Изумрудные волны под звездным небом

Рассматривая пейзажи за окном автобуса и слушая «Cheri Cheri Lady» под впечатлением от насыщенного дня, Какеин структурировал мысли. Вопросы же успешно путали их вновь. Все же, как долго смотрел Джотаро на процесс работы Нориаки? И смотрел ли вообще? А то даже в голове звучит так самолюбиво… Будто такому видному студенту интересны рисульки малоизвестного заочника. Вообще Какеин редко делился рисунками с кем-то, даже с Дио. Было в этом что-то более интимное, чем близость, что ли. Какеин с силой переключился на другой вопрос – кто нарисовал вишни? Вроде понятно, что Абаккио, только вот почему-то слабо верилось. Или не хотелось верить? Вопрос из вопроса, еще сложнее. Нориаки взъерошил волосы, надеясь растрясти мысли. Однако сразу влезла фраза «Заходи к нам». Заходить в гости? Это получается, они уже хорошие знакомые? Студенты редко впускают к себе в общагу кого-то, в ком не уверены – самим же потом отдуваться. Резкое осознание пронзило виски – а куда, собственно, заходить? В каждую комнату каждого из трех корпусов общежитий от университета? Наивный вопрос оказался еще сложнее прошлых. Впрочем, завтра рабочий день, наверняка удастся обменяться номерами с кем-то из троих. Успокоившись этим простым решением, Какеин закрыл глаза в надежде подремать. Больше думать точно не хотелось. От автобусной остановки до дома было идти примерно пять минут. Музыка растянула их на семь. Оказавшись у подъезда, Нориаки отметил, как быстро до конца стемнело. Уличный фонарь освещал площадку перед входом. У скамейки мерно сопела маленькая собака, однако, заслышав знакомые шаги, она вальяжно поднялась и выжидающе посмотрела на студента. – Прости, Игги, я с прогулки, и с собой у меня ничего нет. – Уши пса повисли, и он вновь улегся на асфальт. – Тебе здесь не холодно? Заходи погреться в подъезд… – На это предложение пес зарычал, но с места не двинулся. Какеин пожал плечами и пошел к подъезду. У самого входа Игги резко подбежал и лизнул руку студента. Нориаки улыбнулся и ласково погладил пса по голове. – Ну ладно, уговорил, хитрец. Я вынесу что-нибудь. Студент подошел к лифту. На душе было спокойно, почти. Мешало ощущение, что он что-то забыл, что-то очень важное. Что-то, что он обычно никогда не забывал, а сегодня оно намеренно вылетело из головы, словно хотело дать шанс больше времени провести в покое. У входной двери по спине пронесся холодок и осознание начало приходить. Всю голову оно заняло, когда послышался щелчок открываемой двери и Какеин зашел в квартиру. – Где был? – Тягучий голос из гостиной. Вот тот, кто совершенно забылся в течение дня, кто своим присутствием поселил сквозняк по всему телу. Кажется, от всех людей, к которым испытываешь восхищение, такое проносится, да? Немое уважение и страх, но совсем неплохой – страх перед величием. Это как смотреть на гигантские пирамиды или высокую античную статую. Они просто существуют, а уже приковывают миллионы взглядов, они ничего не дают взамен, а тебя уже пробирает благоговейный трепет и, несомненно, интерес. Как это смогли возвести? Как это существует до сих пор? Не зря ведь их сделали – фараоны и базилевсы были невероятно горды, считая, что владеют этими чудесами света. А на деле это величайшие памятники прошлого, принадлежащие сами себе. – Ездил в универ, сдал работы. – Если снова сравнивать с чем-то величественным, сейчас перед Нориаки была не безмолвная пирамида или недвижимая статуя, а смерч, что, казалось, стоял на месте. Величие природы и ее власти над всем и вся. Вроде бы, если смерч стоит на месте, это не к добру. Сложно вспомнить. – Вот как. Целый день сдавал? – Какеин уже разулся и вошел в комнату. Слабое освещение навсегда поселилось в жилище, сегодня все так же работала одна лишь лампа. Свет от нее слабо преломлялся в винном бокале Дио. – Нет, была такая хорошая погода, что я остановился в аллее порисовать. – Нориаки прошел в центр комнаты, ожидая, когда же его молодой человек соизволит повернуться. В груди расцвело отвратительное чувство – слова звучали как оправдания. А за что, собственно, оправдываться? Причины не было, зато была привычка, абсолютно точно не сопутствующая Какеину года два назад. – Порисовать, значит. – Послышался шорох одежды, и Дио вальяжно приблизился к Нориаки. В душу заглянул все тот же коронный взгляд, что разбирал ее на кусочки, осматривал со всех сторон и оставлял разобранной, словно потеряв интерес. Однако сегодня, видимо, так просто не отпустит. Рука огладила щеку, вновь заправила кудряшку и спустилась к шее. – Тогда скажи мне… – Пальцы слегка смяли воротничок рубашки. Как бы Какеин ни пытался, опустить взгляд на него не получалось. Что-то не так? – Откуда это? Капля кофе. Наверняка там капля кофе. Такого вкусного, теплого кофе в теплой кофейне. Светло и уютно, знакомые люди, уже люди, а не человек. Новые люди. Интересные. И Нориаки сам был им интересен. Какеин поднял взгляд и усилием воли заставил себя его не отводить. Абсолютно ничего не произошло, чувствовать вину и стыд не за что, ком в горле – ошибка, поджилки не должны трястись, не должны… – Я спросил, откуда это. – Рука резко потянула за воротник, так, что Нориаки дернулся всем телом. Голос Дио был все так же спокоен, добавилось немного нажима. Это «немного» ощущалось как никогда сильно. – Я заходил с тем биологом в кофейню. – Просто замечательно. – Воротник до сих пор был смят в кулаке. – И что вы там делали? Встряска помогла окончательно принять одно – ничего критичного в сегодняшнем дне не было. Бояться нечего, но почему Дио так старательно закладывает в душу испуг? Что за отношение такое, словно Какеину был дан молчаливый запрет на общение с кем-либо? – Ничего. Мы выпили лишь кофе. – Студент слегка дернулся назад в попытке освободить воротник. Эта ситуация начинала злить. Видимо, это промелькнуло в глазах Нориаки, вызвав легкое удивление и усмешку блондина. – Недурственно… – Голос Дио был все такой же тянучий, обволакивающий, словно сейчас происходило не черт возьми что, а очередная беседа с клиентами. Он рванул рубашку, заново сокращая расстояние. – И ты подумал, что после того, как ты это скрыл, я так просто поверю? Послышался треск ткани, судя по всему – несчастный воротник. Взгляд Какеина метнулся вниз, и он проиграл в гляделки. Роковой проигрыш. Вновь выбившаяся кудрь едва качалась от слабого дыхания Дио. Юноша снова поднял взгляд, но о реванше не было и речи. Они секунд десять молча смотрели друг другу в глаза. Нориаки искал в глубоких глазах напротив хоть что-то, но терялся в бездонной бездне. Наконец оттуда что-то вынырнуло, только разглядеть юноша не успел – Дио резко притянул своего парня ближе и впился в шею. Его хватка всегда была жесткой, чувствовался каждый острый зуб, особенно те, что кромсали артерию – от этого гул биения сердца поднимался в ушах, оглушая Какеина, лишая органа чувств. Однажды подобное закончилось перевязкой. Но это воспоминание выветрилось, не успев полностью проявиться. Властные руки выправили рубашку из брюк, начали царапать спину, грудь. Укус усиливался, словно Дио собирался съесть, по-настоящему съесть. В конце казалось, что его зубы сомкнулись, боль нестерпимая, Какеин был уверен, что между этих звериных зубов его артерия продолжает качать кровь. Внезапно она словно вернулась на свое место – зубы разжались, оставляя после себя пока что малый след. Дио медленно, низко выдыхая, провел языком мокрую дорожку до уха Нориаки и прикусил мочку. – Даже сюда Джостары влезли… Глаза Какеина резко распахнулись, пробрал холод. Какие Джостары? Почему именно сейчас он о них сказал? Кто это? Смутно парень понимал, что это связано с Джотаро – и началось все с него, и созвучно. Тогда откуда Дио знает о нем? Них? Множество вопросов, Нориаки уже открыл рот для одного из них, но был резко заткнут поцелуем в стиле Дио: грубый, голодный, больше не поцелуй, а укус. Он кромсал губы так, что Какеин мог лишь слегка отвечать, сильные руки спустились к ягодицам, сжимая их как можно больнее. Это и выбило первый стон. – Мгмм… Мм.. – Я не понимаю твой язык, когда он занят. – Дио оторвался от «поцелуя», любуясь своей работой: блестящие глаза с каплей испуга в глубине, ни единого следа непокорности, что промелькнула ранее, влажные приоткрытые губы, покрасневшие от напора, мятая, выправленная полностью рубашка с расстегнувшейся пуговицей. Благодаря этой мелочи открывался вид на соблазнительные ключицы, а ведь это неочевидная слабость Дио. – Погоди, стой! – Нориаки вскинул руки в успокаивающем жесте, отходя назад, пока не уткнулся в диван. Его парень словно ничего не видел и продолжал наступать, жадно впитывая происходящее. – Что ты сказал? Какие Джо… Его опять прервали, совсем как… Кто? Удар спиной об диван и острые зубы на ключицах мгновенно опустошили голову. Дио обгладывал ключицы, как тонкие, полые птичьи косточки. Казалось, надави он сильнее, и послышится яркий хруст, пойдет кровь… Имеет ли она на вкус что-то схожее с вином? Иначе зачем их так часто сравнивают? Отличаются ли вкусы крови у разных людей? Вес Дио недурственно придавливал к дивану, так, что становилось тяжело. Впрочем, пока что все не так плохо. Некоторые моменты их прошлых совместных ночей очень хорошо давали понять, что сегодня Какеин еще может отделаться, вот только «отделываться» не хотелось. Не в хорошем смысле. «Почему сразу отделаться? Я же могу просто сказать, и…» – очередной сильный укус заставил резко выдохнуть через зубы. Руки Дио царапали уже все тело. Возможно, он отрастил ногти именно ради этого, оставляя красные следы на нежной коже. Нори дергался, когда они царапали следы прежних укусов на груди, животе. Потные ладони сжимали покрывало дивана, а Дио впился в место первого укуса с большим остервенением. Это стало последней точкой. – Ай, ссс.. Мне больно! – Голос чисто физически не мог прозвучать не то, что уверенно – громко. Он попытался отодвинуть своего парня, но тот лишь еще больше распалился и вновь впился в губы. Руки прекратили блуждать, перешли к застежкам на штанах, зашитых уже не в первый и, судя по всему, не в последний раз. Снова хруст ткани, пуговица со стуком покатилась по полу. Какеин с сожалением посмотрел в сторону звука. Резкое движение и штаны сняты, но сам Дио раздеваться не спешил. Он вновь поднялся посмотреть, во что превратил своего сдержанного парня. Рубашка еле прикрывала чуть подрагивающее тело, глаза с капельками слез на уголках зажмурены, рот сжат в тонкую полоску, волосы раскидались по покрывалу. Вот как ты бываешь хорош… рука прошлась по боку, спускаясь к бедру. Тихий, покладистый, напуганный… Какеин приоткрыл глаза маленькой щелкой – взгляд Дио блестел каким-то животным желанием. Отвертелся. Вторая рука также остановилась на талии, и блондин резко притянул к себе Нориаки, закидывая ноги на плечи. Зудящая промежность оказалась прямо на чужом паху, заставив сжаться еще сильнее. Да, желание было, и неплохое, но ожидание боли было сильнее. – Слушай, я сегодня не готовился, и вообще… – За все время ты еще не понял? Если я хочу тебя… – Глаза вновь полыхнули, а руки сильнее сдавили бока, заставляя шипеть. – Я получу тебя. Дио дернул на себя Какеина, имитируя движение. Тепло ударило в голову, а затем спустилось ниже. Да, что-то есть, но… – Я правда не хочу! – Не было злости или раздражения, а какое-то молчаливое отчаяние и грусть. Нориаки спустил ноги и сел на диван, не увидев, как красивое лицо его парня исказила гримаса раздражения. Он смотрел сверху, затем медленно опустил руку и провел ею по щеке, очень нежно. – Сколько раз ты не хотел, а потом просил продолжения? – Убийственный, каждый раз побеждающий довод, вызывающий легкий румянец. Какеин смущенно отвел лицо в сторону, но ладонь, покоящаяся на лице, с силой повернула его обратно, заставляя смотреть в глаза. – Сколько? Тот самый взгляд. Приторная нежность сменилась какой-то насмешкой? Осознанием власти. Дио резко опрокинул своего парня на диван и, снова схватив за бока, перевернул. Провел ногтями под рубашкой по позвоночнику, вызвав волну дрожи, невесомо занес руку под живот и резко дернул, заставляя поднять бедра. Уткнувшись лицом в подушку, первым Нориаки почувствовал тепло двух слезинок на ней, после – руки, вновь сжимающие ягодицы, и член, упирающийся прямо между ними сквозь ткань. – Разденься до конца сам, будь так добр. Я опять сдался. Какеин молча стянул нижнее белье и почувствовал прикосновение горячей плоти. Два пальца острыми ногтями слегка растянули вход, чтобы было удобнее – вот и вся подготовка. Дио вошел быстро, резко и донельзя глубоко. Издал низкий стон, вновь кладя руки на талию Какеина. Слезы брызнули из глаз от боли, а изо рта вышло лишь тихое шипение. Не дал отпор – хотя бы стерпи достойно. Не было никакого наращивания темпа, времени, чтобы привыкнуть – парень вбивался, как зверь. Нориаки сползал, из-за чего приходилось его подхватывать и вновь ставить на колени. Руки сжимали покрывало, капля наслаждения перекрывалась волной боли, так что издавал юноша только тихое шипение. Ладони Дио держали в кулаке волосы парня, заставляли закидывать голову, от чего болела еще и шея. – Я не слышу… – Сбитое дыхание и ускоряющийся темп не давали говорить спокойно. – Твоего наслаждения. – Слишком сильный рывок, и Какеин издал стон боли, именно тот, что жаждал услышать его парень. Казалось, темп уже было некуда наращивать, но каждая секунда опровергала эту мысль, заставляя Нориаки сжиматься больше и больше, крепче жмурить глаза и стискивать челюсть. Плыли круги, как когда сильно нажмешь кулаками на глазные яблоки, руки уже соскальзывали даже с ткани простыни, сквозь зубы слышались хрипы. Неужели это не закончится? О темпе уже не было речи. Дио просто рвано вбивался, заставляя тело под собой биться в судорогах, что и подвело действие к концу. Он обильно кончил, низко выдыхая. Снизу не было ни звука. – Я вижу, ты сегодня вымотался. Ложись отдыхать. Я вернусь после полуночи. Какеин не поднимал голову от подушки, пока не услышал хлопок входной двери. От напряжения болело все – руки, туловище, места укусов лишь добавляли боли, губы горели, ноги так и вовсе дрожали. Он осторожно встал, отметив, что попытка присесть увенчалась вспышкой боли, и побрел за водой. «Ты сам виноват, раз не можешь поговорить и сказать все прямо. И ты сам сказал, что любишь погрубее. Твоя вина, что ты не указал меру». Допив воду, Нориаки направился в гостиную, однако быстро из нее вышел – все пропахло сексом, нежеланным сексом. Он прошел в спальню. Сквозь щель между штор луна серебрила комнату. Посмотрев в зеркало, парень обнаружил, что сегодня чуть не лишился куска шеи – огромное синее пятно растеклось размером с кулак. Раньше такого не бывало, оба знали, что на работу с подобным не пустят. «Как метка на рабе каком-то». Ужасная мысль. Взгляд уловил воротник – порвался. Только вот он был идеально чистым. Еле как переодевшись, Какеин с трудом улегся и стер засохшие дорожки слез. Половина души была словно уязвлена, обижена, но вторая все так же зудела о том, что это его ошибка. Надо было сказать тверже. Может, встать, уйти. Смешно. Нориаки понимал, что даже первого не смог бы сделать, оттого зародыш обиды все же немного разросся. Уже засыпая, в голове пронесся банальный вопрос – чем объяснить водолазку на работе?