Сломанный соловей станет соколом

       И раньше ночи Элана проходили беспокойно, дремота сменялась воспоминаниями и разбитыми мечтами, пока усталость не брала своё, но снова отступала перед растерянностью о будущем, теперь в общую картину добавилась Одри. Раз за разом Элан задавался вопросом, правильно ли поступил, не дав им второго шанса. Вдруг Одри корила себя, скучала, трепетно сохранила чувства к Элану, не позволила омрачить их даже столь скверной ситуации, а он… Впрочем, Одри вела себя, говорила, смотрела так, будто Элан разочаровался в их отношениях и бросился под колёса, нанял охрану, которая бы не пустила Одри в больницу, чтобы в итоге обвинить в равнодушии и бросить несчастную. Элан вздохнул, допил прохладный кофе, заставил себя прислушаться к словам Лайонела. Он прав, не нужно торопиться, только вот Элан так надеялся, что в его жизнь вернётся что-то хорошее, нечто светлое и тёплое, которое он будет беречь и теперь точно не потеряет, и снова надежда не оправдалась. Раньше Элан не придавал отношениям принятого многими значения, воспринимал, как нечто обычное, что есть практически у каждого человека, но теперь, лишившись мечты и смотря на Лайонела и Скотта, как вместе они преодолевали любые трудности и разногласия, начинал понимать истинную ценность любви, своей «половинки».. Но Одри не являлась этой самой половинкой. Она могла измениться, вести себя так чёрство из-за стресса, однако проверять Элан не горел желанием, не с ней, девушкой, которую, как выяснилось, практически не знал, не с той, что ни разу не пришла, пока Элан лежал в палате, от отчаяния даже не способный плакать.        А Скотт с Лайонелом уже несколько лет доверяли друг другу тайны, секреты и желания, не считая парочки, с которыми пока не разобрались, как поступить. Свою проблему Скотт понимал и пытался бороться с ней как радикально, намереваясь решить, так и отдыхая, тренируясь в спортзале, занимающим одну из комнат коттеджа. Разгорячённая кровь не пускала лишние мысли, только подогревала идею, которую Скотт уже несколько недель старательно рассматривал как отличный вариант исправить небольшое недоразумение и перестать чувствовать себя нахлебником. Скотт так сосредоточился на силовом упражнении и собственных мыслях, что не заметил, как в зал заглянул Лайонел, прислонился к арке, стал глядеть на Скотта, мускулы рук и груди, которые напрягались от каждого жима штанги, как по коже бежали капли пота. На это Лайонел глядел очарованно, всё ждал, когда Скотт закончит, чтобы отвлечь его только в момент перерыва. Лайонел подошёл, накинул на плечи Скотта полотенце, передал ему бутылку воды и вдруг прильнул вплотную, обнял вокруг шеи. После глотка Скотт напомнил: — Я ведь потный и грязный. — И это невероятно сексуально, — нисколько не смутился Лайонел и разделил с любимым поцелуй.        Тот позволил себе пару минут отдыха в объятиях Лайонела, гладил его волосы, нежно целовал, отпил ещё немного из бутылки, пока по коже продолжал бешено носиться адреналин, а мышцы горели от нагрузки. — Мне осталась пара подходов, затем душ и я весь твой.        Не без хитринки Лайонел ухмыльнулся, медленно провёл пальцами по плечу Скотта, сперва любовался мышцами груди, чуть погодя заглянул в глаза. — А мне казалось, ты и в душе мой.        Теперь и Скотт поймал правильное настроение, наклонился, чтобы прошептать: — Несомненно.        Лайонел остался наблюдать за тренировкой Скотта, не уставал поражаться его красоте, силе, преданности делу, восторгался своим Аполлоном, который покорял всё новые вершины, до совершенства обтачивал своё тело, а вот сам Лайонел… он бегло провёл ладонями по бёдрам — большеваты, а с маленьким ростом выглядело ещё более нелепо. Нужно что-то делать, неясно только, что именно, делать ли, с этим или чем-то другим, Лайонел ещё не определился, а потому и начать действовать не мог, даже если бы захотел. Он поймал взгляд Скотта, вложил свою ладонь в его, подарил улыбку. — Теперь я весь твой.        Лайонел прильнул к Скотту, улавливая плавный стук сердца, вдохнул запах кожи, провёл по линии бицепса, опустил взгляд к груди, рельефу живота, ногам. Вдруг Лайонел запылал светлым намерением: — Купить тебе новые кроссовки? Эти уже потёрлись.        Скотт нехотя отвернулся, замялся. — Это же спортивные, их не жалко. Да и нормальные ещё. — Пожалуйста, — заглядывая в глубокие зелёные глаза, протянул Лайонел.        При виде этого очаровательного выражения Скотт не сдержал нежного смеха, потёрся о лоб Лайонела, но сильно старался его не тискать, чтобы не испачкать. — Мне как-то неловко. — Прости, — ласково извинился Лайонел, прикасаясь к щеке Скотта, чмокнул его в лоб. — Просто хочу сделать тебе приятное.        Прикосновения Лайонела, игривые, продолжительные, взгляд сквозь пушистые ресницы, нежный запах производили крайне притягательный эффект и явно намекали на желание Лайонела, его игривое настроение. На сеанс горячего спонтанного секса сил бы не хватило, организм потратил их на тренировку, и это Скотт чётко осознавал, однако в область таза кровь тоже прилила, да и вряд ли ещё одна маленькая нагрузка имела бы серьёзные последствия, Скотт ещё не в том возрасте. Лёгкому возбуждению Скотт дал волю, маняще произнёс на ухо Лайонела: — Есть один способ сделать это прямо сейчас…        Пояснений Лайонелу не требовалось, он поймал Скотта за запястье и решительно направился в ванную комнату, чтобы поухаживать за возлюбленным, а заодно сделать ему приятно, очень приятно.        Моменты, когда Лайонел обнимал со спины или просто стоял позади, Скотт по какой-то загадочной для себя причине очень любил, ощущать этого невысокого слабого мальчишку за собой, его маленькие мягкие ладони на боках, а дыхание — на шее, нечто лучше с трудом удавалось вообразить. Когда же Лайонел при этом страстно целовал плечи, скользил горячими губами по коже, а пальцами бережно водил вдоль ствола члена — Скотт мог только выдыхать сквозь губы, стоять с закрытыми глазами и трепетать каждой клеточкой от ощущения, которому во всём мире не имело равных. Вода смывала пот, очищала кожу и мысли, прижимающийся сзади Лайонел бессовестно прикасался везде, где хотел, особым вниманием одаривал член Скотта, принося ему изумительное наслаждение, оно казалось ещё ярче после усердной тренировки, но тягучим и мягким, заполняло одну клеточку за другой, как сладкий нектар. В нём тонуло здравомыслие, правила, предрассудки, оставалось только желание. — Лай, — выдохнул Скотт в истоме, — хочу тебя.        Пусть от слов Лайонел едва не мурлыкал, состояние Скотта поставил выше своих и его желаний, глубоким движением погладил его грудь, оставил поцелуй на плече, стал усерднее водить рукой по члену. — Отдохни немного… я беспокоюсь за тебя.        Скотт ухмыльнулся от нежной заботы, которую Лайонел проявлял, вопреки своему состоянию, тому, что его эрегированный член порой задевал, что Лайонел едва контролировал себя, страсть, желание разделить со Скоттом безграничные чувства прекраснейшим способом. Но Лайонел прав, организму нужно немного восстановиться, только вечером эта отговорка не сработает.        В то время, как Лайонел и Скотт придавались любви и заботе друг о друге, Элан просматривал профессии, которым обучали в городе, вспоминая слова Лайонела о том, что, если вдруг Элан найдёт то, чем захочет заниматься, обязательно поможет с обучением, но всерьёз Элан не воспринял светлое рвение друга. Элан прекрасно понимал, что Лайонел мог бы оплатить учёбу даже в самом дорогом колледже, вот только Элан не имел права распоряжаться чужими деньгами, сидеть на шее Лайонела, к тому же Элана никуда не тянуло, он не представлял себя на любом другом месте, кроме как перед микрофоном, и чтобы рядом группа, друзья, команда, единомышленники, и музыка, только она и ничто помимо неё. Наверное, страницы колледжей Элан листал просто так, чтобы убить время, но чем дольше занимался этим, тем сильнее тосковал. Как всё могло так получиться?        До конца погрузиться в размышления о несправедливости жизни, том, что одним всё доставалось просто так, а другие отдавали всё, что могли, ради своей мечты, но не получали ничего, Элану не позволили, его отвлёк стук в дверь и последовавший за ним голос: — Элан, к вам пришли.        Тот заметно растерялся, однако медлить не стал, кивнул, отложил ноутбук и двинулся за горничной в холл, где ожидал никто иной, как тот длинноволосый курьер. Первой мыслью в голове Элана стало: Лайонел заказал пиццу, но нет, в руках парень ничего не держал, да и пришёл не в униформе, а обыкновенной одежде. Робким кивком Элан поздоровался с курьером, а тот обаятельно и чуть неловко улыбнулся. — Привет. Знаю, это нечестно, но я воспользовался служебным положением и захотел увидеться с тобой. Что скажешь, перекинемся парой слов?        Подобного Элан не мог ожидать, чуть открыл рот, почти сразу заметил это, сомкнул губы, продолжал глядеть на курьера, словно на привидение, а тот не торопил, не тянул небезызвестное «Ну так что», стоял, смотрел в глаза Элана своими, серыми, напоминающими сталь, и ожидал. Молчание прервала так вовремя появившаяся Вайлет, посвятила внимание преимущественно незнакомцу. — Элан, у вас гость? Что же вы стоите в коридоре, — Вайлет жестом пригласила в гостиную. — Вести разговор за чашечкой чая наверняка будет приятнее. Или вы предпочитаете кофе? — Нет, чай отлично подойдёт. — Хорошо, я распоряжусь.        На этом Вайлет вежливо поклонилась и направилась на кухню, а Элан как раз сумел взять себя в руки и махнуть курьеру, зовя за собой. Оба устроились в креслах друг рядом с другом, и неожиданно курьер засмеялся. — Чёрт, я же забыл представиться. Как невежливо с моей стороны, — с театральной напыщенностью сказал он, а затем протянул руку. — Меня зовут Каин.        Красивое имя вот, что первым отметил Элан, и лишь погодя то, что Каин не торопился узнать имя Элана, не произносил измученное «А тебя», будто знал, что сразу ответить Элан всё равно не сможет, что ему потребуется время представиться через телефон. Каина это словно не удивило. Неужели он догадался, что Элан не способен говорить ещё за два прошлых раза? Отличная дедукция, ему бы детективом работать. На этом поток мыслей Элана иссяк, ведь Каин пришел не просто «перекинуться парой слов», он вёл себя так, как люди, с которыми Элан пытался знакомиться на сайтах, но совсем иначе, не предлагал какую-либо авантюру и не зазывал на подозрительную работу, а общался с Эланом о самых обыкновенных вещах. Иногда Каин говорил о себе, рассказывал, чем увлекался, какие интересные фильмы посмотрел за последние дни, что больше любил собак, чем кошек, особенно крупных пород, но в остальном спрашивал об Элане и неизменно ждал, пока тот закончит печатать, в это время пил чай, а вот к печенью не притронулся, при этом не осматривался, не пытался вычислить расположение камер и количество рабочего персонала, чтобы потом совершить вероломное нападение.        Нить происходящего Элан безнадёжно утратил, не мог вообразить, зачем Каин на самом деле пришёл, а пока тот отвлекался на чай, Элан украдкой разглядывал симпатичного, может, немного своеобразного парня. Эти выкрашенные волосы, вульгарная одежда — рубашка с вырезом едва не до пупка, цепочки на джинсах, перчатка на левой руке — всё это производило противоречивое впечатление на Элана, он понятия не имел, как вести себя и зачем этот парень пришёл. Неужели он в самом деле заинтересовался тем, с кем даже словом не обмолвился? Звучало как-то неправдоподобно, но факт оставался фактом: Каин рассказывал о себе, читал ответы Элана и словно не удивлялся этому. Может быть, Каин считал, что Элан просто голос сорвал, поэтому ничего не говорил? Хотя в такой ситуации люди обычно переходили на шёпот, а не печатали полотна текста на неудобной виртуальной клавиатуре.        Прошёл час, может быть два, и Элан переставал задаваться вопросами как, что и почему вышло, позволил себе насладиться этой редкой возможностью пообщаться с приятным внешне и внутренне собеседником. Рассказывал Каин интересно, может, многовато хвастался и порой слишком громко смеялся, но в остальном Элан чувствовал себя комфортно даже рядом с незнакомым парнем. Время от времени мимо проходила Вайлет, заглядывала в комнату убедиться, что всё в порядке, гость вёл себя прилично, а Элан улыбался и жестами не пытался намекнуть на необходимость вызвать полицию, беспокоить Элана новостью о том, что Лайонел и Скотт отправились в город, Вайлет тоже не стала, вместо этого принесла ещё чай и сэндвичи, раз уж к сладкому гость не притронулся. Вёл он себя совершенно нескромно, будто не в чужом доме сидел, в жестах не ограничивался, однако о манерах не забывал, благодарил, использовал слово «пожалуйста«, в целом позволил себе разве что ногу на ногу закинуть, ничего криминального.        Время для Элана потеряло значение, он сидел в комнате с практически незнакомым человеком, но общался с ним без всякого дискомфорта, даже забывал о том, что не способен говорить благодаря тому, как читал и реагировал на тексты Каин, будто слышал каждую букву, эмоции, заключённые в словах, улавливал интонацию, которой хотел бы Элан украсить фразы, замечал крохотные, но важные детали, спрятанные среди текста. Всего за несколько десятков минут Элан вдруг хотел узнать всё о Каине, каждую тему, которую он считал интересной, все увлечения и любимые фильмы, игры, детские выходки, Каин казался угрозой, одним из тех людей, что могли подкараулить ночью в переулке и отобрать кошелёк, но при этом обаятельным, харизматичным, что, пожалуй, создавало самое опасное сочетание. Они с Эланом обсуждали вообще всё, то он спрашивал, то Каин, они заговорили и о знаках Зодиака, и о прошлых жизнях, и о космосе, лишь одну тему Элан избегал, как огня, и сколь бы банальной она ни являлась, Каин не спрашивал о музыке, о жанрах и любимых исполнителях, наверное, просто не увлекался этим; что странно, он вполне походил на какого-нибудь модного музыканта.        Элан встрепенулся, когда вдруг заметил Скотта с коробкой новой обуви и Лайонела, который тактично поздоровался с гостем, тот ответил взаимностью, представился. Элан тут же написал и отправил сообщение: «Прости, что без предупреждения<i>», однако Лайонел только улыбнулся. — Всё в порядке, общайтесь, не будем вам мешать, — Лайонел плавно кивнул, после чего взял Скотта за руку и повёл за собой. — На самом деле, уже довольно поздно, — заметил Каин и только после его слов Элан обратил внимание на часы, едва верил, что они разговаривали пять часов подряд. — Мне нужно идти, но я бы хотел пригласить тебя, скажем, прогуляться. Что скажешь?        Вновь Элан усомнился в существующей реальности. Это происходило на самом деле? Красивый статный парень мало того, что не смутился немоты, так ещё и приглашал… на встречу? Каин ведь это имел в виду? То есть, когда представитель мужского пола приходил к кому-то домой просто, чтобы обзавестись другом? Или он в самом деле разведчик какой-нибудь местной банды? Боясь рассуждать об этом ещё несколько часов кряду, Элан торопливо ответил: «<i>С удовольствием схожу с тобой», а Каин обаятельно улыбнулся. — Отлично. Дашь свой номер?        Теперь Элан даже сомневаться не стал, напечатал номер своего телефона, добавил Каина в телефонную книгу, проводил его и, когда закрыл дверь, вдруг задрожал. Рядом с Каином Элан находил весьма неправильным так бесцеремонно волноваться, ликовать, стесняться и теряться, но теперь эмоции взяли верх и оказалось их несчётное количество, равно, как и вопросов. Как Элан мог понравиться такому классному парню всего за две встречи взглядами, не собирался ли он обмануть, не являлся ли аферистом, откуда знал, что Элан заинтересуется парнем, если недавно Элан сам того не знал? Это в самом деле происходило или одиночество превратилось в сумасшествие? Но Вайлет ведь тоже видела длинноволосого красавца, не просто так же на столе стояли две чашки? Голова гудела, как и сердце, оно уже мечтало о первом свидании, поцелуе на заднем ряду кинотеатра, предлагало варианты подарков на день влюблённых, и за это себя Элан жёстко осадил. Нельзя думать о подобном, уж точно не через пять минут после знакомства, Каин — чужак, непонятно, какие у него намерения, о них Каин не сказал ни слова, мог вообще риэлтором оказаться, который искал клиентуру, а Элан уже чуть ли не свадьбу планировал. Все эти фантазии не более, чем проявление одиночества. Да, сейчас мысли не нужны, по крайней мере такого рода.        Элан улыбнулся, когда почувствовал прикосновения Лайонела к плечам, обернулся к нему, воодушевлённому, знающему то, о чём не ведал Элан, пусть даже всего несколько секунд. — Это же был того курьер? — убедился Лайонел, впрочем, и так знал ответ, мило хихикнул. — Не зря я в тот раз попросил прислать его. Он что, сам пришёл? Ты ему точно понравился!        Свою правоту Лайонел не ставил под сомнения, а потому повёл Элана пить чай, снова, и попросил написать обо всём в мельчайших подробностях. Их Элан не стал утаивать, впрочем, как не позволял себе увлечься. Каин — парень совсем не знакомый, возможно, он пробрался в дом, чтобы проверить наличие охраны и сигнализации, а наивностью Элана просто воспользовался, углядев в нём лёгкую жертву, теперь убедился, что в случае опасности Элан даже позвать на помощь не сумеет. Тем не менее, когда Лайонел взял за руки, заглянул в глаза и задал вопрос, Элан не стал сомневаться в ответе. — Если он пригласит на свидание, пойдёшь?        Сперва Элан закивал, а чуть погодя забрал ладонь от тепла Лайонела, чтобы выразить не только согласие, но и дольку воодушевления. «<i>Не знаю, что из этого выйдет, но я хочу сходить с ним. Даже если ничего не получится, хотя бы отвлекусь. Ты не против?<i>». Первым делом Лайонел стиснул Элана в объятиях, прижал к себе будто домашнюю зверушку. — Я только за! Но на всякий случай отправлю с тобой кого-нибудь, хорошо? — уточнил Лайонел и тут же добавил. — Мне так будет спокойнее.        С одной стороны, Элан испытывал непривычную, может даже запрещённую надежду на то, что среди ставших тяжёлыми будней прорежется свет, появится буквально из ниоткуда, но также понимал, что мечтал о запретном. Нельзя надеяться на то, что всё как-нибудь сложится самым прекрасным образом просто потому, что Элан якобы настрадался и теперь заслужил успокоение. В конце концов, ситуация должна пугать: какой-то парень воспользовался работой, пробрался в дом — и всё равно, что Каина пустили через охрану района и дома, — теперь пытался разузнать о возможных жертвах, однако всё это глупое сердце напрочь игнорировало. Не случится ведь ничего плохого, если пару раз сходить в кино, в кафе или просто на прогулку, познакомиться, узнать этого парня… и он будто не удивился тому, что Элан не говорил… почему? На понимающего уважительного парня он, на самом деле, не слишком походил, наверное, от того Элан только сильнее видел в этом подобие знака свыше, а как Каин смотрел… будто на самого простого человека, без сожаления, не как на бездомного щенка, но одновременно так, словно давно знал Элана много и наконец увидел снова.        Пока Каин не пригласил в конкретный день, но забрасывал сообщениями, Лайонел взял на себя обязательство выводить Элана в люди, можно сказать морально подготовить перед встречей. Вдруг Каин пригласит в компьютерный клуб или на какую-нибудь сходку, а Элан будет чувствовать себя неуютно? Ему нужно привыкнуть к оживлённой обстановке. К тому же родители попросили Лайонела по возможности посетить ещё одно мероприятие — выставку, которую они проспонсировали, а так, как дел ни у Скотта, ни тем более у Элана не имелось, они отправились все вместе, к тому же великолепные костюмы под рукой.        Что Скотт, что Элан старались вести себя под стать обществу и обстановке — манерно, спокойно, без смешков и шуток, а Лайонелу подобное поведение давалось без всякого усилия, он с детства умел правильно поставить себя и если что подсказывал любимому и другу, что ответить или как поздороваться с некоторыми особо почётными гостями. Смотря на всех этих людей, их напыщенность, разговоры по типу «В этом году отправились в путешествие на своей яхте» или «Да так, купил ещё один загородный дом», Элан только и думал о том, чтобы забиться куда-нибудь в угол и отсидеться незамеченным, к счастью, Элана и не трогали толком, это к Лайонелу постоянно подходили, да Скотта, как его спутника, время от времени отвлекали или стесняли личными вопросами, Элан же мог незаметно наблюдать со стороны и порой отказываться от шампанского или вина; Скотт поступал так же, а вот Лайонел выпил бокал, чтобы немного перевести дух.        К такому объёму внимания Лайонел не до конца привык, однако старался не ударить в грязь лицом, не опозорить семью Альтамирано, и пока справлялся с задачей на все сто процентов. Скорее всего. По крайней мере никто не шептался и не сплетничал, не считая спутника, с которым пришёл Лайонел, Скотт стал темой вечера для разговоров в углу. К этому Лайонел относился снисходительно, не стыдился Скотта и косых взглядов, которые порой ловил, вместе с тем понимал закрытость многих членов общества к подобным отношениям, каждый раз, когда слышал негативные слова в адрес себя и Скотта, Лайонел демонстративно прижимался к нему, но в остальном сдерживался в жестах — в таком месте не слишком прилично ярко проявлять чувства, какой бы пара ни была.        К счастью, вечер прошёл достаточно быстро для всех, даже Элан не скучал: сперва начал рассматривать полотна, некоторые вполне неплохие, цветные, а затем одна крайне восторженная особа принялась без умолку рассказывать об идеях и чувствах, вложенных в каждое произведение, а закуски позволили не урчать желудками, так что ехали Элан, Лайонел и Скотт довольные, приятно уставшие, и не слишком голодные. Они почти не говорили, утомились от обилия общения с чужими людьми, так что с особым удовольствием предвкушали возвращение домой и отдых. Точнее как «отдых»? У Лайонела со Скоттом имелись вполне конкретные планы друг на друга, они говорили об этом без слов, взглядами, игривыми прикосновениями, Скотт провёл по бедру Лайонела, намекая на желание и что больше отговорки про усталость не сработают, а Лайонел и не пытался отказаться, сам жаждал ощутить крепкие руки на своей спине, одарить Скотта поцелуями с ног до головы, получить их в ответ в самых запретных местах.        Когда вернулись в коттедж, Скотт с Лайонелом пожелали Элану хороших снов, Лайонел поблагодарил его за то, что согласился пойти, нежно обнял, а затем взял Скотта за руку и вместе с ним поднялся в спальню. Как только закрыл дверь, Скотт снял пиджак, уговорил себя не бросить его, а аккуратно повесить на спинку стула; дорогой ведь костюм. — Как хочешь это сделать?        Лайонел хитро сощурился, ухмыльнулся, и вместо того, чтобы ответить, достал из верхнего ящика специальные кубики, когда Скотт подошёл, бросил их на кровать. Один из кубиков выбрал темп, «Нежно», второй подсказал позу. — Как по мне, идеально, — выдохнул Скотт, а затем, горячо целуя губы Лайонела, повалил его на постель.        Прежде, чем поддаться чувствам, забыть о других людях и волнениях, Скотт трепетно снял с Лайонела костюм, затем и свои брюки, только после этого дал себе волю, но, как сказали кубики, действовал очень неспешно. Конечно, их подсказки — всего лишь формальности, но Скотт и Лайонел трепетно выполняли все их рекомендации, а потому Скотт держал себя в руках, ласково целовал Лайонела, каждый миллиметр его кожи согрел поцелуем, к пояснице прикасался весьма деликатно, чтобы не сорваться, слишком быстро не перейти к самому главному, к тому же Лайонел так прелестно вёл себя, когда изнывал от желания, начинал изгибаться и нежно звать по имени, легонько царапать спину, тянуть за волосы, иногда чуть сильнее, чем нужно, но это приносило определённое удовольствие.        Постепенно Скотт перевернул Лайонела на бок, притянул к своей груди, стал целовать за ушком, гладить живот и бока, шептал о том, как любил, как прекрасен Лайонел, как нежен и мил, и наслаждался каждым его выдохом. Скотт прижимался к спине Лайонела, прикасался к нему сперва на уровне к груди, но постепенно перемещал руки ниже, а целовал более пылко, вынуждая Лайонела изгибаться, он завораживал каждым движением, заставлял пламя внутри Скотта гореть всё сильнее, стирал границы реальности и желаний. Скотт деликатно провёл ладонью между ног Лайонела, взял под колено и плавно приподнял его ногу, куснул за мочку уха, почти сразу за шею, задел головкой члена внутреннюю часть бедра. На это раздался сладкий вздох, Лайонел закрыл глаза, не прекращая дрожать, в возбуждении забыл обо всём, об осторожности и приличиях, завёл руку за спину, чтобы провести по лицу Скотта, украсть его поцелуй.        Вошёл Скотт плавно, хотя всё нутро сотрясалось от жажды Лайонела, его Скотт не прекращал гладить одной ладонью, касался губами шеи и плеч, постоянно ронял слова любви, а в ответ ощущал доверчивые прикосновения и то, как Лайонел прижимался, словно только так мог оставаться живым. Если бы захотел, Скотт мог бы изменить позу, темп, с которым вводил член, кубики давали советы, но никак не решали, а учитывая, что кровь буквально кипела от страсти, совет они дали провальный… И от того оказалось гораздо интереснее следовать ему, Скотту приходилось ежесекундно следить за собой, чтобы не сорваться, выдержать заданный ритм, а Лайонел будто ощущал это, что Скотт находился на границе, прикладывал усилия, а потому сильнее возбуждался, впрочем, они оба. — Скотт, — мягко позвал Лайонел, обернулся, чтобы снова слиться с любимым в поцелуе, дотронуться до широкого плеча, отобрать ещё одну частичку разума.        Ни Скотту, ни Лайонелу не требовалось слов, чтобы понимать друг друга, хватало прикосновений, взглядов, надсадного дыхания. Снова Лайонел не пытался сдержать голос, Скотту ведь так нравилось слушать, он так стеснялся, так прелестно уговаривал себя сосредоточиться, чтобы не проиграть безграничным чувствам, так трепетно прикасался, а как глубоко вставлял… Лайонел закусил губу, когда Скотт вошёл до конца, оба замерли, чтобы время и мир вокруг последовали примеру, чтобы это мгновение продлилось вечно, закрыли глаза, не отвлекаясь ни на что, кроме ощущений, и снова они сотрясли всё нутро, сознание, любые рамки приличия. Выражая наивысшее блаженство Лайонел проскулил, почти сразу шумно выдохнул, выпуская стон, пока Скотт обнимал крепче, не желая, не находя сил отпустить Лайонела от себя хоть на миллиметр, внимал голосу, вдыхал аромат кожи, частыми краткими движениями гладил талию. Может, выставка оставила после себя не лучшее впечатление, но теперь от него даже следа не имелось, снова весь мир потерял значение для Скотта, все люди, сама реальность, кроме единственного человека.