Вне системы.

Этот добрый, в сравнении с другими агентами, камерамен стал первым и, вероятно, единственным другом ДаФака. Другие дети сторонились необычного ребёнка и старались лишний раз с ним не контактировать – старшие распускали байки о том, что из-за него, видимо, и умерли его родители, поэтому он попал сюда. Хуже всего было то, что на тот момент зеленоглазый мальчик просто не мог с ними поспорить, ведь и сам уже не помнил, кто его сюда принёс - их воспитатель и так рисковал получить выговор за то, что рассказал ему о том, что нашёл мальчишку на ступеньках приюта, эта информация недолжна была раскрываться воспитанникам. Но он уверял пятилетнего мальчика, что у каждого есть родители, в том числе и у него, просто они не смогли осилить воспитание такого ребёнка, а может хотели ему лучшего будущего. Всё же в городе всё было не так хорошо и черта бедности неумолимо приближалась ко всем людям, в том числе, возможно, к семье ДаФака тоже. Пусть это была сухая информация, будто считанная со страницы отчёта, она давала мальчику надежду на то, что родители вернуться за ним ели он научится контролировать силу, устроится на работу в Альянсе и сможет помогать им. А до этого времени оператор обещал, что Альянс о нём позаботится и тут он может не бояться что его снова бросят, ведь воспитатель всегда будет рядом, как и другие камерамены. Может отдалённо маленький неокрепший разум и понимал, что робот говорит так только из-за того, что положено по уставу, но это не мешало обнять воспитателя, пусть и не получив объятия в ответ – только скупое похлопывание рукой по маленькой спине, что и так выходило за рамки допустимого контакта. После этого разговора ДаФак приложил все свои детские усилия для того, чтобы стать лучше, пусть для отстранённого и асоциального ребёнка это было непосильным трудом. По крайней мере его результаты значительно улучшились, как и оценки – он искренне думал, что сможет занять хорошую должность, возможно стать таким же воспитателем, как добрый оператор. Только вот сам робот только грустно качал камерой, смотря за стараниями маленького человека. К его сожалению, он не мог уделять своё внимание только одному ребёнку, приходилось присматривать за всеми днём и проводить время с мальчиком вечером – он подал заявку на дополнительные занятия с ребёнком, которую нехотя одобрили, видя положительный результат, но встречи могли проходить только в вечернее время и не дольше получаса. Это было всё, что мог сделать простой оператор для своего малолетнего воспитанника. Хотя нет, конечно не всё, но для продолжения помощи ребёнку нужно было хотя бы немного подрасти. А пока он мог только попытаться помочь ему дотянуть до этого времени. Как агент, пусть и мирной профессии, воспитатель не мог свободно обсуждать с детьми что-то касающееся их будущего, однако пока другим детям хватало простых слов о том, что всё будет хорошо, маленькому ДаФаку хотелось знать больше – в конце концов у мальчика появилась цель в жизни связанная с Альянсом, а кого ему ещё расспрашивать кроме оператора? Уклончивые ответы ребёнку очень не нравились, даже попытки воспитателя перевести всё в шутку и уйти от темы почти всегда оканчивались провалом. В какой-то момент, когда они сидели в отдельной комнате во время выделенного им времени, с сегодняшнего дня шестилетний ДаФак опять завёл этот разговор. Чем взрослее становился зеленоглазый парнишка, тем всё навязчивее расспрашивал своего воспитателя, страшно было представить, что начнётся в семь лет, а в десять..? — Дядя Оператор. — В очередной раз раздаётся мелодичный звонкий детский голосок, а рукав форменной рубашки наглейшим образом сминают маленькие пальцы. Но камерамен только поворачивает камеру в сторону мальчика и кивает, показывая, что весь во внимании. — А я смогу стать таким же как вы? — Интересуется ДаФак, смотря за тем, как оператор в очередной раз прикладывает к камере ладонь и качает ей. Он понимает, что вопрос ребёнка совершенно невинный и слишком наивный, чтобы воспринимать его в серьёз, но зная истину, отвечать на него было сложно, по крайней мере выражения лица у него не было, чтобы выдать лёгкое волнение. — Конечно сможешь, уверен, тебе даже не придётся ждать очереди, попадёшь в первую десятку на отправку в штаб, если хорошо сдашь последний экзамен. — Рука в чёрной перчатке ложится на чужую голову и треплет короткие чёрные волосы. — Я даже не заплачу в десять лет. — Гордо заявляет мальчик, заставляя камерамена сымитировать грустный вздох. Готовить к десяти годам детей как раз начинали с пяти. У воспитанников было пять лет для моральной подготовки и смирения с неизбежным, что было достаточно лояльно. Почему он воспринял это так болезненно? Потому что смотреть, как детям буквально выжигают на груди, чуть ниже ключиц, порядковый номер было очень неприятно. Но увы, эта процедура была необходима – клеймо показывало то, что ребёнок находится под опекой Альянса и ему принадлежит. То есть любой намеренный вред этим детям расценивался как преступление против Альянса, можно сказать так поступали ради их защиты в будущем. — А ты у нас очень храбрый, да? Ну, такое определённо нужно похвалить. — Интересуется оператор и достаёт из-под рубашки тоненькую книжку-раскраску, которую передаёт ребёнку. — С днём рождения. — Напоминает ему воспитатель. Ребёнок своего дня рождения не знал, никто не знал, по этому его возраст определяли по внешности, а после начинали вести отчёт с момента регистрации в приюте. Сегодня как раз был тот день, когда он нашёл на улице белый свёрток с ребёнком. К дням рождения, конечно, в приюте относились как к простой галочке в ежегодном отчёте, но это не мешало камерамену пронести для своего воспитанника маленький подарок. — Ух ты. — ДаФак сразу принялся листать простенькую книжечку, а от чужой радости по корпусу прошёл едва ощутимый разряд электричества – в моменты сильной радости и испуга весь контроль ребёнка сходил на нет и силы периодически прорывались во внешний мир, но это не было чем-то критичным, ведь для радости в приюте поводов практически не было, а комната для наказаний была хорошо изолирована от остального приюта и не пропускала разрушительные способности мальчика дальше толстых бетонных стен. — А вам ничего за это не будет? — Обеспокоенно спрашивает ДаФак, склоняя голову на бок. Вопрос хороший и слишком взрослый для ребёнка. — Не думаю, что об этом кто-то узнает, да и за такое нарушение сильно не наказывают. — Он врёт, потому что голос не умеет дрожать, а ребёнок ещё не умеет распознавать лож. На самом деле за такое своеволие он мог получить выговор с последующим переводом на более низкую должность, но ДаФак был умным мальчиком и не показывал свои подарки при других воспитателях. Звонок будильника разрывает повисшую тишину, напоминая, что им разрешено проводить отдельно от остальной группы всего пол часа, поэтому, как бы не расстроился ДаФак, приходится вывести его из комнаты, предварительно позволив спрятать книжку во внутренний карман формы, благо её размер позволял. — До завтра, воспитатель! — Машет ему на прощание ребёнок перед тем, как убежать в общую комнату. Время было позднее, поэтому все уже готовились ко сну, а это уже проходило под присмотром другого агента. Воспитатель недолго смотрит вслед ДаФаку, после чего разворачивается на каблуках и отправляется в сторону технических помещений, чтобы также лечь на зарядку – завтра его ждёт очередной серый день полный забот о детях. Если он не хочет отключиться в процессе ведения урока, стоило зарядиться как можно лучше, в ближайшее время он не планировал с кем-то меняться, ведь другие воспитатели не смогут справиться с энтузиазмом ДаФака и его особенностями.