Кенпачи Кровавого Тумана

Первым, что она услышала, вернувшись в реальность, был взволнованный голос Саеко: – Юная Химе, прошу вас очнитесь! – Что случилось Саеко-сан? К чему такая спешка? – отозвалась девочка, открывая глаза. – Дурные вести госпожа. Прибыл гонец с письмом от вашего славного батюшки, весь израненный и говорит о предательстве. – Дрожащим голосом сообщила служанка. Девочка вздрогнула от плохого предчувствия и требовательно протянула руку: – Письмо. – Не терпящим возражения твердым голосом потребовала она. В её руки тут же был передан небольшой запечатанный свиток. Сломав печать, Аой развернула бумажное полотно и вчиталась в неровные, явно написанные в спешке строчки. «Дочь моя, если ты читаешь это послание, то, вероятно, меня уже нет в живых. Собрание оказалось ловушкой. Нас атаковали шиноби и прямо сейчас идет бой. Мне удалось узнать, что несколько дайме предали наш союз. За головы и земли своих друзей, эти подлецы вознамерились купить себе высокие чины в Стране Воды. Они спелись с псами из Киригакуре и провели их на собрание. Спастись, или сдаться мы, скорее всего, не сможем, предатели даже не скрывают, что живым им не нужен никто, а потому, отныне, дочь моя, вверяю судьбу Страны в твои руки. Прости меня, моя принцесса, что покидаю тебя и взваливаю на твои юные плечи столь неподъемный груз, но таков рок правителя, процветать и умирать вместе со своими подданными. Я люблю тебя дочь. Прости и прощай». Внутри все сжалось, а по сердцу будто резанули клинком. На бумагу упала одинокая соленая капля. В груди затянулся пылающий узел из отчаянья, страха и гнева, а горло сжала болезненная хватка скорби. Судьбоносные строки расплылись и смазались от застлавшей взор пелены, но горькая правда уже отпечаталась клеймом на душе. Аой через силу оторвала свои наполненные жгучей влагой очи от письма и подняла их к небу. Там в вышине, знаменуя начало тяжелых времен, нависла темная громада клубящихся снежных туч. Зимние ветры унесли душу ее отца и надежду ее народа… Сжав кулаки и надрывно дыша, стараясь унять безобразные всхлипы, принцесса смежила веки в надежде, что и все это окажется сном, чужим воспоминанием. Но леденящие кровь завывания бури и терзающее сердце понимание, что надежда тщетна, не дали ей забыться в иллюзиях самообмана. Зажмурившись, не спрячешься от жестокого мира. Тут ее щеки достигло теплое касание, эфемерное и нереальное, словно… Глаза распахнулись. В осадившем небеса мрачном облачном воинстве показался разрыв, открывший клочок яркой синевы. Золотистый солнечный луч, прорезал покрывшую остров тень, озарив своим светом заснеженный клен посреди двора. Сам мир будто говорил: «не время для скорби, листва опадает и мерзнет, но пока дерево стоит… борьба не напрасна». Смяв бумагу в руках, молодая правительница произнесла: – Крысы сгубили нашу опору. Настало время и нам встретить свою судьбу… смерть, или жизнь… скоро все решится. Собирай защитников Саеко-сан… на последний бой. Пожилая служанка ахнула, схватившись за сердце: – Ах, что же это делается, как же так… – Чуть не упав от шока, женщина едва удержалась на ногах, ухватившись за колонну. Придя в себя за пару секунд, она, причитая и охая, поспешила приступить к выполнению поручения госпожи. Через минуту тишину над островом разбили звуки гонга и бой барабана… Пока слуги созывали в поместье всех способных держать оружие, в голове принцессы проносились всевозможные варианты развития событий. Картина выходила безрадостная. Страна уже обречена: Отец погиб, враги со дня на день явятся к порогу, пожгут и разграбят деревни, мужчин убьют, женщин поработят, а её, скорее всего, захватят и сделают одной из сотен наложниц Дайме Воды. Сопротивляться? Им никак не выстоять против мощи объединенных кланов шиноби. Но даже если сопротивление бесполезно, сдаваться просто так никто не собирается. Даже если Страна Воды и примет их капитуляцию, предатели сделают все, чтобы избавиться от всех потенциальных мстителей. А потому, нужно заставить хотя бы авангард вторжения, который, скорее всего, и будет состоять из войск предателей, умыться кровью. И сделать это с имеющимися силами будет чрезвычайно непросто. Тем не менее, Аой твердо решила, что не покорится и не станет постельной игрушкой какого-то старика, а вступит в бой вместе с воинами и, если понадобится… встретит смерть с мечем в руке. – Что ж, путь ясен, осталось дождаться прибытия защитников и обсудить детали. А пока они собираются, можно сделать еще кое-что. – Шепотом подвела итог своих размышлений девушка, с решимостью в наполненных злыми слезами глазах. Взяв себя в руки и глубоко вздохнув, она испустила облачко пара и поднялась со своего места, решительным шагом направившись в додзё. В нынешних обстоятельствах хранящаяся там фамильная реликвия точно пригодится. Полсотни шагов по энгаве, огибая по периметру заснеженный двор, и девушка остановилась напротив запертых на массивный замок двустворчатых дверей. Дохнув на свои слегка озябшие пальцы, она сняла с шеи шнурок, на котором висел изящный серебряный ключ. Вставив его в замочную скважину и пару раз с тихим скрежетом провернув, принцесса сложила несколько ручных печатей и подала чакру в неприметный символ, спрятанный среди украшающих дверь резных узоров, отключая ловушки. Только после этого она окончательно открыла замок и распахнула скрипучие двери. Ее глазам предстал довольно мрачный тренировочный зал. Потемневшие от времени деревянные колонны и балки создавали атмосферу древности и запустения, а тусклое освещение лишь дополняло впечатление. Ступив на соломенные татами, девушка медленно двинулась к противоположенному от входа концу зала. Там, на небольшом семейном алтаре, среди курильниц с благовониями, на резной подставке покоились черные лакированные ножны с длинным, немногим меньше ее роста, мечом-тати. Приблизившись к алтарю, принцесса, сложив руки в молитвенном жесте, поклонилась дабы поприветствовать предков и осторожно сняла меч с подставки. С этим мечом многие поколения правителей отстаивали независимость Страны Камыша, и теперь он в очередной раз должен послужить дому Ашихана. Перехватив ножны в левую руку, а правой взявшись за рукоять, Аой одним плавным движением извлекла клинок. Отполированное до блеска стальное полотно, около двух с половиной сяку* длинной, тут же приковало ее внимание. Подняв лезвие на уровень глаз, девушка вгляделась в зеркальную поверхность. Два пылающих в сумраке помещения сапфира хищно сверкнули в глубине отражения. «Ячиру», – прошептали пересохшие губы. Взгляд скользнул вдоль клинка, остановившись на литой цубе, украшенной узором в виде цветов тысячелистника. В голове тотчас промелькнули воспоминания: «Кенпачи может быть только один…» Вздрогнув, она опустилась на колени, отложив ножны в сторону и держа в руках обнаженный меч. Ныряя в медитацию как в омут, она думала лишь об одном: «моей стране нужна эта сила». Как и в прошлый раз, стоило ей смешать свою чакру с духовной энергией своей прошлой инкарнации, она тут же провалилась во внутренний мир. Снова вокруг оказалось бескрайнее черное пространство и текущая по полу кровь. Уже зная, чего ожидать, девочка показательно уверенно обернулась, встретившись взглядом со своей взрослой версией. – Наша новая встреча произошла раньше, чем можно было ожидать… – Мягким голосом проговорила синигами и тут же спросила, – ты уверена в своем решении? Юная гостья лишь кивнула, закусив губу. – Если мы сольемся, ты перестанешь быть собой, растворишься в потоке моих воспоминаний. Твои десять лет ничто перед тысячелетиями моей памяти… Твоя личность просто исчезнет. Готова ли ты пойти на это? – Решила удостовериться Ячиру, не слишком довольная нарушившей ее планы поспешностью в этом вопросе. – Я… знаю… но если я не пойду на это, то просто умру, не сумев никого защитить. – Обреченно вымолвила девушка, взвалившая на себя груз ответственности за чужие жизни. – Что ж… я дам тебе часть своей силы прямо сейчас, надеюсь ты не пожалеешь. В тот же миг, кровь, затопившая пол, начала стремительно прибывать. Буквально за несколько секунд ее уровень достиг колен принцессы, а сама она, схватившись за голову, отступила на несколько шагов, едва не упав. В ее голове проносилось множество образов, заставляя рассудок трещать по швам. Бескрайние трущобы мира мертвых, голод, воровство… Чуждые воспоминания словно гвозди под ударами тяжелого молота безжалостно вбивались прямо в ее суть. Яростные сражения, жестокие убийства, наслаждение битвой. Бесконечное колесо насилия, мчащее сквозь время, с каждым оборотом перемалывая все больше судеб. Боль, страдания, смерть… Образы заполнили сознание, погружая в пучину кровавого океана и сминая волю. Смерть, смерть, смерть… Повсюду лишь смерть. Калейдоскоп мертвых лиц, зовущих за собой… Крики агонии миллионов душ смешались с ее собственными. А кошмар все длился и длился, невзирая на слезы и мольбы прекратить. И вот, когда она уже не могла противостоять натиску, когда сами ее душа и разум начали трескаться, грозя разрушиться в любую секунду, сквозь звон клинков и крики умирающих пробился голос Ячиру: – Этого должно быть достаточно… Не удержавшись на ногах, молодая преемница силы и навыков первой Кенпачи упала прямо в алую жидкость. Едва не захлебнувшись, она кое как вынырнула и неуверенно, опираясь соскальзывающими руками о колени, поднялась, сверкнув неожиданно острым взглядом на свою собеседницу. – А чего ты ожидала? – Поинтересовалась синигами, распознав собственный жест, выражающий немой упрек, после чего продолжила: – Я, итак, постаралась смягчить все настолько, насколько вообще возможно в нынешней ситуации. – И я благодарна. – поднявшись в полный рост, а затем поклонившись, хриплым голосом поблагодарила пока еще Аой. Уже сейчас она отчетливо ощущала, насколько плотнее и мощнее стала ее чакра. Что же касается знаний и навыков, их еще предстояло проверить на практике. Но даже так, по сравнению с тем, что было, она чувствовала себя почти всемогущей. – Главное не зазнавайся девочка, – напутствовала ее Ячиру, после чего взмахнула рукавом и вытолкнула Аой из внутреннего мира, послав ей вдогонку едва различимое эхо: – и не умирай глупой смертью… от рук слабаков… Открыв глаза, принцесса поднялась на ноги и, вложив меч в ножны, поспешила на выход. Расположившись на энгаве, прямо напротив главного входа в поместье, откуда открывался отличный вид на запорошенный снегом двор, принцесса могла наблюдать за постепенно прибывающими во двор вооруженными людьми. Это были верные её дому самураи и их личные слуги. Облаченные в разномастное защитное снаряжение, собранное из разных частей старинных доспехов и просто плотной многослойной одежды, они представляли собой не самое впечатляющее зрелище, но выбирать не приходилось. Так как собственного клана ниндзя на острове никогда не было, безопасность страны всегда обеспечивали семь вассальных самурайских домов и отряды ронинов-наемников, набираемые на время феодальных конфликтов. В нынешней же ситуации о наемниках не могло быть и речи – обнищавшему княжеству попросту было не на что их нанять, а потому, придется полагаться лишь на эту горстку воинов и крестьянское ополчение. Разумеется, говоря об ополчении, пускать крестьян на убой против профессиональных убийц, принцессе совершенно не хотелось. Их напрасные жертвы мало чем помогут, но почти наверняка лишат эту землю всякого будущего. Если бы пару дней назад ее спросили, как с ними поступить, она бы предпочла, чтобы эти вооруженные вилами да острогами мужики, которые прямо сейчас также собираются у ее поместья, спрятали свои семьи и нехитрый скарб, в тростниковых зарослях и переждали нападение. Однако, с недавних пор такие наивные мысли не были способны поколебать ее решимость. Спрятаться и переждать? В этом был бы смысл если бы им предстояло нападение пиратов, или единичный налет шиноби, но никак не полноценное вторжение соседей предателей, заранее записавших весь остров в свои трофеи. Печально вздохнув и подняв глаза к затянутому тучами небу, снег с которого уже не валил так интенсивно, Аой, отбросив лишние эмоции, решила пока есть время разобраться с доставшимся ей наследием. В разуме тут же всплыла неизвестная ранее техника, или скорее мантра, призванная упорядочить сознание. В очередной раз уйдя в медитацию, пусть и не такую глубокую, она постаралась уложить в голове все те образы и знания, полученные от мимолетного контакта с памятью древней богини смерти. В первую очередь ее интересовали техники меча, а также навыки командования и тактики, именно то, что пригодится уже очень скоро. Конечно, глупо было бы предполагать, что она тотчас станет в этом непревзойденным мастером, но утренняя тренировка наглядно показала, что, когда дело касается умений из прошлой жизни, ей даже не обязательно осознанно контролировать свои действия, чтобы идеально воплотить то, что раньше считалось ею невозможным. Спустя час, который молодая госпожа провела в медитации, разгоняя чакру по каналам и укладывая в голове полученные воспоминания, во дворе собрались все четыре десятка самураев, оставшихся на острове. Большинство из них были либо стариками, либо совсем еще юнцами, лишь недавно взявшими в руки оружие. А все потому, что почти всех взрослых мужчин отец забрал с собой в качестве охраны. Воины тихо переговаривались и обсуждали причины боевой тревоги. В то же время за их спинами месили снег и грязь еще человек двести навостривших уши ополченцев. Поднявшись на ноги, принцесса обратилась к прибывшим бойцам: – Воины! Защитники! Сегодня прибыл гонец с сообщением от нашего Дайме… моего дорогого отца… В этом письме, – сглотнув вновь подступающую слезную горечь, продемонстрировала собравшимся развернутый свиток принцесса, – оглашена его последняя воля. По рядам самураев и ополченцев прошли шепотки. Глаза пожилых ветеранов зажглись гневным пониманием и обреченной решимостью. Гибель господина означала также смерть всех отправившихся с ним воинов и сулила обернуться фатальной катастрофой для их семей. В то же время молодые бойцы, которым более опытные поспешили объяснить значение слов госпожи, еле сдерживались от воинственных выкриков. Принцесса взирала на пылающее эмоциями скопление людей с высоты веранды и, пропуская сквозь себя их чувства, собиралась с силами, чтобы продолжить свою речь. Но не успела она вновь открыть рта, как из неожиданно притихшей толпы воинов выступил пожилой самурай и обратился к ней своим скрипучим, но все еще сильным голосом: – Молодая госпожа, примите наши глубочайшие соболезнования вашей утрате. Гибель господина Кеншина тяжелый удар по всем нам. – Согнув спину в уважительном поклоне, он продолжил. – Не сочтите за дерзость, но я нижайше прошу вас, огласите пожалуйста обстоятельства этого скорбного происшествия. Прикрыв глаза и слегка кивнув, девочка ответила: – Я услышала вас Хонда-сан. Я расскажу… – Вздохнув и вновь опустившись на свое место она продолжила. – В послании, отец передал, что часть князей, которых мы считали своими союзниками, предали наше доверие и… провели на собрание враждебных шиноби. Слова принцессы, совпавшие с порывом ледяного ветра, набатом прозвучали в головах всех присутствующих, не оставляя никаких возможностей для иного толкования. По рядам защитников прошелся ропот, а старый самурай до треска сжал кулаки. Новости о смерти господина и единственного сына, который того сопровождал, от рук предателей, вызвали в нем кипящую ярость. Подняв голову, пожилой воин уставился своим острым взглядом прямо в глаза девушке и спросил: – И как вы теперь поступите госпожа? Принцесса поняла, что сейчас, от данного ею ответа зависит ее авторитет в глазах защитников, станут ли воины подчиняться ее приказам, или будут действовать по собственному разумению. А потому, намеревалась сразу продемонстрировать свою решимость. Достойно встретив пронизывающий взгляд самурая, она ответила: –Я собираюсь сражаться… сражаться, Хонда-сан, сражаться до самого конца! – после чего, не отводя своих ярких, будто пылающих в глубине, синих глаз, продолжила, – у нас нет другого выбора. Защитники, увидевшие ее глаза, смотрящие в душу, и услышавшие ее, пробирающий до мурашек, голос, прозвучавший в полной тишине, синхронно вздрогнули. Перед ними была уже не маленькая девочка, но воин, воин готовый до последнего вздоха защищать свой дом и свою честь. Они прекрасно поняли, что принцесса не отступит, не сбежит, не сдастся, обрекая всех своих подданных на смерть, или рабство. Её хрупкая, но излучающая мистическую внутреннюю силу фигура и уверенные, отпечатавшиеся в сознании каждого слова, смогли развеять все сомнения в сердцах мужчин. И пусть никто из присутствующих даже и не подумал бы осудить потерявшую отца девочку, предпочти она переложить всю тяжесть ответственности на чужие плечи, но в глубине души, каждый из них, готов был признаться самому себе, что будет счастлив и горд выступить под знаменем столь достойной и самоотверженной госпожи. В повисшей тишине, послышался негромкий лязг доспехов о замерзшую землю, это пожилой самурай, бравший слово, опустился на колени перед принцессой. Вытащив из-за пояса ножны с мечом, он на вытянутых руках протянул их в ее сторону, и, преодолевая неудобство от старых ран, склонился в глубоком поклоне, лбом касаясь свежего снега. Его примеру последовали и остальные, сначала самураи, а затем и простые крестьяне-ополченцы. Опускаясь на колени, все они кланялись своей отважной госпоже. И тут слово снова взял все тот же Хонда-сан, не поднимая головы он торжественно произнес слова древней вассальной клятвы: –Мы, верные слуги Дома Ашихана, клянемся… где бы мы не находились, в любое время и везде, охранять интересы нашей госпожи! Это наш долг как подданных Ашихана! Никогда, в течение всей нашей жизни, не опорочим ни словом, ни делом, и не предадим нашу госпожу... Не оспорим ее суждений и не подвергнем сомнению ее слов... Даже после смерти воскреснем еще раз, дабы оградить от несчастий дом Ашихана… Ни перед чем не отступим при исполнении нашего долга! Будем полезны нашей владычице, милосердны к ее друзьям и безжалостны к ее врагам. Клянемся! Да будет небо нам свидетелем! –Да будет небо нам свидетелем! Клянемся! – последовал мощный многоголосый выкрик самураев. С этими словами, каждый из них обнажил короткий клинок-танто и слегка надрезал свой палец. Алые капли упали на чистый белый снег, призывая высшие силы скрепить данную клятву. В тот же миг небеса, словно откликнувшись, на секунду озарили заполненный людьми двор светом, пробившимся сквозь гущу облаков. Клятва была принята…