Звезды в его глазах, солнце в моих веснушках.

*** С первой ночёвки у Дина прошло уже больше месяца. Этот месяц был для Кастиэля самым нежным, наполненным заботой и приятным, самым лучшим за всю жизнь. Ноябрь радовал своей всё ещё тёплой погодой, позволяя ходить 'налегке'. Солнце поднималось из-за домов, мелькая лучами между прохожими, которым почему-то вздумалось встать в 6 утра в воскресенье. А вот Кастиэль, к сожалению, имел вескую причину вскочить в такую рань. Жаль, что причина эта совсем не радовала. • • • Звон будильника. Осколки стекла и вмятина на стене так ослепительно украшала гостинную. Крики и возгласы, кровь и слюни, ваза, что не так давно подарили на годовщину. И все это перемешалось в полнейший хаос. Какофония звуков не утихает, а наоборот, с каждым разом усиливается. Смешно. Глупо. А на его лице ярость. –Нахер вас всех, надо было пользоваться презервативами, когда ты лезла на меня в тот день! Стерва! Он же ничего не умеет, этот малолетний бездарь. – Кас старался пропускать всё мимо ушей, но эти слова больно укололи куда-то под рёбра. Отец всеми силами игнорировал когда-то стоявшую в коридоре гитару, множество медалей полученных в совершенно разных областях, кучу изрисованных скетчбуков, грамоты за олимпиады и прочие заслуги Кастиэля. – Лежит весь из себя бедный несчастный, пусть и помирает тогда, раз родился уродом. – эти слова тоже не были бальзамом на сердце, но что Кастиэль мог сейчас сделать? Полезть с кулаками на этого сумасшедшего? Нет уж спасибо. Себе дороже. Ему оставалось лишь прятаться за углом дверного проёма и затаив дыхание впитывать в себя каждое слово, словно губка. – Сопли свои утри. Я, блять, сказал сопли утри, и послушай меня! – орал отец вслед матери, которая, придерживаясь за нос, из которого хлещет фонтаном крови, тихо идет в ванну. Она окинула Каса равнодушным взглядом, оставляя его на растерзание дикому придурку. Он замахнул руку, готовясь кинуть что-то, но мать так и замерла, стискивая осколки в тонких пальцах. По запястью текла кровь, впитываясь в края рубашки. Отец опустил голову, ругаясь себе под нос. Он развернулся и, бросив что-то неразборчивое напоследок, исчез за дверью спальни. "Ведь это любовь." Хотя какая здесь любовь вообще?.. Телефонный звонок заставил Каса вынырнуть из раздумий и схватиться за телефон. На экране светилось: "Дин лох хаха" Надпись заставила Кастиэля улыбнуться своим мыслям. Вспоминая, как вообще ему в голову пришла идея записать так лучшего друга, он ответил на звонок. *** Тёплый осенний день уже не радовал, а солнце собиралось зайти за облака. Хотя может это и к лучшему. От солнца хотелось убежать, скрыться, спрятаться. Но не одному, а с кем-то. Лёгкий ветер дул в лицо и это очень раздражало. Кас предпочёл бы чтобы его сейчас сдуло куда подальше каким-нибудь смерчем. Это было бы лучше, чем крутить утреннюю пластинку в голове. "...Он же ничего не умеет!.. Малолетний бездарь!.." Настроение и так ни к черту. Еще и Дин кружится весь день, как юла. – Кас, пойдем я тебе пирожное куплю, говорили что очень вкусное... Как его... Яблочное! – Дин пытался поднять Каса со скамейки напротив кафе, чтобы все-таки купить ему это злосчастное пирожное. – Спасибо за приглашение, но я посижу здесь, есть совсем не хочется, лучше сьешь ты. – Кас умоляюще смотрел на Дина, намекая, что тому пора бы усесться и не тянуть его так за руку. –да ладно тебе, пошли! Это же вкуснейшее из вкуснейших,– сказал Дин, прибывая в диком восторге, уже представляя, как будет поедать пирожное. – Я не хочу. – тихо выдохнул Кас и для уверенности помотал головой в разные стороны. – Ну пойдем! Пойдем, пойдем, пойдем пойдем! – как ребенок начал повторять одно и тоже Винчестер, таща его за руку к прилавку. Опешив, Кас как по инерции выхватил руку, устремив взгляд в лицо Дина. – Сказал же, что не хочу. Зачем ты тащишь меня туда? – Кас вспылил и тут же пожалел об этом. Нервы и без этого шалили, конфликт родителей еще сильней накалял обстановку его чувств и эмоций. Хотелось просто плюнуть и уйти. Не хочется сейчас ничего обговаривать. Он не из тех, кто срывается на других из-за своих проблем, но Винчестер как будто нарывается на это. Мысли вертелись в голове, а Новак прикусил язык, чтобы не сказать ещё чего-нибудь. – Хорошо, я тебя понял. – Дин опустил глаза, понимая, что перегнул палку. Прозвучало это так тихо и грустно, что Кастиэлю захотелось забрать все свои слова назад и пойти съесть уже эту слойку, или про что он там говорил. Пирожное, точно. – Дин, извини, я не.. – Кас всеми силами пытался подобрать слова, чтобы не сделать хуже. Но Винчестер оборвал его, видимо, не желая слушать.. – Я все понимаю, не нужно извиняться. Я не должен был быть таким настойчивым. – Дин говорил непривычно тихо и не смотрел в глаза. Ему было стыдно. Кас рвано вздохнул, пытаясь сказать ещё что-то, но Дин поспешно удалился с глаз Новака. Кас опять наломал дров. И это была только его вина. Он не хотел бы признавать её, но жизнь умеет преподносить саму себя на тарелочке с голубой каёмочкой. Только вот удовольствия нет. Вроде бы и Дин правильно сказал, но в груди у него почему-то так щемит. То ли от обиды, то ли от стыда. А может от дурацкого чувства вины, что съедало его изнутри. За такую навязчивость и за то, что причинил Кастиэлю дискомфорт Винчестер был готов рвать самого себя на куски, но ограничился лишь самобичеванием. Глядя куда-то в никуда он медленно брёл по знакомым улицам, в место, которое ошибочно называл домом. Почему ошибочно? А потому что чьи-то голубые глаза и холодные руки роднее. *** Звонок в дверь. Кас стоит так уже несколько минут, ожидая ответа с другой стороны и сжимая в пальцах пакет с треклятыми пирожными. Он собирается ещё раз надавить на кнопку, но слышит возню за дверью. Появляется секундная надежда на то, что сейчас дверь откроется. –Дин, я же знаю, что ты там, открой пожалуйста, – уже давно наплевав на итак изрядно пошатнувшуюся гордость сказал Кас. Голос предательски дрожит, руки трясутся, а ноги не справляются с такой нагрузкой, поэтому Кастиэль уже давно скатился спиной по стенке дома, прислоняя голову к холодному камню. В глаза залезла соринка. Иначе он не может объяснить, почему я его глаза адски горят и слезятся. –Дин, я прошу тебя, пожалуйста. – Новак бьётся затылком о стену сзади. Бетонная стену холодная и морозно обжигает спину. А единственное, чего сейчас хочет Кас – посмотреть в глаза Дину и, извиняясь, не увидеть в них разочарования и глубокой обиды. Не хотелось видеть в них призрак былого уважения и не хотелось расплакаться, при одном взгляде на долбанного Винчестера. «Дин ведь хотел меня порадовать. Просто чуть-чуть перестарался. А я закатил истерику, будто он уже... Да не знаю я почему я так сказал!» Чуть более сильный удар о стену пришёлся в затылок и Кас выругался, стискивая зубы. – Чего ругаешься-то? – Оперевшись о дверной косяк плечом Дин стоял и грустно улыбался, глядя на Каса, сидящего у стены. Новак думал, что он выглядит жалко. Винчестер думал, что Кас выглядит прекрасно. Поднявшись, Кас поднял голову, стараясь разглядеть в глазах Дина, то чего опасался. Но там ничего подобного не было. Только вина и какое-то.. восхищение? Кас кашлянул. – Прости, что я.. повёл себя как последняя сволочь, у меня просто было плохое настроение и я.. – Кас старался сказать, всё что думал и ничего не забыть, но Дин прервал его. – Не нужно оправдываться. Я не совсем тупой, я всё понимаю. И давно уже простил тебя.– Дин снова улыбнулся, но уже более ободряюще и тепло. Кас неуверенно протянул Дину пакет с пирожными. – Это тебе, ты так хотел попробовать.. – получилось тише, чем Кастиэль ожидал, да и голос хрипел. – Заходи. – Дин отошёл, пропуская Новака в дом. *** – Всё таки купил те пирожные? – улыбнулся Винчестер, проводя за руку Каса к кухне. Поставил чайник, достал чашки и сахарницу. Повернулся лицом к парню и оперся о столешницу руками. – Да.. Ты описал их очень заурядно. Пирожные, серьезно? Даже я знаю их название, а я выпечку ел только когда ребенком был. Мы часто собирались семьей и ели шарлотку или типо того. – Ага, у меня сложно с описаниями – он почесал затылок. – А теперь к сути. Выкладывай,–нетерпеливо сказал Дин, видя в глазах Каса беспокойство. – Что именно? Я же сказал, что сожалею, мне жаль, я пришел и купил тебе эти пирожные, чтобы извиниться и... Не успел он договорить, как Винчестер приблизился к нему, оставляя между ними расстояние примерно в метр, смотря в голубые глаза, на ресницы, что трепыхались от резких действий, рассматривая синяки под глазами, что стали глубже, чем несколько дней назад. Что с ним творится, чёрт его дери? Что происходит в его жизни? "Почему я единственный, кто не знает о тебе ничего? Почему я должен каждый раз угадывать, что с тобой случилось, и ведь даже не знаю, правильно ли я думаю! Как же это бесит, расскажи мне, что с тобой происходит! Я хочу знать о тебе. Но я не хочу давить или узнавать что-то против твоей воли. Наберись сил и скажи уже мне, что происходит наконец" – думал Дин, ощущая, как его губы опаляет рваное дыхание Каса. –Что случилось? Почему ты так себя ведешь сегодня? Тебя кто-то обидел? Скажи мне причину твоего плохого настроения, и я исправлю это. – Дин заглядывал в глаза, пытаясь увидеть там хоть одну из причин. – Нет, что ты, все хорошо, просто я не выспался. Делов то, – улыбнулся Кас, отодвигаясь от него. Уж слишком близко. Под таким напором он расскажет то, чего не должен. Он не любит слушать и видеть то, как человеку жаль и поэтому не хочет слышать слов сожалений от Винчестера. Он не разрешит ему ненавидеть себя за то, что он спросил об этом, или еще хуже, что не может это предотвратить. – Оно и видно, какие круги под глазами. У тебя есть кто-то, кто мешает тебе спать? Скажи мне, только честно,– пристальные глаза не дают отвернутся, работают, словно гипноз. « И даже сейчас он очень привлекателен. Когда беспокоится. Когда в смятении. Из-за меня Он беспокоится обо мне. Я причина его тревожности. Вроде и приятно, но это не то, о чем бы я стал мечтать.» – Пожалуйста, я всех порешаю, только назови мне имена. Поголовно всех щенков порублю, чтобы ты спать спокойно мог, пожалуйста, расскажи мне об этом, я тоже хочу быть в курсе событий. – улыбаясь собственным словам говорил Винчестер. – Порешает он, ага. – рассмеялся Кастиэль. – Все правда хорошо, просто бессоница иногда накатывает. Я бы не стал тебе врать.– сказал Кас, пытаясь выглядеть расслабленным. Это не то, о чем стоит сейчас говорить Дину "У нас все только начало налаживаться, как я могу ему рассказать о том, что мой отец больной ублюдок, который словесно меня поносит, а иногда и не словесно, а иногда и не только меня. Нет, нет. Он не должен знать. Я никогда ему об этом не скажу".