Отпуск поневоле

Бумаги шуршали под пальцами, случайно сминались и загибались в уголках. Девушка искренне пыталась сортировать их, но все равно продолжала путаться, едва слышно ругаясь себе под нос. На некоторых документах были аккуратно приклеены яркие стикеры с заметками, сделанными от руки. Они тоже были призваны помочь, но иногда лишь сильнее вгоняли в ступор. Лекса останавливалась и пыталась вспомнить, что означает зеленый цвет и большая единица на одной бумажке, а что означает красный стикер на другой. Так периодически зависала на несколько минут, потом чертыхалась и продолжала разбирать предоставленные бумаги. Так и проходили ее рабочие дни. Одинаковые, скучные, полные тонны документов и литров энергетика. Последние были особенно желанными и приятными для нее. Она даже умудрилась найти в этом городе свои любимые энергетики, в итоге закупила их и принесла на работу, чтобы все было не настолько плохо. Они торжественно заняли свое место во втором выдвижном ящике стола, откуда Лекса их доставала два раза в день. Начинала с баночки свой рабочий день и выпивала вторую после обеда. Это было своеобразной традицией. Неизменной и такой приятной. Но сегодняшний день высасывал из нее все силы, словно вампир из своей жертвы. Она уже к обеду ощущала, что не может нормально соображать. Путается в документах, вбивает цифры не в те ячейки, не может найти то, что лежит у нее перед носом. Сказывались бессонные ночи и жуткие переработки. На этой неделе ей не удалось уйти домой раньше девяти вечера. Рекордным днем стала среда, когда она настолько поздно закончила, что уснула на диване в приемной. Это казалось лучшим вариантом, нежели собираться, идти домой, а потом возвращаться обратно. Ночами она не могла уснуть, лежа в своей кровати и думая о том, что сейчас происходит в ее родном городе, в ее доме. Как там Анья? Какие еще проблемы решил преподнести Пайк? Что делают ее знакомые из редакции? Начали ли они работу над новым изданием или просто разбежались? Она не могла понять, что волнует ее больше всего. Не могла понять и того, что ей самой дальше делать. Сейчас она в этом отдаленном от реальной жизни городе, занимается всем, чем скажут. Но что будет потом, когда ее вынужденная ссылка закончится? К чему она вернется? Такие мысли терзали душу, заставляя ее нервно вертеться в кровати, а после и расхаживать в небольшой квартирке из стороны в сторону. Она не могла найти себе места, порой открывала на ноутбуке свои старые материалы и вчитываясь в них. Прежняя жизнь казалась до невозможности далекой, словно ненастоящей. И это было так сложно вынести, что Лекса терялась сама в своих мыслях. Терялась в самой себе. Ввиду всего этого работа все же стала небольшой отдушиной, помогая ей отвлечься и переключиться. Пока она занималась всеми накопившимися отчетами, она могла не думать о своей жизни, о своем будущем. Она могла вообще ни о чем не думать, кроме бумажек, что заполняли весь ее стол. И это хотя бы немного помогало. Девушка делает большой глоток сладкой газированной жидкости, довольно улыбаясь и прикрывая глаза. Она бы скорее отказалась от простой воды, чем от энергетиков. Слишком уж любила их. Когда Анья видела кучу пустых банок в ее мусорном ведре, всегда говорила, что рано или поздно сердце девушки обязательно совершит остановку. Лексу это не пугало. Ее вообще в жизни мало что могло испугать. — Как дела с отчетами? — Эбигейл выходит из своего кабинета слишком тихо, заставляя Лексу вздрогнуть от неожиданности. Они с начальницей начали проводить удивительно много времени вместе. Она даже узнала о том, что женщина любит зеленый чай с жасмином, не ест мясо и у нее есть милый котенок, которого зовут Симба. Это все они обсуждали за проверкой документов. Вернее, Эбигейл об этом рассказывала, а Лекса просто кивала и улыбалась в ответ. Она хорошо умела слушать. — Так… правая часть готова, — она указала пальцем на несколько ровных стопок, в которых были проверенные и разложенные документы. — А вот здесь те, которые я только принесла из архива и которые только начала раскладывать. Женщина кивала практические на каждое ее слово, строго сведя брови к переносице и явно думая о чем-то своем. На директора в последние дни взвалилось слишком много всего. Лекса видела, как с каждым днем синяки под ее глазами становятся все темнее, как они все хуже и хуже скрываются макияжем. Женщина уходила с работы вместе с ней, либо задерживалась еще сильнее. Лекса постоянно предлагала ей баночку энергетика, чтобы добавить немного сил, но та лишь отнекивалась. Не особо понимала это. Вот и сейчас Эбигейл осуждающе посмотрела в сторону банки, которую девушка сжимала в руке. — Не злоупотребляй этой ерундой, ничего хорошего от нее можно не ожидать, — строго произнесла женщина. Лекса улыбнулась уголками губ, вспоминая, как ей постоянно делали замечания родители и Анья. Стоило им увидеть банку в ее квартире, так все, скандала было не избежать! Если подруга просто недовольно цокала языком и молча выбрасывала банки в мусорное ведро, то родители пытались вправить ей мозги. Оказалось проще скрывать все, чем постоянно ощущать на себе недовольные и осуждающие взгляды. Теперь их место заняла Эбигейл Гриффин, которая в течение последних дней не оставила еще ни одну банку энергетика без комментария. Сегодняшний день исключением быть не собирался. — Да я уже все… — она потрясла банку в руке, ощутив, как на ее дне перекатываются последние капельки. И ведь не соврала же! Девушка ловко отправила банку в мусорное ведро, где она с характерным звуком стукнулась об предыдущую. Кажется, сегодня ей уже не представится возможность насладиться этим напитком. Придется спуститься на первый этаж и купить в автомате какую-нибудь газировку. — Может, лучше выпьем по чашечке кофе? А то машинка тут стоит уже несколько лет, а пользуюсь ей только я одна, да и то… редко, в общем, — женщина подошла к кофемашине, включая ее в розетку и наблюдая, как на небольшой панели начинают загораться ярко-зеленые кнопочки. — Давайте, — по сути, Лекса сейчас была готова на все, что даст ее организму больше энергии. Кофе, энергетики… это уже не так важно. — Я могу сделать и принести Вам в кабинет. С ролью секретарши она справлялась неплохо. Вполне оперативно и старательно выполняла все поручения, бегала с документами по всей больнице и собирала недостающие подписи, разбирала отчеты и вносила их в компьютер. Делала все, что требовалось. Конечно, чувствуя при этом толику разочарования собственной жизнью. Она столько училась, трудилась, добивалась своих целей, чтобы сейчас… чтобы сейчас просто выполнять чужие поручения. Лекса считала, что она создана для большего, но все равно ничего со своим мнением сделать не могла. Просто засунула его поглубже в себя и продолжала зачеркивать задачи в своем ежедневном списке. — Ой, нет, ты лучше пока сходи в архив, мне нужны вот эти отчеты и эти истории болезней… я тут все данные и номера указала, — женщина выудила из кармана небольшую бумажку и протянула ее Лексе, даже не глядя в ее сторону. Очередное поручение с требованием куда-то сходить и что-то принести. Не считая работы с бумагами, это был сейчас ее самый частый вид деятельности. Девушка взяла протянутый листочек и мельком глянула на него. Очередной список, написанный от руки, какие-то непонятные ей цифры и буквы, вместе складывающиеся в определенную систему. Сначала Лекса пыталась разобраться в ней, но после отложила эту затею в дальний ящик. Займется этим, когда будет посвободнее. — Хорошо, тогда я в архив. Работа уборщиком помогла ей понять, где и что находится в здании. Она могла ориентироваться в этажах и понимала, в какой стороне нужное ей отделение. Работа секретарем и подобные поручения помогли научиться быстро ориентироваться в здании. Сейчас она бегала по этажам, особо не раздумывая. Казалось, тот же архив теперь могла найти с закрытыми глазами. Это было удобно. Она спустилась на первый этаж, помахала Джону, который сегодня занял место за стойкой администратора, и пересекла большой холл. Даже двери, которые ранее казались одинаковыми, стали для нее теперь понятными. Лекса больше не видела проблемы в том, чтобы отыскать нужный кабинет, при этом не попросив ни у кого помощи. Вот и сейчас она с легкостью открыла дверь, ведущую в цокольные помещения. Узкую лестницу желтым светом освещало несколько лампочек, которые покачивались из стороны в сторону от любого дуновения ветра. Деревянные ступеньки под ногами неприятно скрипели, заставляя сомневаться в их надежности. Лексе казалось, что подвал отстал от самого здания на несколько десятков лет. Спускаясь сюда, она словно оказывалась в другом мире, в другом веке. Было бы неудивительно, если бы с архивом что-то случилось в таких условиях. Она прошла по небольшому помещению и открыла старую потертую дверь, которая отделяла ее от самого архива. Перед ней сразу же показались длинные стеллажи, дотягивающиеся до самого потолка. Они простирались своими рядами настолько далеко, что иногда создавалось впечатление бесконечности этого помещения. Но Лекса знала, что где-то там есть холодная серая стенка, в некоторых местах покрывающаяся плесенью. Это было ее самое нелюбимое место во всей больнице. Здесь было зябко, сыро и жутковато. Архив мог бы стать идеальной локацией для какого-нибудь фильма ужасов. Лекса вытащила из кармана листочек и принялась ходить с ним вдоль стеллажей, выискивая нужные полки и документы. Стоит отдать должное тому, кто когда-то все здесь расставлял и распределял. Массивные папки и истории болезней стояли аккуратно, найти нужные не составляло особого труда. Да и девушка уже более-менее запомнила, где искать нужные года и буквы. Лишь немного путалась в историях болезней, потому что у них была своя система хранения и сортировки. Она тихонько напевала себе под нос, доходя до конца помещения и сворачивая к следующему стеллажу. Все необходимые отчеты уже были у нее на руках, осталось лишь найти три истории. Это казалось не таким уж и сложным. В архиве было спокойно и тихо. Несмотря на всю его мрачную атмосферу, Лекса не испытывала страха. Она еще ни разу здесь никого не встретила. Всегда ходила в одиночестве между этими массивными стеллажами. Ей казалось, что до нее сюда вообще особо никто не спускался. Возможно, лишь Эбигейл, когда наставал черед разбираться с очередной отчетной документацией. Но теперь для таких задач у нее была Лекса. — Так… — она положила найденные отчеты на полочку и принялась проводить пальцем по историям. Найти нужную никак не выходило. То не подходило имя, то фамилия, то вроде был тот пациент, но номер его истории болезни не совпадал с тем, что указала Эбигейл. Вероятнее всего, речь шла о другой госпитализации. Лекса вновь и вновь проводила пальцем по пыльным корешкам, пытаясь найти нужный. — Оно! — она пальцами цепляется за историю болезни, вытягивая ее из остальных. — То, что нужно… Она проводит рукой по титульному листу, стирая с него слой пыли и неловко чихая от этого. — Ты какого черта здесь делаешь?! — в этой тишине чужой голос кажется слишком громким, практически оглушающим. Девушка недовольно сводит брови и оборачивается, чтобы посмотреть на того, кто так нагло и жутко нарушил ее покой. Нарушил покой всего архива, который раньше явно не слышал таких громких криков. Перед ней стояла знакомая блондинка, скрестив руки на груди и надменно изучая ее. Рукава белоснежного халата были аккуратно закатаны, из-за чего Лекса могла видеть часть татуировки, тонкими линиями обвивающими верх ее предплечья. Под ним виднелся хирургический костюм с достаточно вызывающим, по мнению Лексы, вырезом. Конечно, кто же еще это мог быть?! — Ты чего орешь? — отвечает вопросом на вопрос. — Это почти библиотека, тут тоже надо быть тихой и не мешать остальным. — Тебя должны были вышвырнуть отсюда, — продолжает гнуть свою линию девушку. — Если ты не слепая, то можешь заметить, что я все еще тут, — огрызается Лекса. — Я тебе больше скажу, даже двинулась по карьерной лестнице вверх. На ее губах появляется довольная улыбка, что еще сильнее выводит блондинку из себя. Лекса видит, как яростно у нее раздуваются крылья носа, как она напряжена и зла, как сжаты в тонкую линию губы. Если бы девушка была динамитом, то уже бы точно разлетелась на мелкие кусочки. Это забавляло Лексу. Ей нравилось, когда кто-то реагирует на нее настолько остро. Лекса видит, как девушка приоткрывает рот, чтобы сказать ей что-то. Видит, как после она вновь сводит губы вместе, хмуря брови и забавно сжимая руки в кулаки. Она кажется обиженным ребенком, который вот-вот сорвется и заплачет. — Кажется, ты не слепая, а тупая. Не видишь, что мне надо пройти? Можешь отвалить в сторону? — Лекса двигается в ее сторону, сокращая между ними расстояние. Блондинка не выдерживает этого, делая выпад в ее сторону и резким ударом выбивая у нее из рук всю кипу документов и истории, которые разлетаются по полу. Лекса беспомощно смотрит на них, ощущая, как внутри разгорается злость. Это точно самый детский и самый тупой поступок, который блондинка только могла совершить. И за него девушка хочет сказать ей абсолютно все, что думает. Обозвать ее всеми ругательствами, которые только придут на ум. Но она поднимает глаза и смотрит на быстро удаляющуюся спину и белую макушку. Делает глубокий вдох и медленно выдыхает, чтобы держать себя в руках. По крайней мере, это не она сейчас повела себя настолько по-идиотски. — Сука…

***

— Мама, какого черта?! — Кларк влетает в просторный кабинет без стука и приглашения. Она сейчас не может думать ни о чем, кроме этих до безумия раздражающих зеленых глаз. Этих самодовольных, выводящих ее, заставляющих заводиться за одну секунду. Она никогда так быстро не теряла самоконтроль, как сейчас. И это заставляло злиться еще сильнее. Кларк не могла позволить, чтобы где-то рядом был человек, который мог так легко выбить ее из привычной колеи. Эбигейл отводит глаза от экрана своего компьютера и резко выпрямляется, звонко ударяя ладошками по столешнице. Кларк видит, как на ее лбу выделяется тоненькая венка. Мама сейчас зла не меньше нее. — Это я должна спросить тебя, какого черта, Кларк?! Ты не можешь врываться в мой кабинет с подобными заявлениями, — она говорит тихо и жестко, заставляя девушку подостыть. — А если бы я была не одна? Если бы здесь были люди из комитета? В каком свете ты меня выставляешь подобным отношением? Кларк поджала губы и отвела взгляд в сторону, недовольно скрестив руки на груди. Она болезненно впивалась пальцами в предплечья, чтобы немного привести себя в чувства. Мама права. Ей не стоило быть такой резкой. Но во всем виновата эта невыносимая девушка, которая раздражала ее слишком сильно! Она так быстро вышла из себя, что даже не помнила, как так быстро преодолела путь от архива до этого кабинета. — Но ты должна была уволить ее! — из последних сил восклицает девушка, понимая, что сейчас ее слова звучат жалко и беспомощно. Кларк прекрасно помнила их первую встречу, когда зеленоглазая поставила свое ведро непонятно где и потом еще обвинила их с Финном. Как вообще какая-то жалкая уборщица могла с ними разговаривать подобным тоном? Какое у нее было на это право?! И как она так резко и быстро доросла до должности секретаря? Это казалось странным и непонятным для Кларк. А девушка терпеть не могла все странное и непонятное. Она ненавидела что-то додумывать. — Я не могу увольнять всех, кто тебе не нравится, Кларк, — отрезала женщина. — У нас и без того не хватает сотрудников. Ты знаешь это не хуже меня. Нам сейчас нужен любой человек, и мне абсолютно наплевать, нравится он тебе или нет. Кларк сорвалась с места, начав измерять кабинет быстрыми шагами. Так удавалось хотя бы немного выплескивать всю накопившуюся злость. Она отказывалась признавать, что мама может быть сейчас права. Отказывалась соглашаться с тем, что этой наглой особе стоит здесь работать. Кларк бы все отдала, чтобы больше никогда не видеть ее. — Окей, почему она уже является твоим секретарем? Что за неадекватный взлет по карьерной лестнице?! — отчаянно бросает в сторону мамы, которая тяжело вздыхает и потирает глаза пальцами. — Почему я вообще должна отчитываться перед тобой? — устало произносит женщина и смотрит в сторону Кларк. Она видит, насколько дочь сейчас неумолима и неуправляема, понимая, что лучше просто ответить и закрыть эту тему. — У Лексы нет конкретной должности пока что. Она просто делает то, что нужнее в данный момент. Скоро в больнице будет проверка, мне нужно разгрести целую тонну бумаг. Она мне с этим помогает. Такой ответ тебя устроит? Кларк не устроил бы сейчас ни один ответ. Единственное, что могло хотя бы немного удовлетворить ее — это известие о том, что девушку выгнали отсюда. Лекса… теперь у этого недоразумения еще и имя есть. Девушка вылетает из кабинета, раздраженно и громко хлопая за собой дверью. Она не могла объяснить, почему зеленоглазая раздражала ее настолько сильно. Но с этим раздражением, окутывающим ее с ног до головы и не позволяющим нормально дышать, она ничего сделать не могла. Знала лишь одно: если им когда-либо предстоит работать вместе, то Кларк уничтожит ее. Если мама не захотела увольнять эту особу, то теперь Кларк сделает все, чтобы она сама уволилась отсюда.