Ошибка Выжившего

Всю дорогу до кабинета президента, Кэтрин чуть ли не пихали в успевшую дико исхудать спину, пока она была в шаге от того, чтобы начать кусаться и брыкаться. Наконец, ее дотолкали до большой белой двери серого здания — разумеется, в президентский дворец такое убожество никто вести бы не стал. «С тебя моральная компенсация, Снеговик,» — промелькнуло в голове у выжившей, когда дверь перед нею распахивалась и в нос ударил противный, слащавый и незнакомый ей запах роз. В отличии от многих своих земляков, что с радостью бы хотели лично насадить башку Сноу на кол, воткнутый посреди площади, Кэтрин даже не хотела дышать с ним одним воздухом, не то что говорить с глазу на глаз. До недавнего времени, а если быть точнее, еще три года назад, она даже не знала как выглядит тот самый урод, что испортил Дистриктам жизнь своими «улучшениями» Голодных Игр, превратив из просто бессмысленной мясорубки, которой оставалось всего пару лет и она сама бы издохла, в популярную передачу для развлечения дебилов из Капитолия. Теперь черта с два их отметят в ближайшем будущем, за что она должна была «искренне поблагодарить» этого человека. «Пусть только попробует попасться мне на глаза тот, кто за него голосовал…» Несколько лет назад, она все же решила включить телик с его речью, хотя раньше этот пожирающий электричество аппарат был ей совсем неинтересен. И увидела в нем мучителя своей родины так, будто он в тот момент стоял перед ней. После той передачи, Кэтрин помнила как побежала угарать с подругами насчёт того, что президент Сноу точно был из числа школьных красавчиков, что в юности переспали с половиной школы. «– Надеюсь тогда какую-нибудь заразу подцепил!» — тогда смеялись подружки. Ой как же Кэтрин надеялась, что все эти давние оскорбления были правдой. Даже если это и не поставит ей мозг на место, она хотя бы сможет посмеяться. Но похоже, сейчас было весело только ему. Девушка вспомнила, как его еще и возносил до небес сам Капитолий! Мол и самый умный, самый молодой в истории, закончил школу и еще какую-то чушь название которой Кэтрин отродясь не слышала: они вроде называли это ‘университетом’, или еще какая-нибудь херня. «Сукин сын,» — вот что она сейчас думала, смотря на силуэт стоящий к ней спиной и развернутый к окну. Ах вот значит как — сначала вытаскиваешь и везешь черти куда, а теперь делаешь вид будто ее тут и нету! Или он просто думает что она это просто какой-то жалкий слизняк, недостойный даже его взгляда… Пока его высокомудачество не обратил на нее внимание, девушка осторожно разглядывала кабинет. Ничего особенного, весьма простая обстановка, если можно было назвать «обстановкой» стул, парту, книжный шкаф в углу — и все было либо белым, либо серым, скукотища. Внимание Кэтрин привлек портрет красивой пары, висящий по центру стены прямо за столом — точно сам президент и его жена. «И что она забыла в браке с такой мразью, не понятно…» — протянула про себя девушка. — Мило тут у вас. Эта внезапная фраза наконец заставил президента Сноу повернуться к ней. Мужчина сделал несколько шагов вперед и сел за стол, а Кэтрин, инстинктивно, начала отступать. Улыбка мгновенно слезает с ее лица. Любые попытки себя развеселить во время собственного безнадежного положения были провалены, она чувствовала как от лица понемногу отходит кровь, а ноги подкашиваются — уже было ясно что этот человек представляет реальную угрозу. Мозг, наученный опытом Игр, подсказывал единственную рабочую тактику:«беги!» Но… Только вот куда? За дверью Миротворцы, у Кэтрин нет оружия, а перед ней злейший враг Дистриктов! — Присаживайтесь, мисс Марой, — президент, даже когда говорил с Кэтрин один на один, казалось смотрит сквозь нее, словно она была прозрачной. Кэтрин ненавидела таких людей — сразу внутри просыпалось желание дать им по башке и ткнуть лицом в человека с которым говорят. Президент вытаскивает огромную папку и осторожно, очень ровно кладет ее на идеально-белый письменный стол. Кивает на ручку в стакане слева от Кэтрин, явно ждет подписания документа. Она не торопится. — Это что? Зачем вы хотели меня видеть, эм… Сэр? — Предпочитаю президент Сноу, мисс Марой. «А я предпочитаю чтобы ты сейчас под землю провалился и разбился в блин. Не все наши мечты сбываются.» Мужчина долго смотрел на Кэтрин, но это не было похоже на те взгляды, какими ‘одаривали’ ее Капитолийцы в возрасте. В этом взгляде не было мерзкой похоти, он смотрел ей в глаза: смотрел ей в глаза будто она была не человеком, а серым камешком на пыльной дороге. Она сдвинула брови — Кэтрин никто не готовил к тяжелым, неприятным разговорам с такими важными людьми — она была обучена веселить народ и лыбиться как дура в камеру, но не вести беседы с каменными изваяниями. Наконец, президент Сноу прокашлялся и пристально посмотрел на девушку, отстраненно и без всякого интереса изучая ее. — И как вам, нравится наш Алмаз Панема, мисс Марой? — Нравился бы больше если бы я не знала на что уходят произведенные мной ткани — а так да, алмазнее не придумаешь, — Кэтрин закинула ногу на ногу, но ‘президент Снежок’ никак на это не отреагировал. Президент начал вновь говорить четко, как будто стучал в барабан — каждое его слово казалось не имело эха, а горло кто-то вечно сдавливал, хоть это и были признаки людей куда старше в возрасте чем он сам. Кэтрин думала что готова была принять любой бой что он ей предложит, но кого она тут пытается обмануть! Быстрому зайцу в жизни не дать бой снежному барсу — а иначе, тебя просто разорвут и твоей окровавленной тушки ему даже на один зуб не хватит. — Вы ведь понимаете что Капитолий милостиво сохранил вам жизнь? Насколько мне известно, вы не должны были покинуть Арену живой, — президент Сноу снова подвинул кипу листков, которые он только что предлагал подписать выжившей. Если бы глаза умели округлятся до такой степени что взрывались, именно это бы сейчас и произошло с ее собственными глазами. «Ой, да что ты блять, говоришь? Мне не сохранили жизнь, меня отправили на верную смерть просто чтобы ваш народ поржал от зрелища пять минут!» Тут уже молчать она не могла. — Вы не спасли меня, а убили, — Кэтрин опустила голову. — И все же, сейчас вы стоите здесь, живая. Значит вполне себе спасли, — Кэтрин почувствовала как после его слов, к вискам приливает кровь. Едва она хотела высказать свои возмещения, президент ее снова перебил. — В этих листах ваша программа Тура Победителей — жаль пришлось сильно переделать, — с явным недовольством сообщил ей президент. На его лице была надета хорошо замаскированная маска полного презрения, что он испытывал к сидящей перед собой рыжеволосой девушке, что то и дело опускала голову. «Пришлось переделать потому что ты бездарность и ничем не можешь похвастаться кроме своей мордашки,» — похоже, он хотел сказать именно это. — Мне рассказали каким образом вам удалось победить — ваша команда стилистов гениальна, смогли заставить вас быть желанной для всего Панема, а особенно здесь, в нашем Капитолии. И я уверен, вы не откажите составить моим людям компанию. Разумеется, Кэтрин была в курсе того, о чем он говорил. К ним самим, в их покрытый бесконечными хлопковыми плантациями Дистрикт в прошлом году приезжал прошлый победитель — настоящий детина из Второго. Весь Дистрикт 8 сгоняли ко сцене, заставляя слушать эти фальшивые, написанные под диктовку министров речи. И теперь ей что, тоже стоять как полено перед всем честным народом Панема и зачитывать дебильные карточки о том, какой Капитолий потрясающий? Проще сразу под поезд сигануть. Она едва слушала президента Сноу, который, кивая на стопку бумажек, продолжал болтать про тур — смысл ей что-то спрашивать, все и так было уже решено за нее… И это было больно. Очень, очень больно осознавать то, что твоя жизнь ничего для них не значит. «Давай уже, договаривай и отпусти… Я домой хочу,» — взмолилась про себя Кэтрин. Она ненавидела чувствовать себя загнанной в угол, а это ей пришлось переживать аж десять дней, будучи чуть ли не заживо похороненной в липкой грязи. Но, она была до конца честна с собой — между грязью и чувством на себе сверление немигающим взглядом безжалостных, холодных глаз ‘лидера нации’, Кэтрин бы всегда выбирала грязь. — И еще, мисс Марой. Мои министры уже получили уже с десяток писем от самых высших чиновников Капитолия с просьбами… Провести с вами ночь. Вознаграждение весьма внушительное, — внезапная часть из белого шума, что выдавал мерзавец, с кровью прорезала воздух. В эту секунду все замерло. Кэтрин показалось что она ослышалась и дрожащим от внезапного шока голосом, попыталась переспросить, на что получила такое же безжизненное, повторенное уже второй раз предложение. Президент Сноу только что правда это сказал. И сказал так, будто это было зачитывание вслух списка покупок, а не обсуждение судьбы ее собственного, гребаного тела! — Вы же это не серьезно? — девушка взглянула на него стеклянными глазами, в которых начали поблескивать слезы. — Предельно серьезно. Все эти люди были вашими спонсорами, мисс Марой — без них, вам было бы не победить в Голодных Играх. Она почувствовала как недавно съеденные креветки начинают подступать к глотке. Так вот сколько стоила ее жизнь? Сердце тут же сжалось в комочек, покрывшись тонким слоем льда, а ноги мигом начали ныть от холода. По его взгляду было ясно что передумывать тут никто не собирается. Девушка была готова разрыдаться от горя. Понимая что именно ее ждет, хотелось кричать порвать так ненавистные бумаги и бросить в самодовольное, омерзительное лицо президента Сноу. Сжимая дрожащие кулаки и стараясь всосать внутрь горючие слезы, Кэтрин, дребезжащим голосом промямлила: — Я отказываюсь, — она дрожала и дергалась от всей мерзости ситуации что накрыла ее с головой противной зеленой слизью еще секунды две, но быстро опомнилась. «Не дай врагу запугать тебя… Нельзя так — нужно быть смелой или ты уже проиграла,» — именно это ей и говорил Таннер, всю их дорогу до Капитолия, уча ее премудростям на Голодных Играх. — Я отказываюсь, — уже уверенней повторила Кэтрин. — Президент Сноу, это мое тело — и мне решать что с ним делать; спонсорам я отплачу по другому. Девушка крепко сжала губы, но даже настолько резкий отказ не заставил президента Сноу дрогнуть. Он лишь скрестил руки и как показалось девушке, немного издевательски ухмыльнулся. Да не в жизнь, точно померещилось. — Даже у всего Дистрикта 8 не хватит денег чтобы откупиться хотя бы от одного из этих чиновников. Мисс Марой, они не хотят денег, этого и так у них и так хватает — эти люди хотят тебя. Выдержав небольшую (точно театральную!) паузу, президент добавил: — …И я дам им то, что они хотят, раз распорядитель обещал. «Я сейчас вгоню эту ручку прямо в твой глаз до самого мозга, сын паршивой овцы! Я не соглашалась на все это!» В эту секунду, Кэтрин ой как жалела что не хлебала литрами яд как тот самый самоубийца из Дистрикта 11, что еще в телек попал — поговаривали, что парень годами пил яды чтобы плюнуть в лицо какому-то приезжему Капитолийскому чинуше. Его тупая, татуированная по самое не хочу рожа тогда покрылась белыми пузырями и Кэтрин очень надеялась что он сейчас, этот болван где-то гниет в больнице, ожидая своего конца. Кэтрин посмотрела на ручку, которую взяла с письменного стола, а затем обратно на президента. — Как я понимаю, выбора у меня нет. А что будет если я все же откажусь? — В ваших же интересах и в интересах вашей семьи, я рекомендую передумать и все-таки согласиться. Кусок дерьма. Теперь он угрожает ее семье, прекрасно зная что это не пустой звук… Да как он вообще может так поступать с молодой девушкой? «И этот человек женат и является отцом двоих маленьких детей? Отцом дочери, когда знает что я сама чья-то дочь?? Невозможно. Не верю…» Девушка даже не смогла проконтролировать как из ее глаз начали лится слезы. Ее лицо, места вокруг глаз тут же стали красными, из носа предательски полезли сопли, а противные тени Капитолия начали сползать. Президент молчал, даже не пытаясь ее заткнуть или наоборот, смягчится. «Игры кончились, да? Черта с два…» Она краем уха слышала о знаменитых запугиваниях Сноу, о том, что именно происходило с людьми которые не соглашались на такие условия. Девушка думала что это лишь преувеличение и даже представить не могла, что такое когда нибудь приключиться с ней. Но подвергать опасности маму? Папу? Да бабушка едва пережила ее жребий на церемонии Жатвы, она не выдержит еще и пыток. «Может полететь вдвоем с обрыва не такая уж и плохая идея?» — Я не хочу ваших слез, мисс. Это всего лишь бизнес — как тогда на Играх. Все в этом мире имеет свою цену, даже жизнь такой как вы. В глазах помутнело, потом пожелтело, а потом и вовсе все вокруг стало почти кроваво-красным. Кэтрин Марой на мгновение вернулась на Арену. Все, чем была забита ее голова, так это желанием увидеть Сноу мертвым, прямо сейчас. Чтобы у него разлетелась на куски башка как у Мика. Чтобы он истек кровью как Елена. Чтобы у него болтались наружу кишки как у Бекки. Чтобы его разорвало на мелкие клочки как тех троих. Чтобы из его глотки бил фонтан крови как у Меган. Чтобы несколько раз его проткнули мечом в одно и то же место как Кайла. Чтобы он сгнил изнутри как Рэм. И чтобы оставил свой рассудок в этом самом кабинете как сама Кэтрин. Отбил все руки. Был покрыт грязью. Скулил и рыдал, как рыдала она, задыхаясь от вони и жижи в собственном носу и ушах. Девушка, хоть и старалась быть стойкой, все же со всхлипами рыдала, когда согнувшись в мостик над бумагами, ставила на них свою подпись, под одобрительные кивки президента Сноу. Если тебе говорят, что ты будешь вынуждена сосать члены Капитолийцев до конца своих дне и ты все еще думаешь как бы быть сильной и независимой перед своей главной угрозой, пока все твои силы уходят на то, чтобы не разрыдаться в три ручья — ты не человек. Реальность все же отличается от экрана телевизора, насколько бы мерзкой и жалкой эта самая реальность не была. Кэтрин все же поднимает тело, протягивая дергающейся рукой подписанные бумаги Сноу. — Учтите, вам придется подолгу оставаться в Капитолии после вашего тура и вас то и дело будут вызвать прямо из Дистрикта 8. За расходы не беспокойтесь. «В задницу засунь свои расходы, я могу хоть под мостом спать — мозги мои мне верни. Мне от тебя и твоих жирных, покрытых татухами и покрашенных в разные цвета дружков ничего не надо.» Президент дал ей еще минуту чтобы прийти в себя а затем сказал последний гвоздь в крышку гроба способности Кэтрин здраво мыслить: — Вы сделали правильное решение, мисс Марой. — Ха. Выбор без выбора это тоже выбор, не так ли? — голос выжившей скрежетал, пока она продолжала глотать слезы. — Все верно. Свободны, — приказным жестом, Сноу показал на дверь. Голова болела и от духов, и от всего, что Сноу заставил ее в эти пару мучительных минут пережить. Девушка презирала его больше всех в этом мире — сильнее него она бы никогда, никого бы так не ненавидела. Кэтрин сидела на месте, смотря точно перед собой, сквозь голову президента — там где висел портрет. Изображенный на нем влюбленный, нежно державший супругу за талию человек и то бессердечное существо, что сейчас сидело перед ней, казалось были двумя разными людьми. «Мерзость. Гадко. Сволочь.» Она не знала что с ней в этот момент случилось; может это ее разбитый и вытекший изо всех щелей мозг сказал ей отомстить. Чтобы последнее слово было за ней, раз уж он заставил ее играть в эту игру. Но она поняла, что подняла голову и с ее языка сорвались слова, которые она запомнит надолго, чувствуя в них собственный пластырь на рану. Это была ее маленькая, совсем не сладкая, но так необходимая месть. — Я просто не представляю что в вас нашла ваша жена, президент Сноу. Одно я знаю точно — вы недостойны никого из своей семьи. Бросив это, она даже не оглянулась посмотреть на реакцию человека, дважды ставшим ее палачом. Неизвестно, брызгал ли он слюной от злости, ухмылялся в спину или просто ее слова значили для не больше комариного писка. Плевать. Главное убраться отсюда и поскорее. Пошатываясь, девушка рванула со стула и шла на подкашиваются ногах, рискуя упасть. Сноу все молчал, даже охрану не вызвал и избить не приказал. А смысл? Он уже отнял у Кэтрин единственное, что у нее осталось после того, как она выбралась из тех 10-дневных кругов ада. Её жалкую гордость.

***

Дорога к поезду была словно в тумане — ноги превратились в тесто, отчего двое Миротворцев тащили ее под руки, как мешок с картошкой. Её чуть ли не толкнули через двери, не прекращая «тихо» (ничего подобного, Кэтрин все прекрасно слышала) жаловаться на неблагодарных уродов из Дистриктов. Это не было похоже на типичное возвращение победителя домой — все проводилось ночью, в тайне, подальше от любой, даже малейшей вспышки камеры. Миротворцев предупредили что девчонка не в себе, может попытаться сбежать, так что электрические палки были у них наготове. И им, тренированным солдатам, было совсем было не стыдно размахивать и тыкать этим злорадно потрескивающем и мерцающим орудием прямо перед носом исхудавшей девчонки, что была, без шуток, вдвое их меньше! Чего они действительно не ожидали увидеть, так это едва двигающегося куска желе вместо девушки, который ко всему прочему приходилось волочь, пока она подметала землю своими ногами в черных туфлях, что уже успели стереться в край. «За что мне вашу мать быть благодарной…» — только и успело промелькнуть в ее голове, прежде чем она снова провалилась в транс. Вокруг все плыло, она снова ничего не видела, как тогда на Арене после своей ‘победы’: не роскошного поезда, не ощущала тепло шерстяного пледа, который накинули на ее плечи и даже не поняла что поезд наконец покинул так ненавистный ей город. Нет смысла праздновать, скакать и радоваться миражной свободе — она скоро все равно сюда вернется. Девушка долго, размазанным взглядом смотрела в пустоту — звезды которые она так любила проносились мимо нее на скорости взмаха крыла птицы, а она не поворачивала голову. Это было уже даже не выживание — все что в будущем ожидает Кэтрин, будет всего лишь нескончаемой пыткой, в надежде выбить из ее и так разбитого мозга все, что могло остаться на стенках от ее никому не нужного серого вещества. «Мне даже на тарелку пюре бы не хватило,» — то и дело, ее глупая голова как будто оживала от удара током, после чего сразу засыпала обратно. Так и ехали. Ехали, ехали… — …ин. — …трин. — …Кэтрин. Девушка почувствовала как к ее плечу мягко прикасается чья-то рука и подняла ор на весь поезд. Глаза мигом распахнулись и она, как безумная, брыкалась руками и ногами. Фигура, опешив, отползла с дивана, пока девушка наконец добралась до пульта: свет в купе был выключен, но стоило дорогой люстре засиять обратно, как Кэтрин мгновенно успокоилась. — Таннер, Таннер прости… — девушка пыталась успокоить свое бешено забившееся от страха сердце, пока человек напротив не знал в какой песок засовывать голову от стыда. Наконец, оба замолчали и мужчина, не на многими годами ее старше, снова протянул девушке девушке теплый плед. — Накройся, Кэти. Тебе это нужно. В поисках хоть какого-то уюта или знакомого тела рядом, выжившая приблизилась к своему земляку из Дистрикта 8, а вместе с этим, собственному ментору и победителю 16-х Голодных Игр. Мужчина не отстранился — и дурак бы понял что ублюдок Сноу не мог сказать его бедной Кэти ничего хорошего, сейчас за ней нужен глаз да глаз. В этом году он смог привезти хоть кого-то с той адской мясорубки… Но судя по состоянию Кэтрин, доставит он ее родственникам сильно побитой. Сама Кэтрин молчала. Она не могла позволить себе рассказать про то, ЧТО заставил подписать ее президент. От одной мысли об этом, сразу хотелось распахнуть окно бешено мчащегося ненавистного транспорта, горячо помолившись что шею она свернет за секунду. Терять ей все равно уже нечего. Но вместо бездумного сигания в окно, девушка то и дело лишь краем глаза поглядывала на своего ментора. А точнее, на то, что осталось от его левой руки, которая отсутствовала по самую верхнюю часть локтя. Если Кэтрин оставила на Арене свои мозги, то единственный победитель Дистрикта 8 оставил там свою руку, что пошла на корм червям или кому-то из особо голодных. Хваленый Капитолий даже не выдал ему протеза: «Видимо не хотели тратиться на дистриктское отребье. Типо так походишь, тебе же все нравится,» — думала Кэтрин. «Раньше мне было тебя жалко, Таннер. Теперь я хочу поменяться с тобой местами,» — в этот момент она почувствовала себя настоящей сволочью, но мозг сейчас работал против нее. Таннера, с его рассеченной слева от ловушки на Играх и без руки вряд ли бы захотел снять хоть кто-то, даже если он, в отличие от самой Кэтрин выиграл свои Игры честно. Он хотя бы что-то делал, хоть кого-то убил - а не как она, лохушка века. Девушка подобрала сигару из пепельницы, которую ментор притащил для себя и откусив от нее верхушку, затянулась. Было горько. Тошно. Дым разъедал глаза и разжигал горло, но она все не вытаскивала губительный для легких предмет. Таннер видя это, осторожно подбирает вторую сигару и Кэтрин подносит к ней спичку; теперь они оба курят прямо в поезде, весь салон которого почти мгновенно наполняется синим табачным дымом. Поезд потихоньку превращается в поля Дистрикта 8 ранним утром, когда туман еще не сошел со льна и хлопка и можно было любоваться ими, хотя бы не видя серых баз Миротворцев, расставленных по периметру. Где-то в за дверью, оторвавшись от своих дебильных тонюсеньких сэндвичей с огурцом протяжно на такой ноте что она могла бы петь сопрано, орет Сельма, их эскорт: жалуется на плохой воздух и что вообще «Боги ну и вонь! Манер нет! Уважения никакого!» Таннер только смеется над тупой клушей, с которой у них обоих так и не вышло поладить. Дистрикту 8 вообще никогда не везло; что в Трибутах, что даже в человеке, который должен был ознакомить их с Капитолием. Ну что же, познакомила она их что надо — показала пример идеального Капитолийского гражданина, когда не вынимала своего длинного и слишком тонкого носа из пудреницы, которая была по размеру больше чем мочалка Кэтрин в ее ванной дома. — Никак они сука, не научатся, — со скорее покрытой омерзением ко всему Алмазу Панема усмешкой, чем настоящей улыбкой выдал Таннер, выпуская изо рта синее кольцо дыма, привалившись своей головой с беспорядочной копной темно-пшеничных волос. Он старался. Старался смеяться, но ни хрена не получалось. Настроение не было и никогда не будет радостным, но Кэтрин сейчас больше всего на всем белом свете был нужен этот смех. — Думают они оказали нам большую честь что не перебили всех, а теперь мы еще и наслаждаемся роскошью их поездов. Хочу вылить на себя самое дорогое шампанское что тут есть, лишь бы поднасрать им, — Кэтрин положила остатки докуренной сигары в пепельницу и запрокинула голову на спинку кожаного дивана вместе с Таннером. Слеза покатилась по пухлой щеке сама собой, она даже не обратила на нее внимания, когда белый платок, что держала единственная рука мужчины-ментора, коснулся ее лица. В его глазах не было жалости, только горечь. Он знал как победила Кэтрин. Выключал телевизор когда показывали то самое позорное для юной девушки интервью, часами торчал с ней в секциях выживания. Он был тем кто лично отправлял ей половину нужных медикаментов и еды, потому что несколько раз, эти идиоты хотели отправить ей сушеные фрукты вместо батончиков! Ему нужна была ее победа. Такая девушка была просто обязана прожить прекрасную, полную, достойную жизнь — хотя, кто ее не достоин? Теперь старания окупились, но все мечты о хорошей жизни для Кэтрин пошли прахом — перед ним было лишь измученное создание, которое теперь никогда не покинет Арены. И девушка не спешила убеждать его в обратном, вместо этого сдерживая слезы как могла. — А знаешь что? Президент Сноу на меня сегодня ценник повесил. Задержусь в Капитолии, так что на быстрое возвращение можешь не рассчитывать, — внезапно прошептала Кэтрин, слезы вновь хлынули ручьем. На этот раз сдержать она их не смогла, глядя на лицо Таннера. …Ведь ментор все понял.