Зима,нынче,суровая.

Вахит никогда не высыпался, опасаясь, что рано или поздно начнет бредить. Когда он просыпался не у себя дома после бурной тусовки — смотрел на время, ибо боялся, что если кровать будет слишком удобной — он сможет впасть в спячку. Ещё Вахит никогда не любил кофе, поэтому, наверное, бодрствовал крайне редко. И мечтал полюбить этот горький напиток, ведь смотря на других людей, было обидно. Как же это? Они могут пить это дерьмо, делают его по каким-то разным рецептам и наслаждаются, а бедолага Вахит не может и запаха шикарного уловить, сразу тошнить начинает. Не его это всякое, Зималетдинов больше по чаю. Ох уж этот чай. Мысленно старший его уже выпил, разбил кружку, сожрав эти осколки. На столе чай стоит так, будто сейчас придет художник и напишет натюрморт. Не знает Зима, правильно поступает или нет. Он устал, просто устал от всего этого. В ожидании тепла, он получает холод. Так и приходится терпеть это все, согревая руки дыханием или в карманах промёрзшей куртки. Он также хочет любви, как и все! Но смотря на свою позицию, закрывает лицо руками и громко вздыхает, думая, что не заслуживает всего доброго. Цепляясь за края стула руками по обе стороны, он смотрит на кружку. Точно, точно ища там ответ, будто найдет. "Он любит меня?", "заслуживаю ли я любви?" Зималетдинов не чувствует взгляда Валеры, что сидит и с недопониманием смотрит на друга, думая, что тот ведёт себя слишком странно и несвойственно ему. Турбо не дёргается, не подвергается холоду и глазами тело Зимы трогает, мимолётно так, что щекотно должно быть. Но все же, Вахит настроен серьезно, от этого и ухмылка появляется, и ямочки на щеках появляются. Не смешно должно быть, а страшно. Зима успокоиться хочет, совсем немного, чтобы не дёргать плечами как ненормальный. Паника охватит вверх, уйдет и вера во все прекрасное, в глазах потемнеет, а там уже и... смерть наступит. Отрывая взгляд от дурацкой кружки с чаем, Вахит быстро направляет его на парня напротив. От такого действия Валера немного пугается, но смотреть взаимно - не оставит дело. Наверняка это смотрится смешно со стороны, но в самом деле это серьезно. Такая связь, такая ниточка меж ними проходит... Искренность, пугливость и верность. Сердце стучит как бешеное, сейчас выпрыгнет — ты только лови! И в голове мысли перемешиваются, то и дело выводя на тревогу. "Валер, я тебя люблю... Нет. Я тебя люблю. Слишком просто. Как же? М-м-м... Я люблю тебя, Туркин... Турбо...Валера. Кто же ты?" — Зима, с тобой все в порядке? Ты чего как на иголках сидишь? Болит что-то? — Тихий хриплый голос и смотрящие с испугом глаза Валеры заставляют Вахита приоткрыть рот, чтобы попытаться что-то сказать. Ничего, естественно, не вышло. Тогда действовать пришлось по другому. Голова соображала совсем капельку, будто в пьяном угаре Зима сейчас пододвигается со стулом к Туркину и кладет руку на свое бедро, то и дело сжимая его от стресса. Они смотрели друг другу в глаза, создавалось впечатление, что сейчас произойдет что-то невиданное. Кто-то точно либо умрет, либо, может быть, расцветёт... Расцветёт! Расцветёт как тюльпан во дворе у бабушки! Или завянет. Как роза для мамы, которая старалась пробыть в этом мире побольше, но, увы, ушла из жизни. Ушла красиво, разбросав свои "перья" по всему столу, где и жила. Неужели такая участь грозит и Вахиту? Неужели он не сможет сказать простое "я люблю тебя" и покончит с собой в одинокой глуши, после этой злопамятной ночи? Он надеется, что нет. Не допустит в свое тело яд. Не допустит,чтобы он, своими же руками, холодными до комы, будет завязывать петлю. Не допустит передозировок пьяных и табачных. Не допустит,чтобы рука сама свою подругу — другую руку,резала остриём ножа. Зималетдинов верит, но обещать не может. Возможно, что он не справится с эмоциями. "Просто нужно досчитать до десяти и выкрикнуть простую фразу... Простую, совсем простую фразу!" Волнение и страх. Да, Вахиту по-настоящему страшно. Плевать на то, что он пацан. Пацаны не плачут? Враньё, ведь они ревут. — Зим?... Стоит только подумать Зиме, что рядом Валера — земля под ногами не чувствуется и дрожь тела усиливается. Свои мысли он бы хотел засунуть поглубже, подавить их хоть как-нибудь, но все безнадежно. —Да? — Глаза чуть ли не плачут, Валере наверняка смотреть на такого Вахита противно — думает старший. —Тебе плохо? Ты совсем... нездорово выглядишь, — Валера немного испуган поведением друга. "К чему такая забота? Кто я для тебя?" Вахит считает до десяти. Тянет каждое число как нить. В глаза Турбо смотрит и переживает. —Я люблю тебя. — Резко проходят мурашки по рукам, будто Зималетдинов вышел на улицу без куртки. Взгляд отводит, стыдно становится за себя. Быстро появляется горечь во рту. Это ненависть к себе, к своему телу и мыслям. Вахит смотрит вниз, на свои ноги и на ноги Валеры. Тихое дыхание становится громким, чувственным и больным. "Мы часто считаем «опытом» ни что иное, как сумму наших поражений." — сам себя пугает Зималетдинов.