Детство кончилось

Август кончился, а за ним осень вступила в свои права. (Слишком маркировано, да? Ну, сейчас попробуем по-другому). Осень для умирающей страны принесла новые беды: ноябрь был богат на ликвидации разного рода, в том числе КП РСФСР прекратило свою деятельность, объявляли о своём суверенитеты и украинские националисты, и белорусские демократы, показались на горизонте чеченцы, а вокруг бандиты, бандиты, бандиты. Пришла зима. "Зима пришла" - подумал Семён, выходя ранним утром на автобус, на столбах висели афиши, приехать должны "Наутилус Помпилиус", а с неба медленно, как вата, падал снег. На заводе дела творились не лучшим образом: поувольняли всех слесарей, токарь Степан послал на три буквы директора после августовских событий, за что был уволен, Евген начал изучать эзотерику с конспирологией и открыл свою практику; старших смен тоже посокращали, новых взяли, но таких, как и сам Семён говорил на них - "затупков", - что поискать надо; да и работы особо не было, оставшихся держали на минимальной расценке, как каких-то учеников. Сплошной день сурка начался. Семён пришёл с работы, снял пальто. Дома ждала Лена с только что приготовленной гречневой кашей и рыбой. Была на рынке. И там дефицит! Мяса не найдешь, а из рыбы только сельдь, да минтай, да и тот не первой свежести. Лена там что-то наделала, чтобы убрать несвежий запах, потом освежила по маминому способу и потом пожарила. - Зачем приходил на работу? Чего блядь хотел?! - Семён орал на пороге, снимая с себя верхнюю одежду. - Чего такое? Чего материшься? - Лена с кухни спрашивала. - Да на работе сплошной дебилизм творится. - он снимает с себя ботинки. - Все как будто с ума сошли... - Об этом все говорят. Все говорят, что все сошли с ума! - улыбнулась. - И смех, и грех. - прокомментировал Семён. - А вообще, знаешь, что отец сказал? - Лена продолжала. - Он сказал, что завод собираются... Как это слово, не могу выговорить... - Приватизировать? Это я знаю. - Отец сказал тебе на обеде? - Нет, я его вообще не видел! - А откуда тогда? Семён посмотрел на неё взглядом, говорящим: "Я уже говорил почему". - А, точно. - Лена поняла его без слов. - Ты садись. Я кушать приготовила только что. - Слышу, рыба. - Ты уж прости, знаю, что рыбу ты не любишь, но другого нет. - Лена пожала плечами. - Весь рынок обошла сегодня, а тут... Зато минтай классный получился. Ещё и пива взяла. Будешь пиво? - ЛЕНА! - Семён был в недоумении. - Откуда? Ты же запретила мне пить... - Да ладно, я всего одну трёшку купила, думала посидим. - отвечала она, доставая из холодильника банку с пивом. - Нефильтрованное? - Да. - Умница. - Семён её приобнял и потрепал хвостики. - Говоришь, рыба? - Да. - Эх, ладно! Они сели ужинать, доели и дальше сидеть, пить пиво с печеньем. - Прямо, как Белла Ахмадулина! - сказал Семён, наблюдая, как она после глотка уплетает печенье марки "Юбилейное". - Только та правда пироженным закусывала. - Да? - Да. Раздался звонок. Лена и Семён перепугались, так как он резко дал о себе знать. Лена подошла к телефону, сняла трубку и аккуратно произнесла венгерское: - Алло? То им звонил Владимир Леонидович. - Включите телик. - - Отец, ты опять надрался? - Лена возмущалась. - Да ты тоже не трезвая, так что молчок. - отец её поймал. - Включай давай. Она включила телевизор, а там трансляция: замена флага на красной площади. - Ну, вот и всё. - отец в трубку горестно произнёс. - Всё. Конец стране. От того и пью. - СЕМЁН, ДУЙ СЮДА! ГЛЯНЬ! Семён побежал в зал и увидел уже конец трансляции, как подняли бело-сине-красный триколор. - И такое по телевизору показывать? Кому камень в огород? Суки... - Семён прокомментировал. - Чему кричат "ура"?! - Сёма, ты не начинай. - Лена его попыталась утихомирить, обратилась к Владимиру Леонидовичу. - И... - Начинается что-то новое. Но страшное. Будьте готовы... Отец положил трубку. Послышались гудки. - Я уже знаю, не говори. Сегодня у нас двадцать пятое декабря, да? - Да. - И тут повторилось... Только всё налаживаться начало и... Семён сел на кресло и уставился в ковёр на стене. Слезами полны были его глаза. - Да ладно, Сёма, - Лена присела к нему на колени, поправила его волосы. - Всё образуется. Новое - не всегда страшное. Будь уверен! Я в это верю! Мы справимся. Семён посмотрел на Лену и обнял её за талию. Самое страшное в том состоит, что политика часто влезает в дела семейные. На столе тикали ходики.