время первых.

в лагере наступает утро, но оно не ощущается так же легко и весело, как все прежние. это первое утро лагеря без одного из любимых среди всех детей вожатого. большинство еще даже не в курсе того, что он уехал к себе домой. Московский выходит в привычные шесть тридцать из корпуса и направляется в уборную, прислушиваясь к буквально каждому шуму вокруг него, в надежде на то, что это не ветер или мимо проходящие вожатые, не осведомленные уездом, а кто-то, кто знает хоть какие-то подробности и обсуждает их. мужчина умывается и смотрит в зеркало, видя в отражении свое уставшее лицо. чем-то напоминает то, как он выглядел полгода назад в первое утро после ухода Александра. те же синяки под глазами, потухший и пустой взгляд, растрепанные волосы и опухшее лицо с нежеланием что-либо делать. Михаил тяжело выдыхает и приглаживает волосы, направляясь обратно в корпус, чтобы до момента подъема детей подумать о том, что можно сделать в этой ситуации и как вообще лучше поступить. вожатый усаживается на свою кровать и смотрит на часы, которые показывают шесть сорок. «для начала нужно понять, куда он вообще мог уехать. варианта всего два: гостиница в Курске и Петербург, ни одного адреса я не знаю, поехать тоже не смогу, нужно следить за отрядом. молчать, как полгода назад, тоже не вариант, может стать окончательной точкой в отношениях. если дело в Оксане, то нужно будет заставить ее найти хоть одну социальную сеть Саши и написать, что между нами ничего не было… но ее слова для него точно не будут достаточным доказательством, значит, нужно придумать еще что-то» москвич осматривает комнату и замечает, что из вещей Романов забрал только свою зарядку для телефона, а брюки, теплая кофта и средства гигиены лежат на прежних местах. значит, он может за этим всем вернуться. в дверь раздается стук и Миша поднимается с места, открывает и видит на пороге комнаты недовольную Зилант, которая еще на планерке пилила его взглядом, что-то подозревая. девушка заглядывает в комнату и хмурит брови, возвращая взгляд к другу, после чего без спроса заходит внутрь. — куда ты Сашу дел? — Камалия скрещивает руки на груди, — я видела, что вы сидели раздельно на планерке, бинт на его руке и то, что в твою сторону он даже не оборачивался. — и тебе доброе утро, — вздыхает Михаил, закрывая дверь, — я не знаю. — а произошло что? — вожатая вновь начинает прожигать взглядом своих карих глаз дыру в друге детства, — даже не думай увиливать от ответа, ты же знаешь, что не выйдет, а я потом узнаю все равно. — я не могу утверждать точно, но видимо Саша решил, что я ему изменил с Оксаной, — Миша садится обратно на кровать, — я разговаривал с Уводовой тут по поводу помощи ее отряду. Саша вообще машину мне разбил, можешь посмотреть во время зарядки. — ты явно что-то умалчиваешь, зная Сашу и его… — девушка резко осекается, но не подает виду, — скачки настроения, он бы не стал просто так громить чью-то машину, тем более твою. — я не ответил ему трижды на звонки, видимо, увидел в окно меня с Оксаной тут, — Московский потирает виски. — а почему ты ему на звонки не отвечал то? — Зилант хмурит брови еще больше, сжимая кулаки на своих предплечьях. — я не слышал, правда, — он опускает взгляд в пол, — а теперь думаю что мне делать. — уж извини, но ты ебанутый? — Ками закатывает глаза, — Василиса явно не просто так его первым отпустила ночью. а ты его знаешь, тебе стоило сорваться с места тут же и пойти за ним еще тогда, а теперь он будет слать тебя на все четыре стороны до тех пор, пока не успокоится. — надо сначала понять, куда он вообще уехал, — москвич встает с места и поджимает губы. — ты идиот, — девушка позволяет себе дать мужчине пощечину, — ничего не делай и сиди на жопе ровно до тех пор, пока я не скажу тебе. — ай. понял, заслуженно, — Миша потирает щеку, — хорошо. не буду ничего делать, пока ты не разрешишь. — вы только недавно помирились, ну еб твою мать! — начинает ругаться Зилант, ходя по комнате, — ну можно было голову включить хоть раз в жизни? а потом мне бежать успокаивать тебя, его из петли вытаскивать. — чего? — мужчина удивляется и широко распахивает глаза, смотря на татарку. — да ничего, Миш. ты только по проституткам не иди, как в тот раз, — Камалия машет рукой и открывает дверь, — потом с тобой еще поговорим. — подожди, причем здесь петля? — вопрос остается без ответа, а дверь за Ками захлопывается. вожатая спускается по лестнице и быстрыми шагами отдаляется от первого корпуса, набирая второй номер Александра, надеясь, что тот не спит и ответит ей. и гудки правда заканчиваются так, как ей этого хочется, на другом конце трубки звучит знакомый голос. — алло, Ками. чего в такую рань звонишь? — голос петербуржца звучит устало, а на заднем плане тихо играет музыка. — доброе утро, — выдыхает Зилант, переводя дух и начиная спокойно разговаривать, — а куда ты уехал? — домой, в Петербург. еще в два часа ночи, только часам к семи-восьми вечера буду на месте, — Саша переключает песню и по интонации спокоен. — а когда вернешься? — Камалия садится на лавочку около своего корпуса. — десятого буду, — Романов переключает связь на громкую и цепляет телефон на магнит, — не могу пропустить выступление своего отряда. — а что вообще произошло такого, что ты так резко уехал и даже не предупредил об этом? — вожатая делает вид, будто бы она совсем ничего не знает, хотя версию Московского слышала. — ну, как сказать… Миша вчера мне говорил, чтоб я ему позвонил, когда вернусь с города, потому что хотел помочь с коробками. я ему три раза набрал и он не ответил, тогда я подошел к корпусу и увидел в комнате его с Уводовой через окно. видимо, он был ей так сильно занят, что не счел нужным ответить на звонок, — Александр нервно усмехается, — я вспылил и разбил битой его машину. — давно ты у психиатра был? — Зилант начинает немного беспокоиться. — мм… двадцать седьмого мая, в свой день рождения, — Саша сводит брови и тихо выдыхает, — опережу тебя и скажу о том, что забыл таблетки и рецепт дома. — это я уже поняла… если бы ты их принимал, то был бы спокойным до предела, — Ками потирает переносицу, — ты после десятого останешься в лагере ведь? — еще не знаю… а зачем? чтобы смотреть на то, как Миша ходит по проституткам? — Романов совсем выключает музыку в машине, — так себе перспектива. еще и комнату с ним делить. — ну уж нет, по блядям он шататься не будет, я ему его достоинство быстро укорочу, — Камалия тяжело вздыхает, — ты мне тут нужен. и не только мне. не переживай, все уладим, все будет хорошо. только скажи, он тебе вообще нужен? — нужен, но таким, каким он был раньше, когда не позволял себе лишний раз засмотреться на кого-то другого, — Саша мельком смотрит на потухший экран телефона и переводит взгляд обратно на пустую трассу. — хорошо. останься хотя бы ради того, чтобы во всем разобраться и сделать последнее решение в этих отношениях, только таблетки не забудь, — Зилант поднимается с места и идет за корпус, — ты же его не бросил со своим уездом? — нет, я его не бросил. мне нужно просто домой, чтобы взять кота и таблетки, немного усмирить свои эмоции, — Романов прикусывает свою нижнюю губу, — передай ему только то, что я от него еще не ушел. остальное ему знать не надо. — хорошо, — девушка кидает взгляд на парадные ворота и видит издалека разбитую машину, затем смотрит на время, — ладно, Сашка, мне детей пора будить. поговорим с тобой еще, обязательно мне отзвонись, как доедешь. — хорошо, удачи тебе там, — Александр берет в руки телефон и сворачивает на обочину, вешая трубку. навигатор показывает, что до дома остается еще двенадцать часов, а он еще не спал даже… и черт с этим сном, если не залипает, значит ехать дальше может, а отоспится уже в своей квартире. дети в лагере с утра не задаются вопросом о том, где же их вожатый, постепенно привыкая к тому, что он может по утрам спать. но внешний вид второго вожатого подсказывает им о том, что явно что-то не так и произошло нечто плохое, и это непременно начинает волновать отряд. — Михаил Юрьевич, с Вами все хорошо? — Виктория не отводит взгляд от Московского, — может быть Вы отдохнете сегодня? — все нормально. отдохнуть не смогу, не могу оставить Вас одних, — Миша тихо усмехается и начинает показывать отряду разминку. — в смысле одних? а где Александр Петрович? — Оболенская сводит брови в непонимании, — он разве не в комнате? — вам эта новость не понравится, но нет, он не в комнате, его даже в лагере нет. Александр Петрович вынужденно ночью уехал из лагеря, — москвич меняет движение, не собираясь рассказывать подросткам о том, что конкретно произошло на самом деле, выбирая сказать, что это было вынужденной мерой. — вот оно что… он ведь вернется, да? — Вика заметно грустнеет вместе со всем отрядом, не желая верить в то, что их любимый вожатый правда покинул лагерь и не попрощался даже. на эту новость поворачивается еще несколько детей из других отрядов, что стоят рядом, и теперь эта новость у всех на слуху. — не знаю. думаю, что вернется, — Миша пожимает плечами. — вернется, — вдруг появляется словно из ниоткуда Камалия, — вы не против, если я на пару минут украду вашего вожатого? — что такое? — Московский поворачивается к подруге и тут же оказывается отведен ею в сторону, — откуда ты знаешь, что он вернется? — звонила ему до подъема отряда, мы спокойно поговорили и он сказал, что приедет десятого числа, так как не может пропустить выступление вашего отряда, — Ками понижает голос, чтобы ее слышал только мужчина. — а говорил ли он что-нибудь еще? — Михаил упирает руки в свои бока, с надеждой смотря на девушку. — просил тебе передать, что он пока тебя не бросает, ему нужно просто перебеситься в стороне, — Ками поправляет свои волосы, — а уехал он в Петербург. — уже хорошо… — Миша потирает лоб, — я могу что-то сделать? — дай ему спокойно до дома доехать и потом уже попробуй позвонить, — вожатая пожимает плечами и на мгновенье выглядывает, проверяя отряды, — еще он сказал, что ты ему нужен, но поубавь возможную радость. ты нужен ему таким, каким был, потому что раньше не было такого, чтобы ты мог засмотреться на кого-то еще и дать повод для ревности. — а почему ты утром про петлю говорила? — тут же вспоминает мужчина, смотря на лицо подруги. — не бери в голову, это образно, — Ками сводит брови и тяжело выдыхает, — есть вещи, о которых тебе следует узнать тогда, когда Саша сам тебе расскажет. — я так понимаю, расспрашивать тебя бесполезно? — Миша поднимает бровь, вопросительно оглядывая силуэт перед собой, — кто-то еще знает? — только Костя и Василиса. как ты понял, информацию эту ты можешь услышать только у самого Саши, — татарка закатывает глаза, не собираясь раскрывать такие личные тайны без разрешения, — я попробую еще раз все между вами уладить, то ты учти, что это в последний раз и только потому что я знаю обе стороны. хотя я бы тебе посоветовала перестать расшатывать и без того шаткое состояние. — это относится как-то к тому, почему я почти ничего о нем за полгода не знаю? — москвич смотрит в сторону своего отряда. — да, это именно оно, — Ками следит за взглядом голубых глаз, — не переживай, я твоим детям скажу куда пойти, чтобы поговорить с любимым вожатым. — спасибо, — Михаил тихо выдыхает и кивает. — все, давай, больше не страдай херней, тебе почти двадцатка, — Зилант по-дружески хлопает его по плечу и уходит строить отряд на завтрак. в столовой мужчина молчит и чувствует себя крайне неловко. его взгляд касается Василисы и переводится на Уралова, который без слов ей кивает, опуская глаза в тарелку. тут явно что-то не так… когда женщина поворачивается к Михаилу, он поджимает губы и вспоминает о том, что Калинина ему говорила в начале смены в инструкторской. — я так и знала, — глубоко вздыхает старшая вожатая и поднимается с места, начиная ходить из стороны в сторону, — Саш, скажи мне честно, ты дурак? — да почему дурак то сразу? — парень подпирает голову рукой и обиженно смотрит на свою бабушку. — забыл уже? — она вновь вскидывает брови и останавливается на одном месте, — я не собираюсь лезть в ваши отношения, дело твое, конечно, но ты не пожалей потом. — а почему он должен пожалеть о своем решении? — Миша осторожно под столом касается пальцами свободной руки петербуржца, как бы без слов успокаивая. — а ты, Московский, — Василиса поворачивается в его сторону и серьезный вид сменяется раздраженным и злым, — только попробуй его еще хоть раз обидеть или довести до слез. сам понимаешь, что с тобой будет. твою ж мать. кажется, Калинина не просто так была не особо рада новости о том, что эти отношения возобновлены, и дело совсем не в том, что она не любит его. еще и слова последние, перед их уходом… лишь бы это не стало новой проблемой, иначе можно смело писать «все пропало». Михаил быстро доедает молочную кашу и уходит из столовой раньше всех вожатых. теперь нужно придумать не только план действий по сохранению отношений, но и то, как уговорить Калинину ничего не говорить никому, если она, конечно же, не сделала это ранее. Василиса поднимается из-за стола, а за ней встает и выходит Константин, направляясь в сторону инструкторской. ему совсем не хочется нарушать просьбу Александра «бабуле ни слова», но и ей он пообещал говорить обо всем, что касается отношений ее внука с Московским. по пути он вспоминает слова главной вожатой о том, что ей не нужны подробности, только доносы о состоянии петербуржца, возможно на этом можно будет сыграть и ничего не говорить о случившемся. тех пяти минут в дороге от столовой до инструкторской ему хватает, чтобы выдумать совершенно новую историю для событий ночи, хотя если бы его не просил лучший друг молчать, то он бы выложил сейчас все так, как есть на самом деле. уралец садится за стол рядом с Калининой и молчит, смотря на нее. — и так, — прерывает тишину женщина, усаживаясь на свое место, — что произошло на самом деле ночью и какое у него состояние? — он был ночью очень зол и вспылил, — начинает Костя, смотря прямо в глаза для большего убеждения, — потом сказал, что ему нужно в родной город, чтобы успокоиться и мы пошли за Вэйно, а после к Вам. — а причина этого всего в чем? — Калинина складывает руки на груди. — не могу знать точно, Саша умалчивал подробности. но рассказал о том, что ему просто резко стало обидно за то, что он не отомстил за произошедшее полгода назад. типа, Московский ничего ему не объяснил еще тогда, а после начал встречаться с Надей, расстался с ней, а Саша просто взял и простил его, будто бы ничего и не было, — Костя тихо вздыхает, — надеюсь, Вы мне верите, Василиса Ярославовна. — верю, — главная вожатая кивает, — ты сам не питаешь любви к Мише, явно не стал бы мне врать и прикрывать его проступки. — все верно, — Уралов слабо улыбается, — я даже не принимал участия в их примирении. — а кто принимал? — Василиса достает какой-то документ из полочки в столе. — без понятия. Камалия бы не стала, она ведь знает… ну, об этом, Вы понимаете к чему я клоню, Надя уж тем более, она на Мишу вешается, Вэйно почти постоянно с отрядом, да и не имеет привычки лезть в чужие отношения, а больше и некому, — Константин умело лжет, прикрывая разом всех, кого только можно, — видимо, они как-то сами помирились, несмотря на то, что Саша был убежден в той измене и не желал даже видеть его. — ему за те полгода никто не говорил о том, что Московский мечется из стороны в сторону в его поисках? — Калинина укладывает ладонь на документе. — нет, я за этим следил, — Уралов переходит на правду, — я к нему часто приезжал и смотрел за тем, чтобы он посещал врача и пил таблетки. — отлично, — женщина протягивает лист Косте, — держи, это разрешение на вывод детей за территорию лагеря под твою ответственность. только распишись снизу. — спасибо, — уралец ставит свою подпись, — могу идти? — иди, — Василиса потирает глаза руками. — Вам кого-нибудь позвать? — Константин подходит к двери и оборачивается. — нет… хотя, — она поджимает губы, недолго раздумывая, — нет, никого не зови. я тебе верю. — хорошо, — мужчина спокойно выходит из инструкторской и сразу же направляется к пятому корпусу, чтобы на всякий случай предупредить Вэйно и Камалию о том, что Калинина может к ним подойти с разговором и им следует придерживаться той истории, которую он только наплел ей в инструкторской. на крыльце пятого корпуса Уралов видит вожатого из Финляндии и ускоряет свой шаг, уже через несколько секунд останавливаясь прямо перед ним. — Вэйно, доброе утро, важный разговор есть, — Уралов убирает руки в карманы. — доброе… что случилось? — Гельсингфорс заинтересованно смотрит на мужчину. — Василиса может подойти с разговором к тебе или Ками, со мной уже поговорила. это по поводу ночи. если будет спрашивать, то придерживайся версии, в которой Саша просто разозлился и отомстил за прошлое, а домой уехал, чтобы успокоиться. понятно? — Костя говорит почти шепотом, чтобы никто больше не слышал. — понял, — парень кивает, — а зачем? — так надо, — уралец отходит в сторону, — все, и об этом разговоре никому. — как скажешь… — Вэйно тихо выдыхает и смотрит за тем, как мужчина заходит в третий корпус и теряется из вида. в вожатской комнате Уралов проговаривает все то же самое, но уже для Камалии, которая знает из чужой жизни больше подробностей и понимает суть происходящего лучше. — только не надумывай ничего больше, потому что я преподнес этот рассказ как полную версию, — Константин опирается плечом о закрытую дверь. — но почему ты вообще думаешь, что она решит поговорить с кем-то еще? — Зилант садится на кровать и закидывает ногу на ногу, — но тебя я, разумеется, поняла. — потому что она может только на словах мне верить, а на деле опросить ближайших друзей, а это ты и Вэйно, — поясняет вожатый, скрещивая руки на своей груди. — я утром разговаривала с Сашей и пыталась подтолкнуть его к тому, чтобы он после возвращения остался, — Ками берет в руки маленькое зеркальце и смотрит в отражение. — мы с Вэйно ночью делали то же самое, только вживую, — Уралов тихо усмехается. — и как успехи? — девушка переводит взгляд с отражения на уральца. — он сначала отмазывался, а потом сказал, что подумает над этим, — он отходит от двери и садится рядом, — но мне почему-то кажется, что он не останется. — а мне кажется, что ты ошибаешься, — Камалия ухмыляется и берет в руки тушь. — это почему? — вожатый складывает руки на своем животе, вопросительно смотря на подругу. — вот увидишь, — татарка начинает красить ресницы, — он не уедет после десятого, даже если сказал тебе, что подумает над этим. — ты предлагаешь спор? — Костя поднимает брови, смотря на то, как уверенно выглядит при своих словах Зилант. — нет. мне незачем с тобой спорить, ведь я уже знаю, что выиграю, а так не особо то и интересно, — Ками убирает тушь и берет в руки подводку. — ладно, пусть так. надеюсь на то, что ты права, — Уралов продолжает смотреть на нее. — я всегда права, — вожатая тихо смеется и поворачивает зеркальце немного вбок, ловя в нем отражение мужчины. — уже почти десять. я пойду, мне проверить уборку в корпусе надо, — Костя встает с места и покидает корпус, направляясь в сторону своего. боковым зрением уралец замечает около первого корпуса помятого Московского, но подходить к нему не думает и просто заходит к своему отряду, проходясь по комнатам и подгоняя малышей, которые ленятся и не застилают свои постели. неподалеку от плаца появляется Степанова, быстрыми шагами приближается к вожатому шестого отряда и обнимает его за плечи с довольной ухмылкой. — а я все вспомнила, — начинает хитрым голосом девушка, — это он тогда в новый год был на пороге твоей квартиры. — Надь, убери руки, — Миша дергает плечом и отшагивает, смотря в экран телефона и скидывая с себя чужие ладони, — и иди куда шла. — что, твой любимый от тебя снова убежал, да? какая жалость, — Надежда дует губы, — а вот я от тебя никогда не уходила. все твои перепады спокойно переносила, и нам было та-а-ак хорошо вместе. — что тебе от меня надо? — Московский хмурит брови и переводит взгляд на назойливую бывшую, — какая тебе вообще разница? иди отсюда, пока я не начал тебя матом крыть. — какой же ты грубый стал, — Надя вздыхает, но продолжает улыбаться, — ну как что? ты мне нужен. раз уж твой благоверный долго рядом с тобой не усидел, не пора бы его отпустить и идти дальше? — я разберусь в своей жизни сам, мне не нужны твои советы, — Михаил грубит и уходит в свой корпус, не желая общаться с бывшей. — ну куда же ты? — Степанова быстрыми шагами нагоняет мужчину и без спроса заходит в комнату, — я же могу помочь тебе. — какого хера ты влетаешь в мою комнату без приглашения? — он шипит, откидывая телефон на постель, — ты полгода назад все испортила, ничего не знаешь и лезешь. я сам могу решать, хватит. — ну чего же ты? — девушка подходит ближе, — я же не портила сейчас ничего. — уходи, — жесткий голос звучит громко, но не переходит на крик, — мне не нужна ни ты, ни твоя помощь, я тебе еще раз повторяю это, — Миша грубо хватает Степанову за запястья и выставляет за дверь, после чего захлопывает и запирает ее на ключ. Надя растрепывает руками свои черные волосы и выходит из корпуса, резко меняясь в лице. на улице она видит Зилант и ухмыляется ей, после чего не спеша направляется в противоположную от нее сторону, но Камалия догоняет и останавливает ее, непонимающе смотря прямо в глаза. — у вас что-то было? — ее жесткий голос подкрепляется слабо нахмуренными бровями. — малышка, тебе лучше не знать о таких жарких вещах, — Надя вновь ухмыляется и вытирает губы, — нам было очень хорошо. — вот сука, — взгляд вожатой становится злее, а руки, прежде чем отпустить, чуть сильнее сжимаются на женских плечах. — просто он понял, что я лучше, чем его это подростковое затянувшееся баловство, — довольно тянет Степанова. — я бы тебе врезала, да детям насилие показывать нельзя, — Ками толкает ее плечом и залетает в первый корпус полная злости, дергает ручку запертой двери и стучится, — Московский! — тебя ужалили? — Миша открывает дверь и окидывает подругу взглядом, — о господи… — ты совсем охренел? — Зилант толкает мужчину руками в грудь, заставляя зайти обратно, и закрывает за ними дверь, — что ты творишь? на солнце перегрелся? — что я уже успел сделать? — Михаил непонимающе хлопает глазами. — действительно, что же ты успел сделать? — она аккуратно отодвигает край на горле футболки и поднимает в голубые глаза еще более злой взгляд, — что, стоило Саше уехать, так ты уже с проститутками в постель прыгаешь? — что? с чего ты вообще так решила? — опешит москвич, поправляя одежду. — а ты угадай! из твоего корпуса вышла растрепанная и довольная Надя, говорящая о том, как вам было сейчас хорошо, а теперь я вижу на тебе засосы, — вожатая еле держится, чтобы не сорваться на крик, — может ты и в новый год ему все таки изменил, а? — никому я не изменял. у нас с Надей сейчас ничего не было, — Московский тяжело вздыхает, — а это Саша сделал в ту ночь, когда ты пришла и попросила его помочь с декорациями. — господи, — девушка прикладывает ладонь ко лбу и облегченно выдыхает, — тупая проститутка. ну я ей… — да забей на нее, поменьше верь в ее бред, — Миша приобнимает подругу за плечи, — она мне не нужна. — смотри мне, — голос Камалии становится спокойнее, — не дай бог ты что-то вытворишь. — не вытворю, — он потирает другой рукой лицо, — а когда можно будет ему хотя бы позвонить? — слыш, Ромео, я тебе сообщу, не лезь пока к своей Джульетте, — усмехается вожатая, — твои дети в комнатах? — да, — Михаил кивает и убирает руку с ее плеч. — я к ним, — Зилант выходит из спальни и открывает двери детских комнат по очереди, заходя в каждую, после чего дети толпятся у входа в одну из женских спален, — и так, вы же уже знаете, что ваш вожатый уехал? — знаем, — вздыхает Вика, — и уже скучаем. — отставить уныние, вы можете с ним поговорить хоть сейчас, — Ками широко улыбается, подбадривая чужой отряд. — он вернулся? — командир широко распахивает глаза, в которых таится надежда на положительный ответ. — нет, но я могу ему позвонить и вы немного с ним пообщаетесь, пока не настала пора второго завтрака, — девушка садится на одну из кроватей, — хотите? — хотим, — отряд быстро наполняет комнату и садится ближе к Зилант. — отлично, тогда я сейчас ему позвоню и вернусь к вам, договорились? а вы пока подумаете над тем, что сказать, — вожатая достает из кармана телефон. — хорошо, мы будем ждать, — после этого татарка выходит на улицу и набирает нужный номер. — алло, Саш, не сильно занят? — сразу же произносит в трубку телефона она. — нет, ты что-то хотела? — голос звучит бодрее, чем несколькими часами ранее. — с тобой хочет твой же отряд поговорить, ты не против? — Ками оборачивается вновь на первый корпус. — нет, конечно же, буду только рад, — Романов тихо посмеивается. — замечательно, тогда на громкую поставлю, — Зилант возвращается в одну из спален и усаживается на прежнее место, включая громкую связь, — все. — Александр Петрович, доброе утро! — тут же желает отряд, радуясь хотя бы такой возможности поговорить. — а почему Вы уехали? — Оболенская смотрит в экран чужого телефона и осторожно сжимает край розового галстука. — мне нужно кота отвезти к ветеринару, — сходу выдумывает парень, — он без меня боится врачей. — а Вы вернетесь в лагерь после этого? — Иван подсаживается к Виктории и незаметно ее обнимает, — мы скучаем по Вам. — да, мы очень скучаем! — тут же восклицает Карина, — и другие отряды тоже. — я вернусь к вашему выступлению, но не знаю, получится ли остаться, — Романов смотрит на навигатор и тихо выдыхает. — останьтесь, пожалуйста, — просит какая-то девочка из отряда, — нам грустно без Вас. — и кота возьмите с собой, чтобы не пришлось в случае чего снова срываться с места, — Ваня тихо смеется, — мы за ним будем следить. — а куда Вы уехали? — Вика кладет голову на плечо репортера. — домой, в Петербург, — Саша мельком смотрит на гаслстук и бейджик на соседнем сиденье, — привезу Вам что нибудь в честь победы на игре. — Вы только побыстрее возвращайтесь, пожалуйста, — жалобно просит Артемьева, — потому что без Вас мы не чувствуем такой сильной сплоченности и веселья, даже мотивация упала. — не стоит так грустить, я же увижу Ваш представительный танец, так что будьте умницами и возвращайтесь в прежнее состояние, — Александр закусывает свою нижнюю губу, немного нервничая из-за того, что его уезд действительно отражается на лагере не в лучшем виде, — все будет хорошо. — если дело в документах и позволении остаться, то мы будем упрашивать Василису Ярославовну разрешить, — репортер осторожно гладит Вику по плечу. — Василиса Ярославовна больше всех ждет моего возвращения, — шутит петербуржец и смеется. — эй! вообще-то, это я жду больше всех, —подхватывает и начинает в шутку спорить Зилант. — нет, это мы больше всех ждем! — смеются дети из старшего отряда. — так, — Саша смотрит на время, — а не пора ли Вам топать на второй завтрак? — пора, но мы хотим с Вами еще поговорить, — Иван поднимает взгляд на часы, — а Вы во сколько вернетесь? — не могу сказать точно, но вам обязательно об этом сообщат. а теперь бегом в столовую, потом возможно еще поговорим, — Романов смотрит по сторонам и набирает скорость, чтобы хоть какой-то участок проехать побыстрее. — все слышали? — Ками убирает громкую связь, — ваш вожатый сказал вам идти в столовую. — а когда мы снова можем ему позвонить? — Вика смотрит на девушку в форме. — когда оно могут снова с тобой поговорить? — она прикладывает телефон к уху и слушает ответ, — во время ужина. — хорошо, спасибо Вам огромное, Камалия Мухаммадовна! — благодарит отряд и позволяет ей уйти по своим делам. отряды собираются около столовой и думают над кричалками, после чего заходят внутрь вместе со своими вожатыми. Михаил остается на улице, не желая кушать, вместо этого нервно ходит из стороны в сторону и крутит в руках телефон, желая позвонить прямо сейчас по единственному избранному номеру в списке контактов, но при этом не решается нарушить указание подруги, от чего-то боясь сразу двух вещей: что если он сейчас не попытается дозвониться, то будет очень плохо и того, что если все таки не послушается и будет вызванивать, то усугубит положение и без этого натянутых дел. Московский останавливается в тени около входа во двор столовой и все таки набирает номер, прикладывая телефон к уху и напряженно слушает гудки до тех пор, пока женский голос не произносит, что абонент не отвечает и можно оставить сообщение после того, как пропищит звук. он сбрасывает звонок и набирает снова, начиная нервно дергать край тряпичного галстука на своей шее и бормочет себе под нос «ну давай же, возьми трубку», но ответ поступает тот же, что и в прошлый раз. возможно, после этого следует прекратить звонки, но москвич не останавливается и набирает номер еще несколько раз до тех пор, пока голос автоответчика не произносит вместо прежнего «абонент не отвечает…» новое «абонент временно недоступен». заблокировал, отключил телефон или вытащил симку? ничего не понятно… Романов смотрит на жужжащий телефон и видит входящий звонок от Московского, хмурит брови и отключает звук, чтобы не раздражало пищание, но звонки продолжают поступать… Александр нервно выдыхает и сбавляет скорость, останавливается на пустой дороге в округе деревьев, берет в руки телефон и поджимает губы, видя очередной звонок. что-то внутри тянет нажать на зеленую кнопку и поговорить, но обида и злость берут верх быстрее и парень просто вытаскивает симку, кладет ее под чехол и шумно выдыхает. ему уже не впервые хочется курить на нервной почве, хотя сам он никогда даже не пробовал, но в подростковом возрасте часто стоял около курящих знакомых. взгляд серых глаз опускается на бардачок и поднимается на магнит чуть выше, к которому прикреплена зажигалка. он долго не думает и достает черную пачку «marlboro», берет зажигалку и лопает обе кнопки на фитиле, прикуривает и открывает окно, возобновляя движение. с колонок начинает играть какая-то спокойная песня и Саша делает ее погромче. вытягивая руку в окно, от чего сигарета между пальцами тлеет быстрее, а после ее уже потушенный бычок бросается на полочку в двери. Камалия выходит из столовой и смотрит на Михаила с телефоном в руках, подходит ближе и смотрит в экран, начиная хмуриться, когда видит, что тот все таки звонил, так еще и не один раз. — зачем? — Зилант переводит взгляд на лицо близкого друга, — я же сказала тебе, чтобы ты не звонил пока что. — я побоялся того, что если я этого не сделаю, то он подумает, что я снова все спускаю на самотек и мне вообще плевать, — тихо отвечает Миша и выдыхает, убирая телефон в карман. — а так он, наверное, не взял из-за того, что думает о том, какой ты скандал ему за разбитую машину устроишь или просто из обиды, потому что еще не отошел, — недовольно ворчит Ками и дает легкий подзатыльник. — но не могу же я просто сидеть и ничего не делать, — Московский приглаживает волосы рукой. — а ты не ничего не делаешь. ты до этого просто не мешал мне возвращать его в лагерь до конца смены, а не на один день, — девушка касается своей переносицы, — только попробуй еще раз что-то сделать и не спросить перед этим. — я уже сделал то, что мог, — вожатый пожимает плечами, — вряд ли в ближайшее время смогу повторить. абонент недоступен. — и хорошо, что недоступен. точно не сможешь больше названивать, — она усмехается, — займись делом в лагере, а не вредительством в своих же отношениях. — все, я понял, — Миша уводит взгляд в сторону. — все, отлично, тогда я тоже по делам, — девушка разворачивается и отходит, доставая телефон после звука уведомления, но не возвращается, чтобы сказать что там, хотя на экране светится: «мне Миша названивал, а я не хочу с ним разговаривать, попроси не делать так. я с ним свяжусь сам, но не сейчас. я не готов к разговору.» *** в таком непонимании и какой-то грусти, что ненавязчиво висит в атмосфере лагеря, время тянется непривычно долго. старший отряд не такой разговорчивый даже между собой, не то, что с другими детьми и вожатыми. «время первых» вяло бредет на эстраду, чтобы провести привычную вторую тренировку за день, ведь на часах показывает уже восемнадцать часов, а веселее им за день не становится. ребята поднимаются на сцену и начинает играть музыка. каждый из них теперь полностью погружается в процесс, решая для себя, что эмоции нужно направить в нужное русло и дать им выплеск через будущее выступление, так проще расслабиться и позволить себе отойти от печальной новости о том, что из двух вожатых лагерь покинул тот, которого они любили чуточку больше. но здесь и его слова о том, что он вернется на их выступление, тоже играют свою роль, сливаясь с первой новостью воедино. первая репетиция за этот час показывает наглядно то, как ребята погружаются в процесс, полностью себя отдавая и улучшая свои навыки. может быть к этому подталкивают не лучшие обстоятельства, но теперь они применяют все свои навыки и показывают результат еще лучше, чем был до. так же новость о том, что во время ужина можно будет вновь поговорить с Романовым заставляет юношей сокращать время отдыха и вставать за репетицию вновь и вновь, чтобы время быстрее бежало на часах к концу. Михаил погружен в мысли и процесс вместе с ними. он слышит только музыку, видит только идеальные движения коллектива на сцене и думает только о том, как ему приободрить отряд, но не снизить результаты тренировок вновь. за этим он не слышит того, как открывается дверь и на эстраде появляется новая фигура… ее руки касаются чужих плеч и заставляют дернуться, выйти из мыслей и обернуться. светлые брови вновь опускаются к переносице. — Надя, что тебе надо на этот раз? — он скрещивает руки на груди и отходит на метр. — я пришла к тебе, чтобы посмотреть на репетицию твоего отряда, — девушка касается указательным пальцем своей губы, — не оставлять же тебя одного в печали. — уходи. мне не грустно, я раздражен твоим присутствием, — Миша отходит ближе к сцене, отворачиваясь от Надежды, чтобы не продолжать диалог. — ну что ты, — жалобно произносит она и смотрит на то, как хорошо танцуют дети старшего отряда, затем тоже идет к сцене, вытаскивая из сумочки небольшую бутылочку с мутной водой, — я не пристаю к тебе, я правда как лучше хочу. — уходи, — сухо повторяет Миша и даже не смотрит в ее сторону. — как знаешь… — она наигранно грустно выдыхает и незаметно выливает воду на сцену, после чего с довольной ухмылкой уходит с эстрады. немного погодя один из танцоров первого ряда падает и валит вместе с собой нескольких ребят, что стоят рядом. — все в порядке? — Михаил тут же поднимается на сцену и подходит к упавшим ребятам, замечает на полу воду и сдерживает мат. — да… наверное. просто ушибся сильно, — отвечает Иван и с помощью вожатого поднимается и помогает другим. — мы не так сильно ударились, — отвечают две девочки, которые в линии танца находятся рядом. — Надежда Саввична воду мыльную подлила, вот же псина, — все таки ругается Миша, — пойдемте на всякий случай в медкорпус сходим. — а мы тогда пока вытрем пол, — говорит Вика и берет тряпку, лежащую в углу за кулисами. — это она за игру так обижается? — спрашивает репортер, идя с двумя девочками и москвичом к медсестре. — видимо, — мужчина потирает лоб, — и, судя по всему, с отъездом Александра Петровича она почувствовала вседозволенность, ведь теперь он ничего не может ей сделать. — а сколько время? — Карина смотрит на мужчину, боясь пропустить время очередного звонка. — восемнадцать сорок, а что такое? — Михаил смотрит на наручные часы и подходит к резному домику. — просто Камалия Мухаммадовна сказала нам, что мы сможем снова позвонить Александру Петровичу во время ужина и мне не хочется пропустить это, — хозяюшка останавливается со всеми у медкорпуса. — понял. не пропустите, — он слабо улыбается и заводит подростков внутрь, — Ольга Викторовна, здравствуйте! — и вам не хворать, — седовласая женщина выходит из своего кабинета в холл, — что произошло? — ребята на сцене упали, их бы осмотреть, — москвич указывает на стулья и трое ребят усаживаются на них. — это как же так они упали? осторожнее нужно быть, — охает медсестра и принимается осматривать ушибы. — им напакостили и подлили под ноги мыльную воду, представляете? — Миша скрещивает руки на груди и тяжело выдыхает. — ой-ой… кошмар то какой, — Ольга Викторовна поворачивается к вожатому, — повезло, отделались только легкими ушибами. максимум синяки появятся, а вот если бы упали чуть иначе, мог бы быть перелом. я мазью помажу, чтобы быстрее все прошло и было не больно сейчас, — она берет из кабинета тюбик и возвращается, наклоняется вновь, наносит на места ушибов холодную мазь и только после этого отпускает. — спасибо Вам огромное, Ольга Викторовна! — благодарит мужчина и уходит вместе с подростками обратно на эстраду. девочки быстро домывают пол и слезают со сцены, чтобы она высохла. времени до ужина остается совсем чуть чуть и старший отряд начинает улыбаться, несмотря на то, что репетиция сорвана. на эстраду возвращается вожатый с тремя танцорами и упирает руки в бока, оглядывая толпу. — так, ну… репетировать уже не имеет смысла, так что все собирайтесь и идем к столовой, — Миша строит отряд и тихо смеется, — я знаю, что вы ждете звонок с Александром Петровичем, но сначала нужно и вам поесть, и Камалии Мухаммадовне. не думаю, что он оценит новость о том, что вы не поели и ей не дали. — а Вы поможете нам уговорить его остаться в лагере после того, как он приедет на выступление? — Вика выходит со всеми с эстрады и идет к столовой. — впереди всех побегу, — он кивает и уже около столовой думает над кричалкой совместно с отрядом, пока не замечает в стороне Камалию с телефоном у уха, — я сейчас вернусь. — хорошо, — отряд продолжает придумывать, а Московский молча приближается к подруге и кивает на телефон, чтобы не издавать буду. — ты уже доехал? замечательно, как прошла дорога? — непринужденно ведет диалог Зилант и встряхивает ладонью когда подходит москвич, мол «не мешай», — слу-у-ушай, тут твой отряд на ужин пришел, так что ожидай повторный звонок в течение получаса, хорошо? все, давай. я их соберу после еды и наберу. отдыхай. — ты с Сашей разговаривала? — наконец спрашивает Миша, когда звонок уже сброшен. — нет, с Василисой. конечно с ним, с кем еще? — Ками смеется, — чего хотел? — узнать у тебя, как он там, — Московский виновато смотрит на нее. — он там прекрасно. только доехал до дома и вроде бы начинает остывать, после еды будет разговаривать с вашим отрядом по телефону, — татарка убирает гаджет в карман, — нет, Миша, тебе нельзя с ними. — почему? — он сводит брови и поджимает губы. — потому что не доводи его хотя бы при детях, — Ками берет мужчину за локоть и отводит подальше от детей, — ты вообще в курсе того, что все полгода до он моментально доходил до истерик даже если веселился, стоило ему просто услышать твое имя? нет? теперь в курсе. — и сейчас, думаешь, так же? — Михаил опирается плечом о стенку столовой. — может быть не так же, но он как и тогда не хочет о тебе ничего слышать. так что не мешай ему разговаривать с детьми, — девушка отводит взгляд в сторону, вспоминая прошлые события, — я даже не могу предположить, что такого можно было еще сделать с твоей стороны, чтоб довести до такого. — я перед ним тысячу раз извинялся за то, что делал. удивительно, что он даже не рассказал о том, что происходило, — вожатый кусает нижнюю губу, понимая, какими поступками довел до такого поведения, но по прежнему не зная, что это довело еще и до психиатра, — я сам виноват во всем, не отрицаю. — тебе бы голову полечить, если честно, — Зилант возвращает взгляд к близкому другу, — и с ним сходить на общую консультацию или типа того. может быть тогда все станет хорошо. — я тебя услышал, — мужчина кивает, — схожу. *** после ужина все дети ожидают вожатую второго отряда около столовой и вместе с ней рассаживаются в тени второго корпуса, рядом с кустами сирени. Камалия набирает номер и сразу же переводит на громкую связь, получая ответ довольно быстро. — алло, ну вот, все. твои дети поели и могут с тобой говорить, — радостным голосом вещает девушка. — Александр Петрович! — возмущенно начинает Вика, — нам есть на что Вам пожаловаться. — да! Надежда Саввична сорвала нам репетицию, разлив на пол сцены мыльную воду, — делится Ваня проблемой всего отряда. — я, Ваня и Настя упали из-за этого, — тут же вливается в разговор Карина, — но Вы не переживайте, там легкие ушибы, Ольга Викторовна уже помазала мазью. — в смысле Надежда Саввична разлила воду на пол и вы упали? — недовольно задает риторический вопрос Романов, и по интонации довольно легко вообразить выражение его лица с нахмуренными бровями и непонимающе-злым взглядом, — Михаил Юрьевич что-нибудь сделал ей, чтобы защитить вас? — нет… он отвел их в медпункт, — Виктория тихо выдыхает и обнимает свои колени. — кошмар какой… вы не переживайте, я с ней разберусь по приезде, — обещает Александр, чем стирает возможные остатки сомнений в его визите через несколько дней. — спасибо Вам огромное, — благодарит репортер, улыбаясь, — она точно пожалеет о содеянном. — конечно пожалеет, — цокает парень на другом конце трубки, — в себя слишком поверила что-то. — мы Вас любим, — вдруг хором произносит «время первых», — и надеемся на скорую встречу. — это так мило… — смущается Саша и тихо смеется, — я вас тоже люблю. — больше «супергероев» и «ветра перемен»? — задает уточняющий вопрос Карина. — больше всех других отрядов, — на заднем плане слышится громкое и протяжное мяуканье кота, — Нева подтверждает. — это Ваш кот? — Иван заглядывает в экран телефона вожатой, — а покажете? — да. Камалия, я тебе после звонка фотографию отправлю, покажи детям, — Саша берет Неву на руки, из-за чего еще одно грозное «мяу» слышится отчетливее. — хорошо, обязательно покажу, — Зилант смеется, — вот видишь, как тебя тут любят. возвращайся давай. — вернусь, — Романов смотрит на настенные часы, — сейчас отвезу кота в клинику и завтра буду выезжать обратно. — мы Вас очень ждем! — восклицает Ваня, — и обратно не отпустим. — будем за Вами везде ходить, — Вика придвигается к репортеру. — Са… кхм, мне потом позвони короче, когда собираться будешь, — Ками тихонько вздыхает, — мне еще с тобой лично нужно будет поговорить. и вообще, тяжело метаться от обычного до официального обращения. — ничего не сложно, — Саша снова смеется, — учитесь, Камалия Мухаммадовна. — а мы знаем, что Вы друзья. можете при нас общаться спокойно, — Артемьева широко улыбается. — ага, слышал, Сашка? — девушка ухмыляется. разговор с отрядом длится еще около сорока минут, а после просмотра фотографии кота подростки уходят на третью репетицию. Зилант же убирает громкую связь и прикладывает телефон к уху, чтобы перейти к личному общению. — ты во сколько будешь выезжать? хотя бы примерно, — она опирается спиной о ствол березы. — я собираюсь лечь спать после нашего разговора, думаю, часов в пять утра встану, до девяти утра погуляю и поеду обратно в лагерь, — Романов устало выдыхает и заворачивается в легкий пледик. — правильно. отдохни и выезжай, чтобы к ночи быть уже здесь, — Камалия одобрительно кивает самой себе, — а по приезде ляжешь спать либо у меня, либо у Кости. — хорошо, договорились. у Вас как раз планерка закончится, — парень смотрит в окно на прекрасный вид родного города. — ты там как? отходишь уже от всего случившегося? — Зилант поджимает губы, на самом деле беспокоясь, — а таблетку выпил? — отхожу. если бы не выпил, то вряд ли бы был сейчас таким спокойным, — он поднимается с кровати и открывает окно, — а той ночью… без них самоконтроль дал сбой. даже не знаю, как теперь объяснять свое поведение. — так и объяснишь, — вожатая начинает рассматривать свои ногти, — тебе следует ему рассказать о своем лечении. и чем раньше ты это сделаешь, тем будет лучше. не знаю уж, что такого он творил раньше, что все вот так сложилось, но он сегодня сказал, что понимает и не отрицает вину. — может быть потом расскажу, чем это спровоцировано. но новый год, сама знаешь, стал последней каплей тогда, — петербуржец смотрит на часы и время на них показывает двадцать часов и тридцать минут, — тебе к отряду не пора? — с ними Ленка, — усмехается Ками, смотря на время, — я ее предупредила, что сегодня она развлекает детей в свободное время. — понятно все, — Александр скидывает с себя на пол плед и садится на подоконник, — чем весь день Миша занимался? — с отрядом возился, — подробности про то, что к нему утром ходила Надя она скрывает намеренно, — донимал меня тем, как ты там и можно ли ему что-то сделать. так что не думай, что ему все равно. — ясно, — мычит парень и слышится щелканье зажигалки, — успокой его, пожалуйста. я поговорю с ним, но уже вживую. — хорошо, я постараюсь. не забудь взять с собой таблетки и постарайся попасть на прием до отъезда, — татарка поднимается с места и отряхивает шорты, — психиатр должен знать о том, что происходит с тобой без таблеток. я могу ему сама потом написать, чтоб немедля принял. — он уже знает, — Саша выдыхает в окно дым, — я написал ему, когда вы ужинали. завтра в восемь утра я поеду сначала к нему, а после приема в лагерь. — отлично, — Камалия слабо улыбается, — молодец. *** в лагере начинается дискотека, но Московский на ней не присутствует, совсем не имея никакого желания сейчас танцевать. он сидит в своей комнате и делает какую-то вещицу своими руками, чтобы не погружаться в мысли, которые сейчас его грызут и мучают. и пускай ему сейчас чуть легче, чем было днем, ведь разговор с Камалией дает свои плоды, сберегая лишние нервы, но все равно тоскливо и грустно. в дверь раздается стук и в комнату спокойно заходит Степанова, не дожидаясь ответа и виновато опуская глаза в пол сразу же. — не гони меня, — сразу же просит она, — я пришла извиниться. прости, я поступила не очень хорошо по отношению к твоему отряду, мне стыдно. — ясно. извинилась? теперь можешь идти, — без агрессии, но с холодом произносит Миша и кивает на дверь, но Надежда отрицательно машет головой и опускается на колени перед кроватью, укладывая руки на ляжках удивленного Михаила, который тут же теряется и застывает от шока.