Младший сын. История зимы, что окрасила снег алым.

Она думала, что уже не придет в себя, что просто так и останется сидеть здесь, но в зал забежал обеспокоенный брат. Он сел на колени рядом с сестрой, осторожно взял ее на плечи и тихо сказал: — Мира, нам нужно идти, пожалуйста, как можно скорее, идем? Девушка ничего не осознавая поднялась и взяв его за руку последовала за ним. Она не бросила и взгляда на тело возлюбленного, она не коснулась его, а последний поцелуй запомнился ей вкусом горькой крови. Масаши вел сестру за руку все крепче сжимая ее ладонь, он хотел что-то ей сказать, успокоить или же посочувствовать, но глядя в абсолютно стеклянные глаза никак не мог начать разговор. — Мы идем к отцу, — глядя перед собой сказал он. Мира никак не отреагировала. — Кажется он умирает, — Масаши не хватило сил повернуться, он лишь слегка сжал ладонь. Госпожа абсолютно ничего не ответила, он взгляд остался таким же холодным. — Мира, — Масаши повернулся и взял ее за плечи, — это все было ради тебя, пойми меня пожалуйста. Я не мог оставить все так. Я должен защищать тебя, хорошо? Мира молча смотрела на брата, меньше всего ей сейчас хотелось слушать извинения, или оправдания, ей ничего не хотелось слышать. — Я никогда бы не стал вредить тебе, сестра, поверь мне, разве я лгал тебе когда-то? Мира…, — голос Масаши становился все тише, он жалобно смотрел на неё, а его сердце сжималось, – пойдем. Брат с сестрой зашли в комнату отца, он весь красный словно от сильнейшего жара лежал в кровати и тяжело дышал, волосы были влажными, а глаза плыли в тумане. Рядом сидела Макото, которая пускала духовную энергию по жизненноважным точкам, продлевая тем самым жизнь императора. Масаши испугано замер, ему не хватало смелости подойти к отцу, видя императора в таком состоянии он оцепенело остановился у двери. Мира не осознавала, что это реальность, все вокруг ощущалось каким-то сном пока она не подошла к отцу и не коснулась его руки. Жар был невыносимым, люди не живут в таком состоянии, белая кровь убивала Адъяна и она же продлевала его муки. — Отец, — тихо прошептала она, спустившись на колени у его постели, держа за горячую ладонь. — Майя? — Адъян смотрел на Миру, но он уже почти ничего не видел. — Это имя твоей матери, — резко отрезала Макото. — Нет, она уже много лет мертва. Это я, — Мира приложила руку отца к собственной ладони, словно хотела, чтобы отец пожалел ее хотя бы немного. — Мира, — хрипло произнес тот, — прости меня, прошу тебя… — Ты последний кого я буду винить в этом мире. — Будь счастлива, хорошо? Макото позаботиться о тебе, а ты позаботься о Масаши. Вы двое всегда должны помогать друг другу. — Конечно, — Мира мягко улыбнулась, она не могла уже заплакать, но смотрела на своего отца, которого часто сравнивали с солнцем. Всегда яркий и улыбчивый, всегда сильный. Если он был солнцем, сейчас Мира видела самый страшный закат в своей жизни, солнце больше не взойдет, ее больше никто не согреет. — А ты будь хорошим императором. Стань лучше своего отца, будет сложно конечно, но я верю в тебя, сын. Масаши тяжело глотнул, поджав кулаки, он сдерживал слезы и боялся, что сорвется, стоит ему что-то сказать. — Мгм, — кивнул он, но слеза предательски покатилась по щеке. — Хах, — вырвалось у Миры. Макото презрительно посмотрела на падчерицу. — Отец, прости меня пожалуйста, прости, что раньше не заметила ядовитую змею в нашем доме, я обязательно избавлюсь от этой твари, не переживай. Адъян сосредоточено посмотрел на дочь, Мира же развернулась на Макото. — Тетушка, скажи пожалуйста, каким ядом все эти 8 лет ты травила его, тем же чем убила мою мать? Макото скептически подняла одну бровь, стараясь не реагировать. Масаши же никогда не мог позволить подобного тона по отношению к матери: — Что ты несешь, Мира, матушке сейчас не лучше нас, пожалуйста оставь свои подозрения! — Я тебя особо не спрашивала, если ты не заметил! — тон Миры был впервые настолько грубым в разговоре с братом, она подняла взгляд на него и в глазах не было ничего, кроме гнева. — Знаете, одно дело вы меня не любили, упустим и всех тех женщин, что приносили наших младших братьев и сестер и больше никогда не выходили из дворца. Хорошо. Но за что вы так с моим отцом? Макото не выдержала и словно прошипела: — Что ты несешь? — Отец, прости, что тебе приходится все это слушать, но я должна сделать это, чтобы твоя душа покоилась с миром, так ведь? — Мира посмотрела на императора, ища одобрение. Адъян едва заметно кивнул. — Восемь лет назад у отца случился первый приступ, он был ужасным, но прошел достаточно быстро и без сильных последствий. Ему хватило пары дней, чтобы полностью восстановиться, после он чувствовал себя прекрасно, пока… Масаши вмешался: — Пока что? — Пока не стал пить лекарства, что готовила твоя любимая матушка! Я не могла бы утверждать, что виноваты они, если бы мне не пришлось выпить их самой – лишь однажды. Я знаю, что такое приступ, я знаю, что душа восстанавливается сама гораздо быстрее. Но после выпитого лекарства я чувствовала словно моя душа разрушается на мелкие кусочки, а что случится если пить эту дрянь постоянно, как думаешь? — Мира, одумайся пожалуйста, зачем матушке так поступать? Пожалуйста прекрати! — Потому что она безумно хотела усадить на трон своего сыночка! — Мира смотрела в пол, а вены на шее немного вздувались, она сжимала руку отца все сильнее. Макото продолжала помогать мужу, стараясь не обращать внимания на молодую госпожу. — Восемь лет назад, твоя мать узнала, что я унаследовала белую кровь, у Исао в 16 даже признаков не было. Каков был шанс, что проклятье проснется в тебе? У нее ведь с каждым годом оставалось все меньше и меньше надежды. Из-за этого вы с ней и сговорились убить учителя, так ведь, братец? — Мира подняла глаза, она не улыбалась, она держала голову в верх, чтобы предательские слезы не помешали ей. — Ты переходишь все границы! — Масаши хотел бы подойти к ней. — Не смей! — крикнула Мира, и он замер на месте. — В истории ведь уже были случаи, когда белая кровь передавалась только женщинам, так? Женщину никто не пустит на трон, но стоит найти ей подходящую партию, кланы воспримут это. Если отец бы остался в живых, он бы встал на мою сторону! Так никто бы не стал против моего брака с Ясуо, я наследовала проклятье, императорская сила не была бы нарушена, мы бы правили вдвоем, а империя бы просто ждала наших наследников! Где в моих словах не правда, скажите мне? Кого выберу на трон? Кого из нас? Меня или бесталанного тебя, не унаследовавшего от отца ничего! Я до последнего надеялась, что ты хотя бы такой же искренний как он, он наше солнце, ты мог стать луной, а стал… Ты не лучше грязи! Макото не выдержала и замахнулась на Миру, желая ударить ей пощечину, но ее руку схватила обжигающе горящая ладонь Адъяна. — Сейчас все складывается как нельзя лучше, отца больше не будет, империя не может долго оставаться без правителя. Кланы дадут тебе клятву, Макото же обеспечит себе жизнь во дворце, больше не боясь стареть и быть не желанной для мужа. — Мыслить тебе вовсе не идет, выдавила из себя какой-то бред и думаешь все мы здесь должны это слушать? У тебя из доказательств то что, собственные ощущения? — Макото продолжала скептически смотреть на госпожу. — Мира, — Адъян из последних сил поднял руку и погладил ее по щеке, — моя смерть была лишь вопросом времени, ты понимаешь… Госпожа отдернула лицо от руки отца, она осознала, что ее невыносимо раздражает его простодушность. Сейчас с ними в комнате два ядовитых чудовища, которые медленно и верно убивали ее с отцом. А он продолжал ее успокаивать какими-то невнятными фразочками. — Спасибо отец, думаю мы уже достаточно наговорились в этой жизни, оставлю тебя с любимой женой и сыном! — Миру тошнило от собственных слов, она хотела обнять его, хотела не отпускать, но ее поведение всегда расходилось с мыслями. Она встала, посмотрев на императора, он ласково ей улыбнулся и прошептал: — Я всегда буду рядом с тобой, буду греть тебя солнцем с неба, а ночью освещать путь луной. Я люблю тебя. — А я люблю тебя, отец, она мягко поцеловала его в мокрый лоб и направилась к выходу, — прошла мимо Масаши уверено глядя вперед. Сегодня Мира потеряла всех важных для нее людей: отца, любимого и брата. И лишь двое из них умерли. Она вышла из дворца и сначала осторожно шла по тропинке к озеру, постепенно прибавляя шаг, в итоге побежала, она не плакала, она злилась все сильнее и сильнее. На улице уже была глубокая ночь, озеро было черным, лишь мягкая лунная дорожка играла на воде. Мира легла на песок, небо было слегка затянуто тучами, было чувство словно оно вот-вот свалиться на нее, воздух был тяжелым, тело ватным, но ни слезинки, ей не удалось больше проронить. Никто не придет и не поможет ей подняться, никто не станет ругать за непочтительное отношение к чужому труду и трогать горячий лоб. Отец больше не расскажет небылиц вечером, а учитель больше никогда не улыбнется ей. Госпожа лежала так и слушала пустоту, пока из тени деревьев не появилось что-то болезненно рычащее. Мира поднялась и посмотрела в сторону звука, ее сердце сжалось в худшем предположении: — Звездочка? — жалобно спросила она. Чудовище вышло из зарослей и появилось на свету, животное увидев Миру стало жалобно выть, навзрыд, насколько могло чувствовать боль — это существо, оно пыталось передать все. — Невыносимо, просто невыносимо… — Мира вновь и вновь повторяла это, ее сердце все сильней сжималось, — просто дайте мне уже умереть! — прокричала она в небо. Собрав силы, она подползла к звездочке, осторожно обняв грерифана она вглядывалась в глубокие как сама ночь глаза. — Девочка моя, хорошая, он ушел понимаешь, ушел… — Мира начала плакать, она говорила это не звездочке, а собственному отражению в ее глазах. Звездочка все сильнее прижималась к земле, ее словно хватали судороги. — Я причиняю тебе боль, да? Прости, я пытаюсь, пытаюсь это заглушить, но…но. Больно, правда больно, больно и все, — Мира уткнулась в шею животного и горькие слезы, застывшие в горле с криком, вырвались из ее горла. Если бы людей из дворца спросили, как звучит боль, они бы вспомнили эти звуки раздающиеся со стороны озера.