Следовать за тобой

Теперь жизнь Сокджина кардинально изменилась. Он купался в любви своего альфы как на работе, так и в свободное время, не ощущая ничего подобного ранее в своей жизни. Сокджин давно понял, что влюбился, но только сейчас он стал чувствовать себя абсолютно окрыленным, иногда воображая, что передвигается, не касаясь земли. Он парит над всем этим миром, смотря на него будто со стороны. Наблюдая за куда-то спешащими людьми, за активно наступающей осенью, за носящимися туда-сюда коллегами, постоянно решающими какие-то проблемы по работе. Сокджин же думал только об одном — об альфе, что улыбался редко, но до одурения очаровательно. В тот самый вечер, когда они смотрели фильм, эйфория наполнила каждую клеточку его тела, растеклась до кончиков пальцев, эпицентром сосредоточившись где-то в области сердца. Совершенно неожиданно, что именно Юнги стал источником этой эйфории. Сокджин часто вспоминает их первую встречу. Насколько сильным было впечатление от этого альфы. Его взгляд с первой секунды заставил тело замурашиться, испытать странное волнение, даже некоторую неловкость. А запах… Божественный… Свежий, насыщенный, но не забивающий нос своей чрезмерной яркостью и агрессией. Сокджин помнит, как испугался накативших ощущений и спустя мгновение позорно спрятался в ванной. Возможно, когда-нибудь он поделится этими мыслями со своим альфой — в момент, когда сможет довериться ему на все сто процентов. Пока что Сокджин все-таки осторожничает, хотя почти всегда теряет контроль над ситуацией, поддаваясь милой обезоруживающей улыбке и отдаваясь сильным рукам, испещренным венами. Невероятно возбуждающе. Поведение Юнги изменилось настолько, что его просто не узнать. Они часто пересекаются в коридорах аэропорта, залах прилета и вылета. Сокджин каждый раз получает милейший чмок в губы или в щеку и игривое похлопывание по попке, краснея и аккуратно отталкивая от себя Юнги, которого почему-то не смущают натыканные повсюду камеры и снующие рядом коллеги, разумеется все это замечающие и смеряющие оценивающими взглядами. Однако омега бы соврал, если бы сказал, что ему не нравится такое внимание альфы. Очень нравится. Безумно. Часто зависая в своих мыслях, Сокджин то сшибает двери, неожиданно оказывающиеся на его пути, то наливает в кружку больше чая, чем предусмотрено ее объемом, переливая через край, то просто задумчиво смотрит в окно, забывая, что обед давно закончился и пора приступать к своим должностным обязанностям. К слову, являясь полноценным сотрудником, он непозволительно часто витает в облаках, что замечает Хаын и каждый раз страхует своего коллегу. — Джини, сосредоточься, — говорит ему на ухо и щипает плечо, чтобы вернуть Сокджина из тех грез, в которых его сознание так часто пребывает в последнее время. — Ну ты чего? Забыл, чем мы тут занимаемся? Стоило получить печать и сразу расслабился. У нас нельзя этого делать, ты же знаешь. Хаын отчитывает омегу ежедневно, пытается вразумить, но тот не слушает, только смущается и улыбается, встречая Юнги на работе, затем снова возвращаясь к своим мыслям. Проходит пара недель, и Сокджин более-менее приходит в норму, наконец фокусируясь именно на проведении таможенного контроля, когда это необходимо. — Сегодня Юнги — старший смены, поэтому он будет находиться рядом с нами, контролируя и координируя действия погранцов в тех будках. Я понимаю, у вас там любовь-морковь, сам обожаю такое. И я искренне рад за тебя, но соберись, пожалуйста. Я не могу снова тебя потерять! — Хаын ведет коллегу под руку в зал прилета для оформления багажа пассажиров прибывшего рейса из Японии. — Сегодня будет много людей, поэтому постарайся не тупить, чтобы мы быстро с этим разобрались, хорошо, милый? — приложив пропуск к считывателю, омеги входят в помещение, включают свет, а затем и рентгеновские установки. — Я постараюсь, Ха, правда, — произносит вслух Сокджин, пытаясь убедить в этом и себя самого, — но ты же знаешь, как я реагирую на этого чертового альфу с этой чертовой энергетикой чертового искусителя. Если он ко мне пристанет, я за себя не отвечаю. — Джини, ты блять профессионал или кто? — Хаын говорит сквозь зубы, совсем немного начиная злиться, подходит к омеге, берет его руку в свои и нежно поглаживает тыльную сторону ладони. — Пожалуйста. Это нужно тебе, прежде всего. Ты думаешь, если здесь в открытую за нами никто не следит, то и проверить работу некому? — переходит на шепот. — Ты даже не представляешь, сколько здесь глаз и ушей, поэтому сосредоточься, прошу. И не верь пограничникам, — не дожидаясь реакции, Хаын отпускает руку и возвращается на свое место. Сокджина повергают в шок такие предостережения. Он смотрит в спину удаляющемуся коллеге и часто моргает. Шестеренки работают в усиленном режиме. В голове всплывают обрывки разговоров с папой, когда тот предупреждал его о чем-то подобном. Сокджин мысленно снимает розовые очки, трет переносицу и обещает себе быть внимательней. Но его хватает ровно до момента, когда в дверях появляются трое пограничников, один из которых — его альфа. «Самый красивый. И весь-весь мой». Юнги движется напрямую к Сокджину, который старается держать себя в руках и не броситься в объятия к этому человеку с просьбой растерзать и живого места не оставить, подходит вплотную и становится рядом плечом к плечу. — Сокджин, добрый день, — начинает нечто вроде ролевой игры, говоря вкрадчивым тоном с совершенно серьезным нечитаемым лицом. — Здравствуйте, Юнги, — омега любит эту игру, поэтому всегда поддерживает. — Вы снова сегодня в этих провоцирующих форменных брюках. Неужели нельзя надеть что-то менее облегающее ваши аппетитные булочки? — альфа заводит руку назад и довольно сильно сжимает одну из тех самых булочек. — Почему я должен волноваться о том, чтобы на вас не пялились похотливые обитатели этого здания? — К сожалению, мне выдали только один комплект форменной одежды, а с размерным рядом на складе не все в порядке. Но если вас это смущает, я могу вовсе снять эти брюки, — Сокджин, хоть и подыгрывает, но очень смущается и начинает покусывать нижнюю губу. — Сокджин, вы будете наказаны сегодня за свою дерзость, — Юнги сжимает ягодицу омеги еще сильнее, отчего тот чувствует противоречивые эмоции — не только боль, но и наслаждение — и прикрывает глаза на несколько секунд. Альфа подмечает для себя эту любопытную деталь. — Если бы вы только знали, как мне этого хочется, — наконец, они поворачиваются друг к другу, Юнги большим пальцем свободной руки проводит по губам омеги, затем впивается в них, за секунду демонстрируя, насколько сильны страсть и желание, которые он сдерживает внутри, и отходит в сторону, оставляя Сокджина возбужденным и неудовлетворенным. Они же все-таки на работе. Начинается таможенный контроль. Действия таможенников оперативны и слаженны. Омеги тщательно проверяют товары на предмет возможных нарушений законодательства, при возникновении обоснованных подозрений просят пассажиров добровольно вскрыть багаж и наглядно продемонстрировать содержимое. Хаын уходит со своего поста, уводя одного человека для оформления декларации и оплаты пошлины, так как выявлено превышение показателя по весу перемещаемых вещей. Около Сокджина образуется очередь, но он изо всех сил старается ускорить процесс. В одном из чемоданов через рентгеновский сканер он видит большое количество бутылок, точно более пяти, очевидно в стеклянной таре, по форме напоминающей коньячную. Оглядывает очередь, в которой насчитывает восемь человек, и начинает паниковать. Как поступить? Застопорить всю очередь и проводить углубленный досмотр возможного нарушителя? Или отпустить в надежде, что никто ничего не увидит? Еще и Хаын возится там с одним пассажиром уже так долго… Сокджин усиленно думает, перебирает в голове варианты, взвешивает все «за» и «против», но внешне зависает буквально на пару секунд. И все-таки решает отпустить пассажира без углубленного досмотра. А тот пассажир, как назло, забрав свой наверняка тяжелый чемодан, тащит его и бьет ногами, что вызывает очень громкий лязг бьющихся друг о друга стеклянных бутылок. «Да свали ты уже быстрее», — вскипает Сокджин, смотря тому вслед и наивно надеясь, что эти мозгодробящие звуки слышит только он. Закончив работу, омеги выключают досмотровую технику и направляются к выходу. Юнги догоняет Сокджина, приобнимает сзади и произносит в самое ухо, медленно упиваясь каждым словом: — Я приеду сегодня к тебе, хорошо? Омега кивает, уже предвкушая потрясающий вечер только для них двоих. Они так и идут в обнимку. Юнги плевать на косые взгляды — он готов разбить лицо каждому, кто будет смотреть на них как-то не так. Он душит проходящих мимо своими феромонами — подавляет любые попытки показать недовольство. Сокджин не ощущает этого: он устроился в руках своего альфы и чувствует себя максимально комфортно.

***

Вечером на пороге общежития появляется Юнги. Как только Сокджин открывает дверь, Юнги набрасывается на него, словно голодный зверь на кусок свежего мяса, сгребает в объятия и начинает напористо вылизывать рот. Целует страстно, будто вернулся со срочной службы в армии, на которой пробыл наедине со своей рукой лет десять. Они и правда в последнее время виделись не так часто, а до «последней базы» пока так и не добрались. Сокджин рассчитывает, что это случится сегодня — он снова приготовился по заветам Хаына. Единственное — такой напор альфы его немного смущает. Тот словно торопится поскорее получить от омеги желаемое и попрощаться. Из-за этих мыслей Сокджин не может расслабиться в чужих руках и чувствует себя скованно и зажато. Руки, скользящие по спине, раздражают. Язык, пытающийся облизать каждый уголок его десен, хочется поскорее оттащить подальше. Вдруг что-то отвлекает Сокджина. На лодыжке правой ноги становится мокро. В коридоре выключен свет, а на дворе поздний вечер, и когда Сокджин смотрит вниз, то ничего не видит, кроме черноты. — Юнги, — дрожащим голосом произносит омега, продолжая всматриваться в темноту, — меня внизу что-то облизывает. — Это точно не я, — альфа явно улыбается: это слышно по тону его голоса. — Т-тогда к-кто? — запинается и сильнее цепляется за ворот рубашки Юнги. — Неужели тут крысы? — Ты, конечно, вкусный, но вряд ли крысы стали бы тебя лизать, малыш. — Почему ты так спокоен? Ты что-то знаешь? Говори, я злюсь. И сильно боюсь. — Все в порядке. Это Персик — пес Ильсона… — Юнги не успевает закончить свою фразу, как Сокджин в панике обвивает руками его шею и запрыгивает, обхватывая ногами талию альфы, содрогаясь всем телом от страха. Юнги тут же поддерживает его бедра, чтобы не сорвался. — Какого черта? — тишина. — Сокджин, ну ты чего? — Я боюсь собак, — шепчет где-то сзади. — С детства. Пожалуйста, уведи его, — прижимается еще ближе так, что альфа чувствует всем телом, насколько сильно парень в его руках встревожен. — А если я тебе пообещаю, что этот неугомонный комочек шерсти — самое безобидное существо в мире? — Юнги нежно выцеловывает что-то на голове Сокджина. Куда попадет. — Да-да, вы все так говорите, а потом ваши питомцы бросаются на меня. — Честное слово. Давай, я отнесу тебя туда, где светло, и ты удостоверишься. Просто этот проказник черного цвета, и здесь его не видно даже. — Тогда неси скорее. Заодно проверим твою выносливость, — голос омеги уже спокойнее, почему-то хочется довериться своему альфе. Персик, каким-то образом понимая, в каком направлении пойдут эти приятно пахнущие великаны, срывается с места и бежит вперед — навстречу неизведанному. Он уверен, что эти гиганты оценят его инициативность и наградят вкусной косточкой, ну или хотя бы почешут за ушком. Юнги не без труда преодолевает два лестничных пролета наверх. Сокджин немного злорадствует, но когда видит каплю пота, стекающую по виску, спрыгивает с рук, забывая, почему там оказался. Он уверен, что Юнги — очень сильный и смелый альфа, который не боится трудностей, но не хочет сам превратиться в одну из таких трудностей. Сокджину всегда казалось, что отношения должны приносить только комфорт, да и в целом приятные ощущения. С проблемами нужно бороться совместно, а не доставлять проблемы друг другу. Тем временем Персик пропадает из виду, но как только Юнги выкрикивает его имя, тот молниеносно вылетает из кухни напрямую в объятия альфы, присевшего на корточки. Маленький черный пушистый комочек своей прытью валит великана на спину, запрыгивает на грудь и начинает вылизывать лицо в поисках ответных ласк, которые он так любит. — Хорошо, беру свои слова назад. Этот сумасшедший пес способен зализать тебя до смерти, — Юнги смеется и пытается стащить с себя Персика, отвлекая его на почесывание пузика. Затем берет на руки и только этим двоим ведомой силой пытается успокоить пса. Невероятно, но ему это удается — Персик преспокойно сидит на руках альфы, высунув язык, и смотрит на него, будто на какое-то божество. Сокджин завороженно наблюдает за всей этой картиной, удивляясь, насколько чудесный у него альфа, и понимая, что не все собаки могут представлять угрозу. Постояв как истукан еще некоторое время, омега вдруг ощущает непреодолимое желание погладить этот милый черный комочек шерсти. Уже протягивая руку, он поднимает взгляд на Юнги и тихо спрашивает: — Можно? — Конечно, — улыбается до одури очаровательно и расслабляет всех присутствующих еще больше. Чудеса какие-то. Пока Сокджин несмело ведет ладонь к голове собаки, сам Персик, желая удовлетворить любопытство, тянет нос навстречу, немного им подергивая и пытаясь уловить запах пока что незнакомого великана. Коснувшись пушистой головы, Сокджин поглаживает шерсть. Он чувствует, как замер пес, и не понимает, что это значит. Ему нравится? Или он готовит нападение? — Не бойся, — Юнги ощущает сковывающий омегу страх и пытается помочь. — Ему нравится. Только посмотри на эту довольную морду. Сокджин убеждается в этом: Персик и правда словно улыбается, при этом призывая своим взглядом продолжать ласковые прикосновения. — Он милый, — Сокджин становится смелее и переводит руку, почесывая уже спину собаки. — Я не очень хорош в породах… Он… кто? — Шпиц. И в целом самый энергичный и приставучий пес, которого я знаю. Но этот дьявол очень обаятельный, правда? — убедившись в доброжелательном настрое Персика, Юнги теперь наблюдает только за Сокджином: ловит его эмоции и просто любуется потрясающим омегой, что по какой-то счастливой случайности достался ему. — Правда. Спустя пару минут Персику становится скучно, он начинает крутиться в руках у одного великана, предварительно лизнув руку другого, затем спрыгивает на пол и убегает в известном только ему направлении. — Пускай бежит, я все равно ненадолго, — Юнги переводит взгляд на омегу и, увидев разочарование, ему становится стыдно. — Прости, пожалуйста, Ильсон спутал мне все планы, но я все-таки смог вырваться к тебе. — Я понимаю, — с грустью произносит Сокджин. Он и правда понимает, что друзья должны помогать друг другу, но это ведь не отнимает его права расстроиться, верно? — Вот из-за чего ты так на меня набросился внизу. А я сразу вообразил, что ты хочешь мной быстренько воспользоваться. — Ну уж нет, — Юнги подходит ближе. Одной рукой он прижимает омегу за талию к себе, а другой касается его щеки. Продолжает говорить тише, обдавая лицо напротив своим дыханием. — Я буду любить тебя долго и нежно, а потом страстно, а потом снова нежно, — Сокджин пытается не поддаваться на провокацию, но всего лишь долю секунды. Он покрывается мурашками, волосы на затылке вздыбливаются, будто кто-то тянет за них, добавляя острых ощущений. — Я буду ласкать твое совершенное тело руками, губами и языком. Я постараюсь найти и запомнить твои самые чувствительные точки. Буду делать только то, что тебе нравится. И если тебе нравится боль, я сделаю так, что ты будешь кричать и задыхаться одновременно от боли и удовольствия. Не давая Сокджину опомниться, Юнги впивается в его губы. В этот раз поцелуй не такой, как у голодного животного, скорее — человека, влюбленного, страстно желающего быть ближе и насладиться хотя бы коротким моментом совместного времяпрепровождения. Сокджин пытается не отставать от своего альфы. Он не хочет, чтобы про него думали, будто он неопытный и неумелый придурок. Он так же страстно желает стать источником наслаждения для этого человека, постарается приложить усилия и быть внимательным к его реакциям на свои действия. Не отлепляясь друг от друга, они двигаются в комнату Сокджина, по дороге сшибая дверной косяк. Юнги садится на кровать, Сокджин забирается на его бедра сверху, расположив ноги по бокам и встав на кровать коленями, затем опускается и прижимается своим членом к его. Разумеется через разделяющую их ткань одежды. Слишком мешающую и сковывающую движения. Возобновляя прикосновения губ и сплетения языков, альфа и омега чувствуют себя единым целым — они неделимы прямо сейчас. Всю жизнь проведя так далеко, они нашли друг друга на краю страны, в маленьком захолустном городке. Сокджин никогда не считал себя королем удачи, но эта встреча показала ему, что бывают счастливые совпадения. А ведь он выбирал между двумя местами, которые ему предлагали для трудоустройства, и остановился на Мокпо. Самое лучшее решение в его жизни — наивно думает омега в данный момент, затем сосредоточившись на ощущениях. Юнги, продолжая целовать, переходит на шею. Далее перемещается на ключицы, смакуя каждый участок любимого тела, одаривая нежностью прикосновений. Сокджина накрывает волной наслаждения. Разумеется, кто-то целует его не впервые, да и, естественно, кончал он не раз. Только вот что-то подобное он раньше не испытывал. И ему не с чем сравнить. Это даже круче защиты дипломной работы на «отлично», ящика любимого шоколада и самоудовлетворенческого оргазма, вместе взятых. Мурашки, которые стали его постоянными спутниками в присутствии Юнги, теперь не носятся бешено по внутренностям, они медленно и тягуче перемещаются из одной точки соприкосновения с альфой к другой. Прямо сейчас они сосредоточены на соске, который альфа аккуратно теребит языком, забравшись под футболку омеги. «Невозможно», — крутится в голове Сокджина. — «Ну не может быть настолько хорошо». Возвращаясь к губам, эти двое сбавляют темп, медленно, совсем лениво посасывают губы партнера. — Мне пора, — Юнги первым отрывается от ласк, возвращая себя и омегу в суровую реальность. Затем коротко чмокает в губы, в щеку и немного отстраняется. — Ты такой жестокий, Мин Юнги. Как ты смеешь оставлять меня с этим? — Сокджин двумя руками указывает на область паха, в которой все максимально напряжено, мокро и требует внимания. — Малыш, у меня тоже самое так-то, — снова коротко целует в щеку. — Ты итак меня измучил, а теперь сваливаешь, — омега снова очаровательно дует губки. Юнги уже давно не видел этого, поэтому только широко улыбается, умиляясь этому милашке. — Вот что мне теперь делать? — Дрочить на мой светлый образ, — Сокджин переводит гневный взгляд на альфу. — Не ругайся, ведь я буду дрочить на твой. Иди сюда, — притянув к себе омегу за затылок, альфа целует его еще несколько секунд, пока в их романтическую идиллию не врывается третий лишний. — Персик, ебаный в рот, чего лезешь? Не видишь? У нас тут любовь вообще-то, — ругается Юнги, чья нога оказывается неожиданно атакована подкравшимся пушистым комком. И нет, он ее не кусает, он ее облизывает, как и всегда любит это делать. А затем поднимает голову и будто бы спрашивает: «А у нас что, не любовь с тобой что ли? Неблагодарный ты великан». — Я думаю, он ревнует, — хихикает Сокджин и слезает с бедер Юнги, поправляя штаны. — Как ты считаешь, а мы могли бы тоже завести себе какую-нибудь животинку? — как бы невзначай спрашивает альфа и берет на руки Персика. Если бы у омеги во рту было что-то, он бы подавился или фонтанчиком выплюнул содержимое, ошарашенный такими размышлениями своего альфы. Но он только в удивлении округляет глаза, ненадолго замерев на месте. — Я бы хотел… наверное… Да! Точно бы хотел, — Сокджин путается в словах, с трудом формулируя свою мысль. Юнги поднимается на ноги в руках с псом, который уже по-хозяйски развалился и прижался поближе к разгоряченному желанием телу. — Вот и хорошо, — подходит ближе и опять целует. — Проводишь нас до выхода? — Конечно. Сокджин, закрыв за альфой дверь, так и не успевает сказать ему, что нашел съемную квартиру в доме, в котором тот и живет, только в другом подъезде. Как не успевает попросить помочь ему с переездом. Как-нибудь в другой раз они поговорят об этом. Сейчас он без сил прислоняется спиной к двери и съезжает по ней вниз, оседая на пол и закрывая лицо руками. Он не собирается плакать или кричать. Он закрывает глаза и лыбится своим мыслям как умалишенный. Эйфория.