали от одних железных перил к другим, рассматривая, как волны бились о поверхность яхты, до тех пор, пока Чонвон не привёл их под навес — туда, где было больше света, вино, и где лежал Джеюн, с упоением наблюдавший за остальными. Ему бы стоило согласиться, что такое ему нравилось куда больше, чем бездумно спускать деньги в казино Вегаса. И всё же Джеюн вряд ли об этом скажет Чонвону (словно тот не знал парня как облупленного!).
Когда Сонхун плюхнулся на место рядом с Шимом, он широко улыбался, переводя дыхание. Кажется, в Сону было куда больше сил и уж тем более веселья вперемешку с озорством, чем могло показаться на первый взгляд. Всё же не всем удавалось измотать Пака настолько, что ему требовалось какое-то время, чтобы перевести дух. И пусть Шим готов был поспорить с этим, говоря, что стоит им оказаться в кровати, как он не даст ему и мгновения на передых, однако эти мысли сейчас не имели ничего общего с реальностью (какое упущение!). Так или иначе, именно Джеюну пришлось буквально вырывать бокал из сонхуновых пальцев, когда он накинулся на него, словно человек, что прошёл пустыню и впервые увидел воду. Впрочем, Сонхун не сопротивлялся. Лишь облизал губы, собирая оставшееся капли красного вина с них, а после провёл тыльной стороной ладони по ним, уставившись на джеюново лицо. И помяни Шим чёрта, но сердце сжалось в груди, а кровь потекла совсем не по направлению к мозгу, в здравом уколе которого он сейчас так нуждался.
Шим тряхнул головой, словно это могло помочь хоть как-то унять разошедшееся в груди сердце, на что Пак лишь слабо захихикал, почти вынуждая Джеюна задуматься: и куда только делся тот серьёзный друг из офиса в Кванджу? Или, быть может, всё то было навешанным им же самим ярлыком и игрой его уставшего воображения? Впрочем, Джеюн заставил себя не думать об этом, наполняя лёгкие влажным воздухом.
— Минуточку внимания, мои дорогие голубки, — пролепетал Чонвон, и во взгляде, который метнул Шим в его сторону, слишком красноречиво читалось: «скажи это ещё раз, и я выкину тебя за борт». Чонвон прочистил горло, театрально делая шаг назад, почти прячась за спиной Сону, вокруг талии которого обернулась его рука. — Ну ладно. Не голубки, так не голубки, — чуть надув губы, Ян думал новое издевательство. — Да ну тебя, Джеюн-мастер-обломать-момент, иди в задницу, — прикусывая губу, выпалил Ян, яростно потирая пальцем по переносице, прежде чем переключился на то, что изначально собирался сказать: — Прежде чем мы приплывём на прекрасный остров, пожалуйста, не разнесите эту яхту, — с таким серьёзным видом проговорил Чонвон, что Джеюн почти поверил, что они оказались в суде, — особенно вы двое, моя банковская карта до сих пор в реанимации после такого — считайте, от неё оторвали по меньшей мере конечность, — указывая пальцем то на Шима, то на Пака, Чонвон не скрывал собственного веселья. — Держите себя в руках и помните: если ночью вы что-то услышите, вам лишь показалось, — закончил он, поглядывая на Кима.
Сомнений не было: Ян что-то задумал. И в данном случае Шиму оставалось делать две вещи: первое — радоваться, что чонвонова «пакость» не касалась его, второе — пожалеть бедного Ким Сону, который, вероятно, совсем не понимал, на что подписался. Впрочем, Джеюн не мог и не подумать о том, что наутро жалеть придётся таки самого Яна: Ким Сону не хранил много тайн, но был занимательным персонажем. Однако каким на самом деле был парень, придётся выяснять Чонвону, и это совсем не джеюново дело.
— Я всё не понимаю, кого ты пытаешься смутить: себя, меня или вон, смотри, раскрасневшегося Сону? — спросил Пак, ёрзая на своём месте.
Ян повернул голову, подталкивая к себе юношу, чтобы рассмотреть его зардевшиеся щёки и неловкую улыбку на лице, а после залепетал, как влюблённый по уши школьник:
— Вы только посмотрите, как он очарователен, — осторожно клацая юношу по носу, Ян оставил влажный поцелуй на щеке Кима, притягивая ещё ближе, словно это вообще было возможно.
Ким чуть дёрнулся, прежде чем не выхватил из чонвоновых рук бокал на длинной ножке, предусмотрительно ставя тот на стеклянный столик перед Шимом, а после, обхватив двумя руками талию Яна, наклонился вперёд, чтобы оставить по меньшей мере десяток кратких поцелуев на чонвоновых щеках и лбу, пока парень не стал вырываться, громко смеясь. В конце концов, они стали гоняться друг за другом по всей палубе, громко хохоча и перекрикиваясь, оставляя на коже друг друга лёгкие, и, может, совсем не значимые для Яна — чёрта с два! — и слишком много значимые для Кима поцелуи.
Пак откинулся на спинку диванчика, почти укладываясь на джеюновы бёдра (ему бы перестать думать о разъедающем кожу разочаровании, когда сонхунова голова оказалась на подушках, а не на его тёплой коже), запрокинув руки, уложив на них голову, а после залепетал:
— Кажется, они подходят друг другу, — бросая краткий взгляд в сторону распивающего вино Джеюна, Пак чувствовал растекающееся по венам спокойствие. — Давненько я не видел Яна таким счастливым. И если для того, чтобы это продолжалось и дальше, нужно будет утащить Кима обратно в Корею, я сам куплю ему билет и усажу вместе с Чонвоном, — с глупой улыбкой на лице, наблюдая за парнями, гоняющими по палубе, говорил Сонхун, почти заставляя себя не пялиться на открывшуюся взору из-за бокового выреза майки широкую грудь и чуть блеклые чернила на рёбрах.
Пак тяжело вздохнул, прикрывая глаза.
— Пусть Чонвон разбирается с этим самостоятельно, — буквально повторив утренние слова Яна, Шим залпом выпил оставшееся в бокале, убирая тот на столик, больше не планируя притрагиваться к нему. — Но в чём-то ты всё-таки прав: с самой Академии я и не помню, чтобы он был так спокоен, — Шим потёр точку на лбу, словно о чём-то увлечённо думал, хотя на деле все мысли словно разбегались во все стороны.
Какое-то время они провели в тишине. Ровно до того момента, как из больших сабвуферов не стала звучать до чего знакомая Сонхуну мелодия. парень распахнул глаза, дёргаясь на месте. Идея словно молнией стрельнула в его голове. И прежде чем он отказался от неё, Пак поднялся с места, схватил Шима за руку и потянул на себя, приговаривая:
— Идём. Мы должны потанцевать.
И Джеюн поддался, пусть Сонхун и видел, как изменилось выражение лица — всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы посеять то зерно сомнения, что стало стремительно разрастаться в груди. Пак протяжным криком заглушил звенящий в голове вопрос: «А не перешёл ли я черту?». Впрочем, стоило только Джеюну подняться на ноги и позволить тащить себя в самый центр палубы, как Сонхун больше не думал об этом — лишь позволил моменту править ситуацией.
Джеюновы руки опустились на тонкую талию, когда парень встал напротив — движение до чего отрепетированное, но в этот раз дарящее больше чувств, чем следовало бы на самом деле. Одна из сонхуновых ладоней легла на плечо (парень чуть вдавил пальцы), когда же вторая заняла место на левом джеюновом боку — так, что распрями Пак пальцы, смог бы осторожно водить по буквам едкими чернилами выгравированные под кожей.
Мелодия была спокойной. Пак покачивался из стороны в сторону. Джеюн делал то же самое. И стоило бы им обернуться, чтобы заметить прижавшихся друг к другу Сону с Чонвоном. Стоило обратить внимание на их пристальные взгляды. Стоило обратить внимание на их перешёптывания. И всё же ни Сонхун, ни Джеюн не сделали ничего из этого. Они стояли посреди палубы, раскачиваясь в такт музыке, каждый убеждая себя в том, что не следовало давать слишком много надежды.
Сонхун готов был ждать — это он твердил себе до этого. И всё же вязкий ком подкатывал к горлу каждый раз, стоило подумать, что… Что его старания — бессмысленны, и у них с Шимом ничего не получится. Пак сделал свою ставку, зная, что больше у него шанса не будет. Однако… он не был достаточно уверен. В себе. В том, что делал.
«Если не сейчас, то больше у тебя не будет шанса», —твердил он себе раз за разом. Тем не менее легче не становилось.
Джеюн был растерян. Ему следовало бы это признать. Как следовало бы принять и то, что он больше не был уверен в том, во что верил. Казалось, те возведённые за долгие года стены самоконтроля Сонхун разбил за один раз. И Шиму это не нравилось. Однако, кажется, стоило бурлящей крови остыть, как он понял: возможно, Сонхун делал всё правильно за них обоих.
Всё это… было сложно. И всё это ему всё ещё следовало переварить.
Неосознанно Шим подтолкнул сонхуново тело ближе к своему, втягивая влажный воздух через раздутые ноздри. Пак вонзил короткие ногти в кожу на джеюновом плече, так же шумно вдыхая. Казалось, будь бы они ближе (и дело вовсе не в физической близости), то Шим услышал бы, как сильно сонхуново сердце билось о рёбра.
И всё же Сонхуну следовало бы перестать жить в своих мечтаниях.
Когда одна мелодия сменилась другой, Шим сделал шаг назад, готовый вернуться на своё прежнее место и заметить, что Ян с Кимом, выхватив из ведёрка со льдом бутылку вина, скрылись, вероятно, за дверьми одной из кают, как Пак подошёл вплотную, обхватывая Джеюна кольцом из рук, прося ещё одну песню. И Шим согласился, отстранившись лишь для того, чтобы осторожно раскрутить, казалось, еле державшегося на ногах Пака, держа того за одну из рук.
На самом деле, Джеюн так и не понял, в какой момент их танца он остановился за сонхуновой спиной, держа обе его руки своими. Шим обнимал Пака со спины, однако настойчиво убеждал себя в обратном. И всё же он не отстранился, продолжив раскачиваться в такт музыке, продолжив обжигать дыханием заднюю сторону сонуновой шеи. Не было преувеличением сказать, что Пак не знал, что и думать: такое джеюново поведение сводило с ума, выбивало из колеи. И Сонхун, на самом деле, отдал бы многое, лишь бы всё так и продолжилось. Так прошло какое-то время — Пак не настолько сильно доверял своим чувствам в данный момент, чтобы утверждать, сколько они так простояли. В какой-то момент Сонхуну в самом деле стало тяжело дышать, однако он не подал виду, боясь пошелохнуться и разрушить это мгновение. И пусть парень знал, что исход лишь один, он с разочарованием встретил факт того, когда Джеюн отстранился, стоило мелодии смениться на незнакомую.
Шим зашагал в сторону диванчиков, не зная, куда себя деть. Оставлять Пака посреди палубы казалось неправильным. Не уходить — тоже. Поэтому Джеюн выбрал то, что он посчитал «меньшим из зол». Оказавшись на диванчике, почти с грохотом опускаясь на него, Шим заметил как отсутствие бутылки с вином, так и отсутствие двух парней. Впрочем, ничего из этого не морочило ему голову.
Джеюн наблюдал, — старанно делая вид, что уставился в экран мобильного — как Пак ещё мгновение стоял на одном месте, глядя в пустоту, прежде чем сделал несколько шагов в сторону носа яхты, упираясь руками в перила, всё желая перевести дыхание. Казалось, Шиму потребовались все оставшиеся силы, чтобы заставить взгляд переместиться на экран сотового, а не продолжать прожигать сонхунову спину. Джеюн опустил глаза на экран, прислоняя палец к панели, разблокировав устройство. Белый экран бил по глазам, и парень на секунду зажмурился, выходя из ранее открытого приложения с одним из готовых контрактов — так или иначе, по возвращению в Корею их ждало много работы. Шим буквально машинально открыл один из мессенджеров, а после пальцы запорхали над клавиатурой, печатая сообщение личному помощнику.
Сообщение отправлено сразу, как было напечатано:
«Нишимура, попрошу тебя сделать мне небольшое одолжение. Брачный реестр. Нужно проверить один сертификат. Номер: #1832****7261».
Лишь после того, как сообщение было прочитано, Шим потянулся посмотреть на время по Корее. Благо семнадцатичасовая разница во времени спасала джеюнову задницу от иска об эксплуатации работников в сверхурочное время. Джеюн потёр лоб, буквально заставляя себя не глядеть на Пака впереди.
Ответ пришёл почти сразу же.
«Займусь этим. Пришлю Вам информацию сразу же, как она будет у меня на руках».
И парень не сомневался: Нишимура не будет задавать вопросов, не будет болтать лишнего и сделает всё, что от него требовалось. В этом был весь парень, окончивший Академию несколькими годами позже самой тройки. За это его так сильно ценил Шим (опять же: это довольно хорошо отражалось в количестве нулей в зарплате личного помощника).
Джеюн откинул телефон куда-то на диван, откидываясь на спинку. На самом деле, ему бы не помешало поспать. Возможно, он смог бы выспаться (мечтай и дальше, Джеюнни), и всё же он не сделал и шагу в сторону кают. Так или иначе, прошло ещё полчаса, прежде чем он ввалился в каюту, заваливаясь на мягкий матрац.
Шим не смог уснуть. И дело было вовсе не в маленькой каюте и неудобной перьевой подушке.
Как результат — наутро его голова раскалывалась от боли, а за глазами что-то неприятно трещало. Впрочем, возможно, это лишь была реакция джюнового организма на несмолкающие крики, доносящиеся с палубы. Так или иначе, именно это заставило Шима подняться с кровати и с суровым видом оказаться на палубе, встречая слишком радостных Чонвона и Сону, что гонялись за Сонхуном, тыча тому меж рёбер.
Ян остановился первым, замечая джеюнову физиономию. А после, не сдерживаясь в высказываниях, заговорил:
— Я тебя хоть раз утром увижу в приподнятом настроении? — заломив бровь, спрашивал Чонвон, в лёгком движении скрещивая руки на груди. — Почему-то у тебя каждое утро такой вид, будто бы ты перегрызёшь кому-то глотку. Вот честное слово! И как только людям из своего офиса не страшно утром идти на работу? — не унимался парень, стоя в стороне. Было очевидно: пока он мог издеваться над Джеюном, он собирался делать это постоянно. Шим и на мгновение не сомневался в этом.
Он бросил на Яна короткий взгляд, одаривая фальшивой улыбкой, всё тщетно пытаясь справиться с головной болью. А после, словно по привычке, отыскал сонхунову фигуру, приковывая к ней взгляд.
«Так, Джеюн. Пора бы избавляться от этого!» — Шим буквально старался убедить себя в этом. Стоило ли упоминания, что за последние пару дней Джеюн слишком часто делал что-то, что шло в разрез с его убеждениями? Это оставалось довольно очевидным.
Шим плюхнулся на один из расставленных стульев рядом со столиком, уставившись куда-то за нос корабля, на синюю гладь. Остров был почти близко. Вероятно, у них оставалось не больше получаса, прежде чем капитан пришвартует яхту на Гавайях — ведь именно таким и был план.
Возможно, Чонвон подумал о том же. Тогда было бы ясно, почему парень вдруг схватил двух парней и потащил за стол, лепеча что-то о том, что они должны позавтракать, прежде чем они сойдут на остров. Когда Ян упал на место рядом с Шимом, намерено заставляя Пака сесть рядом с Сону, который так непринуждённо болтал с ним, этот жест со стороны Чонвона почти взывал к острому уколу ревности в джеюновой груди. Так или иначе, настолько открытым Сонхун с ним, кажется, никогда не был. Кажется, лишь в первый год в Академии они так же много непринуждённо болтали, а потом… А потом Джеюн точно не знал, что произошло. Он никогда не думал об этом раньше, и почему тогда эти мысли терзали его разум сейчас?
Вероятно, Шим выглядел слишком злым, — Ян бы сказал, что это мало ещё сказано! — поэтому чонвонов голос, прозвучавший над его ухом, почти заставил того дёрнуться и хорошенько пройтись кулаком по очаровательному лицу:
— Если хочешь, я попрошу капитана навернуть ещё пару кружочков, прежде чем мы окажемся на острове? — прошептал Ян, накалывая кусок обжаренного бекона на вилку. Шим заломил бровь, выровнявшись на стуле, не понимая, к чему клонил парень. Ян поспешил разъяснить, попутно кладя хрустящее мясо на язык: — Вы очень напряжены, господин Шим, — игриво начал тот, пережёвывая, — кажется, в вашем сегодняшнем меню должно быть написано лишь «Пак Сонхун», и только тогда вы будете спокойны, — почти давясь от смеха, Ян бил раскрытой ладонью по столу, словно то, что он сказал, было одной из прекраснейших его шуток.
Пришлось повторить пару раз про себя, что Шим Джеюн больше не дерётся.
— Если мне нужно будет снять напряжение, Ян Чонвон, — растопыривая пальцы, готовый тыкать парню в рёбра до тех пор, пока тот не станет молить о пощаде, Шим делал вид, что злился, — то я возьму тебя и хорошенько загоняю на беговой дорожке, — играя бровями в манере, присущей самому Яну, Джеюн хитро улыбался.
Парень вскинул руки, состроив такое выражение на лице, словно Шим пугал его до чёртиков. Шим почти поверил, что будь Ким рядом, а не сиди в другой части стола (получай, Чонвонни, за свои глупые шуточки!), то Ян подлетел бы к нему, прячась за его спиной, словно Джеюн вдруг превратился в опасного животного, оскалившего свои острые клыки. Парень сделал вид, что вовсе не смеялся.
Чонвон всегда был таким: готовый указать на всё, о чём думал Шим, он говорил об этом. Шутил, порой, может, не совсем к месту, — лишь мнение Джеюна, не больше — но зачастую был прав.
Так или иначе, Шим рассудил, что он вполне справится со своим напряжением — как навал это Чонвон — самостоятельно.
Ему лишь нужно было перестать думать о Сонхуне. Делов то! И всё же было бы куда проще, не гляди он на переливающееся кольцо на тонком пальце Пака и не раскручивай своё.
Впрочем, нет. Это было совсем не просто! И Джеюн готов был поклясться, что ни черта не понимал, что ему с этим делать.