Flashback
Антон шел чуть позади учителя и не представлял, что сейчас будет. Нельзя сказать, что это был его первый поход в кабинет завуча. Он всегда был шумным и любознательным ребенком, поэтому часто попадал в разные неприятные ситуации. Но многое ему прощалось, так как учился Антон очень хорошо, можно даже сказать отлично и участвовал постоянно в олимпиадах и конкурсах, связанных с литературно-театральным искусством, рисованием или историей. Но сейчас он понимал, что пахнет жареным, потому что это уже открытый конфликт с преподавателем, и теперь навряд ли он сможет участвовать в олимпиадах или конкурсах, где будет руководителем Арсений-сволочь-Сергеевич. Он и так его уже называет, не стесняясь, «господин-неуч». И как же было обидно, ведь русский язык с литература и драматургией были самыми любимыми предметами в школе. Антон лихорадочно старался придумать что-нибудь вразумительное, чтобы выгородить себя, но желательно такое, чтобы не казалось, что он оправдывается. Арсений Сергеевич уверенно постучал в дверь и через мгновение зашел, не дождавшись приглашения. — Добрый день, Тамара Васильевна, я вот тут ученика к Вам на беседу привел, — начал уверенно Арсений. Тамара Васильевна была сильно не в духе, и это было видно. Антон понял, что малой кровью дело не закончится. — Арсений Сергеевич, Вы тоже кляузничать любите? Как мило! — наигранно сказала женщина, язвительно усмехнувшись. — Я уже и не надеялась Вас здесь увидеть. Мы даже уже пари организовали. И можете поздравить меня, я только что это пари выиграла. Ну так что у Вас? Что этот охламон уже натворил? Что, Шастун, большие и малые театры ждут не дождутся? — выплюнула поток ядовитой речи Тамара Васильевна. — Мне неприятно об этом говорить, но Антон Шастун кривляется и устраивает пародийные представления на переменах, мешая другим школьникам спокойно отдыхать, — Попов, словно не обращая внимание на настрой завуча, решительно продолжил жаловаться. — Кроме того декламирует откровенную ересь перед младшеклассниками, подавая пример, что можно коверкать произведения великих классиков. И на последок оскорбляет и подрывает мой авторитет! Я требую сделать выговор ему, или наказать иным способом, а также поставить в известность его родителей о несостоятельности их методов воспитания сына! — Помилуйте, Арсений Сергеевич! — воскликнул Антон, с широко распахнутыми честными глазами. — Я никоим образом не хотел Вас обидеть или оскорбить. Я очень часто репетирую для выступлений и показываю это одноклассникам и друзьям, чтобы понять, как будет реагировать публика. — Хватит издеваться! Ты нагло сейчас лжешь! Ты ушел из драмкружка, прихватив еще нескольких человек! Следовательно все это был фарс, чтобы оскорбить меня и выставить на посмешище толпе таких же бездарных неучей! — от злости Арсений уже не контролировал себя. Тамара Васильевна с интересом наблюдала представление, но услышав об уходе Антона, встрепенулась: — Как ушел из кружка? А ты в курсе, что каждый ученик должен быть занят кружковой работой! В течение недели ты должен предоставить мне информацию какой кружок ты посещаешь, в какие дни и контактные данные руководителя. Это может быть школьный кружок или внешкольная секция. — Тамара Васильевна, у меня и у моей семьи денег нет на всякие кружки, — с несчастным видом произнес Антон, в уме придумывая, как бы отмазаться от этого. — Значит так, Антон, если ты решить не можешь, то за тебя решу я: или драмкружок, или кружок скульптуры! Вон мы и материалы закупили, и мастерскую оборудовали, и руководитель имеется, а дети игнорируют этот кружок. Поэтому ты и Сеража, или еще кто из твоих друзей, будете посещать этот кружок, — строго сказала женщина. — Он как раз три раза в неделю. Нам нужно показатели по кружковой деятельности поднимать! Так что отказов не принимаю! Или скульптура, или драмкружок, или твои родители приходят для серьезной беседы на педсовет. На тебя уже начинают и другие учителя жаловаться. Ты становишься неуправляемым. Что? Корону надел? Приводи свое поведение в порядок, а то сначала поведение, потом успеваемость снизиться! И? Пойдешь в ПТУ? — ехидно поинтересовалась Тамара Васильевна, деловито поправляя свои очки. Очевидно было всем, что корону здесь надела только она. — Ну и пойду! — огрызнулся Антон. — Там тоже люди учатся, и знания там дают неплохие. Нашей стране разные специалисты нужны. Вы разве не читали Маршака — Все профессии нужны, Все профессии важны! — Хватить паясничать, Шастун! Еще одна жалоба и соберу педсовет из-за тебя! Оно тебе надо? — пригрозила завуч, грозно, как ей казалось, вставая со стула. — Тамара Васильевна, но мне бы хотелось уже сейчас побеседовать с родителями Шастуна. Это возможно устроить? — поинтересовался Арсений. — Вы можете делать все, что Вам угодно, Арсений Сергеевич, но у себя в кабинете. У меня и так дел по горло, — женщина снова уселась в кресло и вздохнула. — Постарайтесь решать проблемы самостоятельно и сразу с классным руководителем. Ну если у вас обоих не выйдет, или какая-то реально серьезная проблема, тогда можете обратиться ко мне. У меня тут не проходной двор и не дом свиданий. Всего доброго! Антон умело маскировал смех кашлем. Он и представить не мог, что влетит не только ему но и Арсению-лоху-Сергеевичу. Мелочь, а приятно! Арсений глянул на Антона, как ножом полоснул, но ничего не сказал. Холодно попрощался с завучем, покинул кабинет и ушел к себе. Антон немного потоптался и решил, что сегодня день прошел удачно. Поэтому пока стоит затаиться, но времени попусту не терять и придумать несколько розыгрышей, чтобы жизнь медом не казалась этому индюку. Но блин. Скульптура? Это серьезно? М-да… Но тут в голову Антона начали приходить одна идея лучше другой. Антону захотелось овладеть искусством скульптуры как можно скорее…The End
— Да, еще одно, при учениках никакой фамильярности, нецензурной речи и прочих слов молодежного сленга. Вы сейчас изъясняетесь сугубо на литературном русском языке. К друг другу вы так же обращаетесь по имени-отчеству в присутствии учащихся. Если ученики задают вам вопросы, то вы обстоятельно на них отвечаете, если это касается вашего предмета. Не позволяйте ученикам задавать слишком личные вопросы. Если такой вопрос прозвучал, игнорируйте его или тактично поменяйте тему. Это все, что я хотел до вас донести на вводном инструктаже. Парни выдохнули. Слишком много информации было. Причем не все понравилось, но делать нечего. Придется играть по правилам Арсения-задрота-Сергеевича… –А теперь давайте разберем твое поведение, Антон, после первого урока. Что. Это. Было? — серьезно спросил учитель, внимательно смотря на студента, явно ожидая логичное объяснение поступка. Антон нахмурился. Значит, разбору полетов быть. Как оправдать себя Шастун не знал, но сказать что-то все равно нужно было, Арсений Сергеевич ведь не отстанет. — И что же вы хотите от меня услышать? — Объяснение, Антон. Мне нужно объяснение такого хамского поведения по отношению ко мне. — Имею честь напомнить, что такое отношение, хочу заметить, господин учитель, взаимные хамские отношения, у нас с вами с самого начала, — ехидно ответил он, показательно расправив плечи. Прежнее уверенности, конечно, не было, но учителю он это показывать не собирался. Арсений тут же замялся и замолчал, задумавшись. Антон даже подумал, что он переборщил и ему следовало промолчать, либо ответить как-то более вежливо. Но, с другой стороны, учитель ведь сам подогревает конфликт, чем выводит Антона. Матвиенко заинтересованно наблюдал за ситуацией, не предполагая в какое русло может все развернуться. После долгих пяти минут молчания, которые всем показались очень долгими и напряженными, Арсений Сергеевич наконец заговорил: — Антон, ты останешься после уроков, а сейчас пишите фотографию-конспект по предыдущему уроку, который вы не записали. Двадцать минут вам на все про все, до конца урока, потом покажете мне. — А что это так? Вам нечего сказать? — ядовито поинтересовался Антон, который кажется только начал входить в роль, почувствовав очередной привкус намечавшегося скандала. — Тебе что-то непонятно было в моих словах? Могу повторить, — строго отозвался Попов, возвращаясь к своему столу. — Или у тебя проблемы с восприятием русской речи? — А как же, проблемы ужасные, — усмехнулся Антон. — Думаю записаться к вам на дополнительные занятия, что скажете? — Klugen Sie nicht, Herr Schastun! — неожиданно сказал Арсений Сергеевич. — А по-русски можно, — влез Матвиенко. — Мы так не понимаем. — Ваши проблемы, — спокойно ответил мужчина, продолжая деловито что-то писать в своем блокноте. — А смысл тогда нашего с вами диалога, господин учитель, если мы вас не понимаем? Или нам для общения с иностранными сударями переводчик доставать? — вновь съязвил Антон, однако продолжил писать конспект, потому что до конца урока оставалось все меньше времени. Попов наконец перестал делать вид, что не обращает на студентов никакого внимания, закрыл свой блокнот. Он строго посмотрел на Шастуна и тихо, но вполне слышимо прорычал: — Klappe. Halt einfach die Klappe. — Да блин, хватит на турецком ругаться, мне тоже интересно, — возмутился Сережа, заставляя друга улыбнуться, а Арсений Сергеевича вновь тяжело вздохнуть. Антон решил больше не лезть, а молча продолжить писать конспект. Правда, мысль о том, что им месяц придется ходить к этому мерзкому Арсению-матерится-на-турецком-Сергеевиче, удручала. Было бы неплохо взять хотя бы временное перемирие, иначе существовать им будет крайне сложно во время практики. Конечно, шанс все исправить у него был, но тогда он, будучи подростком, был весьма горд и принципиален, поэтому отказался от такой возможности.Flashback
Последний урок английского отменили. Что-то приятное за сегодняшний день. Хотя лучше бы, как считал Шастун, отменили русский с литературой. И пока все весело припеваючи собирались домой, включая и друга — Сережу Матвиенко, Антон вынужден был смиренно ждать занятия по скульптуре, на которое его отправила Тамара Васильевна. Кружок, как и все секции в их школе, начинался после окончания седьмого урока, коим был английский, который отменили. Поэтому, кроме как слоняться по школе, ничего не оставалось. Конечно, дали выбор — посещать либо драмкружок, либо заняться скульптурой, но собственная гордость не позволит ему вернуться и выступать дальше под строгим руководством Арсений Сергеевича. А так как Антон свято верил в то, что сможет закончить школу с красным аттестатом и золотой медалью, перечить завучу не хотелось, поэтому посещать хоть какую-то ерунду ему придется. Проводив Матвиенко, Антон поднялся на третий этаж, где должно было проходить занятие, и, сев на подоконник, достал из рюкзака книгу, которую он читал в данный момент времени — знаменитая антиутопия Рея Брэдбери 451 градус по Фаренгейту. Однако стоило только погрузиться в чтение, что не очень-то легко, учитывая гул школьников, доносившийся из кабинетов, как ему на плечо положили руку и несильно похлопали, отвлекая. Шастун вздрогнул и только сейчас заметил рядом с собой Арсения Сергеевича. Он обреченно вздохнул. Даст он ему в конце концов покоя?! — Что вам нужно, сударь? Учение наше на сегодня уже закончилось, — спросил Антон, агрессивно захлопывая книгу, перед этим вложив закладку. — Не паясничай, — спокойно остановил его Попов. — Пойдем ко мне в кабинет, нам нужно поговорить. — Что же стряслось, господин учитель? Мы же недавно ходили во владения Тамары Васильевны. Вопрос решили. Больше мне с вами обсуждать нечего, — Шастун снова открыл книжку и попытался продолжить читать, однако ее из рук забрал учитель, и по видимому отдавать не собирался. — Я хочу поговорить лично, — вздохнул мужчина, закатывая глаза на очередные манерные речи ученика. — Книгу отдам после разговора. — Вы не имеете право забирать мои личные вещи, — возмутился Антон, но все же пошел следом за учителем, потому что книгу все же вернуть очень хотелось. Может он и гордый, но за вещи свои поборется. До кабинета дошли быстро, после чего Арсений Сергеевич открыл дверь, пропуская ученика первым, который тут же поспешил удобно развалиться на первой парте. — О чем вы хотели поговорить? — сразу начал Шастун, не собираясь задерживаться с Поповым дольше чем на пять минут. — Тебе не кажется, что пора все прекратить? — чуть помедлив, серьезно спросил учитель. — Знаете, я с самого начала считал этот разговор бессмысленным, поэтому его действительно стоит прекратить, — Антон встал и, как полагается, деловито отряхнул штаны и коротко поклонился. — До свидания. — Антон, прекрати, — одернул Арсений Сергеевич, надавив на плечи ученика, заставляя того сесть обратно. — Я серьезно с тобой разговариваю, и ты прекрасно понимаешь о чем. Понимает. Конечно понимает, Антон же не дурак. Но вот понимание всего ничуть не меняет его мнение к самой ситуации. — Мне кажется, пора прекратить этот детский сад и начать нормально общаться. Нам ведь еще несколько лет коммуницировать… — Я знаю, считать умею, — перебил учителя Шастун. Однако Арсений Сергеевич даже не сделал замечание на это, предпочитая пропустить эту реплику мимо ушей. — Я предлагаю вернуться тебе в драмкружок, ты ведь не хочешь ходить на скульптуру. А я обещаю со своей стороны относиться к тебе хорошо, без всяких придирок. Оценки исправлю некоторые. — Арсений Сергеевич, мне очень нравиться скульптура. Я, знаете, так загорелся, не поверите! — Антон счастливо улыбнулся в подтверждение своих слов, но оба понимали, что это наглая ложь. Шастун, проследив за учителем, понял, что тот относительно расслаблен, поэтому, пользуясь моментом, выхватил из рук свою книгу и быстрым шагом направился к выходу. — Все мы знаем, что после фразы кота Леопольда «давайте жить дружно», ничего не менялось! — напоследок сказал Антон. — И сейчас этого не надо.The End
Впрочем, Антон не жалеет о том, что тогда отказался от предложения Арсения Сергеевича на мирное существование. Он бы и сейчас также поступил. Попов ведь сам все это заварил. Фотография-конспект писалась неохотно. К сожалению, в памяти остались только основные пункты, детали ушли в небытие. Поэтому парни активно подключали свое воображение и фантазию, списывая эти шедевры друг у друга. На уроке из учеников практически никто не отвечал, потому что был урок подачи нового материала, поэтому это еще более усложняло задачу. Нужно было передать последовательное изложение материала, причем литературным русским языком. А это была проблема, из-за отборного мата, который блуждал в головах у студентов и готов был выплеснуться на голову Арсения-зануды-Сергеевича. Арсений стоял возле окна и наблюдал, как на улице таял снег и слушал чириканье птиц, ожидая конец урока. Следующим должен был быть одиннадцатый класс, с которым они должны изучать любовную лирику великих русских поэтов. Арсений мысленно декламировал стихи Пушкина, Есенина, Блока, посвященные женщинам. Ему почему-то стало грустно на душе. Года бегут, а он все не нашел свою зазнобу, вернее сказать своего любимого человека. Но это был небольшой секрет Арсения, о котором знали разве что родители. Арс был влюбчивым человеком, но после того как ему разбили сердце пару раз, он решил быть более разборчивым в людях. Как оказалось, для него не важен был пол человека, главное, чтобы ему и партнеру было комфортно в быту и в постели. Чтобы хотелось лететь на крыльях домой, к человеку, который с таким же желанием ждал встречи с ним. Очень хотелось подарить любовь, тепло и заботу хоть кому-нибудь. Но на горизонте пока никого не было. Разве что редкие партнеры из клуба на одну ночь, но и эта забава немного приелась, потому что всегда нужно было соблюдать осторожность: вдруг не дай бог ученики или их родители увидят его в компрометирующей ситуации. «Что-то я совсем расклеился!», — подумал Попов. — «Нужно сегодня пораньше закончить и сходить в клуб отдохнуть, а то уже начинаю кидаться на людей. Так, пора посмотреть, что эти писатели-фантасты уже насочиняли. Вон как Шастун строчит, даже язык от усердия вывалил! Талантливый мальчик, но слишком заносчив, вреден и ленив. Всегда любил его сочинения читать, потому что мыслит интересно, когда не ленится… Жаль, что не пошел на контакт в школе. Хотя, тут наверное и доля моей вины есть. Но я сделал все от меня зависело…», — Арсений размышлял, поглядывая то в окно, то на студентов. Вдруг тишину разрезала трель школьного звонка. Студенты синхронно дернулись как от поджопника. Арсений Сергеевич начал готовить доску к уроку. Записал каллиграфическим почерком тему урока. Затем развернулся и сказал: — Время вышло, сдавайте работы! — Прямо как в школу вернулись, — пробубнил Сережа. — Мы еще не закончили, все равно сейчас большая перемена, — попробовал отвоевать еще несколько минут Шастун. — У вас было достаточно времени, чтобы написать работу, так что не задерживайте ни себя, ни меня. Мне еще нужно проверить ваши опусы, отдохнуть и пообедать, — безапелляционно сказал Арсений Сергеевич. — Кстати, вам тоже это не помешает. Хоть нормально поедите, тем более тут хорошо кормят. Сдавайте работы и пойдемте, я вас провожу, чтобы вы не заблудились. — Прямо сама забота! Может Вы нас еще и с ложечки кормить будете? — тихо пробурчал Антон Сергею на ухо, надеясь, что учитель не услышит. — Надо будет, накормлю с ложечки, подотру сопельки и поглажу по головке, а если не будете слушаться, отшлепаю по попке, — усмехнулся Арсений-заботливый-гад-Сергеевич. Антон ошеломленно посмотрел на Арсения и изрек: — А я не знал что Вы, Арсений Сергеевич, в теме! Но бить детей — это не педагогично! — Зато действенно и практично! И к тому же вы уже давно не дети! — отбил упрек учитель. — Так, хватит пререкаться, работы на стол! Потом допишите, если у меня будет настроение дать вам это сделать. — Ну, Арсе-е-ений Серге-е-евич, — одновременно заныли студенты. Арсений подошел к парням, закрыл их тетради и забрал с собой. После этого он демонстративно положил все в свой портфель, жестом пригласив студентов на выход. Ничего не оставалось как подчиниться, все равно уже чувствовался голод, и студенты мысленно согласились со словами учителя, касаемо обеда. — Ты деньги взял? — тихо спросил Шастун у Матвиенко. Тот утвердительно кивнул. Все дело в том, что Антон неделю назад снял остатки стипендии, чтобы отдать долг и купить продукты на рынке, но по пути к рынку, как последний лох, посеял эти деньги. Долг пришлось отдать из тех денег, которые присылали ему родители в помощь, и теперь он был совершенно на мели. Серега уставился на Антона, а когда до него дошло, что Шастун без денег, сказал: — Не парься, у меня на двоих хватит, потом отдашь. Арсений, обладая отличным слухом, стал невольным свидетелем этой сцены, но сделал вид, что ничего не услышал, чтобы не смущать студента.***
Fortsetzung folgt…