Детство кончилось

За час до Нового 1991 года. Зима спустилась к югу. В каждом доме по ёлке с гирляндами и шарами. 1990-й был трудным, но они справились. Обещали справиться и в этом году. Однако, хоть это и параллельный мир, но он ничем не отличается от того, где жил Семён ранее, даже составы республик неизменены. События 1989-1990 годов дали по великой стране под названием Советский Союз трещину: парады суверенов, объявления независимости Прибалтики, Закавказья, подключилась и Средняя Азия. Социальное и экономическое положение тоже оставляли желать лучшего: уменьшение зарплаты, повсеместный дефицит , палаточные городки около Красной площади - это только самое меньшее что принесла Перестройка. Но об этом Семён и Лена думать не хотели. Им хватало своего и без политики. Лена заканчивала институт, а Семён пошёл дальше сборщика по карьерной лестнице вплоть до старшего смены. Это им позволило переехать из общежития в съёмную квартиру, где они почувствовали себя более свободно. Семён решил что-то сделать: он прятал в кармане футляр с обручальным кольцом. Лена и Мира Викторовна суетились, накрывая на стол. Отец её и Семён настраивали новый телевизор. - Вот так, да, теперь антенну осталось повесить. Семён встал на подоконник и повесил громоздкую махину из проводов и проволоки. Из кармана выпал тот самый футляр. - Опа! - Владимир Леонидович заметил и перешёл на родной русско-украинский суржик. - А шо це такое? Цiкаво девки танцуют! Владимир Леонидович подошёл к месту, где упал футляр и поднял его, при том открыв. В нем было золотое колечко, обычное, но ослепительно-блестящее. - А знаешь, я старый то ли стал, то ли ещё что, но я понял, что история - циклична. - произнёс он с ностальгической улыбкой. - Я ж её матери, ну, Мире Викторовне, предложение тоже собирался сделать на Новый год. В 1967 год был тогда. Точно так же настраивали с её отцом телевизор, я поднял антенну на подоконник и у меня выпал футляр! - слегка ухмыльнулся. - Дерзай, родной! Уже можно! - А о чём вы там? В зал зашла Мира Викторовна. - Да так, армейские истории рассказываю. - Владимир Леонидович соврал и не покраснел, передав за спиной футляр. Семён, подхватив его и спрятав ладонью, спустился. - Ну да, ну да. - она уже догадалась. - Давайте, садитесь. - Может помочь? - Семён предложил. - Да нет, не надо. - мама улыбнулась. В этот момент в комнату вошла Лена: - Мам, утка готова. Она заметила, что в комнате все стоят с озадаченными лицами. - А что тут происходит? - Лена начала проявлять своё искреннее смущение. - Так, Мира, пойдём. - сказал отец. - Пусть молодёжь сама разбирается тут. Родители вышли из комнаты. Лена и Семён остались одни. Он сжимал футляр с кольцом и она это заметила. - Что ты там прячешь? - Лена заинтересовалась. - Да так... - ответил он. - Узнаешь. - Говори сейчас же. - Ничего опасного, родная, поверь. - Мне просто любопытно. Что там у тебя? - Говорю же, узнаешь. - Я уже считай узнала. - Лена улыбнулась. - Что ты там задумал, договаривай. Семён вздохнул и разжал кулак, открыл футляр, достал кольцо. - Выйдешь за меня? - смущенно произнёс Семён. - Даже не знаю... Лена с печальным видом глаз отвернулась к окну. С неба падал кружась снег. - Ты чего? - Семён не понимал что он сделал не так. - Ну, куда же? У меня ж ничего и нет. - А разве должно быть что-то, Ленок? - Ну, а как же приданное? - А мы в девятнадцатом веке живём? - Семён развёл руками. - Вроде материальное давно доказано можно заработать всегда, но никак не человека. - Не знаю... - Опять не знаю. - Сём, это же так серьёзно! - Ну, ё-моё! Лена, а сколько можно жить вот так? Я конечно и без образования, обычный рабочий с завода, но мы-то справимся. Справляемся же? И в браке справимся. - Семён произнёс и снова вздохнул. Он уже отчаялся. - Я без тебя не могу. - Я согласна. - Лена повернулась. Её глаза были полными слёз и губки искривились в радостной улыбке. Этот Новый Год они встретили уже, как жених и невеста. После праздников они пошли в ЗАГС, где их расписали в присутствии родителей. Даже мама Семёна приехала поддержать сына и порадоваться за него. *** (-...Вот, пожалуйста - с вас 350 рублей. Зима подходила к концу, но это не значило, что она готова была сдавать позиции. Я ходил покупать корм для хомяков своих. Их у нас с супругой десять штук: два сирийца и их выводок из семи хомячат и джунгарик, белый-белый, как снег! - Оплата картой. - ответил я и приложил её к терминалу. - Спасибо за покупку. - До свидания. Я вышел из магазина и пошёл в сторону дома. На остановке около перехода через железную дорогу сидела парочка и миловалась. Они мне показались на удивление знакомыми. Они были без шапок даже, что позволило мне разглядеть их прически: обоим по восемнадцать-двадцать лет, девушка была с фиолетовыми волосами и двумя забавными хвостиками, а парень с чёлкой. Оба в пальто, джинсах и сапогах. Сидели парень и девушка и миловались. - Такие счастливые! - вслух подумал я и сам этого не заметил. Девушка посмотрела довольно на меня и, улыбаясь, ответила: - Да! Парень обратил на меня внимания. Это был мой ночной гость. Значит, я правильно подумал. - Ну что, Семён, хорошо у вас всё? - с некоторой насмешкой сказал я. - Да, хорошо. Пока что. - ответил Семён, пожав мне руку. - Почему пока что? Нельзя же быть настроенным так негативно! - Так ты же пишешь, не я. Ты как напишешь, так и будет всё. "Действительно!" - сказал я в уме и сердце своём. - По-крайней мере, - я начал. - Очень сильно желаю вам счастья! А вы что тут такие радостные кстати? - Мы расписались! - Лена добавила, перебив Семёна. - О, тогда вдвойне рад за вас! Тогда счастья вам в семейной жизни. А меня моя жена ждёт. Мы распрощались и я стал спускаться по Пехотной улице к своему дому. "Надо заканчивать с такими экспериментами! А то с ума сойду." - поймал я сам себя на такой мысли. Нет, я ничего не курю такого, как бы показалось. "Ещё надо будет курицу купить, пожарить" - ещё одна мысль). *** - Семён, ты чего на обед не идёшь? - Скоро пойду, доделаю только. - Стаханов! Семён стал старшим смены довольно быстро - за полтора года. Он побывал токарем, потом перешёл в сборщики, после сборщиков у него нашли талант в электронике и налаживании, тем самым перевели в слесари-наладчики, а там и до старшего смены - рукой подать. Вообще его должность звучит как старший слесарь-наладчик. На эту должность многие хотят попасть, но не все справляются, либо просто не дотягивают, каким бы высоким не было желания. Появились и завистники, и те, кто им восхищался. На заводе его ценили. - Честно говоря, - к нему подошел Евген. - Я думал, ты так себе работник, а оказалось, что ты ещё ого-го! Горжусь тобой. - Спасибо. - Семён отложил гаечные ключи и пошел в уборную руки помыть. Теперь его очередь пришла обедать. Заводская столовая была почти переполнена. Как всегда на столом сидел Степан, поддевая ложкой маленькие кусочки котлеты. - О, Сёма, - Степан его поприветствовал. - Привет! Присаживайся ко мне. Для тебя место держу. - Жди. Семён взял суп с клёцками, гуляш с гречкой и компот из сухофруктов, подсел к Степану. - У меня есть предложение! - Степан заинтриговал. - Знаешь, Стёпа, ну тебя с твоими предложениями! - он отнекивался. - В Москве бывал? - Нет. - Значит красоты не видал. - Степан пошутил. - У меня три билета, но на хера они мне? Можешь у меня их купить? - А так за даром? - Ну, чтобы с пользой... - Еврей. Степан гыгнул. - Так что? Возьмешь? - Сколько? - Все трое за десять рублей. Тем более, у тебя же отпуск скоро, свозишь Лену и тёщу заодно! Семён задумался... - Идёт. - согласился. - Жду в курилке тогда. Степан сдал свой поднос и вышел на улицу. Стояла жара, все вытирались, а кто-то пил минералку; в курилке были разговоры о политике. - Интересно получается, - один рабочий затягиваясь, завёл беседу. - Всё летит к чертям? Всё, что строили, вот так? - Да ты перестань... - другой рабочий его успокаивал. - Постарайся посмотреть на это с другой стороны. - С другой стороны?! - Борисыч впрягся. - А как так понимать? Одна за другой республики выходят из состава - это ещё половина беды, а сколько позору было за предыдущие года, взять, к примеру, с восемьдесят пятого? Помните? - Вот, вот, - тот, что завёл беседу, согласился. - Ввели сухой закон, а сами эти суки бюрократские водочку пьют. А потом что? Авария под Киевом. Теперь хуй что посадишь, у Леонидыча, вон, все куры попередохли, как только он корм дал. - Да ты знаешь, что они корм белорусский покупают? А тот и зараженный видимо был! - Да это ладно. Эта ёбаная гласность! Да какой с неё толк?! Вылезли блядь какие-то выблядки... - - Да плохого что в этой гласности? - другой рабочий защищал. - Зато хоть сказать можно то, что волнует, высказать своё недовольство. - А разве в этой свободе высказываний есть что-то хорошее? - Борисыч заводился. - При Сталине почему-то про это и думать забыли, а он страну с колен поднял! - Зато какой ценой! - другой рабочий подметил. - Ценой человеческих жизней. - А я бы ваших всех битлов перестроечных вместе с Горбачёвым взял бы, да к стенке и к расстрелу. А кого недострелял - повторно в лоб! - уже Степан, который жизнь повидал, стал в защиту родной истории. - Да пошёл он на хуй этот ваш Горбачёв. Он пацанов в Афгане кинул... - О, бля, началось. - кто-то прокомментировал. - ... А я там много чего видел, ты меня послушай! - Степан рассказывал все ужасы, которые повидал за два года там. - Перевоз наркотиков в СССР, накрывать одних не успевали, как другие появлялись. Я видел, как в аулы заходили ваххабиты и грабили, и насиловали, кишки детей видел, это не каждому стоит видеть, никому не пожелаю. А потом, года два назад взять и все кинуть, сказать, идите домой все?! Да, война надоела, только мы этим пидорасам американским дали зелёный свет, что наша идея братства и единства дала трещину. Только пацанов жалко. И вот там он опять что-то задумал. СССГ, да? Суверены блядь?! Какие на хуй суверены?! Это ещё больший позор. Вот если бы рука была сильная и пятнолобого туда, куда он хочет, в Америку, в демократию мордой, чтобы захлебнулся... Нет, всё же, коли посудить, раньше было лучше. - О чём разговариваем, мужики? - в курилку зашел Семён. - Ты эту тему не любишь. - Степан заверил. - Ну что, принёс? - Да. - Так мы не договорили! - один из рабочих засуетился. - Честно, Анатолич, - Степан был на грани. - Пошёл ты в жопу со своим Горбачёвым, гласностью и демократией. - повернулся к Семёну. - Теперь пошли мы. Борисыч к ним присоединился. Ему этот спор тоже порядком надоел. Везде по стране чувствовалось напряжение. Тотальный дефицит, безработица, беженцы, проблемы досуга молодёжи, культурный кризис - это не всё, что с собой принесла перестройка. - Борисыч, а ты чего? - Степан поинтересовался. - Да я к Семёну. - он ответил. - Чего такое? - Семён спросил. - Можешь человека одного нам дать, помощь там нужна, на час делов-то. - Хорошо. Дам. - А погоди, ты ж в отпуск скоро? - Да. - Поедешь куда? - Не знаю ещё. - Коли поедешь, вот, привези плёнку для фотоаппарата. - Борисыч протянул пятнадцать рублей. - Хорошо, коли поеду, пока у себя оставь. Борисыч поблагодарил Семёна и пошел в цех. - Ну так что? Поедешь? - спросил Степан. - Да, поеду. - Семён ответил, достал из другого кармана червонец, протянул Степану. Степан же отдал три билета и пошел в токарку. Через два дня Семён ушел в отпуск и сделал Лене сюрприз, показав три билета на Москву. Правда из родителей её никто не согласился ехать, так как дел было много. Остановились они двоюродной тёти Лены, которую звали Диана. *** (повествование в форме диалога, Семён звонит Степану, директору и родителям Лены и рассказывает о всех известных событиях, что он увидел в Москве во время Путча). - Стёпа, Стёпа! Мы на хрен застряли. Тут Лена себе места не находит. - Ты чего, что случилось, по порядку... - Да ты радио включи или телевизор. - (Степан подошел к телевизору, включил, по нему шло "Лебединое озеро") Ну, включил? - А тебя не удивляет, что утро, понедельник, а тут тебе вместо новостей "Лебединое озеро"? ДА ТУТ У НАС ТАНКИ СТОЯТ! - Погоди, что ты мелишь, какие на хер танки?! Ты ещё в Москве? Ты же должен вечером приехать сегодня... - Степан, выслушай, помнишь, ты говорил о том, что что-то будет такое в этом году? Интересное такое. - Да, помню, и? (На телевизоре прервалась трансляция "Лебединого озера"; вместо него - президиум, а там пятеро за трибуной сидят, о чем-то говорят) - Да ну не может быть, что за чертовщина... - Вот и я о чём. Выйти с Леной не можем на улицу, везде танки, танки и военные! - Ты ж директора предупреди, аккуратнее смотри. Мда... - Да что мда? - Всё случилось так, как старшина мой предсказывал! Всё идёт, да не идёт, в пизду летит! - Надеюсь, что это не надолго. - Надейся, но это надолго. Зарплату урезали всем. Наш отдел и слесаря работать перестали из-за этого, Евгена-то уволили вон сегодня без содержания. А ты знаешь, у него ребёнок недавно родился. И всё из-за чего? Из-за каких-то мудаков сверху. А я-то думал, из-за чего наш начальник отдела нас домой сегодня отпустил... А я-то думал, почему урезали, вот к чему шло всё! - Евгена уволили? - Да, Николаич, скотина ёбаная. И меня ещё может под статью. - Ничё, приеду, разберёмся, конец связи. (Этот же день, Семён набрал директора) - Ало? Николаич... - Да знаю я обо всём, знаю, что не приедешь. Прогулы максимум поставлю. - Спасибо. Что там у вас? - В том-то суть, Семён, что ничего. Народ только об этом и говорит. Много погибших? - Об этом не говорят. А что на заводе, какие толки ходят? - Одни в панике, другие радуются, мол, "наконец-то этого Горбачёва" убрали. - Да там, Николаич, другой ещё хрен есть. Мне удалось вырваться. Какой-то Ельцин. Стоял на танке в окружении молодежи, над ним триколор и зачитывал обвинения в сторону ГКЧП. - А он чей? - Вроде демократ. - Да ебать их... (директор вытер лоб) Народу одного демократа мало было. Погоди, что ты сказал? Триколор? А какой? - Бело-сине-красный... - Час от часу не легче. Ты же знаешь чем это чревато? - Знаю, не говорите, мало ли. - Ладно, при первой возможности возвращайся. - Постараюсь. Только вы это, Евгена на работу верните. - Об этом даже не заикайся, понял? Всё. (Лена еле-еле успокоилась, время близилось к вечеру. Семён сидел вместе с ней на кухне, пили чай, тётка к соседке пошла) - Мне аж интересно, а что дальше будет? - Да сам не знаю. Эта неразбериха будет долго ещё длиться. - А в твоём мире такое уже происходило? - Вообще, да. Моя мама там даже лично была. Стояла рядом с Ельциным. Тут правда её не было. - Может, всё образуется у нас, в нашем мире? - Не знаю, но навряд ли. Тут и у вас всё повторяется заново. - И что? Теперь всё в пустую? - Впустую? - А так и получается: семьдесят лет строили коммунизм, жили по заветам Ленина, хотели построить светлое будущее, только пришли к хаосу. - Только знаешь почему так получилось? Сверху, кто сидит, всегда шел к своей цели, эгоистичной, кому-то власть и слава нужна была в основном, а на простой народ насрать. Такое случилось и в вашем мире. - Хотела бы с тобой поспорить, но увидев самой, как страна рушится... - А ты что у нас, марксистка такая? - Ну так, папа же член партии, как-никак... Вот и воспитывал меня. (Небольшая пауза. Их кружки стали пустыми на половину). - Родителям звонила? - Нет ещё, а ты, как я поняла, тоже? - Тоже, как ты поняла. Прости уж... - Да за что? - Что медовый месяц испортил этим. - Да не ты испортил, тут вообще никого виновного нет! Никто же не знал, что так получится. Даже ты. Ты ж не думал, что такое случится и у нас. (Лена отхлебнула чай, подошла к Семёну, присела на коленки и чмокнула в лоб) Наоборот, всё очень хорошо было, здорово! И в Большой театр сходили, и на Красной площади побыли, нам все обзавидуются, какие фотографии наделали! - Это точно! - А сколько у вас этот, как ты его назвал? - Кто? - Ну, то что сейчас происходит? - Путч. - Во-во! Сколько у вас там путч длился? - Дня три. - Значит и у нас тоже! (улыбнулась) Всё будет хорошо! Не переживай, любимый. (На следующий день Семён дозвонился до Владимира Леонидовича) - Наконец-то, вашу мать! - Здрасьте! - Не здрастькай мне, щегол! Что там у вас? - Что, что? Да ничего! По телику то "Лебединое озеро", то эти пятеро министров. В городе везде рушат, ломают. Есть раненые и погибшие. - Ленка как? - Всё хорошо, вон, сидит, подслушивает. - (Лена толкнув его по плечу) Сёма! - Ладно, смотрите, постарайтесь сегодня до вокзала добраться. - КАКОЙ ТАМ, ВЛАДИМИР ЛЕОНИДОВИЧ! ВСЁ В БАРРИКАДАХ! НА ЯРОСЛАВСКОМ ВОКЗАЛЕ ГОВОРЯТ БОМБУ ЗАЛОЖИЛИ! - Еба-ать! - Вот вам и ебать. - Ладно, только вы не встревайте никуда, чтоб проблем не было... Довели страну блядь... - Не будем об этом. - Да как не будет, зятёк? Об этом уже все на заводе говорят, даже забастовки устраивают некоторые цеха два отдела прекратили работу! Ты сам посмотри, во что страна превратилась! Ваш этот Горбачёв набрал молодых блядь, которые нихуя не умеют и уметь не хотят, теперь что?! ДА ВОТ ЧТО! Хлеб теперь не купишь, потому что его просто-напросто нет! - Владимир Леонидович, вы не задавайтесь, я вообще вне политики, я только пионером и был. - А вот и зря, ты послушай лучше меня. Когда Брежнев был, да, было как будто в закваске, но хотя бы стабильность была, а при этот пятнистом что? Да ничего, он просто взял и устроил дебилизм! В Чернобыле брат мой погиб, он тушил весь этот пожар! Лена на похоронах была, она даже в Бога верить начала, у неё под галстуком и рубашкой всегда теперь крестик висит, из-за чего её в комсомол не приняли и слава Богу, если он есть вообще этот Бог! А позор с Афганистом? Да из-за вывода войск вся Россия и республики погрязли в наркотиках и позора столько, что теперь долго не отмоешься, этого мы добивались?! У меня отец и дед участвовали в Революции, оба поднимали целину, а отец так вообще Хрущева не принял, сталинистом остался! Сейчас бы его сюда. - Владимир Леонидович, вы пьяны? - Да, я пьян! (Владимир Леонидович глотнул водки) Я поверить не могу... Страна, которая победила фашизм, человека в космос отправила, заставила читать Достоевского и Горького весь мир, и вот так... Раздроблена. Ну, надеюсь ГКЧП наведёт порядок... Это старые, стреляные волки! - Если только хуже не сделают. Они это могут. Эти тоже не лучше, на танках по Москве. Сорок человек уже подавлено заживо. Вот это ваш СССР хвалёный? Страна для человека, да? - А твой этот Ельцин? По нему видно, что он вообще ненормальный! Трёхпалый блядь. Ой, довели страну. (всплакнул) Вы уж только возвращайтесь по-быстрее, Ленку береги. - И вы там не раскисайте. - Ленку дай сюда. (Семён передал трубку Лене). - Да, пап? - Лена, солнышко, всё-таки в Семёне я ошибся тогда. Хороший он. Берегите друг-друга. - Пап, ты выпил? - Да, а что? - Да ничего, ты же в завязке! - Ладно, это последняя. - Что последняя? Бутылка? - Чарка. И я на боковую. - И только попробуй мне мать ударить, приеду, узнаю, что тронул, покромсаю! - Ладно, ладно, злая какая. (с улыбкой в голосе) Вся в меня. Всё, давайте, пока. (Лена положила трубку) - Не знаю, как у нас это получится, но завтра мы уже точно уедем. Обещаю. - Да тут бы уже до вокзала добраться. Всё же перекрыто! - Всё будет хорошо. Помнишь, что говорил? - Помню. Сём, я вздремну немного. Не шуми только. - Хорошо. Лен. - Что? - Я люблю тебя. - И я тебя люблю.