На языке надежды

      — …символ, который в зависимости от своей позиции и порядкового номера в строке может иметь совершенно противоположные значения…              Гермиона отложила перо и тряхнула уставшими от активного письма пальцами. Профессор Бабблинг не отличалась сочувствием к студентам, поэтому не заботилась о том, чтобы хотя бы чуть-чуть замедлять свою речь в особо важные моменты лекции. Гермиона несколько раз моргнула и устало посмотрела в конспект. В этом году она хотела отказаться от изучения рун, но загадочная записка из дневника Оливии заставила её передумать. Поиски нужного рунного словаря в библиотеке не принесли никакого успеха, Мадам Пинс лишь пожала плечами, а спросить совета у Бабблинг пока так и не представилось возможности, так как та каждый раз стремительно уносилась из класса сразу после окончания занятия.              — Например, после руны Тей, руну Иса следует трактовать как «забывать», но в случае, если порядок будет обратным, значение меняется на отрицательное: «не забывать». Также при наличии такого подстрочного знака… Мисс Грейнджер, обратите внимание на доску. Потом ведь именно вы будете задавать вопросы.              Гермиона с холодной извиняющейся улыбкой подняла взгляд от свитка.              — Прошу прощения, профессор.              — Итак, при наличии подобного символа перевод нужно соотнести со следующей руной и рассматривать всё сочетание в целом…              За спиной раздался задушенный смешок, и Гермиона, улучив момент, сердито обернулась.              — Веселишься?              Тео пожал плечами, не скрывая ухмылку. Он наклонился вперёд, опираясь предплечьями на парту.              — А что, нельзя? Мисс Грейнджер, — пискнул он, искоса поглядывая на самозабвенно вещающую Бабблинг, — швабра в заднице так сильно мешает вам, что вы потеряли ваше несравненное чувство юмора?              — О, заткнись, Теодор. И оставь в покое фантазии о моей заднице. — Гермиона закатила глаза и повернулась к своему конспекту.              — …примечателен тот факт, что руна Иса произошла от более древнего вида письменности, в наши дни почти забытого. Её «предок» выглядел вот так, — и профессор начертила на доске замысловатый знак.              Гермиона оторопело выдохнула. Это была одна из тех рун, из которых состояла записка. Определённо. Нельзя было упустить шанс. Грейнджер поспешно подняла руку и дождалась сухого кивка Бабблинг.              — Профессор, это невероятно интересная тема. Позвольте узнать, будем ли мы изучать её подробнее?              — Нет, — отрезала Бабблинг, пожав плечами. — Это бессмысленно. Сейчас почти не сохранилось книг или свитков, написанных такими древними вариантами рун, поэтому практической ценности они больше не имеют. Однако меня радует, что в последнее время студенты так рьяно интересуются предметом, — добавила профессор с иронией. — Мистер Малфой относительно недавно уже спрашивал меня об этих рунах, и, если захотите, мисс Грейнджер, вы можете обратиться за помощью к нему. Драко, вы ведь не против?              Рука Гермионы, лежавшая на коленях, сжалась в кулак.              По классу разнеслось сдавленное хихиканье. Вообще, Древние руны посещало не так много студентов: со Слизерина — Гермиона, Тео и невзрачный шестикурсник по фамилии Тёрнер, с Гриффиндора, естественно, никто, с Хаффлпаффа — один единственный Финч-Флетчли. И с Рейвенкло три человека: одна из этих близнецов Патил — Падма, Лавгуд и Малфой. В то время как Падма, сидевшая рядом с ним, изо всех сил стискивала губы, сдерживая улыбку, он продолжал невозмутимо смотреть на профессора Бабблинг. Та, будто нарочно сделав исключение, на этот раз решила дождаться реакции студента на свои слова, вопросительно приподняв бровь. Малфой кивнул.              — Разумеется, профессор.              Прозвучало абсолютно ровно и безразлично. И невероятно мерзко. Гермиона ощутила, как ногти впиваются в мягкую кожу ладони. Каждый раз, когда она была вынуждена говорить с Малфоем, она боролась с желанием поднять палочку и запустить в него проклятие, настолько дерзко и прозрачно было его самодовольство, настолько неприкрыто на его лице светилась наглая гордость. Было очевидно, что Малфой не считал себя чужаком здесь, бок о бок с теми, в чьих венах текла волшебная кровь, тогда как одно лишь его присутствие вызывало у Гермионы слепое раздражение. Она спиной чувствовала восторг Нотта, предвкушавшего шоу, которое непременно должно было разразиться после занятия.              Гермиона крепко сжала перо и неотрывно, с остервенением, законспектировала всю оставшуюся лекцию, не упустив ни единого слова Бабблинг.              Как только профессор закончила последнее предложение и, схватив с высокой спинки резного стула свою мантию и пробормотав прощание, буквально вылетела из класса, Гермиона сложила вещи в сумку и оценивающе взглянула в сторону Малфоя. Он со своим обычным, ничего не выражающим лицом педантично собирал свитки. Остальные студенты копались у своих столов так медленно, насколько это было возможно. Гермиона закатила глаза и уверенным шагом подошла к Малфою. Ей, Мерлин подери, очень нужны были эти книги.              — Итак, — зачем-то произнесла она. Возможно затем, чтобы он поднял на неё взгляд.              — Грейнджер? Чем обязан такой высочайшей чести? — Его голос так и сочился плохо скрываемой язвительностью.              Гермиона выдавила фальшивую улыбку.              — Неужели такой хронический заучка-паинька, как ты, откажет в просьбе профессору?              — Ах да, точно, — спохватился Малфой. — Только знаешь… — он задумчиво нахмурился. — У меня ведь совершенно из головы вылетело, о чём она меня попросила.              Зависеть от того, кого ты ненавидишь, — самое поганое чувство в мире. Гермиона буравила взглядом бледное лицо Малфоя. Воздух вокруг них сгущался в привычном напряжении.              — И ты ждёшь, что я стану напоминать? — процедила она.              Он удивлённо покачал головой.              — О, нет. Я жду, что ты попросишь сама. Вежливо.              Его губы растянулись в отвратительной ухмылке. Окружающие уже больше не делали вид, что заняты своими делами. В аудитории воцарилась тишина. Гермиона поправила на плече лямку тяжёлой сумки и широко улыбнулась, вздёрнув подбородок.              — Я скорее умру, Малфой.              Она развернулась и вышла из класса под стук своих каблуков, который приглушил нецензурное словечко, вылетевшее изо рта присвистнувшего Теодора. Дверь за спиной с грохотом захлопнулась.              Гермиона, минуя лестницы и людные коридоры, быстрым шагом направлялась в библиотеку. К драклу всё. Ещё никогда не было такого, чтобы она с чем-то не справилась сама, и исключений не будет.              Малфой. Идиот Малфой. Если бы он только знал, какая огромная сила, действующая очень аккуратно и остающаяся в тени, направлена против подобных ему. Как она дюйм за дюймом перекрывает грязнокровкам кислород в волшебном мире. Если бы он только знал, какие планы проворачивает Совет, вмешиваясь в политику Министерства настолько хирургически точно, что ослепшие от блеска золота члены Визенгамота не способны даже заметить это. И если бы Малфой догадывался, насколько сильно семья Грейнджеров приблизилась к своей цели — отхватить своё собственное местечко у штурвала власти, он бы, возможно, не был таким наглецом.              Ноги сами несли Гермиону к библиотечному шкафу, у которого она и так провела в последние недели слишком много времени. Рунные словари (пять томов, оказавшихся бесполезными), пространные трактаты (предметом которых был сравнительный анализ других пространных трактатов о рунных источниках), книги заклинаний, бесконечные пособия по изучению магической письменности… Гермиона внимательно оглядывала полки в поисках чего-то такого, что она могла не заметить.              Где же эти словари, Мерлин их подери? Они точно здесь, она просто могла упустить их из виду…              — Здесь этого нет, — прозвучал тихий голос.              Грейнджер обернулась. Рядом никого не было.              — Разве ты не слышала, что самая большая глупость — это делать одно и то же и надеяться на другой результат? — Голос был где-то совсем рядом. Гермиона обвела взглядом ряд книг напротив и вдруг заметила в узком просвете над корешками, по другую сторону стеллажа, серые глаза. — Я уже видел тебя у этих полок, и ты явно не нашла то, что искала.              Гермиона скрестила руки на груди. Вот же придурок.              — Давно следишь за мной? — прошипела она.              Глаза раздражённо моргнули.              — Узнаю фирменное слизеринское самомнение. Я появляюсь в библиотеке по личным причинам. А ещё вижу дальше собственного носа, поэтому мне не нужно следить за тобой, чтобы заметить такие очевидные вещи.              — Что тебе нужно от меня?              Раздалась короткая усмешка.              — Мне от тебя? Кажется, всё наоборот. Это у меня есть то, что нужно тебе, Грейнджер.              Глаза исчезли. Гермиона поспешно вышла в коридор между поднимающимися почти до потолка шкафами и последовала за появившимся Малфоем, который уже стремительно удалялся вглубь библиотеки. Он остановился перед кованой решёткой, почтительно кивнув Мадам Пинс, кинувшей в их сторону подозрительный взгляд. Малфой произнёс что-то неразборчивое, решётка поддалась под его ладонью, и они попали в запретную секцию.              — Думаю, Бабблинг предполагала, что у тебя нет разрешения, поэтому попросила меня показать книги, — на ходу произнёс Малфой, целенаправленно двигаясь к одному из пыльных стеллажей. Он бросил на Грейнджер мимолётный взгляд, коротким жестом указав на полку. — Разберёшься.              Гермиона жадно рассматривала ряд совершенно загадочных фолиантов. Почти все заголовки были составлены из необычных символов, часть из которых была ей смутно знакома, а часть — совсем неизвестна.              Шаги нарушили гулкую тишину. Гермиона обернулась, чтобы увидеть, как Малфой быстро уходит.              — Стой, — проронила она. Он замер, но так и не повернулся к ней лицом.              Гермиона растерянно помедлила. Она тщетно искала в своей памяти хотя бы один случай, когда ей хотелось что-то спросить у Драко Малфоя и услышать его ответ.              Кажется, этот странный день вдруг настал.              — Почему ты помог мне?              Его плечи напряглись, будто он ожидал какого-то удара.              — Как ты верно заметила, я никогда не отклоняюсь от поручений профессоров. Не принимай это за жест доброй воли.              — И зачем тогда нужно было…              — Хотел увидеть, насколько жалко ты скуксишься, когда не получишь желаемое, — Малфой повернул голову вбок, так, что Гермионе стал виден его профиль и усмешка на губах. — У меня тоже могут быть свои развлечения, Грейнджер. Я не хотел доставлять тебе удовольствие тем, что сразу же бросился бы и сделал то, что тебе нужно. К тому же, продефилировать через всю школу в твоей компании — это сомнительное мероприятие для моей тонкой душевной организации.              Гермиона вновь ощутила, как кровь в её жилах немедленно вскипает. Кретин. Но он больше не получит и толику её эмоций. Он больше никогда не почувствует, что его слова имеют хоть какой-то вес. Грейнджер выпрямилась.              — Я как раз собиралась поблагодарить тебя за заботу о моей репутации. Не хочу, чтобы меня видели рядом с грязнокровками, — твёрдо отчеканила она. — И как же замечательно, что ты так хорошо понимаешь, что мы с тобой не ровня.              Малфой с не дрогнувшей ухмылкой развернулся и скрылся в проходе. Через несколько секунд железная решётка слабо лязгнула.                     

***

      — Прекратите ржать. Немедленно.              Да, Гермиона не думала, что быть капитаном команды настолько сложно. Выпустившийся в прошлом году Ургхарт, передавший ей бразды правления, придерживался своеобразных методов работы. Когда Гермиона только вступила в команду, ей с ужасом в глазах стали рассказывать, что капитан, будучи недовольным дисциплиной или усердием какого-нибудь игрока, никогда не критиковал на поле. Он просто, без лишних слов, после тренировки отхаживал лентяя своими огромными кулачищами где-то в углу раздевалки. Но за те три года, что Гермиона играла, она ни разу не видела таких устрашающих эпизодов; Угхарт был лаконичным и холодно строгим. В принципе, студентам было достаточно лишь слухов о том, что это происходит. Ну, или когда-то происходило. Гермиона же не могла похвастаться подобным имиджем.              И теперь она уже минут десять пыталась донести до команды план на сезон и на сегодняшнюю тренировку. Майлз смотрел на Грейнджер с любопытством. Это и понятно — он был новеньким в команде. Джек, казалось, был больше заинтересован застёжками на своих новых перчатках. Дафна сочувствующе вздыхала. Пока Крэбб в очередной раз басил какую-то похабную околесицу о величине своей метлы, Гойл покатывался от хохота. Блейз молча скучал в стороне, видимо, ожидая, когда всё это кончится. Гермиона решительно достала палочку.              — Ай! Б…              — Какого ху…              — Ты что, совсем обал…              — Я сказала — немедленно, значит — немедленно! — крикнула Грейнджер. Она внутренне злорадствовала, глядя, как Винсент и Грегори потирают ушибленные затылки, только что получившие весьма ощутимые магические подзатыльники. Храни Мерлин сумасшедшую дружбу Пэнси с младшей Уизли, которая знала так много полезных заклинаний. Гермиона убрала палочку за пояс. — Теперь, когда все наконец готовы приступить к тренировке, — ехидно протянула она, — Майлз, к кольцам! Джек, Дафна, пока не забьёте ему тридцать мячей, можете на землю даже не спускаться.              Названные немного помялись на месте, но под пронизывающим взглядом Грейнджер пришли в себя и поднялись в воздух, принявшись за дело.              — Крэбб, Гойл. Сейчас движетесь по кругу, передавая друг другу бладжер. И не дай Мерлин я увижу, что мяч покинул границы поля или пролетел мимо биты одного из вас… — Заторможенное выражение, застывшее в глазах защитников, слегка дрогнуло. — Я знаю ещё много интересных заклинаний, поверьте. Вперёд!              Они нехотя взмыли в воздух. Гермиона медленно выдохнула.              — Кажется, ты забыла про меня. — Блейз лениво приподнял бровь.              — Ни в коем случае, дорогой, — улыбнулась Грейнджер. — Не хочешь сегодня попробовать со мной кое-что новенькое?              — Если бы я не испугался того впечатляющего дистанционного подзатыльника, я бы предположил, что ты предлагаешь мне нечто неприличное.              Она округлила глаза, а затем наклонилась к деревянному ящику у своих ног и отстегнула последний ремешок, ещё державший снитч. Он взмыл в воздух с приятным слуху жужжанием.              — Так и есть.              Снитч, зависнув перед ними всего на секунду, с безумной скоростью ринулся вверх. Гермиона протянула руку, поймала послушное древко метлы и рванула в небо: в лучах ещё яркого сентябрьского солнца были хорошо заметны золотые отблески маленьких и юрких крыльев. Блейз почти тут же нагнал Грейнджер.              — И что всё это значит? — прокричал он сквозь свистящий в их ушах ветер.              — Сегодня ты изображаешь Поттера! — засмеялась она.              Блейз умудрился одновременно показательно сморщиться и увернуться от её резкого манёвра, направленного на то, чтобы сбить его с толку. Хорош.              — Неужели я настолько тебе не нравлюсь? Может, мне стоит начать носить очки?              — Забини, если ты сможешь урвать у меня снитч, сегодня за ужином чашка чая за мой счёт.              Он ослепительно улыбнулся.              — Эльфы не берут денег, Грейнджер.              Гермиона, заметив движение снитча, круто вильнула в сторону и вниз. Блейз шёл за ней, отставая лишь на пол фута.              Забини был действительно сильным игроком. Он попал в команду на третьем курсе, на год раньше Гермионы, и на всех матчах показывал себя блестяще. На него не влияли ни стресс, ни хорошее или плохое настроение, ни факультет противника, ни погодные условия, и это восхищало Грейнджер. Даже иногда озадачивало, пожалуй. Блейз имел все шансы стать капитаном после Угхарта, но, к счастью Гермионы, не обладал такими амбициями. Казалось, он был абсолютно равнодушен к должности лидера, и ему было плевать, прислушивается ли кто-то к его мнению. Блейз просто болел этой игрой и не мог представить себя без полётов: Гермиона видела в его глазах тот блеск, который был слишком хорошо знаком ей самой. И поэтому ей казалось кощунством заставлять его на каждой тренировке без конца только забрасывать мячи, к тому же провоцируя у Дафны резкие приступы гнева от уязвлённой самооценки.              Ветер бил в лицо, путал волосы, расплетая собранные в пучок пряди. Сердце бешено стучало в ушах. Снитч летел невероятно быстро, но Грейнджер знала: ещё секунд пятнадцать, и она его нагонит. Она вытянула руку, и кончики её пальцев напряглись от желания схватить мяч. Сейчас, сейчас… Блейз попытался толкнуть её метлу, но Гермиона дёрнулась в сторону, затем сразу же вернувшись на траекторию. Через мгновение снитч уже слабо трепыхался в её ладони.              Блейз, тяжело дыша, остановился перед ней и, словно извиняясь, развёл руками.              — Я, между прочим, охотник.              Гермиона разжала пальцы, и золотой шарик снова унёсся.              — Мы ещё не закончили, Забини.              Переводя дыхание, она оглядела зрительские места и вдруг заметила яркий, выделяющийся на фоне серых скамеек красный шарф. Она цокнула языком.              — Я сейчас! — крикнула Гермиона, уже снижаясь и коротко оглянувшись на Блейза через плечо. Она замедлилась напротив единственного человека, сидевшего на трибунах, ловко перекинула ногу через древко метлы и расположилась на нём с таким комфортом, как будто под ней было роскошное кресло.              — Интересная у вас теперь… стратегия, — «болельщик» выразительным взглядом указал на Забини, пытающегося поймать снитч.              — Не твоего ума дело, Поттер. — Гермиона скрестила руки. — Не люблю, когда за моей командой шпионят всякие придурки.              Гарри сначала притворился обиженным, выпятив нижнюю губу, а потом ухмыльнулся.              — Ты, как слизеринка, должна была оценить мою гениальную идею. Это всего лишь увеселительная прогулка по территории школы. Наблюдать за тренировками не запрещено.              — Правилами не запрещено, разумеется. — Гермиона подалась вперёд, уверенно сохраняя равновесие. Она сощурилась. — Ты можешь смотреть сколько угодно, Поттер. Это никак не поможет ни тебе, ни жалкому сборищу, именующему себя командой Гриффиндора.              — О, разве? — Гарри удивлённо ахнул. — По крайней мере теперь я знаю, что твои защитники такие же непроходимо тупые, как и в прошлом году. — Гермиона покосилась на Крэбба, который только что чуть не запустил бладжер себе в лоб. Идиот. — И твои охотники мажут так часто, что у вратаря даже нет шанса потренироваться отбивать мячи.              По-видимому довольный своей обличительной речью, он откинулся на спинку скамьи; его губы растянулись в широченной ухмылке. Гермиона отзеркалила её.              — Зато я знаю, что твой вратарь настолько не уверен в себе, что мне понадобится всего пять минут перед началом матча, чтобы вывести его из строя.              Поттер попытался скрыть замешательство, но Грейнджер хватило и краткого мига, чтобы заметить волнение противника.              — Чепуха, — отрезал он ледяным тоном. — Рон прекрасно играет, и ты не…              — А я знаю один его ма-аленький секре-ет, — почти пропела Гермиона, увлечённо разглядывая стремительно бледнеющего Поттера. Она мечтательно вздохнула. — Секрет, который начинается на букву «П». Ах, Гарри, Гарри, ты, наверное, не знаешь, как девушки любят делиться друг с другом всем, абсолютно всем! Любят показывать глупые любовные письма, которые им присылают тайные наивные поклонники. Иногда эти наивные поклонники забывают, что нацарапали своё послание на обратной стороне неудавшегося эссе по Зельям. Представь себе, Гарри, уже подписанного их фамилией эссе.              Она снова перебросила ногу через древко, удерживая его одной рукой, и приготовилась к полёту.              — Твой Рон с прошлого года сохнет по Паркинсон. Представь, как же будет весело, когда прямо перед игрой об этом узнает вся школа!              Грейнджер взмыла в воздух, оставляя на трибуне безмолвного капитана гриффиндорской команды. Да, это было слишком легко. Не зря она припрятала этот козырь в рукаве с прошлого Дня всех влюблённых и уговорила Пэнси молчать.              Гермиона поднималась всё выше и выше, искрящийся смех клокотал у неё в горле, и она захохотала, пересекая поле и несясь навстречу сверкнувшему у дальней башни снитчу. Она увернулась от бладжера, упущенного Гойлом и просвистевшего прямо над её головой, круто обогнула Джека, зависшего на её пути. Солнце целовало её щёки, даря мягкое осеннее тепло. Снитч, будто почувствовав её пристальное внимание, заметался из стороны в сторону и скрылся за башней. Гермиона сделала глубокий вдох, позволив холодному ветру ворваться в лёгкие, и накренила метлу, огибая трибуны.              Целое лето Грейнджер не летала, будучи примерной леди. Послушной дочерью своих родителей. Целое лето она не испытывала этого головокружительного счастья, пиковой точки, когда наконец-то чувствуешь, как жизнь бьётся в груди и на кончиках пальцев. Она улыбнулась сама себе, щурясь под золотыми лучами. Прямо сейчас Гермиона как никогда ясно осознала: она ни за что не лишит себя этого. Ни сейчас, ни в будущем.                     

***

      Прошёл целый час из выделенного для вечерних занятий времени, а Гермионе удалось перевести только три руны из шести. Теперь её ни капли не удивляло, что эта письменность была почти утеряна и забыта — уж слишком запутанными были многочисленные исключения и варианты изложения одного и того же знака. Из запретной секции Грейнджер прихватила три самых подробных словаря, которые смогла найти в шкафу, который ей показал Малфой.              Она поёжилась и плотнее укуталась в шерстяной зелёный плед, обернувшись на потрескивающий камин. К сожалению, он почти совсем не согревал её просторную отдельную комнату: одно из преимуществ должности старосты, ради которого можно было потерпеть постоянные дежурства и многочисленные собрания. Грейнджер снова принялась листать одну из библиотечных книг, и из той выпал клочок новой бумаги.              «Проверить абзац пятый. См. соответствующую главу в Магических иероглифах и логограммах. Руна Перт (?)»              Малфой. Ему, слава Мерлину, хватило совести не портить книгу и оставить собственные пометки на вложенном пергаменте. Это определённо был его конспект. Во-первых, Гермиона хорошо знала этот аккуратный почерк, успев к собственному неудовольствию насмотреться на него ещё в прошлом году, когда все старосты по очереди составляли графики дежурств. Ну, а во-вторых, она была уверена, что кроме этого зубрилы никто даже и не приблизился бы к этим полкам.              И кроме неё самой. Упс.              Гермиона раздражённо повела плечами. Слишком много Малфоя за один день, это уже чересчур. Она вынула заколку, державшую густые кудри, и запустила пальцы в волосы, массируя уставшую за день голову. С силой зажмурившись, Грейнджер открыла глаза и ещё раз просмотрела свои записи. Вдобавок ко всем прочим загадкам её смущало само расположение рун на записке Оливии. Первая руна почему-то стояла отдельно, а остальные были написаны ниже, будто образовывая второй ряд. Если доверять тому переводу, который у неё получилось сделать, выходило что-то вроде:              «Забудь       Услышал свою душу»              В воображении Гермионы правильная расшифровка представлялась чуть более осмысленной и наталкивающей на конкретику, чем этот набор слов. Она потянулась к палочке и коснулась ей пергамента. Руны засветились, как и всегда.              Она вдруг замерла, а потом с досадой хлопнула себя по лбу. О… Это было очевидно. С самого начала она упустила то, что было совершенно очевидно. Ведь толкование рун слишком сильно зависит от их порядка, и если он запутан… Возможно, запутан специально? Гермиона поспешно открыла уже было отложенный в сторону словарь и нашла в нём одну из комбинаций символов, которая ещё в самом начале исследования привлекла её внимание.              — Так… — Гермиона сосредоточенно нахмурилась. Она выбрала одну из рун и попыталась «зацепить» её кончиком палочки. Это удалось сделать со второй попытки. — Отлично, а теперь… Сюда.              Она перетащила символ и поместила его между другими, которые как будто услужливо расступились и дали место новой соседке. Теперь, когда последовательность изменилась, в корне может измениться и значение некоторых рун. Гермиона победно улыбнулась и взялась за книгу. Она бегло прочла всего несколько строчек, когда внезапно раздался тихий щелчок.              — Что за… — Грейнджер изумлённо склонилась над пергаментом.              Руны, как ни в чём не бывало, заняли свои первоначальные места и мигнули синим, как будто издеваясь над трудами переводчицы. Она со стоном разочарования откинулась на спинку кресла. Ну, что ж. Гермиона опять схватила палочку и, «заарканив» очередную руну, перенесла её, поменяв местами с ближайшей.              — Эта комбинация может сработать, — пробормотала она, прикусив губу и в ожидании глядя на бумагу.              И… щелчок.              — Чёртовы грёбаные руны! — с негодованием воскликнула Гермиона.              Она закрыла глаза и медленно вдохнула и выдохнула. Магловские ругательства — это плохой знак, очень плохой. Хотя они почему-то всегда казались ей какими-то более… Яркими? Она неверяще потрясла головой.              — Здесь всё ясно, — проговорила она сама себе. — Шифр исключает неверные комбинации, вот и всё. Нужно только найти правильную. Это проще простого.              И Грейнджер, сжав губы, с новой волной яростного усердия принялась двигать руны, перемещать их по бумаге, записывать и вычёркивать уже использованные варианты. Получить верный порядок — лишь вопрос времени.              Спустя несколько десятков различных комбинаций, упрямо отвергнутых пергаментом, Гермиона уснула прямо в своём мягком кресле.