Lov ya

В окно ярко светили солнечные лучи. Эдж только через минуту понял, что это значит. Он вскочил на ноги и в недоумении посмотрел на часы. Какого черта он встал так поздно?! Он никогда раньше не спал так долго… и уж точно не чувствовал себя настолько измотанным! Высокий скелет откинул одеяло и подошел к шкафу, чтобы переодеться. Сменив одежду на чистую, он отправился в гостиную, чтобы проверить, как там остальные двое. От представшего перед ним зрелища на душе стало намного легче. Они сидели на диване и спали. Санс положил череп на плечо его брата, прислонившись к нему, а череп Реда запрокинулся назад в таком положении, что, скорее всего, ему будет больно, когда он проснется. Некогда обернутые вокруг них пушистые одеяла, похоже, сползли, пока они спали, хотя они, казалось, не возражали. Фильм, который они смотрели, продолжался без них, непрерывно воспроизводя музыку из титров. Они выглядели умиротворенными. Ред и Санс выглядели спокойнее, чем когда либо – настоящий подвиг со стороны его брата. На душе у него потеплело, он гордился тем, что они оба о себе позаботились. Эдж тихо подошел к ним, стараясь не разбудить, и снова укрыл обоих одеялами. Убедившись, что им тепло, высокий скелет направился на кухню. Сейчас было время ужина, хотя и несколько рановато, но готовка всегда занимала какое-то время. К тому же он не был уверен, что эти двое что-нибудь ели. Единственная тарелка в раковине мало о чем говорила, но он надеялся, что Реду удалось уговорить Санса поесть. Немного поколебавшись, он решил, что макароны – хороший ужин. Эдж был достаточно высок, чтобы дотянуться до кастрюли для пасты с помощью стула, поэтому он ожидал, что спустить ее будет довольно просто. Но не ожидал, что ручка кастрюли сломается, и она с грохотом рухнула на пол. Его брат в считанные секунды оказался рядом с ним со вспышкой красного света – в воздухе повисла готовая к защите магия. Увидев, что это всего лишь кастрюля, Ред заметно расслабился. – Блин, бро, у тебя что, руки дырявые? Ты меня до ручки доведешь. Эдж уже собирался отругать его за эту шутку, как вдруг услышал шорох. Подняв глаза, он увидел Санса, стоящего в дверях с широкой ухмылкой на лице. Правда, когда он поймал взгляд Эджа, ухмылка исчезла, сменившись куда более нервным выражением. Меньший скелет ожидал, что он расстроится, а "расстройство", скорее всего, никогда не сулило ничего хорошего. – Похоже на то, – вздохнул он, хмуро глядя на отломанную металлическую ручку. Один из винтов был ржавым, отметил он, отбрасывая ее. Ред поднял кастрюлю и поставил ее рядом с мусорным ведром, чтобы разобраться с ней позже. Это была не слишком большая потеря, поскольку он уже давно собирался купить новую. – Доброе утро… Э-э, нет, уже далеко за полдень. Так что добрый день! Вы двое хорошо спали? – спросил Эдж, меняя тему. Плечи Санса облегченно расслабились, и он остался с ними на кухне, хотя и задержался у двери. – Ага, – сказал Ред, потирая шею. – Даже удивительно, что ничего не болит. – Я не слишком удивлен, ты засыпал и в более странных местах, – прокомментировал Эдж. А именно на лестнице в их прошлом доме. Как его брат вообще умудрился заснуть, было загадкой, которая так и останется неразгаданной. – Ты хорошо спал, Санс? – спросил он, не желая, чтобы тот оставался в стороне. Санс, похоже, удивился, что к нему обратились, но кивнул. – Ага, я так хорошо сплю, что могу делать это с закрытыми глазами, – пошутил Санс. Шутка была совершенно неожиданной, и он бы соврал, если бы сказал, что она не была смешной. Его беспокоило только то, что с лица собеседника не сходило нервное выражение. Как будто он проверял его. Когда Эдж и Ред в ответ только рассмеялись, Санс стал выглядеть уже гораздо менее напряженным. Неужели… неужели Папирус действительно расстроился бы из-за такой мелочи, как шутка? Было более чем очевидно, что он совсем не знает своего двойника. Вздохнув, высокий скелет вновь повернулся к стойке. Он открыл шкаф и достал поваренную книгу, которую подарила ему Ториэль. Андайн тоже дарила ему одну, но та не пережила последствий их попытки приготовить еду. Даже если исключить из меню макароны, он мог бы приготовить еще много чего! Он открыл книгу, собираясь спросить, есть ли у остальных какие-либо предпочтения, как вдруг раздался стук в дверь. Душа Эджа подскочила от звука, и он застыл на месте, испытывая смутное чувство ужаса. Двое других явно чувствовали то же самое, если судить по беспокойным выражениям на их черепах. – Я открою, – заявил он. – А вы пока определитесь, что хотели бы съесть. Я сейчас вернусь. Ред нахмурился, но не стал спорить, когда Эдж направился к двери. Если это был Папирус, то его нужно было держать подальше от Санса – им нужно было обеспечить безопасность Санса. Ред бы знал, если бы понадобилась его помощь. Собрав все свои нервы, которых и так не было, Эдж открыл дверь. Его душу затопило облегчение. Стеснение в груди исчезло вместе с тихим вздохом облегчения. Это были всего лишь Стретч и Блу, которые широко улыбнулись, когда он открыл дверь пошире, чтобы поболтать с ними. – Как дела, Эгг? – поздоровался его ленивый двойник, ухмыльнувшись, когда Эдж раздраженно нахмурился. – "Эдж", а не "Эгг", олух. Что вы здесь делаете? – требовательно спросил он, хотя и не был недоволен их внезапным визитом. В конце концов, он собирался поговорить с ними обо всем этом. – Ну… помнишь, как мы нашли Санса? И ты забрал его домой, а потом сказал, чтобы мы не звонили Папирусу? – начал Блу. Заметив, как помрачнело его лицо, он поспешил продолжить: – Мы не говорили ему! Но мы очень волнуемся. Волнуются о чем? Эдж бросил взгляд в сторону кухни и вышел, закрыв за собой дверь. Стретч пробормотал что-то, вероятно, не слишком любезное, учитывая, что Блу недовольно нахмурился, подтолкнув его локтем. – Папирус всех обзвонил, он очень беспокоится о своем брате. Вы с Редом его не видели? – спросил Блу с явным беспокойством. Что? Они думали, что они просто… Просто отправят Санса домой, как только он очнется? Эдж почувствовал, как его душа потяжелела от отвращения – к ним, к самому себе. Они бы так и сделали. Он бы так и сделал. Он был слишком ослеплен и слишком предвзят, чтобы что-то заметить, чтобы забеспокоиться. Если бы они не позаботились о том, чтобы все выяснить, где бы сейчас был Санс? – Видели. Он остановился у нас дома, – признался Эдж. Мимолетное облегчение на их лицах смешалось с другими эмоциями: Блу был озадачен, Стретч недоволен. – Тогда почему вы не позвонили Папирусу? Они не ладят друг с другом, но все же они братья. Папирус очень беспокоился, – нахмурился Стретч, недовольный его действиями. Заставить Стретча поверить во все это было бы сложнее всего. Его ленивый двойник практически усыновил Папируса, после того, как заметил "плохие отношения" между братьями Тейл. Подумать только, когда-то он сочувствовал ему. Подумать только, когда-то он был его другом. По правде говоря, убедить любого из остальных было бы непросто. Даже Ред все еще сомневался, несмотря на то, что видел все те же доказательства, что и он. Он все еще не мог поверить, что какая-либо из версий его брата способна на такое. – Папирус абьюзер, – не стал скрывать Эдж. – Вот почему мы не можем ему ничего рассказать. На мгновение стало тихо, после чего Стретч разразился хохотом. Улыбка Блу была неловкой – так он улыбался, когда не одобрял шутку, но у него не хватало духу признаться в этом. Когда Эдж лишь нахмурился в ответ, в воздухе снова повисла тишина. – Ты серьезно? – недоверчиво усмехнулся Стретч. Эдж кивнул. То, как хмуро братья смотрели на него, было почти предсказуемо. Они не хотели даже думать об этом. В конце концов, как мог кто-то такой милый, как Папирус, совершить нечто столь ужасное? – Это… Нехорошо так шутить, Эдж, – мягко пожурил его Блу, скрестив руки на груди и разочарованно нахмурившись. Свапы почти не видели свидетельств того, как плохо обращались с Сансом. Они знали только, что он был на улице. Но и это они объяснили тем, что он просто потерял сознание. Они не знали, что его и раньше не пускали в дом. Они даже не знали о травме – Блу бы вылечил его, если бы знал. – Это не шутка. Когда вы нашли Санса на улице в снегу, у него была сломана рука, а его максимальные ОЗ упали. Он оказался там не случайно. Папирус в очередной раз выставил его за дверь, – объяснил Эдж или попытался объяснить. Выражение лица его двойника говорило о том, что тот его не слушает. Он был так же оскорблен, как если бы Эдж заявил, что Блу сделал что-то подобное. – Да нет. Папс не стал бы заниматься подобным дерьмом. Это Санс тебе сказал? Потому что я бы не исключал, что он врет. От этих слов у него защемило в душе. Боже, он думал о том же самом. Если бы Санс попытался рассказать ему об этом раньше, разве он стал бы слушать? Он не хотел знать ответ на это конкретное "что, если". – Е-если вы не хотите слушать правду, то идите на хрен! Он надеялся, что они не заметили, как его голос грозит сорваться. Он надеялся, что они уйдут и не увидят его слез. Он надеялся, что они останутся, чтобы у Санса было больше поддержки. Больше помощи, в которой он так отчаянно нуждался. Стретч ушел, даже не оглянувшись. Блу поколебался, прежде чем тоже уйти. Убедившись, что они ушли, Эдж подавил всхлип, содрогаясь от сдерживаемых слез. Боль от предательства была слишком сильной. Может быть, если бы Ред поговорил с ними, они бы его послушали. Он старался игнорировать обиду, подавляя ее тем, что гораздо легче чувствовать и контролировать. Если бы он злился на них, то не грустил бы. (По крайней мере, пока не наступит глубокая ночь.) Они могут потерять своих товарищей, но стоило ли цепляться за них, если бы они поверили абьюзеру, а не им? Нет. Нет, они им не нужны. Убедившись, что на его лице не осталось следов от возможных слез, он снова вошел в дом. Он с облегчением обнаружил, что за время его отсутствия ничего не сгорело. Не то чтобы он ожидал этого – за все время их дом сгорел только один раз, когда он пригласил Андайн готовить у них дома. Это была катастрофа. Эти двое стояли перед стойкой с миской для смешивания и читали инструкции в книге рецептов, но, заметив его, подняли глаза. Санс озабоченно нахмурился, глаза Реда загорелись беспокойством, он готов был предложить утешение. И хотя Эдж ничего не хотел так сильно, он точно знал, что будет плакать до конца ночи. Для этого было еще слишком рано. Плотина, сдерживающая слезы, была хрупкой, и Эдж понимал, что если он примет их заботу, то не сможет сдержаться. С дополнительным укором совести он проигнорировал их вопросительные обеспокоенные взгляды и изобразил свою лучшую улыбку. – Что мы готовим? – спросил он. Он уже знал, что Санс не станет настаивать (ему было противно пользоваться его пассивностью, это было отвратительно) и знал, что брат спросит об этом позже. Это был вопрос времени. Как он и предполагал, Ред нахмурился, но тоже не стал давить. – Если честно, я понятия не имею, – признался Ред, снова обращаясь к книге. Эдж подошел, но не слишком близко – он не хотел, чтобы Санс чувствовал себя неловко – и замер, увидев содержимое чаши. – Какого черта у тебя мел в чашке?? – Вот здесь написано, что нужно два мелка, – пожал плечами Ред. Санс попытался прикрыть рукой ухмылку. Он никогда раньше не видел, чтобы тот искренне улыбался, но ему это определенно шло. Эдж покачал головой, принимаясь читать книгу самостоятельно. – Это значит "желтка", а не "мелка"… Он моргнул. Перечитал дважды. Проверил рецепт, который они выбрали: "Шоколадное печенье". Кто ест печенье на ужин? Вот почему он не позволял брату выбирать рецепты. – Не думаю, что у нас есть еще мелки кроме этого, – хмуро заметил Эдж. Санс не смог сдержать смешка, услышав это замечание. Братья Фелл невольно обернулись на звук, открыто уставившись на него. Душа Эджа странно затрепетала при этом мягком и приятном звуке. Санс заслуживал того, чтобы чувствовать себя достаточно счастливым, чтобы этот смех не был редкостью. Заметив их пристальные взгляды, Санс подавил смех и вновь обрел озабоченное выражение лица. – Эм… э-это опечатка, – объяснил Санс, заставив их обоих чувствовать себя идиотами. Опечатка. Это была опечатка, а они просто предположили… Эдж хлопнул себя ладонью по черепу, скрывая стыд, а Ред не выдержал и расхохотался. – Сначала кастрюля, теперь это. Кажется, я сегодня совершенно не в форме. Поскольку готовка, очевидно, отменяется, как насчет остатков? – спросил он. Обычно остатки еды сохраняли, но не ели, а выбрасывали через месяц. К счастью, те, что были дома, были еще свежими и съедобными. Санс, похоже, не был в восторге от идеи поесть, но спокойно согласился. Эдж попросил обоих сесть, пока готовил тарелки. Однако Ред и не думал переставать подтрунивать над ним из-за досадного происшествия на кухне, очевидно, позабыв о том, что и сам совершил глупую ошибку. Санс молчал, тревожно поглядывая на него каждый раз, когда Ред заговаривал, ожидая привычной для него реакции. Эдж был совсем не похож на Папируса. Он докажет это Сансу. Он докажет, что никогда не причинит ему вреда. Что он никому не позволит причинить ему вред. Никогда больше.

***

Здесь все было совсем по-другому. Эдж не был похож на его брата. (По крайней мере, пока не похож, но как долго это продлится?) Он не сердился на него за то, что он наблевал на ковер. Он не сердился на него за безделье. Он не злился на Реда за то, что тот его дразнил. За все время пребывания здесь Санс расстроил его лишь однажды, но Эдж не причинил ему вреда. Это было странно. Странно было и то, насколько… они были добры. Не только к нему, но и друг к другу. Как они улыбались, шутили и открыто беспокоились друг о друге. Казалось, они искренне любят друг друга. (Впрочем, это не должно удивлять, не так ли? Санс был причиной того, что все было так… так по-другому. Будь он другим, более похожим на Реда, захотел бы Папирус видеть его рядом? Стал бы он, наконец, привлекательным? Или он все равно умудрился бы все испортить?) Как они любили друг друга… Это напомнило ему о давно прошедшем времени. (Напоминание об этом неизменно причиняло боль.) Время, когда Папирус был рад его видеть. Не все было идеально, было много боли, но брат всегда был рад его видеть. Даже если он слишком много плакал. Даже если он никогда не мог сказать брату правду о чем бы то ни было. (Я упал с лестницы, я врезался в стену, я упал с кровати, нет, папа нас любит, он не хотел ударить…) Это было так давно. До того, как он все разрушил. Он отдал бы все, чтобы вернуться назад… даже если было больно, оно того стоило. Все что угодно стоило того, чтобы у него был Папирус. – Ты в порядке, Санс? – спросил Ред, привлекая его внимание. Братья выглядели обеспокоенными. Ох… видимо, он ушел в себя? Санс улыбнулся им, но это не умерило их беспокойства. Он не заслужил их беспокойства. Звезды, он не заслужил ничего из этого. – Ага. Санс был благодарен, что они не стали давить. Он был благодарен им за то, что они не заставили его съесть больше нескольких кусочков. За то, что они позволили ему лечь спать пораньше, несмотря на то, что он проспал весь день. Только когда он убедился, что они уже в постели и спят, он позволил себе сорваться. Тихие всхлипывания, заглушаемые одеялом – потребовались годы практики, чтобы плакать, никого не разбудив. Он не хотел, чтобы они тоже возненавидели его. Он не хотел разрушать это… это ощущение счастья, которое возникало рядом с ними. Это всегда было лишь вопросом времени. Ред сказал, что они хотят, чтобы он был рядом. Это всегда было лишь вопросом времени, когда они передумают. Звезды, он так слаб. Он так устал. Он больше не хочет этого делать. По дороге в парк было так много машин. Он должен был просто… Боги, Блу следовало просто оставить его. Так было бы лучше для всех.