«Говорят, свобода — это когда нечего терять. Кажется, это так просто... Но иногда так бывает, что терять нечего тому, кто готов рискнуть всем что имеет.» Паоло Барзмэн, «Школа первых ракеток».
[Гранд Лайн, Сабаоди]
— Парень, иди куда шёл-а… — растягивая гласные, пробасил мужчина, удерживающий ее. — Если хочешь, будешь следующим в очереди. — Вот сейчас было даже обидно… — протянул Марко. — Слушай… свали отсюда, пока цел! Тебе нужны лишние проблемы? — тот словно бы не чувствовал угрозы. — Нас трое, а ты один… — Согласен, — ответил ему командир первого дивизиона пиратов Белоуса, а на его лице появилась усмешка… хищная, острая, почти режущая своими гранями. — Едва ли силы равны, йой.«Что чувствует человек, когда его душат?»
Честно? Франческа никогда раньше не задавалась подобным вопросом. Да и с чего бы? До этого дня — никто не пытался ее придушить, тем самым позволив ей прочувствовать все на собственной шкуре. Однако сегодня девушка получила на этот вопрос ответ, который даже не искала, и спокойно обошлась бы без подобного «сакрального знания». Впрочем, ее никто не спрашивал о желаниях, как и тогда, когда прижали к этой стене, когда выдали замуж за Итанбарона, когда заставили съесть дьявольский фрукт или когда скрыли имя настоящего отца. Так… Что же чувствует человек, когда его душат? Сначала ощущаешь, как сдавливает горло. Глаза слезятся. И во рту появляется очень… очень кислый привкус. А потом будто кто-то зажигает спичку, прямо у тебя в груди — все тело горит. Пламя заполняет легкие, горло и проникает в глаза. И, наконец, огонь превращается в лед. Будто сотня маленьких иголок пронзает твои пальцы. Сначала видишь звезды, затем темнота. Зловоние слабости и бессилия плотным коконом окутывали тело — это затягивало, уничтожало. Франческа никогда бы не попросила помощи, не позволила бы себя стать кому-то обязанной — слишком привыкла к тому, что рядом нет никого. Но… не сейчас. Сейчас этот пират виделся ей последней надеждой, если она хотела встретить новый восход солнца, сделать ещё один вдох, как бы высокопарно это ни звучало, но это действительно так. Нехватка воздуха становилась невыносимой. Девушка успела заметить, как тот, что был с ножом — один из дружков, удерживающего ее бугая — побежал прямо на Марко, видимо, решив все-таки с ним разобраться именно с ним. Миг. Да, это был один миг. Лишь так можно было назвать тот короткий отрезок времени, за который сзади Марка появился человек в красивом расписном розовом кимоно и достал свои пистолеты из кобуры, сразу, без предисловий нажимая на курок. Один раз и тут же второй. Франческа уже слышала выстрелы раньше. Но все равно вздрогнула от этого грохота, который, казалось, одним своим звуком сотряс все ее внутренности. А дальше… дальше был крик, истошный вопль. Одна пуля прошила собой кисть того неудачливого, как оказалось, нападавшего, заставляя выронить нож. Вторая пуля вошла в колено — именно после этого тот с воплями грузным мешком повалился на землю. Хватка, что лишала ее воздуха, наконец, исчезла, позволяя девушке сделать судорожный вдох, оседая на землю. Больше тот человек, в котором Франческа узнала командира шестнадцатого дивизиона Пиратов Белоуса, стрелять не стал. Было ни к чему. Те двое оказались не такими идиотами, как можно было подумать. Подхватив раненого товарища, которого могли бы и оставить, на самом деле, они сбежали, чуть ли не высекая своими пятками искры из просыревшего асфальта. Франческа не смотрела им вслед. Ее взгляд был направлен на Марко и Изо, который медленно и с какой-то едва уловимой ленцой, почти что с хищной грацией, вернул пистолеты в кобуру. Марко тем временем подошел ближе, сокращая расстояние. И протянул руку, предлагая помощь — так просто, уверенно и естественно. Сама же Франческа все ещё сидела на земле и просто смотрела снизу-вверх на протянутую руку, будто бы сталкивалась с чем-то подобным впервые. Ощущения у нее при этом были странные. Как если бы девушка шла-шла по прямой и ровной дороге и вдруг… споткнулась. И дело не в том, что перед ней был пират, постер с наградой за голову которого был в ее маленькой тайной коллекции… Не привыкла. Да, именно так. Она не привыкла. И вот сейчас протянутая ей рука сбивала столку. Казалось бы, такой обыденный жест должен был быть в ходу и у тенерьюбито, но нет. Там не принято было пожимать друг другу руки — прикосновения, пусть и редкие, были дозволены между членами одной семьи и все. Еще немного посидев без движения, Франческа все же протянула неуверенно свою в ответ — со стороны могло показаться, что девочка видит чужую ладонь чем-то вроде дикого животного, которое и укусить может. Ее руку уверенно и крепко сжали, помогая встать, практически тут же отпуская. — Спа… спасибо… — голос пусть и звучал сипло, на грани слышимости, к тому же, девушка ещё и запнулась, ведь говорить все ещё было непросто из-за саднящего горла, но именно слова благодарности звучали неожиданно уверенно. И Франческа действительно была благодарна — в конце концов, эти двое совершенно не обязаны были ее спасать. Да и разве так не должно было быть, не принято? Все же в чем-чем, а в отсутствии манер и отточенной вежливости, девушку обвинить было нельзя. Она с детства усвоила, что, когда тебе помогают, ты говоришь «спасибо» или оказываешь услугу в ответ, хотя можно и совместить. Заученная на зубок формальность, коих бесконечное множество на каждый случай. Так принято. Так принято, что, когда что-то огорчило твоего знакомого, надо обязательно спросить, что у него случилось. Надо учитывать и то, что, спрашивая подобное, можно думать совершенно о другом. Самое странное, что спрашивают не из-за беспокойства за человека и не из-за банального любопытства, а просто потому, что так принято. Простое «что случилось?», а в голове на самом деле список покупок и мысли о том, что надо было встать с правой ноги, а не с левой. Просто формальности… давно отточенные, выдрессированные и такие правильные в своей уместности. Франческа множество раз до этого говорила «спасибо», в качестве необходимой формальности. Однако хоть прозвучавшее спасибо и обязано было слететь с языка, это был один из тех редких случае, когда девушка была благодарна искренне. — Обращайся, — просто отвечает Марко, а уголок его губ приподнимается, но это усмешка не режет тонкой и режущей гранью, она спокойная, даже немного тёплая, усталая и без положенной едкости. — Может, пойдёшь и выпьешь с нами, йой? — неожиданно продолжил он. — Хоть в себя придёшь. Не обижайся, но выглядишь ты неважно. Внимание Изо тем временем сконцентрировалось на Франческе — не заметить его не получалось, как и проигнорировать. И нельзя сказать, что ощущалось это здорово — совсем нет. Марко мог быть груб и насмешлив, но от него будто бы исходило спокойствие, въедаясь в кожу, проникая глубже. Под взглядом же этих лисьих глаз, не покидало чувство, что ее проверяют — он смотрел цепко, внимательно. Однако Франческа держалась стойко, не отвела взгляд, не зажмурилась, лишь кончики ее пальцев едва заметно подрагивали.«Может, пойдёшь и выпьешь с нами, йой?»
Должное «нет, спасибо» так и не прозвучало. Червячок азарта и чего-то бунтарского прогрыз себе путь через все те барьеры, что выстроились внутри. Вопрос «что если?..» — наверное, он самый опасный. Ведь стоило такому появиться в голове, то он тут же въедался в подкорку так, что не вытравить, разрастаясь самыми разными и такими манящими соблазнами. И сейчас в воздухе повис поистине философский вопрос: «Быть или не быть?». Любая другая на ее месте бы отказалась. Какая бы вообще девушка согласилась бы ночью выпить с пиратами, награда за голову которых измерялась в нескольких сотнях миллионов белли? Разумнее было бы отказаться — Франческа понимала это, особенно после того, как уже успешно нарвалась на неприятности, не послушав «голос разума». Но с другой стороны… Они ее спасли, ведь так? Не имело смысла спасать, если задумал дурное, если хочешь причинить спасённому вред. К тому же, это был ее шанс. Какой «шанс»? Вряд ли случится в ближайшем будущем такое, что девушка вновь встретит пиратов Белоуса. Ещё меньше вероятность того, что они будут такими же добрыми, по крайней мере, по отношению к ней. И тут дело даже не в ее заинтересованности в этой команде, и не в листовках с наградами, которые Франческа так долго собирала, пока жила во Владениях Богов. В чем же тогда? Ей нужна была команда, чтобы покинуть Сабаоди. А пираты Белоуса — единственная пиратская команда, которая хоть сколько-то ей известна, да и доверялось им больше, учитывая некоторые происшествия с их участием: взять хотя бы то, что Белоус взял под свою защиту территорию рыболюдей. Нет, конечно, Франческа хоть и не была лишена мечтательности, но наивной дурой не являлась. Прекрасно понимала, что ее вряд ли возьмут в команду, даже если она вдруг опустится на колени. С чего бы? Они не знали о ней ничего, что явно не являлось плодородной почвой для доверия. Да и если уж говорить начистоту, то девушка мало что умела, чтобы оказаться действительно полезной такой команде. И нет, даже дьявольский фрукт не мог стать достаточной платой для чего-то подобного. Тогда… на что Франческа надеялась? Да, она не могла купить место в команде за дьявольский фрукт, зато могла попытаться купить хотя бы один разговор с Белоусом — и это было не менее важно для неё, это то, на что она и надеялась. — Марко, похоже, ты напугал бедняжку до полусмерти, — коротко хохотнул Изо. — Не говори ерунды, — усталый вздох. — Эй, ты ещё с нами, йой? — это уже Марко обращался к девушке, даже помахал перед ее лицом рукой в попытке хоть как-то сфокусировать ее внимание. И это помогло. По крайней мере, вырвало из плены собственных размышлений, надежд, страхов и сомнений в реальность, в которой она все ещё стояла у входа в таверну. Франческа даже пару раз по-забавному растерянно моргнула, окончательно приходя в себя. — А? — как отголосок растерянности. — Я… Да, я… От былой тихой уверенности, которой звучало ее «спасибо», не осталось и следа. И на то были причины. Если благодарность входила в разряд «привычное», ведь манеры — это то, что взращивалось в ней с самого детства. То выпивать с пиратами, которые рассматривались ею, как шанс к достижению того, что раньше казалось чем-то невозможным, привычным точно не было, не могло быть. — Я… я не против… Ещё стоя у самого входа, снова натянула на голову свой глубокий капюшон, чтобы не быть узнанной местными, и поправила сумку за спиной, где были все ее пожитки, утащенные из дома. Если Марко и Изо и заметили ее скрытность, то ничего не стали выспрашивать или говорить, видимо, здраво рассудив, что у Франчески на это могли быть свои причины, и она в своём праве.***
И так Франческа снова оказалась в таверне, что уж точно не входило в изначальный план побега, как и то, что окажется за одним столом с двумя пиратами. Нет, их, конечно, было не двое — некоторые другие члены из команды были за другим столом, но это уже не так важно, по крайней мере, прямо сейчас. Честно? Хотела заказать стакан воды. Но не успела этого сделать, как перед ней опустилась кружка с ромом: «угощаем», как сказал Марко. Франческа возмущаться не стала, даже нашла в этом что-то положительное — например, ром ей мог помочь набраться храбрости. А храбрость ей была жизненно необходима, учитывая, что она задумала, когда решила не упускать свой шанс, который вряд ли выпадет когда-нибудь ещё, согласилась вернуться в таверну и выпить с ними. Девушка обхватила кружку ладонями, буквально обняла ее — стекло приятной прохладой покалывало пальцы. Однако пить при всем при этом не спешила. Молчаливая пауза тем временем затягивалась. Ситуация из статуса «просто странное» плавно переходила в «некомфортное и странное». Но, похоже, по какой-то неизвестной причине стремительно усиливающуюся неловкость из них троих, казалось, испытывала лишь Франческа. Наверное, стоило сказать хоть что-то, чтобы избавиться от этой вязкой, давящей тишины, пропитанной неловкостью. Шестеренки в голове вращались с бешеной скоростью. С десяток самых разных вариантов, словесных конструкций промелькнуло в голове. Они теснились, толкались и разлетались на ошмётки, помеченные, как «забракованные». Что-то просто не подходило, что-то подняло бы уровень неловкости до прямо-таки недостижимой высоты, что-то звучало слишком глупо и не похоже на неё — не подходило решительно ничего. Франческа не любила такие зыбкие от неуверенности и непродуманности ситуации. Казалось, бы она была хороша в импровизации, как таковой — собственно, так оно и было, но… не сейчас. К тому же, данная ситуация не имела аналогов в прошлом, чтобы отталкиваться от собственного опыта. Девушка была вне зоны комфорта. Рождённая этим, оставленная ещё в детстве, неуверенность вдруг так удобно расположилась на ее плечах, распласталась по всей поверхности, не давая ни малейшего шанса себя скинуть. И вот уже юрким тараканом пробегает по изнаночной стороне сознания оборонительная мысль: «Может, не стоит ничего говорить и спрашивать? Может, зыбкий шанс поговорить с Белоусом не стоит того?». Но… нет. Ей это было действительно нужно. Ей нужно взять себя в руки. Прямо сейчас. Если не хотела выставить себя полной идиоткой. В конце концов, она дочь Рокса Д. Шебека, а ее отец вряд ли был труслив и нерешителен, иначе не стал бы капитаном для таких личностей, как Белоус, Кайдо и Большая Мамочка. Зажмурила глаза с такой силой, что во тьме век замерцали первые искры. Франческа набрала в грудь побольше воздуха, прямо как перед прыжком в воду, и на одном дыхании… — Марко и Изо, верно? — распахнула глаза, сжимая кружку с ромом, из которой так пока и не сделала ни единого глотка, до побелевших костяшек пальцев. Франческа буквально выпалила это, словно специально не оставляла себе выбора, не потворствовала желанию протянуть молчание ещё дольше из-за собственных страхов и сомнений. Почему решила сказала именно это? Почему решила показать, что знает их, а не разыграть неосведомлённость? Все просто. Франческа решила начать с честности. И не потому, что не умела врать, нет — как раз-таки умела. Но ложь так или иначе может раскрыться в самый неподходящий момент, что в итоге обернулось бы против неё. С честностью проще, к тому же, она располагает. К слову, Изо воспринял то, что незнакомка знает их имена, вполне спокойно, если не считать того, что его взгляд стал ещё более цепким — куда уж больше? Марко удивился, но не сильно. Все удивление на его меланхоличном лице вместилось в одну приподнятую бровь, не более. — Тогда… Несправедливо получается, йой. — М? Вы это о чем? — даже немного растерялась, хотя, казалось бы, больше уже некуда, однако в руки себя взяла довольно быстро. — Ты нас знаешь, а мы тебя нет, — прозвучало, как самое очевидное. — Считаешь справедливо? Несправедливо — Франческа понимала это. Существовали социальные ритуалы. При знакомстве «не врагов» если тебе называют имя, ты должен назвать свое. Все просто. Так правильно. Вежливо. Вот только… Назвать своё имя девушка не могла. Почему? Это все равно, что объявить, что она тенерьюбито — имена каждого довольно известны. И пусть обычные ее любили — по крайней мере, гораздо больше ее родственников — однако так рисковать точно не стоило. Но сказать хоть что-то все равно было необходимо: капюшон, почти полностью скрывший лицо, и без того, наверняка, вызвал много вопросов, ни к чему порождать ещё больше. — Фран, — назвалась девушка. — Пен Фран, — и это не «первое, что пришло в голову». И ведь если так подумать, это даже ложью назвать было нельзя. «Пен» от «Пендрагон», а «Фран» от «Франчески» — просто сократила и то, другое. Почти… честно. Хотя по итогу имя и вышло несколько странноватым, но это не страшно — по крайней мере, привыкнуть к нему будет не так трудно, как если бы она выдумала бы себе совершенно новое. — Имя больше для мальчишки подходит… — протянул с некоторой задумчивостью Марко. — И правда, — не остался в стороне Изо. — Ну-у-у… может, родители больше мальчика хотели? — собственная слабая улыбка вышла какой-то нервной. — Откуда мне знать? В конце концов, не я его выбирала, — наконец, сделала первый маленький глоток из своей кружки. — И как же тебя занесло на Сабаоди одну? — звучно выдохнул Марко после нескольких щедрых глотков рома. — Откуда ты? — Можно сказать, что я сбежала, — и это тоже честно. — А откуда… — небольшая заминка. — …из Норт Блю. Не нужно было быть гением, что понять, каким будет следующий вопрос. «От чего сбежала?» или «От кого сбежала?» — самое очевидное. И сходу придумать более-менее правдоподобную историю у Франчески вряд ли бы вышло. Нужно срочно перевести тему. Но этих тем не так уж и много, ведь они толком незнакомы, а значит, слишком велика вероятностью выбрать не ту, ошибиться, тогда даже возможный зыбкий шанс поговорить с Белоусом и вовсе исчезнет, чего точно нельзя допустить. Нужно сразу переходить к делу. Конечно, Франческа рассчитывала дождаться удачного момента в разговоре, расположить к себе, чтобы повысить собственные шансы, однако внутренняя паника подстёгивала. Словно в замедленной съёмке девушка видела, как приоткрываются губы Марко, чтобы расспросить про побег, и… — Позвольте мне встретиться с Эдвардом Ньюгейтом! — посчитала, что лучше использовать настоящее имя, а не кличку. — Пожалуйста! — даже склонила голову, в то время как пальцы лишь сильнее впились в кружку, стекло под ними едва слышно жалобно скрипнуло. Да, Франческа отличалась от других тенерьюбито. Она не боялась дышать одним воздухом с обычными людьми, не убивала никого без причины, даже рабов у неё не было, а ее мечты о море и пиратстве и вовсе заслуживали отдельного упоминания. Однако даже с учётом всего этого, склонить голову для неё было чем-то совершенно чуждым, что давалось ой-как непросто — медный вкус крови из пропущенной губы неприятно осел на языке. Просто не было выбора. Марко закашлялся, будто бы подавившись тем ромом, который как раз пил в этот момент. На пару мгновений за их столиком воцарилась звенящая тишина. Даже звуки гуляющих жителей звучали словно бы глуше. Или так казалось только Франческе, оглушённой собственной просьбой? — Что? — его голос звучал сипло. — С Отцом? — Как интересно… — с холодной усмешках на алых губах протянул Изо, который если и был удивлён, то не показал этого. — С чего такой хрупкой девушке, как ты, желать встречи с одним из Йонко? — Я… Я не могу сказать! Но… — Франческа подняла голову, прямо посмотрев на пиратов. — Я обещаю никому не причинять вреда! — у неё и в мыслях подобного не было, да и не смогла бы она. — Вы можете даже обыскать! — добавила решительно. Однако вместо ответа тот же Марко лишь усмехнулся, а Изо и вовсе хохотнул, прикрыв рот ладонью. Ее обещание явно их позабавило. Возможно, это бы даже задело, если бы Франческа не была бы с ними согласна. Какой вред она вообще могла бы причинить сильнейшему человеку в мире?.. — Как будто ты могла бы, Фран из Норт Блю, — все же сказал Изо. — Оя-оя… Ты действительно думаешь, что можно так просто встретиться с одним из Йонко? — а это уже Марко. — С нашим Отцом? — Я заплачу! — Деньги? Ты серьезно, йой? — светлая бровь Марко с явным скепсисом приподнялась. — Это, знаешь ли, уже звучит, как оскорбление… — Нет! — тут же воспротивилась Франческа. — Нет… не деньги… я… Деньги. Точно. Обычно, когда речь заходит о плате, всегда подразумеваются деньги. Франческа тут же стала стягивать с себя сумку — движения быстрые, преисполненные волнением, даже лихорадочные. Непослушные, нервно подрагивающие, пальцы лишь со второй попытки справились с застежкой. Девушка стала рыться внутри, пока в голове загнанной птицей билось: «Где же? Да где же? Где?». Но каждый раз попадалось что-то не то: склянки с лекарствами, бинты, бутылка с водой и другие несомненно важные для путешествия вещи, но совершенно ненужные и бессмысленные прямо сейчас. Честно? В какой-то момент даже захотелось заплакать отчаяния, пока не… — Вот, — с тихим и мягким стуком на стол приземлился небольшой неприметный мешочек. — И что это? — Марко даже не попытался протянуть руку, чтобы взять и самому посмотреть. — Это… дьявольский фрукт, — Франческа развязала узел на мешке, давая тем самым пиратам самим во всем удостовериться. — Все интереснее и интереснее… — протянул Изо, негромко хохотнув. — А ты умеешь удивлять, Пен Фран. — Что важнее… ты хочешь его отдать за встречу с нашим Отцом? — Марко, наконец, притянул к себе раскрытый мешочек с фруктом, взвешивая тот на руке. — Это не логия и не зоан, к сожалению, — скрыла руки под столом, пальцы впились в собственные коленки. — Всего-лишь парамеция…. Но она лишь немногим дешевле фрукта Опе-Опе, если верить тому, что я читала. — Надо же… И во фруктах разбираешься, — хмыкнул Марко. — Почему тогда сама не съела? Или боишься разучиться плавать? — усмешка. — Я… уже… — совсем негромко ответила Франческа. — Ещё и фруктовик, — прокомментировал Изо. Марко тем временем дал знак кому-то, кто сидел за соседним столом. Когда тот подошел, командир первого дивизиона что-то негромко сказал ему, но девушка все равно услышала: «Позови Тича.». Имя Франческе было незнакомо, к ее же досаде — видимо, он был не особо известен миру и просто состоял в одном из дивизионов пиратов Белоуса. Впрочем, ждать загадочного Тича долго не пришлось. Тич оказался очень высоким мужчиной с широкими плечами в белой полураспахнутой рубашке с закатанными до локтей рукавами, в брюках с непонятными и словно бы немного размытыми зелеными узорами и черными линиями, и еще бы жёлтый пояс вокруг его талии и классические черные сапоги. Этот Тич бал действительно большим во всех отношениях. У него огромный торс, расширяющийся к низу, и живот, сильно выпирающий вперёд. Чётко выраженные черты лица: глаза с до смешного маленькими зрачками, практически не имеющими радужки. Большой, толстый, крючковатый с немного удлиненным кончиком нос. Чёрные длинные густые брови и очень большая и широкая улыбка, по которой видно, что у него нет малой части его зубов. Длинные, густые, вьющиеся черные волосы, падающие вниз по шее, а также сверху чёрная бандана. Ещё у него большая и густая чёрная борода, а также волосатые торс и руки, что было видно из-за той самой полураспахнутой с закатанными до локтей рукавами белой рубашки. Честно? Он даже немного пугал чисто внешне, хоть и причин для подобного не было, ведь выглядел добродушно, но все равно… впечатление он создавал странное, прямо как кузен Франчески, который лишь выглядел добрым, а на деле же… — Звал, командир? — с широкой улыбкой проговорил Тич, от выпитого у него раскраснелись щеки и кончик носа. — Скажи, что это за фрукт и какова его ценность, — Марко даже как-то небрежно бросил фрукт подошедшему мужчине с бородой. — Хорошо-хорошо, — басовито ответил Тич, без труда ловя фрукт и внимательно вглядываясь индигово-голубые завитушки. — О-о-о-о… — протянул он восторженно, спустя несколько секунд, явно узнавая, что перед ним. — Вам невероятно повезло, командир. Это «Ун Ун но Ми». На чёрном рынке за него дают один миллиард белли! Его многие искали… — Да уж… недешёвый… — между бровями Марко залегла морщинка, сигнализирующая о задумчивости. — И что он даёт, раз у него такая высокая цена? Бессмертие? Неуязвимость? — В какой-то степени это неуязвимость, да, — сказал Тич. — Многие называют его «фруктом удачи», хотя я бы сказал, что он даёт способность управлять теорией вероятности. То есть… — задумчиво почесал голову. — Пользователю фрукта всегда везёт. Даже если в него будет целиться снайпер, то тот промахнется. Причём, из-за какой-то глупости. Чайке, пролетавшая мимо, примет пулю на себя. И все в таком духе. Также, пользователь фрукта способен забирать удачу у противников себе или перераспределять ее между своими товарищами. Даже если противник не слишком удачлив, какие-то крохи везения есть и у него, соединяясь с удачей пользователя фрукта, они смогут усилить, — закончил рассказывать мужчина. — А вообще этот фрукт ещё не изучен до конца, как и его пределы… — добавил он. — Как вы его вообще нашли? Я слышал, что его недавно видели на аукционе здесь на Сабаоди, но ещё говорили, что это просто «утка» для привлечения внимания к мероприятию… — Не поверишь, но он нам сам на голову свалился, — отозвался Марко. — Спасибо, Тич. Иди обратно к нашим. Прости, что прервали отдых. — Да что вы, командир… Я всегда рад помочь… Вскоре после этих слов мужчина ушёл, вновь оставляя их втроём за столом одних. Нельзя сказать, что Тич не открыл Франческе ничего нового. Да, ей было известно, что это редкая и очень дорогая парамеция. Но это, собственно, все. Про удачу и прочее она и не подозревала. Хотя, даже узнав все это, у неё не возникло желания оставить фрукт при себе. А что? Это бессмысленно. Девушка уже съела свой фрукт — как известно, человек не может съесть два фрукта, ведь если сделает это, то моментально умрет. Так что, приносил ли тот фрукт удачу или нет, для Франчески это уже не имело никакого значения. Франческа глотнула ещё рома, чтобы хотя бы немного успокоиться. — Ты говорила, что ты фруктовик… — вновь через время заговорил Марко. — И что у тебя за фрукт, йой? — Мифический зоан, — негромко ответила девушка, на что Марко присвистнул. — Раз так, то почему тогда ты сама не справилась с теми парнями? — спросил Изо. — Или это был какой-то план? — Нет, не план… Я понимаю, как это выглядело, но… — поспешно пробормотала Франческа. — Сила фрукта… она себя так и не проявила. А потом это стало невозможно… — она положила руки на стол и протянула их вперёд, из-за чего рукава белой рубашки натянулись, обнажая запястья с тонкими браслетами из кайросеки на них, которые невозможно снять из-за замка, а ключ от них был у мужа. Наверное, ей не стоило бы об этом рассказывать. Все-таки наличие такие браслетов можно было рассматривать, как нечто очень личное, особенно учитывая тот момент, когда именно они защелкнулись на ее запястьях. К тому же, помимо все прочего это было рискованно. Почему? Хотя бы потому, что таким образом она раскрывала свою абсолютную слабость, подвергаю ее опасности. Что мешало им убить ее и просто забрать фрукт? Ничего, даже сама девушка вряд ли бы смогла в этом им помешать. Тогда к чему этот риск? Просто для Франчески это было игрой «ва-банк». Она уже сбежала из дома, от мужа, украла дьявольский фрукт… ее в любом случае ждала казнь за предательство или хуже — были вещи гораздо хуже смерти. Именно поэтому рисковала сейчас — ей было нечего терять. К тому же, ничего лишнего девушка не сказала, лишь то, что было необходимо, чтобы убедить их, что она не опасна: ни слова о семье, о муже. Это тот минимум информации, который Франческа могла позволить раскрыть без вреда для себя. — Ты это о чем? — не совсем понял Марко. — Браслеты, — просто сказала на это девушка. — Они из кайросеки. И у меня нет ключа, чтобы снять их… — А сюрпризы у нашей новой знакомой все не кончаются, — впервые за весь разговор Изо отпил ром из своей кружки. — И свалилась же она на наши головы, — шумно вздохнул Марко, на пару мгновений запрокидывая голову, но вскоре вернул своё внимание девушке. — Ладно. Хорошо. Ты поговоришь с нашим Отцом. Хотя и не представляю, зачем тебе это нужно, йой. Неужели получилось?..***
Как оказалось, Моби Дик был пришвартован в одной из рощ на Сабаоди. Франческа даже по первости не поверила в это, думая, что пираты задумали обмануть ее, ведь по той информации, что она собирала по крупицам, четко и ясно говорилось, что флагманский корабль пиратов Белоуса плавает лишь в Новом Мире, но на поверку все не так. Конечно, девушке было любопытно, почему Моби Дик оказался здесь. Однако задавать вопросы не стала, предполагая, что ей вряд ли ответят, ведь если так подумать, то это не ее дело. Да и… люди, сующие нос в чужие дела, как известно, долго не живут. Обыскивать, к слову, ее никто не стал. Лишь попросили оставить сумки перед тем, как войти в капитанскую каюту. Это все, ведь о «гостье» Белоуса предупредили еще тогда, когда они еще только шли к кораблю. — Ну, удачи тебе, йой, — в качестве напутствия сказал Марко, когда открыл дверь, пропуская ее внутрь. Франческа уже хотела было спросить, к чему это он, ведь это всего лишь разговор. Но… не успела. Дверь за ней закрылась, отсекая тем самым от новых знакомых. И ведь знала же, что идея напрашиваться прямо сейчас на разговор с Белоусом не лучшая, что стоило упустить этот шанс, подождать, лучше подготовиться. Как жаль, что обычно понимаешь, насколько все плохо, только после того, как уже претворишь нечто такое в жизнь. Перед ней был Эдвард Ньюгейт известный, как «Белоус». И это не то же самое, что видеть постер с его лицом и наградой. Конечно, Франческа слышала, что он высокий, но не думала, что настолько. Белоус был аномально высок: его рост примерно в два-три раза превышал рост обычного человека. Но, в отличие от других высоких людей, он был более стройным. У него было длинное лицо со множеством морщин вкруг глаз из-за преклонного возраста, и он был очень мускулистым. Кроме того, у него было множество шрамов, включая самые большие на его груди; один из которых он получил в сражении с Роджером, если верить всем тем слухам, что девушка с голодом собирала в желании узнать больше. И вот, оказавшись напротив Белоуса, внутри Франчески был лишь страх. Но не тот, поверхностный, а более глубокий, животный, когда хотелось бежать без оглядки, сбивая в кровь ноги, и все лишь для того, чтобы найти укрытие, спрятаться, забиться и сжаться, как испуганный зверек. Непослушными пальцами она расстегнула плащ под чужим взглядом и сняла его. Скрывать в лицо при таком разговоре — явно не лучшая мысль. — И что же маленькому Небесному Дракону могло понадобиться от такого старого пирата, как я? — усмешка Ньюгейта была хорошо видна под белыми усами. Франческа дрогнула от этих слов. Ее глаза расширились. Воздух со свистящим едва слышным звуком на резком выдохе покинул легкие. Девушка просто стояла и смотрела. Нет, не так. Она буквально оцепенела. Спина выпрямилась так, словно позвоночник залили цементом от основания и до самого конца — потребовалась секунда, чтобы тот внутри затвердел так, что Франческа и шага больше сделать не смогла. Руки сжались в кулаки с такой силой, что она почувствовала боль в ладонях, от впечатавшихся в них ногтей, которые будто планировали не просто оставить след, а вспороть кожу, пустив кровь. — Как вы…