Младший сын. История зимы, что окрасила снег алым.

Мира нехотя открыла глаза очнувшись от нахлынувших воспоминаний, она все также была в темной комнате, все также чувствуя физическую и куда более сильную душевную. Безжизненное лицо учителя с пустым взглядом словно направленным на нее заставляло жалобно сжиматься, стараясь спрятаться. Спустя несколько часов Мира ощутила себя словно сходит с ума, будто Ясуо напротив сидит и внимательно ее слушает ласково улыбаясь, а в его глазах блестит жизнь, наполненная любовью. — Вы разочарованы, учитель? – опустив усталый взгляд перед собой хрипло спросила Мира, — вы же наблюдаете за мной и ждете что я буду счастлива? Но человек напротив ничего не отвечал. — Я старалась, правда, — горячие слезы непослушно покатились по щекам, — я ведь тоже верила, думала, что все может измениться, что впереди пусть и недолгая, но счастливая жизнь, — она неопрятно вытерла слезы тыльной стороной ладони. — Вы даже не представляете в какого идиота мне пришлось влюбиться, — яркая улыбка, опаленная горячими слезами, появилась на ее лице, — его любовь она совсем не такая как у вас, он как весенний ветер, такой теплый и … ничего не имеет значения. Ни то, что я чувствовала, ни то, каким он был человеком. Исход один. Лишь сейчас абсолютно раздавленная, с болью сравнимой всеми переломанными костями Мира сквозь жгучие слезы осознала, что это все реальность. Что выйдя от сюда она попадет в другой мир, не тот светлый и теплый, что подарил ей Акио, не тот чудной семейства Маруяма. — Акио мертв. Наконец признала она сама себе с пустым взглядом, направленным в темноту. — Я правда старалась их уберечь, строила стену между нами, грубила и была холодна, но этот … Он сам того не ведая заполнял пустоту в моей душе своим теплом. Такая странная и легкая любовь… Прошлое. Она правда старалась не пускать никого в свою жизнь, ее душа была склеена какой-то неведомой силой собственного убеждения, но еще один удар и эти осколки уже будет не собрать. Едва продрав глаза на рассвете Мира проснулась от гулкого шума города. Несмотря на ранний час жизнь на этих торговых улицах уже во всю кипела. Она лениво смотрела в небольшое окно повозки, несмотря на то, что они все еще были в родной империи вид перед ней, был совсем иным. Они удивительно быстро преодолели чересчур длинную лестницу к главному входу и практически сразу оказались в зале, сосредоточившем в себе пять пар любопытных глаз, взирающих на нее. Госпожа изо всех сил старалась отвести взгляд, но излишняя схожесть братьев вновь и вновь привлекала ее внимание. Она не особо вникала в разговор старших, пусть внешне она и старалась оставаться холодной, но перспектива отказа этой семьи ей казалась просто невозможной, но вдруг? Что тогда? Оказаться в стенах, торгующих людьми, опуститься на дно? Лица напротив ее раздражали, но они были ее надеждой сохранить собственное положение, не более. — В других условиях любой бы согласился на брак с императорской наследницей, но к сожалению, сейчас Иошихиро вынужден отказать. Отказ? Вспышка гнева внутри раздалась лишь легкой улыбкой на скучающем лице Миры. Никто не смеет ей отказывать! — А что будет с ней, если наш клан не согласиться? –— неожиданно спросил кучерявый парень с болезненно красными глазами. — Матушка отвезет меня в первый публичный дом, говорит я буду пользоваться спросом. Плевать даже если сейчас все обернется не так как ей нужно, она не потеряет лицо перед змеей рядом. Начать молить или пытаться разжалобить? Ни в коем случае. — Ну, почему бы и нет, – столь небрежно брошенная фраза Акио, пусть и была спасением для нее, но до боли ранила вознесшуюся душу госпожи. Но даже столь обидное согласие не имело значения, главное, что она останется в этом доме. Главное, что больше не столкнется с мачехой. Ей искренне хотелось промолчать, глядя на Макото развернувшуюся к выходу, но огонь ненависти в груди был куда сильнее вырисованной маски хладнокровия: — Однажды ты будешь умирать в самых жутких муках, извиваясь и страдая как другие змеи. И будь уверена, причиной этому буду я. Убедившись, что в глазах напротив отражается искренний страх Мира ощущала удовольствие. Чтобы не произошло она останется госпожой, змея напротив в любых обстоятельствах будет не больше чем змеей. Когда ее глаза сопроводили ненавистную тетушку Мира наконец выдохнула. Ее не волновало кто из этого семейства с ней говорит, не волновало, что они о ней думают. Они лишь способ сохранить жизнь, к которой она привыкла. Когда наконец выдалась возможность остаться наедине девушка старалась выбросить из головы все мысли и от усталости провалилась в сон, проснувшись лишь глубокой ночью. В тот день она впервые говорила с как оказалось старшим сыном клана, который любезно проводил ее до горячих источников. Смывая с себя всю усталость Мира закрывала тяжелые веки глубоко выдыхая, вопреки ее ожиданиям наследники в действительности оказались достаточно миловидными, что не могло не злить ее еще больше, а тон речи старшего был очень даже приятным, в нем легко было узнать будущего приемника крупной должности. Долгие годы изучения риторики и частые участия на важных мероприятиях однозначно оставили на нем свой след. Все происходящее устраивало молодую госпожу, пока жалкая прислужница не решила сесть с ними за один стол. Не сказать, что Иошихиро в ее глазах выглядел равным, но все же с ним она могла смириться, но с жалкой прислугой рядом – никогда. Плевать как это будет выглядеть в чужих глазах, она знает на что способны эти люди обретая малейшую силу пусть сейчас эта девчонка еще никому не причинила боли, но ей не скрыть свою истинную сущность, Мира встала, не желая провоцировать конфликт в столь поздний час. Она правда хотела избежать излишнего шока Иошихиро от собственного характера, но то, что она услышала заставило ее замереть, а сердце в бешенном темпе разогнать горячую кровь по телу: — Сейчас же остановись и сядь нормально поешь. Дело было не в словах, дело было в том тоне с каким он говорил. Кто-то смеет ей указывать? Пожалуй, все же не лучшим решением будет ругаться с ним в первый же день, но промолчать точно не выйдет: — Если тебе в радость есть с одной тарелки со слугой, это твои проблемы, — не оборачиваясь произнесла Мира. — Прекрати вести себя так! Обратного пути нет. Желание уничтожить его стало сильнее любого рассудка. Мира не сдерживала исказившейся улыбки уже готовясь раскрыть собственную сущность в полной мере, как вдруг абсолютно нелепый заспанный близнец старшего появился перед ней. Его глаза были еще слегка припухшими, а волосы небрежными прядями спадали у лица. Хуже всего было ощущение, которым наполнялась комната при его появлении, накалившаяся атмосфера исчезла даже из откровенно разгорячившейся души Миры. Он вел себя небрежно, смел коснуться ее плеча и более того потащить с собой за стол. Эта наглость была настолько чрезмерной, что казалось девушка не может на нее отреагировать. В итоге все что ей осталось одним взглядом испепелять старшего, который казалось тоже не питал к гостье теплых чувств. Спустя несколько дней Мира получила свой первый синий наряд сменив одежду с белым лотосом, что она испытала, глядя на себя в зеркало? Абсолютно ничего, жизнь в этом доме или даже свадьба – ничего не имело значения, как и это семейство. Никого не подпускать к себе, не привязывать самой, не думать, что ты значишь для них хоть что-то, а они для тебя. Ты чужая, они чужие. Но в груди оставалась зияющая пустота, которую могла бы заполнить ненависть, а вопреки желанием Миры она заполнялась необъяснимой заботой Луны. Тетушка в действительности уделяла ей много времени, несмотря на холодные, а порой грубые ответы госпожи она продолжала улыбаться и не терзать душу. Со стороны это могло выглядеть как прогулка по тающему весеннему льду, один неловкий шаг, и ты окажешься в смертельной опасности. Но Луна упрямо продолжала отогревать ее каменное сердце. Простым любопытством, собственными рассказами, временем. Мире было тяжело признать, но она искреннее радовалась времени с тетушкой или даже со странноватым младшим братцем. Они по-прежнему оставались для нее чужаками, но помогали отвлечься от безумной затягивающей темноты в которую она попадала, оставшись наедине с собой. Уютный дом, который был в ее распоряжении, ночью был, пожалуй, похож на клетку для загнанного зверя. Ложась в кровать Мира сильно зажмуривала глаза боясь смотреть по сторонам, не понимая, чего боится там увидеть. Она не могла встать с постели и всегда ждала рассвета. На самом деле даже днем находясь одной в этой просторной комнате она ощущала неконтролируемый приступ удушья, за ней словно всегда кто-то наблюдал и сбегая от тревоги она днями предпочитала сидеть на пороге дома. На улице где можно было видеть людей, боясь даже взглянуть в собственное окно, словно увидит там нечто пугающее. Так вышло и в тот день когда на ее пороге объявились нежданные гости. Не сказать, что братья действительно раздражали ее, но Мира явно хотела провести между ними черту. Никто не войдет в ее жизни, и она становится частью их не желает. А еще эта девчонка, которая вечно таскается за ними, что же в ее голове? В ее глазах явно не читалось той предельной робости, выражающейся в ее действиях. Желание лишний раз убедиться в собственной правоте оказались выше брезгливости так что Мира позволила слуге не только коснуться ее, но даже защитила эту беспомощную при падении с лошади. Испорть ее лицо и жизнь девчонки окончательно будет разрушена, а Мира все же считала себя хорошим человеком. Худшим осознанием для Миры в тот вечер стало то, что она почувствовала себя живой впервые за долгое время, но не от быстрой езды на лошади или выраженной заботы Акио терпеливо несшего ее на руках, а от полученных увечий. Боль заставляла ее вдыхать воздух заставляя расходится по телу странной истоме, словно напоминая о собственном желании жить. От того забытого чувства на некоторое время она все же смогла быть с братьями вежливой, более того ощущала легкий интерес к их персонам даже позволив немного узнать о себе. Пожалев об этом в ту же секунду Мира вспомнила об изначальной цели – провести черту этим двоим, разрушить любую надежду на сближение и конечно же повеселиться. Когда странный план был исполнен ее душу переполнял жгучий поток минуемой радости. Осталось еще одно, сблизиться с Шизу и узнать, что же творится в этой душе спрятанной за слезливыми глазами. — И пожалуйста, обращайся ко мне на «ты» хорошо? — Но.. — Знаю, я была неправа и напугала тебя, однажды я попрошу за это прощения, если посчитаю нужным, пока давай оставим все как есть, хорошо? «Я никогда не попрошу у тебя прощения, возможно я заставлю молить тебя о пощаде. А пока, я дам тебе короткий шанс показать себя настоящую». Оставшись наедине Мира вновь лежала, боясь пошевелиться в собственном доме. Появление братьев стало для нее словно спасительным кругом, но все же изменять себе она не планировала. — Пришли извиниться? – она прекрасно видела острую реакцию старшего, до чего же дурной нрав. — Мы ведь хотели подружиться, зачем ты с нами так? Но вот младший поражал своей терпимостью или же… нет, это была не терпимость, ему изначально было все ровно. — А разве вам не было весело? Акио посмотрел на брата и рассмеялся. Да. У него либо проблемы с головой, либо его в действительности не трогают чьи-либо слова и действия. В отличие двойника рядом, словно впитавшего жестокость за двоих. — Ты так и продолжишь виться тут одиночкой хвостиком бегая за нашей матерью? Неужели тебя саму устраивает такое положение дел? — Выйди, — сурово произнесла Мира лениво приподнимаясь на кровати. «Еще пару слов из этого наглого рта и я в действительности сломаю ему жизнь». — Что? — Я сказала тебе выйти от сюда, я буду разговаривать с ним. — Скажи, зачем тебе со мной дружить? – Мира неотрывно смотрела на невозмутимое лицо Акио. «Ну же, не будь идиотом». — Разве в этом есть что-то плохое? Если ты не забыла, нам придется в дальнейшем делить одну фамилию и было бы куда приятнее будь ты моим другом, нежели как сейчас. Одну фамилию? В действительности ли с ней собрались играть в семью? Насколько хватит твоей отрешенности и какую грань грубости выдержит твоя душа? — Я просто хочу, чтобы ты уяснил одну вещь, как ты мог заметить у меня не самое простое происхождение и с детства я привыкла получать все, чего пожелаю будь то игрушка или человек. Мой отец искренне баловал меня и даже на кануне смерти решил подарить мне нечто стоящее – одного из сыновей могущественного клана, который, сложно отрицать, с легкостью может затмить императорский. — Я уже понял, что ты избалованная, если ты об этом. У нас хватит средств тебя содержать. Он по-прежнему был невозмутим, словно пропускал каждое ее слово и тон мимо себя. — Я сейчас вовсе не об этом, Акио, я хочу, чтобы ты понял, что ты лишь очередная игрушка, подаренная моим отцом. Хочешь дружить со мной, можешь попробовать, но это всё на что ты можешь рассчитывать. Все же слегка изменившееся лицо Акио выдавало, что где-то глубоко слова откликаются в его душе. Мира продолжала давить на него, пока раздражающая персона бесцеремонно на распахнула дверь взирая на нее взглядом ничуть не легче собственного. — Я не разрешала тебе входить! — Что-то мне подсказывает, что ты не до конца понимаешь свое положение, давай проясним с тобой несколько моментов. Да у тебя высокое происхождение, но пойми, оно осталось в прошлом, с недавних пор ты собственность клана Маруяма, сейчас ты еще не жена моего брата, так что по сути ничем не отличаешься от слуги. Тебе дали отдельный дом и хорошо к тебе относятся, только из уважения к твоему отцу, не к тебе, так что будь добра веди себя по-человечески. Вежливо, сдержано. Неужели не хватит смелости накричать? — Ну тогда давай я тебе тоже проясню один момент, я могу быть в любом месте, в любом окружении, но я всегда останусь императорской наследницей, потому что во мне кровь моего отца, а если вы и считаете меня своей собственностью, то поздравляю с худшим приобретением, потому-то меняться я не планирую, это вам придется подстроится под меня, надеюсь ты меня понял! В отличие от Иошихиро она не планировала сдерживаться, едва ли, не переходя на крик. Казалось ссора была в самом начале, как вдруг этот бесцеремонный младший вновь все прервал. — Это бессмысленно, пошли от сюда, — спокойно сказал он, направляясь к выходу. Как только братья покинули ее дом стены вновь начали давить на хрупкое тело девушки, так что казалось в глазах темнеет от недостатка воздуха. Она вышла на улицу, пусть было прохладно, но сегодня она больше не могла оставаться в одиночестве. Как бы она себе не внушала, что остаться наедине будет лучше, как бы не старалась убедить себя, что не нуждается в чужом тепле, все же… Как бы то не было даже если этот безумец в действительности был бы готов с ней дружить, она уже все испортила. Люди называли ее характер скверным перешёптываясь за спиной, но Мира лучше остальных знала, что это даже не характер, она просто ничтожна. Настолько ничтожна, что не готова признавать собственной слабости. Следующие несколько дней она старалась оставаться привычно безразличной, но каждый раз сталкиваясь с этим безмятежным дураком то и дело ловила себя на мысли, что чувствует вину за то, что наговорила. Тем не менее превращать это в жизнь она не планировала. Она видела, как нелепо он заглядывает в ее окно проходя мимо, чувствовала на себе его взгляд из отцовского кабинета и почему же эти глаза смотрят на нее без привычно покорного трепета или неприязни. В них скорее любопытство? Удивительная способность младших это подталкивать нерешительных взрослых к решению собственных проблем. Конечно Макото сделал это вовсе непреднамеренно, но все же его рисунок и странный рассказ про братьев откликнулись в душе Миры. Неужели в нем взаправду есть что-то столь теплое, что даже этот похожий на раненого ежа младший брат так трепетно говорит о нем? Пусть Акио появился в тот день абсолютно неожиданно, но все же Мира получила возможность избавиться от ненавистного чувства вины. В тот вечер она узнала, что он любит сладкое, что безумно говорливый, что несмотря на свою сноровку остается жутко неловким, а главное, что в его глазах она была такой же девушкой, как и сотни других. А хуже всего было то что рядом с ним было легко, словно страх куда-то отступал, а дыра в груди наполнялась теплом. «Не подпускать ближе, не привязываться». Слова вновь и вновь пролетали в ее голове, но только уверенности в них было уже чуть меньше. Оставшись наедине тепло постепенно развеялось, а пустота внутри становилась все больше, так что горячие слезы уже не могли оставаться в глазах. Обжигая лицо, они вырывались наружу с громкими всхлипами. Вопреки таившейся надежде Акио не пришел ни на следующий день, ни через день. Это было к лучшему. Но неожиданно перед ее порогом объявился человек чей вид вызывал в ее душе нестерпимое желание довести его, вывести на эмоции и насладится криком этой сдержанной душонки. Но это лишь дело времени, а пока она позволит старшему наслаждаться мирной жизнью. С того дня вопреки собственным опасениям братья стали неотъемлемой частью ее жизни, они ничего не значили для нее, они лишь заполняли пустоту в душе. Лишь способ протянуть чуть дольше. Верит ли она в это? Мира смотрела на то как Акио улыбаясь ест ужасные на первый взгляд пельмешки и не могла уверенно ответить самой себе, но стоило словить на себе усталый взгляд рядом сидящего близнеца четко отвечала – да, лишь способ. Шизу же дрожа как осиновый лист перед госпожой по-прежнему не выдавала себя, но Мира не торопилась портить жизнь мягкой особе. В действительности она уже почти готова была поверить в искренность девушки. Это «почти» было связанно с болезненно привязанности к старшему, она была неестественной. Мира сотни раз видела по уши влюбленных девушек, липнущих к отцу, слышала их громкие признания в любви и рыдания от разбитого сердца, всех их объединял взгляд. У Шизу же он был совсем другим. В нем читался расчёт, глубоко спрятанный за пеленой слез. Что же на счет Иошихиро и от чего он продолжает терпеть это несмотря на откровенные неудобства от излишне липнувшей персоны? Любопытство или же желание найти слабое место у выбранной жертвы в этом доме, вот что двигало Мирой тогда. Откровенно говоря, она была разочарована осознать насколько идиотской была причина, бояться ранить чужие чувства, что может быть хуже? Чужие чувства на то и нужны, чтобы давать волю собственным. Зато Шизуха заметно выросла в глазах молодой госпожи, пусть она не идет по головам, пусть ее способ жутко раздражающий, но все же она оправдала ожидания. Чтобы не случилось в тот странный вечер от игры в карты, до падения с высоты ради острой боли в собственном теле, хуже всего была странная фраза Акио, заставившая Миру ощутить дрожь в теле с подходящим приступом тошноты: — Я люблю таких как ты, ты не плачешь по пустякам, в твои слезы я готов буду поверить, понимаешь, о чем я? Пускай она уже совершила ошибку все же пустив его в свою жизнь, но больше она их не допустит: — Мне не нужна будет твоя любовь, в любом случае, даже если однажды проснешься и поймешь, что любишь меня. Давай оставим все как есть, хорошо? — Ты чего это вдруг, с чего вообще решила, что тебя кто-то любит? — Я не говорю, что ты любишь меня, я просто хочу, чтобы все оставалось как есть. Нам легко вместе, весело, я не боюсь оставаться с тобой, не краснею от шуток и прикосновении, не хочу плакать от твоего ухода. Любовь она, она делает все сложнее, она приносит больше боли. — Тогда почему все так стремятся влюбиться? — Потому что хотят почувствовать себя хоть немного живыми чувствуя боль? – Мира ответила абсолютно серьезно. — Во-первых ты не в моем вкусе, а во-вторых это ты держи себя в руках, всем тяжело устоять передо мной. — Договорились, поженимся и будем дружить, хорошо? Как-бы глупо не звучала эта фраза, для Миры она значила гораздо больше, чем можно было передать словами. Уверенный кивок Акио вселял ей надежду, что это возможно.