***
Пин Сэнлин неуверенно занес кулак над дверью, не решаясь постучать. Во-первых, ему не казалось хорошей идеей тревожить Фэн Сяояо. После нападения на собрании Союза бессмертных все свободное время он стал отсиживаться в своем домике, утверждая, что никакая помощь ему не нужна, хотя раньше отлынивал от работы, чтобы заниматься баловством, и в выделенном ему доме спал-то не каждую ночь. А во-вторых… Пин Сэнлин стеснялся попросить друга, чтобы тот взял его с собой домой. Хотя хребет Цанцюн пострадал гораздо меньше остальных школ, все адепты были очень напуганы, и главы пиков решили выделить хотя бы пару недель, чтобы ученики смогли навестить близких. И это все звучало хорошо, но особо уныло себя чувствовали на этом фоне те, кому возвращаться было некуда, и так уж вышло, что Пин Сэнлин принадлежал к их числу. Зато он знал, что Фэн Сяояо даже иногда выпрашивал у наставника отпустить его к семье лишний раз, и Пин Сэнлин решил попроситься поехать вместе с ним, потому что тухнуть на полупустом хребте ему хотелось не очень. Проблема была в том, что юноше было как-то неловко об этом просить, и решился он прийти только потому, что мог назвать Фэн Сяояо лучшим другом, да и они ведь два старших адепта, это должно быть нормальной просьбой. Но все равно… Погруженный в свои мысли, Пин Сэнлин не сразу услышал доносящиеся изнутри звуки и навострил уши. «Там учитель? Сяояо, похоже, плачет… Лучше мне пока уйти…» — Пин Сэнлин отвернулся от двери, собираясь зайти как-нибудь в другой раз, когда сзади раздался легкий скрип, и юношу окликнул приятный знакомый голос: — О, здравствуй, Сэнлин. Видишь, Сяояо, я же говорил, что это он, — Вэй Цинвэй, ободряюще улыбнувшись, похлопал Фэн Сяояо по плечу и подмигнул второму старшему ученику. — Оставляю его на тебя. Когда хозяин пика Ваньцзянь быстрыми шагами удалился, Пин Сэнлин нарушил повисшее молчание молчание: — Привет, Сяояо, — он сделал шаг к другу. Тот, будто придя в себя, быстро вытер рукавом покрасневшие глаза и поднял на соученика взгляд. — Заходи, — он приглашающим жестом махнул рукой в сторону дверного проема и вошел. Все еще не совсем уверенный в том, что ему сейчас делать и говорить, Пин Сэнлин вошел следом. В комнате у Фэн Сяояо все было как обычно: из открытой дверцы тумбочки торчала кое-как сваленная одежда, стол был завален шпильками, камни на которых отражали падающий из приоткрытого окна свет разноцветными солнечными зайчиками, и по середине между ними было расчищено место для свитков и чернильницы; единственным аккуратным местом в комнате была стена, на которой лежали разные мечи на деревянных подставках. Фэн Сяояо прошел в дальний угол комнаты, где вперемешку лежали подушки и циновки, и, выудив что-то оттуда, сел за маленький столик. Пин Сэнлин уже с горем пополам, но привык к этому бардаку, так что он просто последовал примеру друга и сел напротив. — Ты как? — все же спросил юноша. Никаких других слов в голову не пришло. Так уж вышло, что Пин Сэнлин вообще не умел оказывать эмоциональную поддержку. Но Фэн Сяояо от него ничего и не ждал и честно ответил: — Не очень, — помолчав некоторое время, он никак это не пояснил. — Ты пришел что-то обсудить? — Вроде того, — помявшись, отозвался Пин Сэнлин, решив не пытаться вытащить что-то из друга. — Ты ведь скоро поедешь к семье, да? Фэн Сяояо напрягся и опустил взгляд, но кивнул. — Да, а что? Пин Сэнлину все больше казалось, что проситься к другу — не самая лучшая идея, судя по его реакции, но отвечать что-то вроде «ничего, хорошей дороги» было бы уже совсем глупо. — Я просто… Фэн Сяояо, казалось, вдруг понял, зачем тот пришел, и заметно расслабился. — Хочешь со мной? Пин Сэнлин, чувствуя, как кровь приливает к лицу, всеми силами старался сохранять невозмутимость и кивнул. «Как же это глупо звучит…» Фэн Сяояо, глядя на друга, вдруг улыбнулся и тихо, но искренне рассмеялся. Пин Сэнлин удивленно уставился на него: за последнее время тот почти ни разу, казалось, и не смеялся толком, даже улыбался натянуто. — Прости, Сэнлин. Просто у тебя такой смешной вид каждый раз, когда ты о чем-то просишь… Не стесняйся ты, в этом нет ничего такого. — Тоже мне советчик, — кисло отозвался Пин Сэнлин, но все же не смог сдержать улыбки. — Сам-то просто ничего не просишь. Фэн Сяояо посмотрел на него удивленно, будто это было для него открытием, потом задумался, и в итоге просто пожал плечами. — Возможно. Но сейчас я попрошу тебя… — он выдержал паузу, лукаво сощурив глаза, — …не обижаться. Потому что, увы, не смогу взять тебя с собой. Я бы не прочь, но семья у меня довольно закрытая, а мне придется все время ухаживать за больной матерью. Сомневаюсь, что тебе понравится болтаться там одному. Пин Сэнлин уныло кивнул. «Похоже, болтаться одному мне придется на Цанцюн…» — Но ведь Мин Фань и Нин Инъин собираются пока оставить все дела пика на Суй Лань и тоже съездить домой. Не хочешь с ними? Они вряд ли будут возражать, — увидев, как Пин Сэнлин снова стушевался, Фэн Сяояо понимающе улыбнулся. — Хочешь, я пойду и спрошу с тобой? — Пожалуйста… — уныло отозвался Пин Сэнлин, и его взгляд стал чуть ли не умоляющим. — Хорошо-хорошо, только давай как-нибудь позже? — поднялся на ноги. Немного удивленный такой поспешностью, Пин Сэнлин встал рядом с ним. — Тебе куда-то надо? — спросил он. — Да, мне там учитель сказал кое-что сделать, — кивнул Фэн Сяояо, подходя к двери. Но хотя он и выглядел невозмутимо, когда лгал, в его словах была логическая дыра: Пин Сэнлин с трудом мог представить, как их учитель, обычно вечно раздающий детям конфеты, стал бы давать задания плачущему ребенку. Поручение было дано только самому Пин Сэнлину, и состояло оно в том, чтобы позаботиться о втором старшем ученике Ваньцзянь. — Сяояо, — он удержал друга за руку. — Ты правда можешь сказать мне, если тебя что-то тревожит. Я не силен в словах поддержки, но всегда могу выслушать и помочь найти решение. Фэн Сяояо обреченно вздохнул, понимая, что немного прокололся. — Спасибо, но для того, что происходит, ты не сможешь найти решение, — твердо ответил юноша, опустив взгляд. — Тем более я уже нашел его сам. Заглянув в его глаза, Пин Сэнлин заметил, что радужки в них как будто покраснели. До этого просто красно-карие глаза будто постепенно принимали багряный цвет. А может, это было просто освещение. — Просто знай, что… мы со всем справимся. Вряд ли это будет легко, но мы это сделаем, и все наладится. А сейчас было действительно нелегко. После нападения демонов на собрании Союза бессмертных хозяин пика Цинцзин впал в беспробудный сон, — и никто не мог сказать, очнется он вообще или же нет — один из его старших учеников пропал без вести, и, пусть никто этого не говорил, многие понимали, что, вероятнее всего, он был убит, да так, что и волоска не осталось. Теперь все, кто раньше говорил, что четверо старших учеников — это перебор, замолчали, потому что оставшиеся трое в отсутствие учителя взяли на себя все управление пиком Цинцзин и учениками. Мин Фань взялся за бумажную работу, Нин Инъин отвечала за коммуникацию, а Суй Лань следила за обучением адептов на пике. Но хребет даже не успел оправиться от чуть ли не потери хозяина одного из пиков, как со стороны других школ посыпались обвинения в содействии нападению демонов, ведь, по их словам, хребет Цанцюн пострадал меньше всех. Еще практически все его ученики оказались перемещены в безопасную пещеру и практически не пострадали, и этот факт никто на хребте объяснить не мог. И все равно, было ли это странное стечение обстоятельств или чья-то намеренная помощь, школе Цанцюн была оказана только медвежья услуга, в результате которой от нее отвернулись все бывшие союзники. Теперь, казалось, весь заклинательский мир объявил им холодную войну. Так что Пин Сэнлин и сам не сильно-то верил, что все наладится при таких условиях, учитывая, что демоны, очевидно, планируют крупное нападение, а заклинатели не готовы объединиться даже перед лицом такой угрозы. Но даже при этом он не совсем понимал, почему Фэн Сяояо так тяжело это переживает, будто все прошедшие события уже отразились на нем лично. Да, он, как минимум, потерял своего друга, Ло Бинхэ, и наверняка был напуган, но вел себя так отчаянно решительно, будто собирался разобраться со всем сам и заранее впал в уныние. Однако самым важным сейчас было хоть как-то его утешить, чтобы он не ходил и дальше как в воду опущенный. — Справимся, да… — тихо повторил за другом Фэн Сяояо. Пин Сэнлин подумал, что в последнее время совсем перестал понимать эмоции друга. Он никогда и не был эмпатом, но ему было комфортно с Фэн Сяояо отчасти из-за того, что тот прямо выражал свои эмоции — не надо было пытаться их угадать. А теперь, казалось, и сам Фэн Сяояо не знал, что чувствует. — Ладно, — юноша мотнул головой, словно прогоняя мрачные мысли, и снова принял ребячливый вид. — Что-то я раскис совсем. Спасибо, А-Лин. Тот на это просто закатил глаза и смерил друга тяжелым взглядом. Фэн Сяояо лишь пожал плечами и почесал затылок, и Пин Сэнлину, наверное, показалось, но среди каштановых волос промелькнула белесая прядь.***
— И давно ты тут? — спросил Пин Сэнлин, не поворачивая головы. Он стоял у края пика Ваньцзянь, где закатное солнце окрашивало в алый траву на краю обрыва обрыва, а сбоку шуршал листвой небольшой лесок. — Ты имеешь в виду хребет Цанцюн или… твой тайник? — отозвался голос с лукавыми нотками, и из тени леса позади ученика Ваньцзянь постепенно проступил силуэт приближающейся девушки. — Се Линна… — устало вздохнул юноша и наконец обернулся. Перед ним стояла, невинно улыбаясь, ученица в персиковых одеждах пика Аньдин. Когда она сделал еще шаг навстречу Пин Сэнлину, браслеты на ее босых ногах весело зазвенели. — Если ты все же про хребет, то я тут… Когда там был последний прием? Уже, наверное, полгода или около того прошло. А за тобой я следую примерно от домика твоего друга. В глазах Пин Сэнлина было удивление, смешанное с непониманием и даже испугом, когда он смотрел на нежданную гостью, но никакой враждебности. — Это неожиданно, но… Я рад тебя видеть, — неуверенно глядя на девушку, сказал он, — но если ты уже столько времени здесь, то почему я не замечал тебя раньше, да и ты пришла ко мне только сейчас? По немного напряженным мышцам адепта читалась настороженность, словно он в любой момент готов был броситься бежать. — О-о, а ты, похоже, не совсем еще потерял бдительность в своей добренькой заклинательской школе, — заметив его осторожность, одобрительно хмыкнула Се Линна. — Но я здесь, к счастью или нет, не столько за обучением. Сам, наверное, уже понял, я пришла к тебе. Слабая надежда в глазах Пин Сэнлина потухла, он стал выглядеть немного разочарованно, но подругу не перебил и продолжал молча смотреть на нее. — Ну, чего ты сразу такой грустный? Не всем так везет, как тебе, что можно сбежать, попасть в лучшую заклинательскую школу, еще и на пик с отличными условиями. Меня-то, — девушка указала на свои одежды с высоким воротом и кожаными наручами, — приняли только на пик рабского труда. Может, если бы ты замолвил за меня словечко, и меня приняли бы на Ваньцзянь, я бы и попыталась остаться… — Се Линна неловко попробовала пошутить, чтобы разрядить обстановку, но Пин Сэнлин лишь смотрел на нее со сложными эмоциями на лице и не мог заставить себя улыбнуться. Девушка вздохнула, ее выражение лица стало серьезным. — Не смотри ты так на меня. Улыбнулся бы хоть для приличия, давно ведь уже не виделись… — услышав, как у Пин Сэнлина хрустнули костяшки сжатых от напряжения кулаков, она перешла к главному. — Ладно-ладно, все, прекращаю болтать попусту. Скоро здесь станет небезопасно. Как и везде, в общем-то, но лучше возвращайся. По крайней мере, вероятность пострадать будет меньше, — девушка убрала мешающиеся косички за уши. Пин Сэнлин посмотрел на нее очень настороженно, как ощетинившийся кот. — Значит, на собрании Союза бессмертных, это из-за вас шибо Шэнь… — Нет, — резко оборвала его Се Линна, и юноша поднял на нее удивленный взгляд. — Но скоро будет из-за нас. И к этому времени тебе лучше быть не по эту, — она обвела рукой окружающий их закатный пейзаж, — сторону баррикад. Фанши. — …понятно, — едва слышно ответил юноша. Он вздохнул, и, будто вдруг развязавшийся узел, его тело расслабилось настолько, что он едва устоял на ногах. — Линна… Я правда не хочу даже думать о том месте. Я оставил тебя там, и сейчас скорее поверю, что ты решила отомстить мне и привести назад в Орден, чтобы со мной разобрались окончательно. Девушка посмотрела на него широко раскрытыми карими глазами и мрачно усмехнулась. — Я хотела… Правда хотела в первые дни, когда из-за твоего побега усилили контроль, все стали жестче, и нельзя было даже вдохнуть спокойно. Можешь считать, что да, я утаскиваю тебя на дно вместе с собой, потому что на этот раз ты не сможешь уйти, — по ее выражению лица нельзя было понять эмоции. — Но я выполняю в первую очередь поручение главы, так и знай. И если я его не выполню… Нет, меня, конечно, могут наказать, но не более. А вот ты… Просто знай, что как на хребет проникла я, так может и кто угодно еще из наших, и лучше бы ты помолился Небесам, чтобы это была не Ши Ция– она на тебя очень зла, знаешь. Пин Сэнлин опустил взгляд. Да, он понимал, что повел себя как безответственный трус, когда сбежал, подставив всех, кого мог считать друзьями. Решил, что больше не может так жить, что единственные люди, с которыми он ладит, ненормальные, и он сможет найти себе окружение получше. Как будто сам он был не таким же, как они. — Крайний срок — семь лун, — в конце концов сказала Се Линна, отводя взгляд. — Потом я уйду. Дальше пеняй на себя. — Спасибо, Линна, — вяло отозвался Пин Сэнлин, не находя в себе сил посмотреть на нее. — Если что, найдешь меня на Аньдин, — девушка попыталась вернуть веселое настроение и похлопала юношу по плечу, но ее ладонь против воли была идеально прямой и жесткой, как если бы она хотела сломать ему руку. Пин Сэнлин понимал, что Се Линна правда не злилась на него. Как и Ши Ция, наверное. Они все, включая его, были как бродячие собаки, которые, если их раз покормишь, даже если бросишь потом в камень, могут обидиься, но не разозлятся и придут снова, глядя с надеждой в глазах. Пин Сэнлин не хотел быть таким и всеми силами пытался сбежать от такой реальности. Но Се Линна, Ши Ция и другие… У них сбежать не получилось. — Не теряй бдительность к тылу, даже в своем заклинательском мирке. В сухом и теплом месте легко заводятся крысы, — обернувшись через плечо, вдруг сказала девушка, прежде чем быстрым шагом уйти, опустив голову и тихо звеня браслетами на босых ногах. Пин Сэнлин немного растерянно смотрел ей вслед и боролся с желанием окликнуть, но не стал — ему и так рассказали много того, чего дезертиру ордена, вроде него, знать не стоило. «Было бы правда здорово, вступи Линна, Ция и другие в школу Цанцюн по-настоящему».***
Шэнь Цинцю не знал, сколько он проспал, не знал, когда «очнулся» и сколько уже прошло времени с того злополучного собрания Союза бессмертных. После того, как он потерял сознание, предварительно разбудив своим падением Шан Цинхуа, он впал в беспамятство, и в какой-то момент вдруг понял, что может чувствовать. Может слышать щебет птиц за окном и раздражающие плаксивые голоса, ощущать запахи и прикосновения, но не может и двинуться, даже глаза разлепить никак не выходило, будто веки начисто срослись. Шэнь Цинцю раздражала собственная беспомощность, его приводило в бешенство то, что без чужой помощи он бы даже не выжил, а наибольший гнев вызывало отношение к себе — чуть ли не все, кто навещал его в бамбуковой хижине (вроде как это было она), вели себя так, будто присутствовали на похоронах. И ладно еще младшие ученики, — они по крайней мере дети — но слышать надрывные рыдания взрослых товарищей по школе было просто невыносимо. Порой хозяин пика Цинцзин задумывался, а точно ли он находится в одной из лучших заклинательских школ, а не на собрании наемных плакальщиц. Однако Шэнь Цинцю вынужден был признать, что в таком положении есть и некоторые плюсы. Во-первых, в такой ситуации его ученики отлично себя проявили, разделив между собой обязанности по управлению пиком и контролю за успехами адептов. Каждый день они докладывали учителю о своей работе, иногда приходили и спрашивали советы. Шэнь Цинцю, конечно, мысленно уже орал им ответы, но, увы, навыками телепатии детишки не владели, так что обычно, посидев около кровати наставника, они приходили к тем же решениям сами и благодарили учителя так, будто действительно слышали его рекомендации и они им помогли. И эта троица (сложно как-то было представить их без Ло Бинхэ), к огромному облегчению их учителя, почти не плакала при Шэнь Цинцю. Только в первый день, когда его перенесли в бамбуковую хижину, он некоторое время слышал сдавленные всхлипы, исходящие, судя по всему, от Нин Инъин. К ней всегда относились, как к немного капризной сяо шимэй, но кто бы знал, что в стрессовой ситуации, когда многие бы отступили, она окажется стойкой и сильной девушкой. Приходил и Лю Цингэ. Обычно он нес какую-то несуразицу и совершенно непоследовательно рассказывал новости мира боевых искусств, иногда даже мог расщедриться на пару угрюмых слов похвалы старших учеников Цинцзин, которые даже присутствовали на собраниях школы (кроме Суй Лань, но Шэнь Цинцю этому не удивился — его ученица в чем-то была похожа на него и не любила шумные сборища). Заклинателю даже стало интересно, не обсуждают ли его солидные товарищи сплетни прямо в присутствии учеников, или им теперь приходится страдать (конечно же, он со злорадством надеялся на второй вариант). Часто заявлялся Вэй Цинвэй и — вот дурень — продолжал таскать с собой мечи, как раньше, будто Шэнь Цинцю может проснуться и посмотреть на них. Мало того — хозяин пика Ваньцзянь совал мечи и ножны гравировками под руку шисюну, будто знал, что тот все чувствует, и без умолку мог болтать, казалось, весь день. Однако, как думал хозяин пика Цинцзин, не рыдал и на том спасибо. Но вот кто с большим отрывом занимал первое место в мысленном рейтинге плакс Шэнь Цинцю, так это Шан Цинхуа. Он заливался слезами каждый раз, когда приходил, и обычно не мог вымолвить ни слова и только громко хлюпал носом, а потом, бормоча что-то про то, что у него еще есть дела, уходил. Шэнь Цинцю подумал, что проныре очень повезло: его не только еще не обнаружили как шпиона демонов, но и свои же товарищи с северных земель, видимо, так и не убили. Потому что заклинатель смутно помнил, что перед тем, как отразить удар того ледяного демона, он обмолвился про своего ненаглядного шиди парой слов. Не то чтобы он, если правильно помнил, открыто прозвал Шан Цинхуа предателем, но, зная демонов, которые предпочитали перестраховываться, — а проныра вряд ли такой уж незаменимый помощник — было очень странно, что они прямо на месте не уничтожили неугодного. Шэнь Цинцю отказывался это признавать, но почему-то он чувствовал облегчение. Не то чтобы ему было приятно слушать рыдания шиди, но, казалось, уж лучше так, чем если бы хозяин пика Аньдин исчез из мира живых совсем. А вот кого из этого мира на тот свет заклинатель был готов отправить пинком не раздумывая, так это Юэ Цинъюаня. Тот практически не давился слезами, надо отдать должное, но его голос каждый раз был таким скорбным и несчастным, будто он навещал могилу давно почившей любимой бабушки. Так еще и стоило ему понять, что отрицаний на данный момент он не услышит, так принялся своим заупокойным голосом звать шиди Сяо Цзю. Далеко не всегда, конечно, но и этого хватало. Для Шэнь Цинцю это ощущалось как если бы по нему прошлись ножом и вспороли живот, пока он не мог и двинуться, чтобы воспротивиться. Он ненавидел каждый приход Юэ Цинъюаня, мечтая поскорее открыть глаза хотя бы ради того, чтобы лично выпинать главу школу со своего пика и поставить против него барьер. — Твои ученики действительно достойны уважения. И не только Мин Фань, Суй Лань и Нин Инъин, но даже… — он ненадолго замолчал, будто имя четвертого старшего ученика Цинцзин было каким-то бранным словом, а Шэнь Цинцю — малолеткой из богатой семьи, которому такое слышать не полагается. — …Ло Бинхэ. Его пока еще не нашли, но во время засады демонов он успел сдружиться с учеником заклинательской школы на окраине демонических земель, которая тоже борется с демонической сектой. Мысленно Шэнь Цинцю вскинул брови. «Что ж, баловень небес Ло Бинхэ всегда умел отличиться». Он все еще не знал, что чувствовал после того, как узнал о том, что его ученик — полудемон. В последнее время люди вокруг него оказывались не такими, как он думал, и это сильно отягощало мысли. Что, нельзя, что ли, нормально жить, а не быть там полудемоном или шпионом, а?! — Это школа Хуйсэцзюши, ты, наверное, не слышал о ней, да и я, признаться, тоже. Но у них много информации о секте и есть связи с другими небольшими школами. Услышь это название Ло Бинхэ, он не преминул бы сказать Чжу Гуану, что нечего тут говорить про глупое название «секты жалких демонят», когда сам учишься в школе Серого Валуна. «Небольшими, ага. Ты так вежливо говоришь, будто сейчас эти мелкие школы могут в любой момент вылезти из-под земли и отпинать тебя за то, что ты отзовешься о них правдиво. Еще и Серым Валуном назвались, ну не шуты ли?» — мысли у Шэнь Цинцю были о том же. — В общем, спасибо тебе, шиди. Благодаря твоему ученику, думаю, мы в скором времени сможем окончательно разобраться с сектой. Когда он найдется, обязательно отметим его старания на благо школы. «Что, из Бездны прямиком его вытащите, чтобы наградить? А потом обратно бросите? Ради такого зрелища стоит открыть глаза», — с усмешкой подумал Шэнь Цинцю, почувствовав, как голос главы школы утихает, мысли замедляются, и сам он погружается в «сон во сне».