Новогодние Трабблы

      Зима в этом году в Париже выдалась скверная. Снег, не пролежав и месяца, почти растаял, и на дороги вернулась октябрьская слякоть. Даром, что конец декабря. Евгений ехал на предновогодний бал-маскарад к другу, и настроение его полностью соответствовало погоде за окном.       За прошедшие годы сначала здесь, потом в Лондоне и вновь в Париже он изменился и ясно чувствовал все перемены. Первоначальная скорее показная усталость от светской жизни отступила. И теперь он действительно не испытывал потребности постоянно вращаться в обществе, соблазнять и соблазняться и бесконечно привлекать к себе внимания. Конечно, у него были любовницы, но, как и прежде, он легко их менял.       Единственное, что его по-настоящему увлекло, — технический прогресс. Он ездил на все мероприятия, хоть как-то с этим связанные, он читал труды инженеров и экономистов… И он купил несколько акций компании, построившей первую железную дорогу в 1830 году. Успех был ошеломительным, в один день Евгений озолотился, и сумма на банковском счёте почти вернула ему веру в себя. Всё же ощущал он себя совершенно иначе, чем когда-либо. Больше не было в его жизни той унизительной радости от получения наследства, ведь иначе кредиторы сожрали бы его, и его ждала бы каторга или — по примеру отца — пуля в лоб.       Но к этому новому чувству спокойствия и уверенности, которые ему давали цифры в строчке текущего счёта, он ещё не привык окончательно. И потому к плохому настроению и предчувствию чего-то тяжёлого добавлялось ещё и волнение. Господи, как же просто всё было много лет назад в Петербурге!..       Евгений прогуливался по залу с бокалом шампанского и приветствовал знакомых. Время от времени он танцевал, обмениваясь в танце бессмысленными любезностями и лениво присматривался к дамам, размышляя, кто из них мог бы составить ему компанию в этот холодный одинокий вечер…       Рядом с ним остановилась дама. Её лицо было закрыто простой чёрной маской с пером, а тяжёлое красное платье и длинные пышные рукава расшиты маленькими золотыми французскими лилиями. От этой женщины и ходила такая уверенность и сила, что Евгений не мог отвести от неё взгляд.       — Позвольте мне пригласить вас на следующий танец, — сказал он, поклонившись.       Дама вздрогнула, словно от удара.       — Я чем-то вас оскорбил? Прошу меня простить.       — Нет, ничего, вам не за что извиняться, — глухо отозвалась незнакомка, и ему на мгновение показалось, что он уже слышал этот голос. Впрочем, у него столько знакомых, что это совершенно естественно.       Во время танца он вновь говорил что-то бессмысленное, не то о Париже, не то о новой пьесе месье Гюго, которую со скандалом сняли после премьеры. А его партнёрша, хоть и танцевала очень легко, коротко отвечала и казалась зажатой. Евгений же внутренне укорял себя за то, что так долго и откровенно смотрел на неё, и потому неудивительно, что она не хочет говорить с ним.       После танца он отвёл её к друзьям, а когда обернулся, то её уже не было. Евгений бросил короткий взгляд на присутствующих и решил, что найти эту незнакомку будет стократ веселее. Он спрашивал лакеев, не видел ли он описанную даму, и наконец ему указали направление в маленькую гостиную. Он взял два бокала с шампанским и открыл дверь.       Дама сидела спиной ко входу и обернулась на звук хлопнувшей двери, не успев надеть маску. А Евгений едва не выронил бокалы от поразившего, словно молния, шока.       — Татьяна!       Он поставил бокалы на столик и бросился к ней. Он целовал её руки, и она, тепло улыбнувшись, прижала его ладонь к своей щеке.