Всё, что было

— Вов, ну не злись, — Виталик безвольно повис на плече друга. — А разве похоже, что я злюсь? — Да. По голосу слышно. Час назад закончился злополучный эфир «Возмутителя спокойствия», где Дуб под воздействием спиртного дал жару. Он и рэп успел почитать, и про наркотики поговорить, и «Улицу роз» спеть. Словом, развлёк советских граждан, скучающих перед телевизорами, не хуже второсортных комиков с центральных каналов. Если бы можно было провалиться сквозь землю от стыда в буквальном смысле, то Володя бы сделал это, не раздумывая. Хорошо там, где нас нет, а ещё лучше там, где басист твоей группы не позорит тебя. Теря тоже был не в лучшей кондиции, но хотя бы скромно помалкивал, за что Володя был ему благодарен. — Ну мы же чуть-чуть… По глоточку… Я не знал, что так получится, — бубнил Виталик всё время, пока они добирались до его подъезда. — Пару часов потерпеть совсем было невмоготу? — чем больше бессмысленных оправданий Володя слышал, тем сильнее раздражался. — Мы хотели навеселе поехать… Скучно же на телеке. — И как? Весело было? Они уже дошли до подъездной двери, но Виталик внезапно отлип и, пошатываясь, направился к скамейке. — Сейчас думаю, что оно того не стоило, — вздохнул он, приземляясь на недавно выкрашенное сиденье. — Посиди со мной… Домой не хочется. Протрезвел, видать. Огонёк в глазах сразу погас, уголки губ опустились, а между бровями появилась складка. Володя качнул головой, но всё же присел рядом. Они просидели в неловкой тишине несколько минут, но потом Виталик повернул голову, подался вперёд. Володя прекрасно знал, что это значит. Его сейчас поцелуют. Виталик всегда так извинялся, когда не мог подобрать слов или когда знал, что слова сделают только хуже. Так было и в этот раз. Сначала он аккуратно коснулся губ, словно прощупывая почву, словно спрашивая: можно? Можно. Остатки недовольства в Володе противились, но всё же злиться долго у него никогда не получалось. Они прошли огонь, воду и медные трубы, знали друг друга как облупленных. Да, напортачил Виталька по глупости, но раскаивается же, дурак, искренне причём. И Володя принял извинения, ответив на поцелуй. — Простишь? — задал традиционный вопрос Виталик, разорвав поцелуй, но не отстранившись. — Прощу, конечно. Сам же знаешь, — Володя выдохнул в чужие губы. — Если пойдёшь со мной, то я придумаю извинение получше, — Виталик улыбнулся самой невинной улыбкой, на какую только был способен. — Ты — чёртов возмутитель спокойствия, — отказаться от такого предложения было выше Володиных сил. — Знаю. Несколько секунд — и Виталик, крепко держа за руку Володю, другой рукой уже набирал код от подъезда.