***
— Почему в собственной квартире такой плохой интернет, — вздыхает девушка, закатывая глаза и становясь на носочки, как бы в чистую стереотипную шутку. Но качество сети отнюдь не улучшается, что раздражает Елизавету в пять утра. — Дай мне просто узнать погоду, неужели так сложно? Привычка разговаривать с вещами пошла давно и неизвестно откуда. Разве кто-нибудь не ругается на дверной косяк, с которым сталкивается спросонья? Или не материт тумбочку, на которую случайно набрёл и больно ударился? А может, не разговаривает с нерабочей техникой, будто она его слышит? Если нет, то Лиза явно повёрнутая. Заходя на старую и захудалую кухню, девушка выключает кипящий чайник, что напоминал о себе громким и действующим на нервы свистом. Её руки машинально тянутся заваривать крепкий кофе, ведь как ещё бороться с сонливостью, хотя, казалось бы, ты недавно лёг? И как случаются такие чудеса. Да, приходилось вставать рано, ведь путь к колледжу был относительно дальним, хоть само заведение, казалось бы, недалеко. Это ведь Москва, чего ещё ожидать. Тут автобусы забиты до самого верха, не оставляя возможности вдохнуть спокойно. «Вторник, 16 апреля». Старенький календарь привлекает внимание тёмно-зелёных глаз, после чего Андрющенко хмурится и ползёт взглядом чуть правее, замечая красиво выведенные в ряд цифры «2013 год». И почему такое до сих пор хранится? Он остался висеть на стене от прошлых жильцов, а брюнетка всё как-то забывает его снять, забегавшись по работе. — Так, ладно, — успокаивающе начинает девушка, размешивая кофе в недавно купленной кружке. — Придётся определять на глаз, смогу ли я сегодня спокойно пройтись. Беря кружку за тоненькую ручку, татуированная подходит к старым окнам и вглядывается в темноту. Обшарпанный подоконник оставляет желать лучшего, но пока что нет ни времени, ни возможности заменить. Её финансовое положение над ней явно посмеивается. Так ничего и не выяснив за окном, Лиза поворачивается к нему задом и опирается тазом о подоконник. Горячая жидкость попадает в организм, грея тело, разомлевшее после сна в теплой и уютной постели. Вставать, конечно, никогда не хотелось, но кошелёк ведь сам себя не заполнит, к сожалению. Через некоторое время Андрющенко уже стоит в коридоре собственной квартиры, подумать только, в Москве. Разве могла бы она когда-нибудь о таком мечтать в том беспокойном месте? Но если бы она не сделала внезапный рывок и взмах крыльями, то вряд ли бы после ей удалось взлететь. Накидывая сумку на плечо, девушка повторно перепроверяет все вещи, которые нужно было взять на рабочий день и поправляет чёрный пиджак, разглаживая пальцами рубашку. Кинув мимолётный взгляд на зонт, одиноко висящий на вешалке рядом с верхней одеждой, Андрющенко задумывается. Задумывается о том, что на вешалке так скудно смотрятся её вещи, будто чего-то не хватает. Не хватает, словно куска в её потрёпанном сердце, откуда вырывали силой и без сожаления. Могла бы здесь висеть ещё чья-то куртка, кого она ждёт дома? Лиза не может ответить себе на этот вопрос так же, как и заделать кровоточащую рану на сердце. Пластыри просто зря намокают, это не то лекарство. На улице достаточно прохладно, но не сказать, что морозно. Елизавета слегка щурится, сжимая тонкие пальцы на ремне сумки. Она закрывала квартиру? Вроде бы да. Путь до колледжа каждое утро, будто день сурка. Всё одно и то же, а люди стали меняться ещё реже. Такой большой город, неужели на этом автобусе зачастили одни и те же? Андрющенко смотрит по сторонам, прижимаясь ближе к окну. Такое столпотворение, что становится душно. Сегодня вновь не удалось присесть. Снаружи оказывается ничем не лучше. Такие же мельтешащие силуэты, которые спешно удаляются в своём направлении. До Лизиного слуха долетают чьи-то счастливые фразы о любви, и её брови неспешно сдвигаются поближе к переносице. Она старается игнорировать одиночество, но есть ли всё так, как оно показывается нам?***
На улице становится всё прохладнее. Ветер сметает с деревьев пожелтевшие листья, а некогда голубое небо закрыли тёмные тучи. Кира Андреевна стоит на заднем дворе колледжа, в месте, скрытом от камер, где нет администрации. Она держит меж пальцев тлеющую сигарету, подносит к губам и вдыхает едкий дым в лёгкие, который убивает её дыхательные пути с каждой новой затяжкой. Облокачивается о стену, смотрит вдаль и чувствует, как на лицо капают редкие капельки холодного дождя. Настроение ни к чёрту. Половину прошедшей ночи Медведева сидела над проверочными шестнадцатой группы и, мягко говоря, удивлялась тому, насколько тупыми могут быть дети, при решении таких элементарных задач. Теперь же она как выжатый лимон, который почти не подаёт признаков жизни. Но кто её спрашивает? Кира удерживает никотиновую палочку между зубов, берёт телефон в руки, открывает расписание, а затем почти подпрыгивает, видя, что её пара идёт уже как десять минут. Пара физики у—
Листая журнал своей группы, Лиза слегка хмурится и пробегается взглядом по странице физики. Уже знакомым почерком сверху, в отдельной строчке выведено «Медведева Кира Андреевна». Андрющенко была в курсе, что особой любви Медведева к её группе не испытывала по одной простой причине — её подопечные толком не понимали разные законы и тысячи формул, за что каждый раз выхватывали плохие оценки и комментарии от преподавательницы. Сама же Кира показывала себя, как хорошего знатока своего дела. По крайней мере, была явно ближе ко всем точным наукам в целом, нежели Елизавета. Учительница русского языка будто была на одном уровне принятия физики с собственными учениками. Ещё с младшей школы её раздражало бесконечное количество формул и их применение. Больше она подпитывала любовь к русскому языку. Казалось, все правила, что рассказывает, она знала наизусть ещё задолго до работы здесь. Нет, правда, Лизе всегда было непонятно, как можно быть безграмотным и не расставить элементарные запятые в тексте? Или неужели так сложно на слух определить, как бы выглядело слово на бумаге? Проблема лишь в том, что все люди в физико-математическом направлении не понимали, почему брюнетка не может запомнить пару обозначений и подставить под них числа. Переводя взгляд на собственное расписание, а после и на время, Андрющенко отмечает свободное окно. Решив, что нужно бы самой проверить, что творится на физике и почему такие оценки, девушка берёт с собой нужные документы и отправляется в нужный кабинет. Не то, чтобы она горела желанием сталкиваться с Кирой повторно, но здесь стоит профессиональный вопрос, а не личная неприязнь. Лиза отлично разделяла эти два аспекта. Усаживаясь в знакомом кабинете на последние парты за пару минут до начала занятий, Андрющенко оглядывает весь класс и пересчитывает группу. Кто уже сидит на своём месте, а кто только забегает в класс, еле-еле успев со столовой. Несколько учащихся замечают Елизавету Андреевну, подходя и здороваясь, а кто-то же попросту слишком занят своими делами. Но в список замечающих, конечно, попадает Гаджиева Мишель. — Здравствуйте, Елизавета Андреевна! — говорит светловолосая, растягивая губы в улыбке. Подняв голову, преподавательница улыбается краешком губ и приветствует младшую. Мишель, к удивлению, усаживается за парту рядом и начинает что-то увлечённо рассказывать, на что Елизавета не забывает кивать в знак внимательного слушания. Но вскоре младшая всё-таки уходит к передним столам, ожидая занятий. Но вот проходит пять, десять минут — преподавательницы точных наук все ещё не видно в пределах класса. Вскоре Кира Андреевна буквально вбегает в помещение прямо в пальто, на ходу извиняясь перед студентами за опоздание. Она вешает верхнюю одежду на спинку кресла и только после этого оглядывает всех присутствующих. — Всем здравствуйте, — взор карих глаз продолжает двигаться по классу, а затем фиксируется на последней парте третьего ряда. Чёрная макушка, которая, кажется, начинает мозолить глаза. Елизавета Андреевна поднимает голову, и преподаватели врезаются взглядами, но гляделки были недолгими. Медведева быстро переключилась на физику. Внезапный резкий хлопок двери выводит Лизу из строя, заставляя отложить ручку на документы и глянуть, кто же влетел в класс. Вся запыхавшаяся, Медведева выглядит крайне забавно, над чем так и хочется слегка поглумиться. Блондинка достаёт из сумки стопку двойных листочков с проверенной самостоятельной и кладёт их на первую парту. — Мишель, раздай всем, — она обращается к девушке, сидящей около, а та послушно начинает выполнять просьбу Киры Андреевной. Преподаватель встаёт напротив второго ряда и обращается к студентам. — Эту работу вы написали отвратительно, я вас поздравляю, задания были как никогда лёгкими, — саркастично усмехается Кира, — поэтому сейчас на доске я напишу несколько задач, на решение которых у вас не более пятнадцати минут, — объясняет Медведева, наблюдая за кислыми лицами учеников. Урок начался с раздачи листков и результатов письменной работы. Конечно, итоги не шибко радуют Елизавету Андреевну, но в глубине души она слишком хорошо понимает собственную группу. И всё-таки, с профессиональной точки зрения, она не должна забивать на их понимание предмета, ведь их оценки непосредственно связаны с её заботой. — Не более пятнадцати минут, — шёпотом вторит старшей Лиза, потирая затылок и тяжело вздыхая. Мысленно, она желает удачи всем бедолагам, что сейчас обречены на эти муки и страдания. Всё-таки точные науки — зло. Девушка закатывает рукава чёрной водолазки, оголяя татуированные руки, берёт мел и выводит на гладкой поверхности условия задачи, придуманной буквально только что. В классе стоит гробовая тишина. Лишь постукивания белого мела о доску разрезают эту тишь. Но всё-таки преподавателю русского языка удаётся абстрагироваться, и она уходит с головой в бумажные отчёты и записи, что активно пишет. Иногда лишь поднимает взгляд на Медведеву, осматривая её чуть ли не целиком, но стараясь не сталкиваться с ней взглядами. Кира наконец отходит от доски, отряхивает ладони и указывает на расписанные идеальным почерком задачи. — Вперёд и с песней. Сама Медведева садится за стол, утыкаясь в экран компьютера, изредка поглядывая на студентов, но всегда останавливалась на преподавателе русского языка. Она словно прожигала её взглядом, а затем, встряхнув головой, снова погружалась в работу. Время прошло незаметно, как для студентов, так и для Киры. Таблица на мониторе компьютера была успешно заполнена, по поручению руководства, поэтому преподаватель отталкивается от учительского стола, переводя взгляд на учеников. Она пару секунд наблюдает за детьми, которые уже успели закончить данную работу. — Сдаём листочки, — проговорила Медведева охрипшим голосом. Она поднялась из-за стола и медленным, но уверенным шагом направилась к первому ряду. Листочки с записями передавали быстро, что не могло не радовать. Кира двигалась дальше, вышагивая меж рядов, собирая всё больше макулатуры. Надеялась, что в этот раз результаты будут значительно лучше. С каждой партой она приближалась к преподавателю русского — Елизавете Андреевне. Через пару мгновений Медведева проходит рядом, как бы случайно задевая плечо коллеги. Кира оставляет за собой шлейф своих терпких духов вперемешку с запахом табака. Конец урока подступает слишком быстро и незаметно, а в основном об этом свидетельствует знакомый низкий тон. Наблюдая за Кирой, что проходится по рядам, Лиза и не замечает, как старшая задевает её плечо и идёт дальше, делая абсолютно непричастный вид. По-кошачьему наморщив нос, Елизавета Андреевна пытается перестать чувствовать запах табака, который раздражал её всю жизнь. Смешиваясь со стойкими духами, он превращался в нечто. Эта холодная война одновременно раздражает и забавляет Лизу. Они ведут себя как подростки, только лишь под взрослыми обязанностями. Ведь день прошёл зря, если одна из девушек хоть мало-мальски не насолила другой. Объяснение новой темы затянулось до конца пары, задевая несколько секунд перемены. Кира Андреевна подробно разъясняла все тонкости физики, часто жестикулируя руками и иногда делая зарисовки на доске. Она часто натыкалась на взгляд каре-зелёных глаз, но быстро переключалась на какого-либо студента. И вот наконец-то все студенты начали покидать класс со звонком, а сама преподавательница — раскладывать что-то в столе. Не решаясь на комментарии, Лиза, убедившись, что её подопечные забрали журнал, встала из-за стола и собрала все бумаги вместе. Но Медведева её опередила, куда-то вылетая из кабинета. Договариваться с ней лично, чтобы она была более снисходительна к её группе? Андрющенко уверена, что с подобной персоной такое не катит. Оставив почву для размышления, татуированная выходит вслед за всеми, прикрывая дверь.***
На улице начался самый настоящий ливень. На ещё совсем недавно безмятежном и спокойном небе закружились хмурые, угрюмые, свинцово-серые тучи, задавившие солнце своей тяжестью. Светило, как будто растерявшись, совсем скрылось за их тяжёлыми боками. Сверкнула молния, а через несколько секунд невдалеке пророкотал гром. Капли дождя громко барабанят по крыше колледжа, что заглушает другие звуки улицы. Деревья чуть гнутся под давлением сильного ветра, а листья с них разлетаются в разные стороны. Кира Андреевна выходит из здания, смотрит на взбунтовавшуюся погоду и мотает головой, тяжело вздыхая. Она поднимает голову и видит, как по навесу в большом количестве стекает вода, а затем поворачивает голову вбок, где видит интересную картину: Елизавета Андреевна недовольно ругается и пытается скрыться под пиджаком, ведь одета она была совсем не по погоде. И вот, натянув на голову вельветовую ткань, девушка решается выйти за пределы козырька и, по всей видимости, побежать к ближайшей остановке. Медведева ехидно усмехается, смотря на коллегу, и достаёт из кармана пальто ключи от машины, нажимая на кнопку разблокировки. Елизавета Андреевна сразу замечает мигающий автомобиль, а затем переводит взгляд на его обладательницу. Пока капли дождя стекают по смоляным волосам, спускаясь на лицо, девушка устремляет свой взгляд совсем не в нужном направлении, что и тормозит её. Смотря на преподавателя точных наук и на то, как она усаживается в машину, Лизе хочется лишь разочарованно вздохнуть. Не потому, что она завидует именно Медведевой. Нет, она завидует абсолютно всем, кто сейчас находится в тёплом и уютном месте, а не будет ехать в толпе уставших и мокрых людей, чтобы прийти домой точно такой же. Завидует, что кто-то умеет одеваться по погоде. И у кого-то, очевидно, с утра грузит интернет, чтобы посмотреть прогноз на сегодня, а не одеваться вслепую. Кира быстрым шагом идёт к своей машине, открывает дверь и садится на водительское кресло, заводит автомобиль, тут же включая печку, дабы согреться. Движения происходят на автомате: Медведева выжимает сцепление, запускает двигатель, включает первую передачу, плавно поднимает ногу с педали и трогается с места. Она выкручивает руль в татуированных руках и слегка постукивает по нему окольцованными пальцами, выруливая со стоянки колледжа. — Заснула что ли, — одёргивает саму себя Елизавета Андреевна, ещё больше вцепившись тонкими пальцами в пиджак, стараясь хоть как-то спасти себя из этого положения. Прекратив стоять на месте, она двигается в сторону остановки, надеясь, что транспорт придёт намного быстрее, чем здесь вообще возможно. Брюнетка не хочет оправдываться потом, почему она залила соседей снизу. Кира на мгновение останавливается, подъехав максимально близко к преподавательнице русского и литературы. Опускает стекло и выглядывает, глядя на замёрзшую и уже чуть обмокшую коллегу. — Удачи добраться, Елизавета Андреевна, не заболейте, — язвит блондинка и, не дожидаясь ответа, уезжает, сильнее давя на газ. Ей не было жаль Андрющенко. Она видела, в каком положении девушка, и злорадствовала. Кира каждый раз была рада видеть неудачи Елизаветы Андреевны, да так, что на лице ещё долго была зафиксирована довольная улыбка. Нет, она не ненавидела её, лишь рада была видеть испорченное настроение Лизы, а если это было не так, то норовила испортить его своим собственным трудом, хоть бы насолить ей. Вот тут-то точно преподаватель русского остановилась. Даже можно сказать, впала в ступор, не обращая внимания на дрожащие плечи, ведь погода была не самой тёплой. Да и вообще, Лиза не сильно любила грозу и гром, когда находилась на улице. Это слегка пугало. На какое-то мгновение татуированной показалось, что её сейчас любезно пригласят в машину, но всё это звучало как самый очевидный абсурд, из-за которого Андрющенко позволила себе посмеяться над собственными выдумками. Медведева и к себе в машину? Кого угодно, но только не тебя, Елизавета Андреевна. Тебе, вот, пожалуйста, гражданский автобус. Она ведь даже съязвить в ответ не успела.—
Путь до дома оказывается более досадный и раздражающий, чем предполагалось. Все питаются по дороге, прислоняясь к тебе мокрой одеждой и попутно что-то громко говоря. Лиза отмечает, что у неё нервы, как один оголённый провод, а голова трещит по швам за весь рабочий день. Не помешало бы выпить чего успокаивающего на ночь, ну или хотя бы таблетку от головной боли. Домой заходит брюнетка вся дрожащая. Её колотит от холода так, что она не сразу замечает смену температур. И снова гробовая тишина, аж в ушах звенит. Может, завести себе сюда котёнка? Какого-нибудь маленького, хорошего, который каждый раз будет ждать её прихода домой, как лучшего события в жизни. Отвлекаясь от мыслей о пушистом друге, девушка стягивает с себя насквозь промокший пиджак, которым она пыталась укрыться от беспощадного ливня, и вешает на вешалку, оставляя капать на пол. Вскоре на кухне будут слышны попытки зажигания плиты. Поставив чайник греться, брюнетка проследует в зал, свалившись на диван и откидывая голову на спинку. Сил нет даже и пальцем пошевелить, но в сумке тетради, которые нужно проверить! — Твою ж... — ругается себе под нос и вскакивает преподаватель русского, побежав за сумкой, чтобы перепроверить сохранность чужих работ. К её счастью, вымокшими оказывается лишь пара верхних работ со стопки; это нужно срочно исправлять, на что Андрющенко и убьёт оставшийся вечер.