Независимо от обстоятельств

Микки влетел в магазинчик, сметая на своём пути и людей, и двери. За кассой снова тот старикан. — Где рыжий? — зарычал Микки, нависая над седовласым. — Клейтон? Хотел бы я знать. — Что. Тут. Нахуй. Происходит, — сердце Микки отбивало рейв. Он понимал, что опоздал, но не понимал, насколько именно. — Я даже и не знаю, что Вам сказать, молодой человек, — спокойно говорил старый пердун, никуда не спеша. — Камеры. Быстро. Пошли, — Микки схватил мужичка чуть ли ни за шкирку и потащил в сторону подсобки. У каждого нормального человека где-то на подсознании заложен инстинкт самосохранения. У кого-то он более явно проявляется, у кого-то практически отсутствует. Сейчас энергетика Микки расползалась во все стороны с такой поражающе-ядовитой силой, что это ощущалось физически. Опасность. И ты инстинктивно делаешь шаг назад для самосохранения. Вот и Джеф почувствовал, что не стоит сопротивляться, дабы встретить новый день живым и здоровым. — Во сколько ты сюда сегодня пришёл? — Микки силком усаживает Джефа на стул перед монитором, куда идёт изображение от единственной здесь камеры, охватывающей площадь всего в полметра вокруг кассы. — Джес позвонила мне около пяти. Сказала, что пришла к Клейтону, а его нет. Я был тут с половины шестого. — Мотай плёнку назад. Рыжий в 8 утра должен был тут быть. Джеф молчком выполняет все указания парня. Микки дышит, как загнанный носорог. Глаза бешенные, сверкают недобро, ноздри аж раздуваются от нетерпения и ужаса неизвестности. — Стоп, — командует Микки и на мониторе виден Йен за кассой. Он периодически выходит из кадра, видимо, раскладывать недостающие товары на полки. — Давай на быструю перемотку. Джеф ускоряет видео в несколько раз. Через 20 минут они доходят до момента, когда Галлагер отсутствует в кадре довольно долго. — Ещё раз. Чуть назад. И теперь медленно. Они молча пялятся в экран. Через несколько минут они видят как двое мужчин подходят к кассе, Йен встаёт. Один из посетителей делает резкий выпад, а дальше Галлагер сползает ему на руки. Неизвестный подхватывает бесчувственное тело кассира и кадр пустеет. — Вот оно, — загробным, неузнаваемым голосом говорит Микки. Время на экране 3:24. — На улице есть камеры? — Да. Одна. Она общая, номеров не разглядеть, — тихо говорит Джеф. — А что это было?! — уже беспокойно спрашивает старик. — Похищение, вот что это. Давай уличную. На 3:24 сразу мотай. Он видят, как эти двое выходят, у одного на плече висит рыжий. Запихивают его на заднее сидение большого чёрного внедорожника. Марку автомобиля Микки может и так на глаз определить. Это Cadillac Escalade, чёрный. Номеров, конечно, не видно. Парни садятся в тачку и уезжают в сторону границы к штатам. — Блять! — утробно рычит Микки. — Блять, блять, блять!!! — Но как...? Почему?! — возмущается седой заправщик. — Я выясню. Я все выясню... — не то себе, не то Джефу говорит Милкович. — Так. Спокойно. Нужен план. Нужен ёбаный план... — продолжает "медитировать" парень. Он стоит, как вкопанный, руки сжимаются в кулаки и от бессилия разжимаются снова. Он как большая пружина, крутани чуть и сорвёт к ебеням. — Запись не стирай, перекинь на флешку. Никому ничего не говори пока, — инструктирует Микки таким тоном, что никто даже возражать не стал бы. Он хлопает по карманам и понимает, что забыл впопыхах свой телефон. — Вот блядство!!! — орёт Микки и Джеффри подпрыгивает на стуле. — Я вернусь через полчаса, заберу флешку. Понял меня?! Джеф утвердительно кивает головой несколько раз, дабы уверить парня в том, что он пиздец, как всё понял. Микки вылетает из магазина, прыгает в машину и с визгом срывается домой, чтобы забрать забытую мобилу. У него пока нет какого-то чёткого плана, но он появится, пока Мик будет двигаться в сторону Чикаго. Ему понадобилось 6 минут, чтобы долететь до домика, взять телефон и снова прыгнуть за руль. Он нажимает на экран, чтобы "разбудить" телефон и видит одно сообщение. Номер незнакомый, не мобильный, как из таксафона или городской. Он, замирая, нажимает "прослушать“ и его сердце останавливается. ЙЕН. "П-привет, Мик! Как дела?... У Милковича стучит кровь в ушах так, что эхо по черепу. Телефон в руках дрожит. ....Я люблю тебя, Микки Милкович. Всем сердцем! Слышишь меня? Люблю... Я... Прости, что по телефону, мне бы глаза твои ясные видеть... Но тут уж так, как вышло..." Тут сообщение обрывается, а у Милковича ощущение, что его ногой ударили под дых и он вдохнуть не может. Он кидает мобильник на соседнее сиденье и сгибается пополам от физической боли, Со свистом вдыхая воздух через открытый рот, он никак не может вдохнуть, будто приступ астмы или кислород из воздуха выкачали. Он прижимает основания ладоней к глазам и давит с такой силой, что перед ними сыплются искры и черно-белые круги. Дыши... Дыши... Спокойно... Дыши и думай, мать твою... Думай... Без паники... Первая мысль, которая посещает Микки, когда он отъезжает от домика — заскочить домой, достать из сейфа "Глок" и пойти пристрелить Эшвуда. Расстрелять всю обойму прям в рожу, чтоб только кровавое месиво вместо головы, чтоб в закрытом гробу хоронили. Такой паники и в то же время ярости Микки не чувствовал никогда. Не вмешивайся? Да ты серьёзно, Веснушка?!! Не лезь в дерьмо? Господи, дурак какой... Да я не то что в дерьмо, я, сука, в ад за тобой спущусь и голыми руками дьяволу бошку откручу за тебя!! А потом наверх поднимусь и этому бородачу оторванную голову красного в жопу засуну, без смазки, за то, что он вообще допустил такое! Не вмешивайся... Проблемы... Придурок! Я, блять, жизнь свою за тебя отдам. Глупый, глупый кролик... Микки доезжает до заправки и берёт у Джефа флешкарту. — Может в полицию заявить? — спрашивает старик. — Можешь заявить, но, поверь мне, это бесполезно. Там уровень другой, — отвечает Микки. — И спасибо тебе, старик, за всё, — разворачивается и уходит. Он заправляет тачку до полного бака и выруливает на трассу. У него есть время подумать и принять единственно верное решение, которое освободит Йена от всех проблем. И не важно какими методами, главное, чтобы пряник свободно жил и дышал, чтоб счастлив был и светился, как солнце... Уничтожу суку, уничтожу, уничтожу мудака... Через два часа, несколько сотен миль и скуренной пачки сигарет, Микки чётко видит план действий. Развёрнутый, с основными пунктами и подпунктами к ним. Всё, как на нарисованной маркером схеме. Только в его голове. Он знает, что будет делать, когда приедет домой. Он точно знает, что план великолепен и сработает. Его практически отпускает паника. Остаётся только ужас от того, что сейчас может делать этот извращуга с Йеном. Теперь его беспокоит только это. Остальное он продумал. По дороге он делает несколько звонков: Мэнди приказывает к его приезду собрать всех дома, человеку, который собирает на Эшвуда информацию, тоже даёт дополнительное задание. А себе даёт установку не думать о том, что может сделать этот мудак с Йеном. Главное, чтобы не насиловал и не избивал до смерти. С остальным они справятся. Он справится. ------------------------ — Йен, эй, малыш! Просыпайся, мы приехали. Давай, вылезай из машины, — Ноа осторожно трясёт рыжего за руку. Йен просыпается и смотрит по сторонам. — Пошли. Он ждёт. Йен выходит из машины и идёт, как под конвоем, ко входу в загородный дом Эшвуда. Он бывал здесь много раз и знает дом, как свои пять пальцев. Огромная территория, высоченный забор под видеонаблюдением и охраной по всему периметру. На всех дверях, калитках и воротах электронные замки, код которых меняется раз в сутки. Отсюда хуй сбежишь, похлеще Алькатраса. Йен входит в дом: тут ничего не поменялось с последнего его посещения. Всё также вычурно, дорохо-бохато. Золото, хрусталь, массивные картины с изображением ангелочков и иже с ними... Ноа направляет его в библиотеку, которая находится на первом этаже. Это единственное помещение в этом доме, которое нравилось Йену. Тут огромное количество книг, иногда жутко редких, ценных и просто бесценных. И пахнет книгами и сигарами, вперемешку с запахом дорогой кожи диванов и хорошего коллекционного бурбона. Йен, Стив и Ноа заходят внутрь. Галлагер впереди, парни по разные стороны от него на шаг сзади. Он видит Эшвуда, тот стоит спиной к вошедшим. Йен напряжен, он не знает, в каком ключе будет идти разговор. —Босс, — коротко говорит Ноа. Эшвуд поворачивается, но на Йена не смотрит. — Ноа, Стив. Вы свободны. Можете идти, — его голос глухой и низкий. Охрана разворачивается, выходит из библиотеки и притворяет дверь с той стороны. Йен смотрит прямо на Эшвуда, ему нечего скрывать, ему нечего стыдиться. Он не опускает головы и смотрит Джону в глаза. — Здравствуй, Йен, — Джон не подходит ближе, но тоже впивается взглядом в Галлагера. — Здравствуй, Джон, — Йен старается говорить ровно и уверено. — Ты хотел, судя по всему, меня видеть? Я здесь. — Хотел. Хотел тебя видеть ещё в тот день, когда вернулся из Милуоки. Но ты решил по-другому. — Тогда давай поговорим, расставим все точки над "i" и разойдемся по хорошему, сенатор. Эшвуд не выдерживает и быстрыми шагами идёт к Йену. Тот не знает, чего ожидать и готовится к худшему, к удару. Эшвуд подходит к Йену и... падает на колени, утыкаясь Йену в колени лицом, обхватывая их руками. Его тело начинает сотрясать дрожь и через несколько секунд Йен понимает, что тот рыдает. — Прости меня, малыш! Прости. Я был не прав, я ударил тебя, я был чертовски не прав. Я не должен был. Не должен был. Я полный кретин и идиот. Я просто не хочу тебя ни с кем делить. Я хочу, чтобы ты был только мой и ничьим больше. Но я всё понял, я всё понял. Я много думал, пока искал тебя. Мы восстановим тебя на работе, ты сможешь делать всё, что захочешь, встречаться с кем хочешь и когда хочешь. Давай, давай начнём всё с начала. Давай как раньше... Я люблю тебя больше всего, малыш... — Эшвуд жмётся лицом в джинсы Йена и гладит руками по ногам парня. Йен не ожидал такого. Всё, что угодно, но только не так он представлял этот разговор. Он подхватывает Джона под руки и поднимает с колен. — Вставай, Джон. Не надо, — Йен ведёт его к дивану и усаживает Эшвуда. Сам садится рядом, но так, чтобы не касаться бывшего любовника. Эшвуд прячет лицо в ладонях и продолжает всхлипывать, Йен сидит молча и ждёт, пока тот успокоится. Он не хочет жалеть Эшвуда, не хочет прикасаться к нему. Через несколько минут Джон достаёт платок и вытирает глаза и лицо, мокрое от слеё. — Ты голоден, малыш? — он берёт Йена за руки и крепко сжимает его кисти. — Господи, я так скучал по тебе, Йен! — Джон, я не голоден. Я хочу поговорить и уйти. Давай не будем тянуть с этим. — В смысле уйти? —Эшвуд шокировано смотрит на Йена. — Джон, послушай. Я уехал тогда не для того, чтобы ты меня искал или чтобы что-то тебе доказать. Я уехал, потому что хотел уехать. Может быть с моей стороны это было очень резко и некрасиво, но я реально начал бояться тебя и твоих поступков. У меня не было другого выхода. И я не останусь. И не вернусь. Мы можем быть хорошим воспоминанием друг о друге, а можем остаться друзьями или просто добрыми знакомыми. Но это всё, Джон. Эшвуд придвигается к Йену ближе и цепляется за его предплечья. — Неееет, нет, нет, нет! — он начинает отрицательно трясти головой. — Нет!!! Ты простишь меня! Я заглажу свою вину и такого больше не повториться! Клянусь тебе! — Я знаю, что такого больше не повториться. И я давно простил тебя. Но "нас" больше нет. Есть сенатор Джон Эдвард Эшвуд и есть парамедик Йен Клейтон Галлагер. Мне ничего не надо. Я ничего не взял из твоего дома. Я готов подписать любую бумагу о неразглашении и, конечно, ничего и не планировал разглашать. У тебя есть твоя карьера. Я ничего не хочу рушить в твоей жизни. Я тебе это обещаю, а я тебя никогда ни в чём не обманывал. Но это всё, Джон, что я могу для тебя сделать теперь. Эшвуд вскакивает на ноги и проходится туда-сюда по ковру перед диваном. Он останавливается перед Йеном, поворачивается к нему лицом и тихо говорит. — Будет так, как я решил. Так, как хочу я. Ты остаёшься здесь. Ты живёшь со мной. Всё. Йен встаёт с дивана. — Всего доброго, сенатор. На этом, думаю, наш разговор окончен, — Йен разворачивается и идёт к выходу из библиотеки, Джон следует за ним. Йен выходит из библиотеки и доходит до входных дверей, но как только берётся за ручку, чтобы открыть дверь и уже, наконец, покинуть ненавистный дом, слышит за спиной низкий, жёсткий рык Эшвуда. — Охрана! В подвал его! Йен даже не успел повернуться. Ноа заламывает его руку за спину и подтягивает кисть к лопаткам. Йен рефлекторно нагибается вперёд, чтобы не получить болезненный вывих. Ноа ведёт его к лестнице в конце холла и они спускаются на цокольный этаж. Ноа вталкивает рыжего в одно из помещений и закрывает дверь. Когда Йен разворачивается, то железная дверь уже запрета снаружи. Он в бессилии лупит кулаками и орёт проклятье в адрес Эшвуда. Через полчаса его стенаний, Галлагер осознаёт, что всё это бесполезно и обессилено сползает по двери на пол и истерически рыдает. Ноа поднимается из подвала и идёт в библиотеку. Эшвуд стоит около столика из красного дерева и наливает себе янтарную жидкость из хрустального графина в стакан с толстым дном. — Босс, могу я войти? — спрашивает Ноа, постучав по двери. — Чего тебе? — Хотел просто сказать. У Галлагера большая семья, рано или поздно они начнут искать парня, и зная о ваших прошлых отношениях искать начнут у Вас. Это может плохо сказаться на Вашей репутации и карьере. — Завались, умник. Я сенатор, у меня неприкосновенность. Никто не посмеет войти в этот дом и начать обыск. Раз он не хочет жить как раньше, то будет жить в подвале, как больное дикое животное. У тебя всё?! — Да, босс... И всё же на Вашем месте я бы... — Ты не на моём месте, ублюдок!!! Пошёл вон отсюда!! — Да, босс. Ноа вышел из библиотеки и пошёл в комнату охраны. Вот что ему теперь делать?! Если он выпустит малыша, Эшвуд его пристрелит, как дикую собаку, а с его политическими привилегиями и возможностями, Ноа вовсе пропадёт с радаров, никто никогда не найдёт его тело. Хорошо, если семье выплатит хоть что-то по потере кормильца. Но Эшвуд стал жутко прижимистый в последнее время. Чёрт... Чёрт!!! Он слышал разговор рыжика в таксофонной будке и он полностью на его стороне. Тот и правда никогда не наглел, ничего не просил и ушёл ничего не взяв. Абсолютно ничего. Но это ничего не меняет. Жизнь Ноа полностью во власти сенатора, его жизнь и жизни его родных. Он был женат и очень любил свою Люси, а уж в дочке Эми вообще души не чаял. Они с Люси познакомились ещё в школе, а потом она ждала его, пока Ноа служил в армии, а после по контракту. Когда Ноа вернулся, они поженились и у них долго не получалось завести детей. Прошли три эко и вот наконец родились прекрасные девочки близняшки. Через месяц у одной обнаружили нарушения внутренних органов не совместимых с жизнью и она умерла в возрасте двух месяцев. Поэтому Эми для них с Люси была как свет в окне. Ноа посмотрел на часы. Полночь. Сейчас придёт другая смена и Ноа поедет домой к своим девочкам. Завтра выходной и он обещал дочке сводить её в батутный центр, открывшийся пару недель назад в центре города. Он дожидается смену, собирает свои вещи и выходит из дома через заднюю дверь для прислуги и охраны. Потом через калитку — у него электронный ключ, ему не нужен код, который посуточно меняется. Таких ключей всего два, только у личной охраны босса. Сменщик приходит и передаёт ключ уходящему охраннику. По нему он войдёт в следующую смену на работу и передаст сменщику. Ноа выходит из калитки и двигается в сторону стоянки для персонала. Он не видит человека, стоящего недалеко от калитки за толстым стволом столетнего дуба. Он не замечает невысокого голубоглазого брюнета в капюшоне, который неотрывно следит за Ноа. А может быть и заметил его, только вида не подал... Ноа садится в свою Короллу и медленно выезжает со стоянки. Отъехав на достаточно приличное расстояние от дома сенатора, Ноа останавливает машину на обочине, в самом тёмном месте, где свет фонарей не добивает ни с одной стороны, ни с другой. Камер тут тоже нет, слепое пятно, он знает это. Съехав на обочину он разблокировал двери, но мотор не заглушил. Через несколько минут задняя дверь машины открывается, в неё садится человек и закрывает дверь за собой. Ноа чувствует холодное дуло на своём затылке. — Давай без глупостей, котик, если хочешь, чтобы Эми и Люси жили долго и счастливо, — глухо говорит хриповатый голос. — Я знал, что малыш не ошибается в тех, кого любит, Микки. Убери ствол, я ждал тебя. Я в деле, чтобы ты там не придумал, — улыбаясь в зеркало заднего вида говорит Ноа. На Ноа смотрят холодные голубые глаза. Взгляд острый, как лезвие клинка, решительный, злой. Микки убирает дуло от головы, но приставляет его к спинке сидения сзади, слегка надавливая, чтобы водитель понял, что он всё равно на прицеле. Ноа выруливает на дорогу, потом поворачивает на ночное шоссе, двигаясь в сторону города. — Ориентируй, куда ехать. — Пока прямо. Там скажу. Снова едут в тишине. Ноа молчит, потому что понимает, что он тут на волоске. Парень, решивший угрожать охраннику сенатора и спецназовцу в лучшей своей форме, либо сумасшедший, либо настроен очень серьёзно и терять ему нечего. И то, и другое не в пользу Ноа. — Откуда ты знаешь моё имя? — всё таки любопытство перевешивает. — Я стоял рядом, когда малыш тебе наговаривал голосовое на заправке по телефону. — Он тебе нихуя не малыш! — рыкает Микки. — Не ревнуй, я женат и у меня дочка. Мы все его так называем. И все его очень любим. Я рад, что ты вышел на меня. Я помогу. — Как он? — Норм. В подвале заперт, но там все условия. Тепло, есть туалет и вода. Кровать стоит. Только окна нет, снаружи не достать его, только изнутри. — Он... Не... — Микки, ещё раз. Его никто пальцем не тронул. Он в полном порядке. Эшвуд с горя сегодня нажрется и однозначно не пойдёт к нему. Так что есть чуток времени разработать план. — План есть. Нужен ключ для входа внутрь. — Ты и про ключ знаешь? — Я про всё и про всех знаю, в плоть до того, во сколько сенатор срать ходит по утрам. — Каков план? — Самый простой, это дать тебе по башке и отнять ключ. — Мне такой план не нравится, — улыбается Ноа. — Мне вообще похуй, что тебе нравится, а что нет. — Жёсткий. — Не пизди, живее будешь. — Любишь его? — Любишь Люси? — Всем сердцем! — Вот теперь умножь на 84. — Готов прям умереть за него? — Пока готов убить за него. Если выхода другого не будет — умру. — Потрясающе. Так каков твой план, Микки? — Приедем — расскажу. Тут налево уходи, на мост. Через двадцать пять минут они доезжают до места. Промышленный район, ангары, полуразвалившиеся заброшки. Ноа паркует машину около неприметного входа в старое кирпичное здание. Он глушит мотор и поднимает руки вверх, передавая ключи от тачки в руки Микки. Он знает как себя вести, чтобы не нервировать влюблённого человека с пистолетом в руках, снятым с предохранителя и пальцем на курке. — Микки, возьми ключи от машины и выходи первым. Я выйду медленно после тебя. Давай, не нервничай только. Микки берёт ключи из рук Ноа и выходит из машины, держа охранника на прицеле. Ноа плавно выходит следом, не делая резких движений. — Дверь. Туда, — говорит Микки. Ноа проходит внутрь помещения, где сразу лестница ведущая вниз, в подвал. Они спускаются и входят в небольшое, тускло освещённое помещение. Он видит там ещё пару парней и одну темноволосую девушку. Парни напряжены, стоят рядом, не сводя глаз с Ноа. В руках у каждого оружие. Девушка оборачивается и подходит ближе. — Доброй ночи, спасатели! — улыбаясь, говорит им Ноа. — Мик, чё он такой довольный? Можно я ему въебу? — Остынь, стерва, он, вроде как, с нами. — Вроде как? Это как? — подаёт голос белобрысый. — Ну, вот сейчас и выясним. Садись, Ноа, — Микки кивает на стул посередине комнаты. Ноа проходит и садится. — В общем, расклад такой. Можно впороть ему ту хуйню, что он Рыжику вколол, забрать электронный ключ и проникнуть в дом. Веснушка в подвале сидит, — говорит Микки. — И? Че мы ждём? — спрашивает девушка. — А можно все сделать тихо и без шума, — говори Ноа. — Но в этом случае я попадаю под раздачу, а у меня семья, мне нужна какая-то гарантия и возможность отхода. Я готов помочь, но придумайте, как мне соскочить не замаравшись. — Окей, что ты хочешь, Ноа? Остаться у него работать? — Вот уж точно нет. Если он людей в подвале уже держит, то я пас. — Тогда что? — Безопасность семьи. Любым способом. — Хорошо. Скажем, новые документы, новое место жительства, не знаю, Мексика, например. И денег. Много. Работать не надо будет. Ни тебе, ни Люси. — Согласен. Тут меня ничего не держит, только работа, чтобы достаток был. А хорошо мне там, где семья. — Колин. Подходит парень, тёмненький и высокий, он передаёт Ноа бумажный пакет. Ноа высыпает из него содержимое: три паспорта, свидетельства о рождении, соцстраховки и пластиковая банковская карта. Он открывает паспорта. На них фото Ноа, Люси и Эми, только имена другие. Ноа удивлённо смотрит на Микки. — На карте пол-ляма, — говорит Микки. — Откуда ты знал, что я соглашусь? — удивлённо спрашивает Ноа. — Я не знал. У меня вон в том углу чёрные пакеты для мусора. Они тоже для тебя и твоей семьи, — Микки указывает в тёмный угол помещения головой. — Так что я не знал, я просто подготовил все возможные варианты, — Микки недобро скалится. — Пиздец... — тихо выдыхает Ноа. — Ну, так что? Время тогда не теряем. Значит, план такой... ------------------------