***
Восемь месяцев назад.
— Пап, ну мы долго будем здесь лежать? Я уже похож на жареную курочку из ресторана господина Квон: такой же подгорелый, сальный от вытопленного жира и воняю потом. Так у тебя точно никогда не будет внуков, — как всегда немного капризничает и дурачится Сокджин. Он лежит на шезлонге на закрытом пляже одного из курортов острова Чеджу вместе со своим папой. Они оба нежатся на солнышке, и Сокджин никогда не признается, но ему на самом деле очень нравится такой отдых. Особенно сейчас. Особенно этим летом. — Сокджин, я же знаю, что ты кайфуешь сейчас так же, как и я. Так что не гунди. Подумай о том, что через несколько месяцев ты будешь мечтать о таком отпуске, как этот, и будешь молить вернуться сюда со мной, — папа немного лениво поворачивает голову в сторону сына и смотрит на того с укоризной, понимая, что Сокджин почувствует этот взгляд даже затылком. — Ты вообще-то хочешь мне счастья на новом месте или как? — Конечно, хочу. Но я также понимаю, что впереди тебя ждет много испытаний — не только работа, но и абсолютно новое окружение. А меня рядом не будет, — внезапно запинается старший омега и глотает ком из невысказанных переживаний, борясь с диким желанием разрыдаться здесь и сейчас. Немного отдышавшись, он продолжает: — Естественно, ты жил без меня, и я уверен, что ты не пропадешь, но это не лишает меня права волноваться за тебя, понимаешь? — Да, пап, разумеется, — теперь Сокджин поворачивает голову в сторону папы и протягивает к нему правую руку. Тот, в свою очередь, отвечает на жест и немного нервно сдавливает ладонь сына в своей, при этом переборщив с силой сжимания. Но Сокджин не жалуется и не вынимает руку из цепкого захвата — он действительно осознает, что происходит сейчас и как сильно его единственный родитель волнуется за своего единственного ребенка, пускай этому ребенку и двадцать три года. — Пожалуйста, давай настроимся на позитив. Я буду часто тебе звонить и все рассказывать, — улыбается Сокджин, пытаясь успокоить папу. — Правда? Все-все будешь рассказывать? — в голосе четко ощущается надежда. — Все-все. Только улыбнись, пожалуйста. Мне больно, когда ты в таком состоянии, — поглаживая большим пальцем ладонь папы, Сокджин теперь сам сжимает руку в ответ. — Да, хорошо, я успокоюсь сейчас, честно-честно, — папа свободной рукой стряхивает слезинку, что все-таки вырвалась наружу, как бы он ни сдерживал такое проявление испытываемых эмоций в данный момент. Затем, в последний раз сжав руку сына, он отпускает ее и принимает прежнее положение по направлению к солнцу. Сокджин следует его примеру. Какое-то время они молчат, но каждый думает о чем-то своем. Папа продолжает переживать за сына. Теперь его мысли в заложники взяла идея о том, что его сын — слишком порядочный, скромный и ответственный омега, каким того и воспитывали. Но это может стать большой проблемой на государственной службе, которая ему предстоит. «Система» таких просто сжирает, пережевывает и выплевывает обратно как ненужный хлам уже совершенно другими людьми. «Таможенник должен быть тупым и смелым», — на каждом занятии говорил студентам один из преподавателей. И только сейчас папа в полной мере осознает смысл этой фразы. Его сын совсем не такой. Сокджин абсолютно бесхитростный, открытый, честный. Ему очень тяжело будет среди людей, которые только и мечтают о том, как бы скорее обмануть, подставить, подсидеть. Таким вещам не учат в университетах, хотя эти знания и умения были бы очень полезны. В процессе учебы студенты осваивают различные дисциплины, изучают теорию и практику по специальности, но никто не научил их выживанию в таможенной среде, адаптации к обстановке постоянного напряжения и невозможности довериться кому-либо. И это как раз случай, когда папа надеется, что не так хорошо знает своего сына, как думает, и тот удивит его другими качествами, которые сможет применить для самозащиты. В какой-то момент проскальзывает мысль, что папа сам должен был научить Сокджина таким тонкостям современной жизни. Что он должен был подготовить сына к будущим сложностям. Ведь он прекрасно понимает, что быть хорошим человеком недостаточно для успешной службы в государственных органах. Да что там, успешной, просто хоть какой-то, главное — безопасной. Но эта мысль исчезает так же неожиданно, как и появляется, не задержавшись в голове, которая оберегает своего хозяина от умозаключения, что это в большей степени его вина как родителя — того, кто несет ответственность за своего ребенка. Но ребенок уже взрослый, ведь так? Теперь это его жизнь, его решения и поступки, его борьба с их последствиями. Теперь папа только тешит себя надеждой, что его сын справится со всеми препятствиями, сможет приспособиться и не будет одинок. Сокджин же в данный момент размышляет о совершенно другом. Об альфах. В принципе, он никогда особо о них и не думал: всегда был чем-то занят. Будь то учеба, работа, спорт и даже походы по клубам и барам. На учебе Сокджин, неожиданно, учился, на работе работал, на тренировках выкладывался, пытаясь одержать победу над соперником, в клубах и барах поглощал алкоголь и танцевал. Не было в расписании Сокджина такого мероприятия, которое было бы связано с поиском альфы. Однако, как омега не искал альфу, так и альфы не искали омегу в лице Сокджина. Его никогда не любили. Он был любимым сыном, любимым другом, любимым одногруппником, у которого можно было списать ответы на тест, но никогда любимым омегой. В какой-то момент Сокджин уверовал, что его предназначение в чем-то другом, а семья — это не для него. В конце концов, в мире много миллиардов человек, и далеко не у каждого есть пара. Очень много людей одиноки, омега решил, что если и пополнит список одиночек, то ничего такого страшного в этом нет. Нужно жить дальше, правда? Для себя, для папы, для друзей… А любовь — это не самое важное в жизни. Разумеется, Сокджин очень хочет, чтобы его обнимали, целовали, говорили приятные слова и признавались в любви. Он просто хочет немного тепла. Но в его жизнь тепло могут принести только такие вещи, как куртка, одеяло, шерстяные носки, батарея и прочие достижения человеческого прогресса. Стоит ли говорить о нежности, ласке и, что уж там, о сексе. Единственный секс, который Сокджин может себе позволить, — это прикосновения своих же пальцев, ну и иногда сильный напор воды, направленный под нужным уклоном в нужное место: на особо чувствительные точки (этот способ он подсмотрел в одном порно, и ему очень понравилось, когда он решился попробовать и сам). Сокджин изучил каждый сантиметр своего тела. Он прекрасно знает, что нужно делать, чтобы добиться оргазма быстрее или, наоборот, наслаждаться тягучим удовольствием подольше. Все-таки он был зрелым омегой, а врачи говорят, что выпускать таким образом энергию — это не только очень полезно для здоровья, но и даже необходимо. Есть одно но. Сокджин в такие моменты всегда закрывает глаза и представляет кого-то: улыбнувшегося ему в автобусе альфу или омегу, случайно дотронувшегося до его руки, когда они одновременно потянулись к дверной ручке аудитории, в которой будет лекция. Без разницы. Сокджину противна сама мысль, что он настолько жалок, что должен трахать сам себя. В своих размышлениях омега неизменно приходит к одному единственному выводу — не только альфы или омеги не любят его, но и он сам себя не любит. — С тобой уже связывались сотрудники отдела кадров? — прерывает молчание папа, за что Сокджин ему очень благодарен. — Да. Они предложили мне на выбор две должности: старший инспектор в аэропорту Мокпо или обычный инспектор в аэропорту Ульджин, — безразличным тоном отвечает Сокджин, будто не его судьба решается в данный момент. — Это просто издевательство. Оба варианта находятся в самой жопе Южной Кореи. Как можно молодых специалистов отправлять черт пойми куда? — возмущается папа, но сам понимает, что с чего-то ведь нужно начинать. — С чего-то ведь нужно начинать, — озвучивает тоже самое сын, а папа внутренне кивает. — Тем более я уже выбрал. — Даже так? — удивляется папа решительности своего ребенка и тут же делает пометку, что такого от него не ожидал. — Расскажешь? — Да, конечно, — отвечает со знанием дела, будто готовился к этому вопросу и выучил целый доклад. — Я выбрал Мокпо. Знаю, он гораздо дальше от Сеула, но там есть несколько неоспоримых преимуществ: во-первых, должность сразу выше — я перепрыгну инспектора и буду старшим инспектором, а во-вторых, там новичкам на первое время предоставляют бесплатное жилье в общежитии — будет время освоиться и найти что-то более подходящее для себя, — заканчивает Сокджин и тянет прохладный лимонад через трубочку, как бы показывая, что больше по этой теме ему сказать нечего. — Аргументация у тебя что надо. Я не против, — поразившись собственной реакции, папа просто соглашается. — Правда? — чуть не давится напитком сын. — Ты даже не прокомментируешь ничего? Не возразишь? Не скажешь, что у тебя глупый сыночка, который ничего не смыслит в жизни? — Нет. Мне действительно понравилось, почему ты выбрал именно это место. Я поддержу тебя, потому что доверяю. И давай закроем эту тему, а то я опять расчувствуюсь и уже не смогу остановить соленые потоки своей любви к тебе из глаз… Ну ты понял. И они правда поняли друг друга, одновременно замолчали и только попивали каждый свой лимонад. Спустя минут десять папа начинает новую беседу с максимально невозмутимым лицом: — И еще кое-что… Пользуйся презервативами, пожалуйста. — Пап! — таки опрокидывая на себя содержимое стакана, кричит Сокджин и мгновенно заливается алой краской. — Ну что, пап? Я не прав? — все еще невозмутим и спокоен, внешне даже не обращая внимания на бурную реакцию сына. — Ты у меня взрослый и очень красивый. — Мне кажется, ты поздновато взялся за мое половое воспитание, — бухтит Сокджин, пытаясь стереть с кожи лимонад влажными салфетками. — Не поздно. Ты девственник, я же знаю. — Пап!!!!! Что ты творишь такое? Что я тебе сделал плохого? — уже начинает обижаться сын, мило дуя щеки. — Да почему плохого-то? Я просто даю тебе совет. Я, конечно, хочу внуков, но не сейчас. Дай мне немного времени, — внутри себя взрываясь от смеха, папа по-прежнему демонстрирует непонимание причин такой реакции сына. — Уедешь в свою глушь, и слетятся на тебя все местные деревенские альфы, вот увидишь. — Сейчас на меня может слететься только рой пчел, ведь я такой афигенно липкий и невероятно сладкий, — больше не сдерживаясь, папа и сын вместе начинают громко смеяться, не только из-за хорошей шутки и ситуации в целом, но и немного от накатывающей истерики и страха неизвестности, что ожидает их в будущем. — Ладно, я пошел купаться. Пойдешь со мной? — они перестали смеяться слишком резко для простого веселого настроения, не сопровождаемого паникой. — Нет, полежу здесь. Думаю, я еще недостаточно похож на жареную курочку из ресторана господина Квон. А ты иди, я за тобой присмотрю, — «пока еще могу» — добавляет уже про себя. Сокджин разворачивается и с разбега ныряет в воду, мгновенно остужая тело и мысли, которых слишком много стало в последнее время и которые папа заставил шевелиться в голове еще активнее своими разговорами. Им обоим будет этого не хватать.***
— Сокджин, идем фотографироваться! — кричит кто-то из толпы. — Да-да, пойдем! — подхватывает другой. А Сокджин и не против. Он доволен и счастлив сегодня, как и все присутствующие выпускники, которые пять лет рука об руку не только проходили через все тяготы студенческой жизни, но и наслаждались ее же прелестями. Сегодня каждый держит в руках результат своих трудов — то, ради чего они не спали ночами, учили бесконечные законы и другие нормативно-правовые акты. Кто-то ничего не учил и приходил на экзамены с «каплей» — микронаушником. Но и это тоже был своего рода труд: ведь преподаватели знают все уловки студентов и не спалиться было не так уж и легко. Сокджин встает в центре общегруппового фото и искренне улыбается. Сейчас он не хочет думать, что ждет его завтра. Не хочет думать, как поедет в Мокпо. Не хочет думать, что будет делать там и как будет жить дальше. Поэтому фото получается просто замечательным, наполненным искренней радостью и необремененным грядущими тяготами и переменами в жизни. Двадцать четыре человека — его группа, его временная семья, с которой теперь приходится расставаться. Увидятся ли они еще когда-нибудь? Сокджин не уверен. Как не уверен ни один из них. Но сегодня они оторвутся все вместе в последний раз. Каждый выпускник проснется завтра с осознанием, что беззаботная жизнь закончилась. Наступает новый этап, в котором главным словом будет «ответственность». Ответственность за себя, свою семью, детей, родителей, результаты работы. Ответственность за свой выбор. Что выберет каждый, они и сами пока не знают. Сокджин свой выбор сделал, и ему предстоит столкнуться с последствиями, преодолеть их и попытаться идти дальше.***
Лето в Сеуле как всегда жаркое и влажное, и Сокджину кажется, что оно только и делает, что пытается расплавить его, будто сливочное масло на раскаленной сковородке. «Интересно, а какое лето в Мокпо? Сильно ли отличается от сеульского? А осень? Зима? Весна?». Немного истерично Сокджин перебирает названия времен года снова и снова, глубоко погружаясь в свои мысли. Отвлекаясь, лишь когда подходит к пешеходному переходу. И то потому что незнакомец сильно толкнул его в плечо, сопровождая громогласным: «Куда прешь?». Омега не любит хамов и грубиянов, всегда сторонится таких людей, но в данный момент даже признателен этому человеку — не хотелось бы умереть вот так под колесами какого-то авто. Это наверняка жутко больно. Сокджин возвращается из отдела кадров с документами, которые ему выдали при устройстве на работу: приказ о назначении на должность старшего инспектора, служебный контракт, удостоверение и направление на работу, которое ему нужно будет отдать своему новому руководителю по прибытии на место. Как же быстро приходит время для воспоминаний об их с папой отпуске. Сокджин снова окунается в те эмоции. Прокручивает в голове их разговоры. «Презервативы! Обязательно нужно взять!». Вспоминает на пороге квартиры с ключом в руке. Открывает дверь, заходит внутрь и обещает себе, что обязательно сходит в аптеку перед отъездом. Но так и не делает этого. Голова занята совершенно другим — паникой, которая охватила каждый участок тела. Теперь ему кажется, что его нервные клетки действительно нервничают, как и он сам. Сокджин превратился во взрывчатое вещество, которое находится в боевой готовности, но пока непонятно: ебанёт или нет. Только начав собирать вещи, Сокджин возвращается в реальность, пытаясь сосредоточиться на том, что действительно ему понадобится на первое время, а что можно и не брать, лишь бы не перегружать свой багаж, который придется тащить целиком на себе, ведь ехать до места назначения придется в автобусе. Сокджин никогда не был сильно привередливым в еде или условиях проживания. Он не был избалованным папенькиным сынком, поэтому хотя бы эти вопросы его нисколько не пугали. Подумав хоть о чем-то позитивном за последние несколько дней, Сокджин приободряется и даже мысленно ругает себя за пессимизм: «Ну чего ты нюни распустил? Ты еще даже не приехал туда, а уже сжираешь себя своими домыслами и идиотскими умозаключениями. Надо ведь действовать по обстановке, правда? А теперь соберись и выше голову, в конце концов! Ты справишься! Ты сильный. Всегда был сильным. Так будет и дальше». Стоя в коридоре с вещами, Сокджин улыбается в зеркало самому себе, подмигивает отражению, поправляет челку, чтобы не лезла в глаза, берет сумки и выходит из квартиры.***
По ощущениям Сокджина, он добирается до Мокпо бесконечное количество часов. Но проходит не так уж и много времени. Просто он очень устал. Измотал сам себя морально, а дорога измотала физически. На новом месте его должен встретить, теперь уже, начальник. Сокджин даже имя его не удосужился узнать, поэтому мысленно корит себя сейчас, сбившись со счета, сколько раз он уже занимался самобичеванием хотя бы сегодня. Но все-таки он заранее додумался погуглить, что из себя представляет городок Мокпо, про который Сокджин даже и не слышал ранее. Оказалось, что это типичный маленький город, в котором живут одни пенсионеры и из которого молодежь стремится уехать и никогда не вернуться, считая это главной целью учебы в школе. Маленьких детей их родители даже пытаются таким образом заставить учиться: «Не будешь учить уроки — останешься в Мокпо навсегда». И ведь действует. По крайней мере, так пишут люди на страницах с отзывами. Что ж, теперь Сокджину предстоит жить здесь. Первоочередной задачей для него является работа. Он будет очень стараться и приложит максимум усилий, чтобы хорошо выполнять свои должностные обязанности, из раза в раз показывая, что не зря занимает это место, что достоин этой должности как никто иной. А про какие-то увеселительные мероприятия он подумает позже, если такие здесь имеются, конечно. Омега со своими сумками с трудом выкатывается из автобуса на остановку, с которой начальник обещал его забрать, но пока что никого вокруг он не замечает или не хочет замечать. Зато кое-кто замечает его. Молодой альфа едет по дороге на велосипеде, напевая веселый мотив песни Run одной популярной группы. Он решил покататься по городу в одиночестве, наслаждаясь последними летними днями перед началом учебного года в школе. Его последнего учебного года, ведь он выпускник. Да, впереди его ждет напряженное время подготовки к экзаменам, их сдача и поступление в университет, который он выбрал еще два года назад. Но почему-то его это не пугает, а только стимулирует на подвиги. Он ведь Чон Чонгук, черт возьми! Он не боится такой фигни. Пускай эта фигня боится его. Всякий раз, когда Чонгук выгуливает свой велосипед, он забывает о безопасности и необходимости смотреть на дорогу, ведь вокруг столько всего интересного: вот он проезжает мимо влюбленной парочки из своего класса, традиционно держащейся за руки, словно они склеились или даже уже срослись; теперь он с интересом рассматривает трех овечек, которые постоянно разгуливают по центру города, при этом никто не знает, есть ли у них хозяин в принципе; вот он пересекает небольшой парк, в котором только и успевай любоваться раскидистыми кронами и мощными стволами деревьев, пышной листвой кустарников — все это хочется запомнить, потому что осень уже на пороге, а в холода явно лучше греться у печки с горячим чаем в руках, чем гонять на велике по пустынным мерзлым улицам. Увидев на остановке парня, он замедляет скорость и бесстыдно разглядывает того. Красивый. Даже очень. Но дерганый какой-то, нервный, а темные круги под глазами так вообще размером с его собственные кулаки. Кто это? Чонгук знает всю молодежь в городе, как минимум, на вид, но таких красивых здесь точно нет. И почему он один? Что-то случилось? Может, ему нужна помощь? Чонгук решает сделать небольшой круг по району. Если он вернется сюда снова, а этот парень так и будет тут стоять, то он точно обратится к нему и предложит помощь. Но вернувшись, никого на остановке он не находит.