(Not) just, two of us!

Дорога до Асана была чистой, несмотря на проливной дождь, обрушившийся на весь Чхунчхон-Намдо минувшей ночью. Они были вынуждены выдвинуться порядка пяти утра с окраины Сеула, когда дождь еще барабанил по крыше старенькой импалы, а дворники не особо справлялись с потоком воды, стекающим по лобовому стеклу. Приходилось ехать медленно и напрягать глаза, вцепившись в руль. Вону на соседнем сидении достаточно быстро провалился в сон, скрестив руки на груди и чуть повернувшись набок. Очки забавно съехали с переносицы. Сонный, он не спросил ничего, когда в четыре двадцать выползал из своей теплой постели, остервенело запихивал в рюкзак необходимые на пару-тройку дней вещи, и, наконец, чуть громче обычного хлопнул дверью машины. (Джонхан тогда зашипел, но тоже промолчал. По голове бы ему за такое похлопать.) — И долго нам еще? — наконец, его низкий, глубокий, хриплый после сна голос раздался на фоне тихо мурлыкающего радио. Дождь поутих. — Часа два. Медленно едем из-за дождя, — Джонхан кидает на него короткий взгляд. Он, страдающий от бессонницы по ночам, едва сдерживается от желания тут же предложить поменяться местами. — Нам вообще обязательно таскаться куда-то так далеко? В Сеуле, что, нежити мало? — Вону тоже подумывает предложить ему пересесть за руль, но решает отложить это до конца диалога. Из природной вредности. — Прекращай. Я знаю, что ты не любишь вытаскиваться из дома. Я и сам получаю от этого удовольствие только в первые тридцать минут, поэтому не начинай, ладно? — Джонхан старается скрыть маленькое раздражение, которое проскальзывает скорее из желания прикрыть наконец тяжелые веки. Вону, в конечном итоге, все равно был отличным напарником. Лучшим из всех, кого он мог бы себе пожелать. — Нам же нужно на что-то жить, серьезно. — Я мог бы проводить игровые стримы, а ты — вполне быть моделью какого-нибудь модного дома, — Вону сползает чуть ниже, чтобы попытаться вытянуться затекшим телом. Как кот. — У нас вервульф, — сообщает ему коротко Юн, желая свернуть разговор в нужное ему русло. — Не люблю собак, — Вону чешет лениво щеку и вздыхает. — Притормози на обочине, поменяемся местами. Тебе нужно поспать. Юн утвердительно мычит. До точки, выставленной Джонханом на навигации, они доезжают еще через час и сорок восемь минут. Дождь продолжает накрапывать, небо от края до края застилает серая пелена, и Вону кажется, что все это - шутка. В конечном счете, они же не в Сумерках, чтобы вокруг была мрачная атмосфера Форкса, верно? Джонхан упоминал вервульфа – не такое частое зрелище после того, как их всех перестреляли лет двадцать назад; а вампиры, скрытые в большинстве своем, давненько обитают почти в каждом поселении, научившись жить среди простых людей достаточно мирно для того, чтобы их не сжигали. Вону вот читал, что сожжение заживо — самая болезненная смерть из всех возможных. Неудивительно, что вампиры предпочли быть своего рода вегетарианцами. В целом, он так и думает о всякой чуши, перебирая одну мысль за другой, уставившись в экран телефона с обычным два в ряд. Они все также в машине. Джонхан, свернувшись на заднем сидении, сопит, и Вону не спешит тормошить его, решив позволить сну забрать своего напарника еще на пару часов. Джонхан, конечно, будет бурчать. И все же, смотреть с благодарностью. Со сном у них обоих в последнее время особенно плохо. Хотя, если так подумать, не в последнее. Так было всегда. Вону и сам начинает вновь медленно проваливаться в сон, когда с заднего сидения наконец раздается копошение. Он кидает взгляд на зеркало заднего вида, и нехотя умиляется тому, как сонный, все еще не до конца признающий реалии, Юн приподнимает темную голову и щурится. Достает телефон, проверяет время, морщась от яркости экрана(серьезно, он ведь ставит ее на минимальную, какого черта?), и вздыхает. — И давно мы приехали? — Минут двадцать назад. Ливень стал сильнее, мне пришлось свернуть на обочину и постоять, пока не утихнет, — Вону врет. Прошло уже больше часа с прибытия. Джонхан, наверняка, тоже понимает это, но они оба решают закрыть глаза на маленькую ложь во благо. — Не важно. Все равно псы высовываются только ближе к ночи, — Джонхан вздыхает, сгибается вдвое и неловко перебирается с заднего сидения на переднее прямо так, в машине, успев пару раз пихнуть Вону в бок и плечо острым локтем. — Ты, блять, выйти и зайти нормально не мог? — И заляпать сыростью салон? Ты в своем уме вообще? Не помрешь. Вону цокает языком и заводит машину, пока Джонхан копается в карте города и выставляет новую точку. Им нужно перекусить и остановиться в небольшом отеле на самой окраине города, где магистраль номер 50 отделяет поселение от пяти гектаров сплошного леса. — — Прекрати на него так пялиться, — Джонхан шепчет тихо, почти мурлыкающе, не убирая с лица дурацкую, но ужасно очаровательную улыбку. Так, чтобы смысл содержимого дошел только до самого Вону, стоящего на расстоянии в полтора шага от него - и в три раза больше от высокого, смуглого парня, едва успевшего повернуться к ним спиной после того, как он уже уронил пару-тройку ключей в попытке элегантно преподнести им тот самый, от их небольшого номера "в традиционном стиле". — Я ни на кого не пялюсь, — Вону даже глазом не ведет, не меняется в выражении лица и, Джонхан готов поклясться, все еще продолжает бессовестно рассматривать чужую широкую спину. — Нашел, — парень наконец оборачивается, сжимая в крупной ладони ключ от их номера, и улыбается, обнажая пару очаровательно торчащих клыков. Волосы у него темные, вьются, падая на глаза, и Джонхан даже почти не может осуждать или издеваться над Вону (но будет) за то, что тот вдруг растягивает губы в улыбке. — Простите, что так долго, я сегодня какой-то неуклюжий. Если нужно будет что-нибудь — вы всегда можете подойти сюда. В номере есть телефоны для связи с ресепшеном, но ночью из-за погоды с проводкой что-то случилось. Вызвали уже мастера, ждем. Он опускает ключ на стойку, Джонхан хватает его в одну руку, а второй пихает Вону в спину. — А нам, собственно, куда? — Вону не собирается сдаваться без боя, и Джонхан едва сдерживает страдальческий вздох, когда парень за ресепшеном вдруг едва ли не подскакивает. — Пройдемте, я вас провожу. Сама любезность, ну конечно. Он идет чуть перед ними, и Джонхан кидает пару взглядов, полных укора, на Вону, когда замечает, как тот пялится на чужую крепкую задницу, обтянутую тканью строгих черных штанов. Парень с ресепшена провожает их до номера, услужливо напоминает о том, что телефон внутри есть, но не рабочий, зато вот всего через одно здание - весьма приличный семейный ресторанчик, из которого еду можно заказать прямо в отель. Он даже обещает сам принести ее до комнаты, кланяется и уже собирается слинять, когда Вону удивительно спокойно интересуется. — Это все здорово. Но как вас зовут? — Чон видит растерянность в чужом взгляде напротив, ощущает почти вязкую неловкость, и спешит добавить. — Неловко не знать даже имени человека, к которому будешь обращаться за заказом еды, верно? — Простите его. В Сеуле персонал отелей носит бейджи с именем, — Джонхан уже вставляет ключ в замочную скважину, проворачивает дважды. — Ким Мингю, — выпаливает парень напротив, виновато поднимая густые темные брови. Бейдж с именем у него есть. Джонхан видел его, валяющимся прямо на стойке. Видел и Вону. Оставалось только вынудить Мингю думать, будто все под его контролем. — Чон Вону, — представляется Вону в ответ, поднимая уголки губ, и добавляет. — Мы спустимся чуть позже и закажем еды, раз вы так хвалите этот ресторанчик, Мистер Ким. Дверь за ним закрывается, Вону поднимает взгляд на лицо Джонхана и кратко кивает, когда тот прижимает указательный палец к собственным губам. Они оба слышат, как в неловкости Мингю мнется на пороге их комнаты, очевидно огорошенный, а после — уходит. Впрочем, переговариваться между собой они начинают еще через пару-тройку минут. — Нужно проверить, есть ли тут подвал. — А говорил, не любишь собак. — Ой, заткнись. — На часах полдень. Волчонка нет смысла загонять в ловушку раньше, чем к десяти часам вечера. До этого, конечно же, нужно будет еще подготовить почву и просчитать все возможные варианты событий, что займет еще некоторое время. Грубо срезая час за часом то туда,то сюда, Юн оставляет себе на очередную попытку заснуть порядка четырех — вполне достаточно для того, чтобы полноценно функционировать и не ощущать себя дохлой рыбешкой, если придется бежать или применить физическую силу. Придется. Надеяться на то, что Ким Мингю дастся без боя – чертовски глупо. Они оба видели, как мышцы напрягались под тканью белой рубахи от каждого его движения. Под личиной самого очарования пряталось животное, вдвое больше каждого из них, и в треть сильнее. Джонхан уже имел дело с волками до этого, до того, как повстречался с Вону, и неплохо соображал благодаря паре вырванных часов сна на заднем сидении автомобиля. Однако, останься он один на один против зрелого вервульфа без оружия - и Юн лишь труп, не больше. Не когда они находились на его территории. Нужно будет хорошенько продумать, как не дать ему удрать в лес. Там – пиши пропало. Он вытягивается на плотно сбитом матраце вдоль стены, по самый нос накрывается тонким бамбуковым одеялом и некоторое время пялится на профиль Вону: тот, хмурясь, смотрит в собственный ноутбук, лениво водя пальцами по тачпаду. Проходит мучительно долгих сорок минут, наполненных попытками заставить организм забыться, прежде чем его, наконец, забирает беспокойный сон. В нем опять, в сотый, — нет, тысячный раз чужой образ, из которого он может запомнить только крупицы: большие, округлые глаза с длинными угольными ресницами. Они улыбаются. Он видит морщинки-лучики от их внешних уголков, слышит чужой мягкий смех. И как его зовут по имени. — Джонхан. Джонхан! Джонхан! — чужой голос из сна меняется на другой, отдаленно знакомый. Он с трудом разлепляет веки и, еще не успев окончательно выпутаться из рук липкого кошмара, хватается за нож под подушкой. Зазубренное лезвие опасно прижимается к чужой глотке, прежде чем Юн наконец видит перед собой обеспокоенное лицо Вону. Постель мокрая. Одеяло сбилось. Джонхан выдыхает шумно через рот и прикрывает глаза вновь, уже лишь на мгновение. Убирает нож. Вону не шевелится даже. Выходит, он опять кричал? Или бился в постели, ворочаясь как умалишенный? Что оставалось там — за гранью того, что всякий раз выходило успеть запрятать под уголок памяти? — Опять оно? — Вону звучит сопереживающе, и Джонхан почти ненавидит его за это. Утвердительно мычит, тянет руку к переносице, трет ее. — Прости. За нож. Сейчас схожу в душ и будем выдвигаться. Вону соглашается и отступает. Джонхан благодарен ему за это. Вону наблюдает за ним молча. Смотрит на чужую тонкую спину, острые локти и плечи, пока тот копается в их общем на двоих рюкзаке. Его хён невысокий совсем и, откровенно говоря, тощий и хрупкий — того гляди, от любого неловкого движения кости переломятся, словно в лесу наступили на сухую ветку. Вону смотрит на него, и не в первый раз удивляется; И как только в таком небольшом тельце может быть столько сил, характера, стойкости? На его, Вону, памяти, Джонхан плакал лишь дважды: впервые, когда выхаживал его и полагал, что ту ужасную, наполненную болью и кровью ночь Чон не переживет. Они едва знали друг друга, Вону был совсем плох, а Джонхан, проведя под его боком две бессонные ночи, ревел, вцепившись мертвой хваткой в его пальцы и сгорбившись над постелью так, что лоб его прижимался к плечу Вону. Они не говорили об этом никогда, но Вону порой кажется, что благодаря тем самым джонхановым слезам он и остался в большей мере человеком. Вону тогда было семнадцать. Джонхану - на год больше. Одиннадцать лет с того момента прошло. И второй раз, уже не так давно, после того, как они хорошенько надрались в одном из местных баров, и Юн впервые заговорил о своих снах, и о том, что после них всегда ощущение, будто ребра в легкие вдавливают, до того невыносимо больно. Про оба раза Вону никогда больше не упоминал. Они сделали вид, будто ничего не было, вероятно, посчитав, что только так выйдет и дальше сосуществовать комфортно. За стеной раздался шум воды. Вода. Канализационные трубы почти всегда уходят корнями прямо в подвал. Вот как они заманят туда оборотня. В конце концов, ему казалось, Ким Мингю — хороший мальчик. Из тех, что точно не оставит отель утопать. А уж устроить потоп дело нехитрое. Он коротко излагает свой план с трубами Джонхану, когда тот возвращается из ванной комнаты. Они перебрасываются парой дополнений и корректировок и решают, что Ким Мингю — достаточно приличный оборотень, работающий на ресепшене придорожного отеля, и им не стоит придумывать слишком уж замудренные варианты. Крепкие веревки, вязки очень близкой к канатам, на которых они еще в школе с трудом забирались под потолок, ждали своего часа в багажнике импалы. Обычными оборотня не свяжешь; На серебро им тоже плевать. А уж показываться в местном магазинчике и закупаться чем-то подобным в преддверии того, как из небольшого города, в котором каждый знает друг друга в лицо и относится к приезжим с подозрением, пропадет весьма симпатичный парень — совсем уж глупо. Вону проносит все необходимое в собственном рюкзаке, сделав вид, будто забыл что-то в машине, припаркованной тут же. Притормаживает у ресепшена и перебрасывается с Ким Мингю еще парой абсолютно ничего не значащих фраз, отмечая, что вода у них в номере почему-то течет ржавая. Мингю напялил на грудь бейдж. Вону поправляет двумя пальцами очки, задвигая их подальше на переносицу, и улыбается, когда Мингю говорит, что мастера сегодня на месте нет, но он обязательно что-нибудь придумает. Как и стоило ожидать. Ким Мингю хороший мальчик. Оставалось действовать так, как его учил Джонхан: неспешно, аккуратно расставить все ловушки, подстроить все так, чтобы существо или человек полагало, будто все происходящее не имеет никакой подоплеки (а еще лучше - прямой связи с тобой лично), а после оглушить в самый неожиданный момент. Подвала толкового тут все же не было. Небольшая коморка, до отказа забитая трубами и утварью для ремонта и уборки. Скорее, кладовка, в которой едва ли поместился бы волк. Первоначальный план сменился, и Джонхану пришлось по ключам на стойке прикинуть, сколько гостей сейчас в отеле и как они далеко от их номера. Дела у этого места шли откровенно дерьмово. По счастливому стечению обстоятельств (и вовсе не потому, что Джонхан забронировал и отменил в последние минуты шесть остальных номеров), в здании были только они и мальчишка, ожидающий полнолуния. На часах доходит восемь, когда они оба стоят на ресепшене, и Вону, склонившись над стойкой, водит пальцем по разбитому экрану чужого телефона, разглядывая меню того самого ресторанчика. — Не могу выбрать, что хочу, — жалуется он скорее Джонхану. Тот трет щеку, смотрит на Мингю так, будто настрадался уже на всю жизнь вперед, и вздыхает. — Возьми в таком случае то, что посоветует Мистер Ким. Вы ведь там часто бываете, верно? Наверняка знаете, что особенно вкусно. Через десять минут Мингю с Вону вдвоем отправляются в ресторанчик, а Джонхан — обратно в номер под предлогом дурного самочувствия. Есть они все равно будут в номере, а Вону просто хочет размять ноги и осмотреться. Еще через двадцать они оба переступают порог номера. В какой момент хищник становится добычей, Ким Мингю?