***
После возвращения храм казался ей не таким знакомым, как обычно. Гермиона чувствовала, что её кожа покрывается мурашками от враждебных взглядов, которые она получала, но хуже всего была встреча с Минервой, которую ей пришлось пережить в первый же день. Она пыталась выкрутиться, но богиня настаивала, и Гермионе ничего не оставалось, как отправиться в кабинет Трелони и надеяться на скорую смерть. — Привет, Гермиона, так приятно снова тебя видеть! Как ты себя чувствуешь? Минерва выглядела совершенно спокойно, вернувшись в свои владения. На ней не было того откровенного платья, которое она выбрала для клуба, но даже в более скромном чёрном платье она выглядела невероятно. Её взгляд оставался нежным, но Гермиона не могла заставить себя поверить в это. — Я в порядке, Ваше Высочество, — скованно ответила она, не решаясь даже сесть напротив богини. От любой близости ей становилось не по себе, и она жаждала убежать. — О, зови меня Минервой, пожалуйста! И садись, садись, нам есть о чём поговорить. Гермиона предпочла бы этого не делать и бросила тоскливый взгляд в сторону двери, но бежать было уже поздно. Она нерешительно пересекла комнату и уселась в удобное кресло, молясь, чтобы встреча поскорее закончилась. — Правда? — осторожно спросила она. — Когда мы виделись в последний раз, у меня сложилось впечатление, что вам гораздо больше нужно обсудить с Драко, чем со мной. Упрёк, конечно же, присутствовал в её словах, и, хотя она не хотела проявлять неуважение к богине, Гермиона не смогла удержаться. — Мне очень, очень жаль, что так получилось. Уверяю тебя, что в мои намерения не входило заставлять тебя чувствовать дискомфорт, и я, конечно же, выбрала неподходящий момент для разговора с Драко. Я должна была сообразить. Это не оправдание, но я также не знала, что Флёр рассказала тебе о своей истории с Томом, и у меня были очень важные новости, которые нужно было обсудить с Драко. Мне просто следовало подождать ещё несколько часов, а не выгонять тебя из комнаты, и за это я прошу у тебя прощения. Это заставило Гермиону поднять брови. Она не ожидала извинений, тем более от богини. Неужели это Драко поговорил с ней об этом? — Спасибо, — сказала, в конце концов, Гермиона. — Я ценю это. Она не была уверена, что этого достаточно, чтобы уменьшить её неприязнь к собственной богине, но начало было положено, тем более что Минерва, похоже, на самом деле была искренней. По правде говоря, их первая встреча была довольно разочаровывающей, и Минерва разрушила все представления Гермионы о ней. Она не выглядела мудрой и в какой-то степени материнской фигурой, какой Гермиона её себе представляла: напротив, она напоминала молодую девушку, может быть, даже подростка, а не кого-то в возрасте сотни лет. Она прочистила горло. — Так, вы что-то хотели от меня? — Да. Точно. Я хотела поговорить с тобой о Томе, — Минерва сцепила пальцы, внезапно став более собранной и серьёзной. — Я хотела предупредить тебя. Не думаю, что он точно знает, что Флёр остановилась здесь, но он знает, что мы подруги, и она могла попытаться найти убежище в моих владениях. Я не знаю, что он задумал, но хочу, чтобы ты была осторожна и бдительна, но при этом не делала глупостей. Если ты заметишь его или же что-то странное, сообщи нам. Скажи Драко, скажи мне или Флёр, кого найдёшь первым. Просто будь внимательна к своему окружению. — Он может попасть в храм? — К сожалению. Храм не защищен так, как Эренейя, поскольку находится в вашем мире. Мы сделаем всё возможное, чтобы защитить его, и уже увеличили количество охраны, но лазейки есть. Если он действительно захочет проникнуть внутрь, то найдёт способ. — А Праздник— — Праздник — это прекрасная возможность, да. Если бы я могла, я бы всё отменила, но уже слишком поздно, если мы хотим сохранить иллюзию нормальности. Я уже попросила Флёр остаться с охраной. Не думаю, что он решится напасть на других девушек, и к тому же он никого из вас не знает, так что пока Флёр не будет у всех на виду, все будут в безопасности. — Вы думаете, он нападёт на храм? — Может, если узнает, что Флёр здесь, так что мы должны быть осторожны. Нельзя говорить о ней никому, ни одной душе, ты меня понимаешь? — Я знаю. Минерва вздохнула. — Я очень надеюсь, что во время фестиваля не возникнет никаких проблем, ведь это всегда была моя любимая часть года, но я также ожидаю катастрофы. В любом случае это будет тяжёлая неделя. — Верно. — В любом случае, просто дай мне знать, если увидишь что-то подозрительное, хорошо? Любая подсказка, которую мы получим вовремя, будет бесценна. — Обязательно. — Ну тогда — это всё, о чём я хотела с тобой поговорить. Не буду тебя задерживать. Гермиона поспешила уйти, не забыв поклониться в знак вежливости, прежде чем дойти до двери, и облегчённо вздохнула, как только оказалась в коридоре. Слова Минервы всё ещё звучали в её голове, и она размышляла над ними, даже попивая свежезаваренный травяной чай в пустой столовой. После стольких бурных дней она не возражала против одиночества. К тому же ей казалось, что тишина, воцарившаяся в храме сегодня днём, была лишь затишьем перед бурей. Формально подготовка к Празднику была закончена, и всё шло гладко, даже несмотря на небольшие заминки вроде задержки с доставкой цветов, но в целом причин для беспокойства быть не должно— Однако чувства Гермионы не давали ей покоя, и не только она одна была начеку.***
Ночь она провела, ворочаясь с боку на бок, с ужасом ожидая рассвета. Праздник начинался в десять, но у послушниц ещё оставалось несколько дел до официального начала фестиваля. Во время завтрака Гермиона села рядом с такими же сонными Полумной и Флёр. Полумна выглядела даже немного встревоженной, пока гоняла еду по своей тарелке, и Гермиона нахмурила брови. — Ты в порядке? — Что? — Она слегка вздрогнула, но выражение её лица тут же смягчилось. — Да, я просто— у меня странное чувство, которое я не могу описать словами. — У меня тоже, — призналась Гермиона. — Как будто что-то должно произойти, и нет никакой возможности это предотвратить. Полумна кивнула, а Флёр уставилась на них обеих. — Знаете, я действительно думаю, что вам стоит рассказать об этом Минерве или Драко, а ещё лучше — им обоим. Ваши умения делают вас более восприимчивыми к изменениям в ткани событий, и ваше предупреждение может им помочь. — Но это не настоящее предупреждение, — заметила Гермиона. — Ничего конкретного, просто предчувствие, что что-то может случиться. И Минерва с Драко уже знают об этом. — Тогда, возможно, вам стоит подумать о том, чтобы не участвовать в фестивале. Вы обе подвергаетесь опасности, находясь в самом центре праздника. Может, будет лучше, если вы обе останетесь здесь, со мной. — Он не знает, кто мы такие, — покачала головой Гермиона. — Ему нужны не мы. — Я всё равно беспокоюсь. Он не очень-то добрый. — Всё будет хорошо, — Гермиона изо всех сил старалась сохранить оптимистичный настрой, но заметила, что Полумна ничего не сказала, поджав губы, как будто соглашаясь с Флёр, но не имея достаточно аргументов, чтобы опровергнуть мнение Гермионы. Она попыталась утопить свою тревогу в чашке кофе, надеясь, что к началу Праздника они будут чувствовать себя спокойнее. Да и в большой толпе им будет безопаснее. Церемония в храме началась точно по расписанию, и руководила ей Трелони, одетая в причудливые белые одежды и воздевающая руки, чтобы попросить благословения у Минервы. Сама Минерва стояла у боковых проходов, закутавшаяся в плащ, скрывавший её тело и лицо. Рядом с ней Гермиона заметила Драко. Он не пользовался плащом, но, одетый в свою знаменитую чёрную кожу, он всё равно походил на охранника, так что Гермиона сомневалась, что у кого-то возникнут подозрения на его счёт. Словно почувствовав её взгляд, он поднял голову. Их глаза встретились, и теперь, когда столкновение произошло, Гермиона не могла отвести взгляд, да и Драко тоже. Он улыбнулся ей, и на его лице отразилась интимная мягкость, заставившая её немного растаять. Она улыбнулась ему, чувствуя, как тепло разливается по телу и душе: это придавало ей сил, чтобы дожить до конца дня, несмотря на тревогу, всё ещё пылающую в ней. В предыдущие дни им удалось выкроить всего несколько часов, поскольку подготовка к фестивалю отняла у них много времени. Гермиона уже скучала по Драко и надеялась провести с ним вечер, когда Праздник закончится. Остальная часть церемонии прошла быстро и без помех. Трелони освятила пламя очага, после чего началось шествие. Послушницы выстроились в ряд за ней, и Гермиона проскользнула за Полумной, они обе держали в руках по свече, зажжённой от священного огня. Как только они вышли из храма и их приветствовали собравшиеся за ограждениями люди, радость нахлынула на неё волной. Энтузиазм толпы был слаще амброзии, и в кои-то веки Гермионе понравилось быть частью чего-то большего и праздновать любовь и молодость. Она даже не возражала против того, чтобы петь песни, которые Лаванда заставляла их разучивать часами. Некоторым девушкам повезло меньше: им пришлось участвовать в драме, которую придумала Лаванда, прямо посреди площади, где они впервые остановились по пути через город. Стоя рядом с Полумной, Гермиона подумала, что зрелище было не таким уж плохим, хотя некоторые элементы казались совершенно не соответствующими грандиозности фестиваля. Однако люди, похоже, наслаждались этим, смеясь в нужные моменты, освистывая препятствия, возникавшие на пути двух влюблённых, и хлопая, когда фальшивая Минерва благословляла пару. Гермиона тоже присоединилась бы к аплодисментам, если бы не свеча, которую она была вынуждена держать. С места, где они стояли за сценой, ей хорошо была видна площадь, но она совершенно не заметила опасности. За несколько секунд до того, как фигура в чёрном накинулась на Полумну, Гермиона почувствовала, как у неё заныло в животе. Гермиона не раздумывала. Она бросилась на нападавшего, отталкивая его от Полумны. Они оба потеряли равновесие и упали на землю. Её рука сжалась вокруг запястья нападавшего, пытаясь не дать ему вонзить в неё свой нож, но— Вспышка ослепительного света лишила её зрения. Время замерло. Она видела только тёмные всклокоченные волосы нападавшего и его шоколадно-карие глаза, смотревшие на неё. Она перенеслась в прошлое, и— Лезвие того самого ножа вонзилось ей в спину. Она даже не издала стона, а её огненно-рыжие волосы рассыпались по рукам, как и кровь, которая начала пачкать её красивое платье. Она беззвучно упала на колени, задыхаясь последним вздохом, смертельно молчаливая, и хотя это было то, чего он хотел, ему всё равно было не по себе. — Всё в порядке, дорогая, — ворковал он, устраивая её голову у себя на коленях и поглаживая её пропитанные кровью волосы. Она по-прежнему ничего не говорила, приоткрыв губы в тихом крике. Он пытался разгладить черты её лица, одновременно отыскивая её жизненную силу, слабо пульсирующую в виде шарика голубого света. Он закрыл глаза, потянулся к ней — и дёрнул. И она умерла. И Гермиона не успела даже вздохнуть— — Иди в постель, дорогая, — поманил он её, и она только хихикнула. Ему ничего не оставалось, как поднести её к кровати и бросить на простыни: он начал осыпать её лицо и тело поцелуями, наслаждаясь тем, как она извивается под ним. — Мы останемся во дворце навечно, муж? Её глаза были мягкими, а тело оставалось нежным и открытым для него, и он кивнул. — Да, моя королева. Ты никуда не уйдёшь. И лицо девушки казалось знакомым— — Тебе никогда не поймать меня! Он слышал только её смех, когда она бежала по коридорам храма, и чувствовал себя- счастливым. Счастливым впервые с тех пор, как— — Беги, дорогая, — лениво пригрозил он. Её жизненную силу было легко отследить, и у него было огромное преимущество перед ней. — Беги, я всё равно тебя поймаю. Он так и сделал, и она засмеялась, задыхаясь, его королева, его радость, его сокровище— Гермиона задыхалась от боли, чувствуя, как горит её рука. В то же время она почувствовала, что вес нападавшего исчезает с неё, и вокруг начинается толкотня. Она ничего не видела — её рука и голова разрывались от боли. Должно быть, она теряла сознание на какие-то промежутки времени, потому что вокруг неё были только чернота, боль и обрывки разговоров. — Поппи скоро будет здесь. — Мы должны остановить кровь— — Ты в безопасности, Гермиона. И именно за это последнее предложение она уцепилась и повторяла его как мантру, когда её мысли хотели ускользнуть от неё. Она в безопасности, она в безопасности, она в безопасности. Но она всё ещё тонула в дымке боли, наполненной багровым цветом и слабым ощущением полёта. Хуже всего был смех, который она слышала всё это время. Гермиона была уверена, что он принадлежал нападавшему, и от этого смеха всё внутри неё переворачивалось от страха: она видела, как он убивает эту девушку — кем бы она ни была — и кем был он ни был — и была близка к такой же участи. И всё же её воспалённый, искалеченный, измученный мигренью мозг пытался соединить все точки, потому что девушка казалось ей знакомой, как и её убийца. Она видела их лица раньше, ей оставалось только найти связь и соединить их черты с именами— Внезапно боль ослабла. Она не сразу пришла в сознание: оно возвращалось к ней медленно, вместе с тихим разговором, от которого она явно слышала лишь отдельные куски. Открыть глаза было невозможно, как и пошевелить конечностями, но какое-то ощущение в них возвращалось, и она поняла, что её рука лежит в чьей-то другой, окутанной теплом, и её тело сразу же узнало в ней руку Драко. Это привязало её к реальности, не позволив снова погрузиться в безумие, и она начала восстанавливать ощущение пространства и времени. Голова всё ещё слегка пульсировала, но это уже была совсем не та раскалывающая её боль, что раньше. Её руке тоже стало намного лучше: ноющая боль была уже не такой сильной. Однако зрение к ней не вернулось. — Я сделала всё, что могла, — объявил твёрдый голос. Женщина, произнёсшая эти слова, стояла рядом. — Её рука заживёт хорошо. А вот её голова— — В чём дело, Поппи? — Боль имеет магический источник. Это вызвано её способностями провидицы, верно? От этого нельзя полностью избавиться. Мне удалось облегчить мигрень, но, боюсь, она будет чувствовать свою голову несколько дней, и ей может понадобиться время, чтобы восстановить зрение. Что бы она ни увидела в трансе—, — Поппи сделала паузу, — это травмировало её мозг. Она в порядке, но ей понадобится много времени, чтобы прийти в себя. — Как скоро она очнётся? Я очнулась, она хотела закричать, но слова не шли у неё из горла. — Скоро. Хотя я не уверена, что она вспомнит что-нибудь о нападении. Гермиона помнила, и ей захотелось открыть рот и закричать, что они должны пытаться поймать нападавшего, а не крутиться вокруг неё, что с ней всё будет хорошо, но— Она попыталась сжать руку Драко, и хотя движение было незначительным, он, должно быть, заметил его. Его пальцы невесомо прошлись по её лицу, и в голосе слышалось беспокойство: — Ты слышишь меня, милая? Она повторила движение, и на этот раз ей было легче использовать больше силы. Гермиона всё ещё слабо ощущала своё тело, будто бы её сбил поезд, но, по крайней мере, она начала восстанавливать контроль над ним. Она попыталась открыть глаза, но ничего не увидела. Мигрень снова лишила её зрения. — Ёбанный боже, — выдохнул Драко. — Я волновался. Как ты себя чувствуешь? Ей удалось прочистить горло и произнести что-то, похожее на слова: — Воды— — Да, точно. Он слегка приподнял её, чтобы помочь ей выпить воды из стакана. Она обхватила стакан руками и жадно пила, понимая, насколько сильно она была обезвожена. После этого ей стало намного легче, и её горло начало нормально работать. И всё же она не возражала, когда её опустили обратно на подушки. — Как ты себя чувствуешь? — На этот раз это был не Драко, а Поппи, неизвестная женщина — богиня? целительница? — и Гермиона почувствовала, как она приблизилась к ней. — Что-нибудь болит? — Голова всё ещё болит, и я ничего не вижу, — её голос до сих пор звучал хрипло, и она скривила лицо. — Но, думаю, рука в порядке. Кроме этого, ничего. Он ударил меня ножом? — Да. У тебя было обильное кровотечение, но ничего серьёзного, и мне удалось его полностью остановить. Рана должна полностью затянуться к завтрашнему дню, но ты всё равно будешь чувствовать слабость. Мне не удалось ничего сделать с головной болью, но это тоже должно пройти со временем. — Хорошо. Честно говоря, Гермиона не была удивлена этой раскалывающейся мигрени. Этого следовало ожидать после того, что она увидела. Она прикусила губу, ощущая под пальцами гладкую текстуру пухового одеяла. — Ты помнишь своё видение, солнце? — Более или менее, — поморщилась она. — Стой— вы его поймали? — Нет. Ему удалось сбежать, так что всё, что ты можешь рассказать о нём и его личности, будет бесценно. В голосе Драко послышался гнев, и она крепче сжала его руку. — Он показался мне знакомым, — сказала она после некоторого колебания. — И она тоже. Я пытаюсь соединить всё воедино, потому что уверена, что откуда-то узнала их обоих— — Кого? — спросил Драко. — Именно это я и пытаюсь выяснить! — Хорошо, давай начнём с начала. Как он выглядел? — Чёрные волосы, тёмные глаза, харизматичный и красивый? Не мой типаж, но— ну. Он выглядел как— Чёрные, вьющиеся волосы. Красноватый отблеск в чертах лица. Чувство тревоги. Картина Луны— — Как что? — Полумна здесь? Возможно, сейчас они считали её сумасшедшей, но ей было всё равно. Она вслепую протянула свободную руку в поисках Полумны. Она должна была разгадать эту загадку, просто должна— — Я здесь, Гермиона. Полумна поймала её руку, и это немного ослабило её беспокойство. — Хорошо, — вздохнула она. — Ты помнишь свой рисунок? Она услышала вздох Полумны. — Это был он?! — Думаю, да. Я не знаю его имени и понятия не имею, кем он был, но я почти уверена, что это был человек с твоей картины. — Луна, принеси свою картину, пожалуйста. Мы должны увидеть её, если это действительно нападавший. Голос Драко не оставил места для обсуждений, и Полумна отпустила руку Гермионы. Дверь за ней тихо закрылась, но напряжение в комнате осталось. Никто не произнёс ни слова, пока Полумна не вернулась, и несколько человек одновременно задвигались, некоторые громко вздохнули, и Гермионе показалось, что она услышала, как чей-то кулак ударил по чему-то твёрдому. Очевидно, картина была очень важной. — Блять, — Драко не отходил от неё, но он тоже был встревожен. — Кажется, ты его узнал? — Да, милая, — он сделал небольшую паузу. — Это Том. Том. По какой-то причине некоторые кусочки головоломки встали на свои места, и Гермиона кивнула, ничуть не удивившись. Его способности в её представлении вписывались в образ жестокого бога подземного мира, и теперь это имело гораздо больше смысла. Однако она по-прежнему не знала, кто та девушка. — Ты также упоминала о девушке, — заметил Драко, вторя её мыслям. Его большой палец начал обводить круги на коже Гермионы, заставляя её немного расслабиться. — Можешь описать её? — Я не видела её в точности. Знаю только, что у неё были огненно-рыжие волосы и что она была его— женой? Кажется? Но он не был добр к ней. Он вообще не очень хорошо к ней относился. Я думаю— я думаю, он заточил её в том месте, где бы это ни было, — Гермиона вздрогнула, тяжело сглотнув. — И я— я видела, как он её убил. По комнате разнёсся глухой стук, за которым последовало резкое: — Ай! — Гермиона узнала голос Полумны и поспешила спросить, всё ли в порядке с её подругой. — Я в порядке, не волнуйся за меня, — её тон был резким. — Я просто уронила картину. И тут Гермиона поняла, где она раньше видела лицо этой девушки. Девушка с огненно-рыжими волосами, смеющаяся и наклоняющая голову к кому-то, кто возвышается над ней. Её волосы аккуратно заплетены в два колоска и доходят ей до спины, и она выглядит счастливой, такой счастливой— Луна. Луна знала её. Это была девушка из прошлого Полумны. — Ты знала её, не так ли? — вздохнула Гермиона. — Ты знаешь, кто это. — Её звали Джинни, — голос Полумны звучал так, будто она была близка к тому, чтобы разрыдаться. — Она была моей подругой. И именно из-за неё я пришла в храм.***
Гермионе категорически запретили покидать кровать. Сколько бы она ни протестовала, её не слушали, так что ей нечем было заняться. Отсутствие зрения резко сократило количество занятий, за которыми она могла бы скоротать время, поэтому ей приходилось оставаться наедине со своими мыслями — а они напоминали торнадо третьей степени, наполненное историей о жестоком обращении Тома и дружбе Полумны с Джинни. Мы были подругами детства. Наши семьи были близки, поэтому для нас было естественным проводить время вместе. Но потом Джинни выбрали для службы в храме, а я осталась дома. Я хотела пойти с ней, но моя мама заболела, и я решила остаться дома. Поначалу всё было хорошо. Мы продолжали посылать письма друг другу и время от времени виделись. Она казалась счастливой в храме. А Полумна казалась— влюблённой. Она говорила о Джинни с такой нежностью, что невозможно было подумать иначе: должно быть, за этим стояло нечто большее, чем просто дружба детства. И, очевидно, эти воспоминания были приятными. Но когда я однажды пришла к ней в гости, она сказала мне, что выходит замуж. Она сказала, что его зовут Том и что он очарователен, настоящий джентльмен. Она была влюблена в него. Она не стала знакомить меня с ним, заявив, что он невероятно скрытен. И это был последний раз, когда я её видела. Гермиона подумала, что каждое слово Полумны пропитано болью, заставляя её собственное сердце кровоточить. И поначалу всё было хорошо. Она выходила замуж, но мы продолжали переписываться. Но потом всё изменилось. Письма перестали приходить, и она не подавала признаков жизни. Я пошла в храм, чтобы увидеть её, но её здесь не оказалось, и никто не мог сказать мне, куда она делась. Она уже была замужем, но никто, похоже, не знал, кто такой Том и куда он её увёз — она словно исчезла, словно её никогда не существовало. И я начала подозревать, что случилось что-то очень плохое. Гермиона могла только представить, как страдала Полумна. Её подруга исчезла без предупреждения— Поэтому я решила остаться и провести расследование, надеясь, что кто-нибудь скажет мне, куда она отправилась, что у неё появились друзья, которые знают, что случилось, или что я смогу просмотреть официальные записи. Но там было пусто — как будто её никогда не существовало, и никто ничего не знал. И Том исчез. — Это моя вина, — сказала Минерва, потрясая всех до глубины души. — Это всё моя вина. Я позволила Тому искать себе жену в моём храме, среди моих девочек, я позволила Джинни выйти за него замуж, позволила ему забрать её в свой мир, и он убил её— На самом деле Минерва не была виновата. А может быть, её вина заключалась лишь в том, что она доверилась прирождённому лжецу и манипулятору и имела слишком наивное сердце, чтобы подумать, что может случиться что-то плохое, если они влюблены друг в друга. Но Джинни была влюблена, а Том— Они до сих пор не знали, что случилось с её телом и зачем Том убил её. Она слишком много знала? Она ему надоела? Стала ли она препятствием, которое он должен был устранить? А Флёр— — Я понятия не имела, что он женился, — всхлипывая, сказала она, и Гермиона, лёжа в темноте собственной комнаты спустя несколько часов, всё ещё чувствовала следы своих собственных слёз. — Я понятия не имела о Джинни. Я никогда не видела её, и он никогда не упоминал о ней, и он казался мне очаровательным, очень очаровательным- Джинни и Флёр. Обе стали жертвами харизмы и лжи Тома. Флёр повезло, и ей удалось сбежать. Джинни— По крайней мере, теперь, когда у них были доказательства того, что произошло что-то плохое, они могли начать расследование, найти Тома и отомстить. Джинни заслуживала прощания- Джинни заслуживала того, чтобы её похоронили как следует, а не забыли и выбросили бог знает где. Однако это также заставило Флёр паниковать. — Он знает, что я здесь, — сказала она. — Он придёт за мной и убьёт, как сделал это с Джинни! — Он целился не в тебя, — Драко высказал вслух мысли Гермионы. — Он пришёл за Полумной, а не за тобой. Я не уверен, что он вообще знает, что ты здесь. Может, он и подозревает, но ты не была его главной целью. Это была Полумна. — Но почему? Никто не знал ответа, и Гермиона корчилась на своих простынях, размышляя. Почему? Том никогда раньше не видел Полумну, и она тоже не видела его лица. Картина была не в счёт, так как она понятия не имела, кому принадлежало это лицо: не было никакого смысла в том, почему он напал на Полумну, а не Флёр, если только он не принял Полумну за Флёр. В конце концов, их волосы были одинакового цвета, так что это казалось правдоподобным. Видения прошлого, которые она видела глазами Тома, не выходили у неё из головы - кровь Джинни снова и снова растекалась по полу — и заснуть было невозможно. Флёр решила остаться с Полумной, чтобы дать Гермионе возможность прийти в себя, но это было совсем не то, что ей сейчас нужно. У неё возникло искушение покинуть кровать и отправиться на поиски Драко. Она подозревала, что он находится в своей комнате или обсуждает что-то с Минервой в кабинете Трелони: где бы он ни был, она жаждала его присутствия. Но едва она опустила ноги на пол, как услышала звук открывающейся двери и посмотрела в ту сторону, где она находилась, но не увидела вошедшего. — Куда это ты собралась? Драко. Она почувствовала, как в ней вспыхнуло облегчение. — Вообще-то я хотела поискать тебя, — призналась она. — Я не могу уснуть. — Прости. Я хотел прийти раньше, но обсуждение продлилось дольше, чем я ожидал, — она почувствовала давление его рук на свои, и послушно последовала за ним. — Ложись. Он укрыл её спину одеялом, поправил подушки, чтобы ей было удобнее, и сел рядом. Его рука поймала её руку, рисуя на её коже маленькие круги, которые успокаивали и обнадёживали одновременно. — Так у тебя есть план? — Пока что да. Мы говорили в основном о том, как защитить храм от Тома, и собираемся утроить охрану и ввести новые меры защиты. Я сомневаюсь, что он решится напасть на храм, у него просто не хватит ресурсов, но лучше перестраховаться, чем потом жалеть. — А не проще ли закрыть ему доступ в храм? — Хотелось бы, но нет — храм находится в человеческих землях. Сделать это просто невозможно. — Точно, — Гермиона нахмурила брови, неосознанно наклоняясь ближе к Драко. Она поняла это только тогда, когда его рука притянула её ближе, и она оказалась в его объятиях. Отбросив пуховые одеяла, она забралась к Драко на колени, чтобы устроиться поудобнее: как ни странно, теперь она могла дышать. — Не будет ли безопаснее, если Флёр переедет обратно в Эренейю, если у Тома нет туда доступа? — Это было и моё предложение, и она сказала, что подумает над ним, — Драко прислонил голову к голове Гермионы. — Тебе тоже стоит подумать. Том не сможет добраться до тебя там. — Я не была его целью. — Нет, но ты связана с Полумной и Флёр, — возразил он. — И теперь ты знаешь его самый охраняемый секрет. Я бы сказал, что это тоже подвергает тебя опасности. Вы трое в опасности. — Ты только что сказал, что он вряд ли нападёт на храм. — И всё равно — там ты будешь в большей безопасности от него. — Я нигде не буду в безопасности, если один из его союзников окажется богом и решит напасть на меня, — Гермиона жаждала увидеть лицо Драко, но пока достаточно было просто прикоснуться к нему. Почувствовав под пальцами первые признаки растущих волос на лице, Гермиона провела рукой по его щеке. — Кроме того, ты говоришь так, будто беспокоишься обо мне. — Я беспокоюсь о тебе, — он вздохнул, как будто мучаясь. — Ты мне очень дорога, Гермиона, независимо от того, знаешь ты об этом или нет. Я не могу смириться с мыслью, что с тобой может что-то случиться. Тот момент, когда я увидел, как Том напал на тебя, был достаточной пыткой, тем более что я знаю, что ты всё ещё страдаешь. Я бы хотел забрать твою боль. — Я в порядке, Драко. И всё же она чувствовала, как по всему телу расходится тепло, разбуженное словами Драко. Она не могла удержаться от глупой улыбки. — Я знаю, — он крепче прижал её к себе. — Вообще-то у меня есть кое-что для тебя. Я хотел подождать, пока к тебе вернётся зрение, чтобы отдать тебе это, но на самом деле сейчас тоже подходящий момент. Держи. Он положил что-то ей в руки и обхватил её ладонь своей. Она почувствовала гладкость дерева под кончиками пальцев, и, судя по размеру и форме, это была фигурка животного. — Что это? — Это амулет выдры. Он обладает магическими свойствами — считается, что выдры охраняют людей от опасностей и приносят счастье. Ничего особенного, в основном символическое значение, но я подумал, что тебе понравится. А у этого есть ещё одно необычное свойство — он может перенести прямо ко мне. Если ты окажешься в опасности и тебе нужно будет быстро сбежать, встряхни его трижды, и выдра перенесёт тебя. — Хорошо, — прошептала она, чувствуя, как по щекам катится очередная волна горячих слёз. Она понятия не имела, почему именно плачет, но—, — Спасибо, Драко. — Не за что, солнце. Сжимая в руке выдру, она спросила: — Ты можешь научить меня драться? Он явно колебался, но сразу не отказал. — Если хочешь, — наконец сказал он. — Думаю, я понимаю, почему ты просишь об этом. Но— сначала тебе нужно восстановиться. Я не выпущу тебя из постели, пока ты полностью не поправишься. Она застонала, хотя знала, что он прав. — Если только ты сдержишь своё обещание— — Ты знаешь, что сдержу, — он поцеловал её макушку. — А теперь тебе действительно пора спать. Уже поздно. Она прикусила губу. Ей действительно немного хотелось спать, но она не хотела снова оставаться одна. — Ты останешься? — Да, милая. Я всегда буду рядом. И он остался — лежал рядом с ней на кровати и шептал обещания любви — даже после того, как она уснула.