***
— Это был самый странный выход из конфликта, — дал свою оценку происходящему Хэ Сюань. Ши Цинсюань мягко поглаживал его плечо: — Этот конфликт ещё не решён. Пора бы помочь Се Ляню с разводом. — В следующий раз я этому… — но не успел договорить Хуа Чэн, как его осторожно взяли за руку, словно удерживая от ошибки. — Сань Лан, спасибо тебе, но если что-то случится — пошатнётся твоя репутация. Я… — Меня больше волнует гэгэ, чем собственная репутация. Не нужно беспокоиться обо мне и потом говорить, что всё будет хорошо. — Тут я согласен с господином Хуа, — хмыкнул Ши Цинсюань. — У Цзюнь У давно уже крыша едет. А недавно вёл себя, как истеричный подросток. Хотя подростки не такие проблемные, в отличие от него. Я даже боюсь представить, через что тебе пришлось пройти! — Депрессия, апатия, нездоровые отношения, попытки суицида… — бубнил Хэ Сюань, за что получил подзатыльник от Хуа Чэна, а Се Лянь неловко засмеялся, погружаясь в свои мысли. Его путь был и вправду сложным…***
Забинтованные руки и шея — привычное дело для тех лет. Омега часто уставал не только морально, но и физически. Он стремился стать не только хорошим актёром, но и прекрасным супругом. Первое время его замужняя жизнь казалась замечательной! Нежные поцелуи и объятия, страсть и огонь; подарки, цветы и внимание альфы. В доме царил мир и покой, смех и радость, а позже всё это счастье превратилось в ад. Пламенем горела вся эта любовь, оставляя лишь пепел горького разочарования. Из любимого и дорогого Се Ляня получилась неблагодарная тварь. Мужчина рос в искренней любви, поэтому, словно цветок, он вырос в красивого и светлого человека, что был неспособен кого-либо обидеть, или злиться. Омега был добрым, но, несмотря на это, его стали топтать, наступая на нежные лепестки, заставляя тонуть в грязи этого мира. Даже муж позволил ему погрязнуть в пучине тьмы, не задумываясь о чувствах супруга. Се Лянь всё терпел, всё прощал; всему пытался найти оправдание, но когда дело касалось его самого, никто не пытался понять его чувства, поговорить или быть рядом. Однако Се Лянь считал иначе. Он знал, что у него были те, кто готов его поддержать: Му Цин, Фэн Синь и родители… Они были рядом, но омега не смел тревожить их лишний раз своими мыслями, проблемами и беспокойствами. Он хотел разобраться сам. И сам найти решение… Только мужчина смог хоть как-то выкарабкаться из того состояния, как узнал о смерти родителей. Се Лянь хотел поговорить с ними, рассказать о ребёнке, но вместо этого получил в один день четыре смерти. Первая — отец, вторая — мать, третья — его ребёнок, а четвёртая — сам омега. Нет, физически он не умирал, но душой был на грани. В тот период он не жил, а существовал. Ему не хотелось жить. Не хотелось спать, ведь он мучился от ужасных кошмаров. Не хотелось есть — его начинало ужасно тошнить. Не хотелось пить. Ничего не хотелось. Только тишины. Но ему нельзя было быть слабым. Он должен был поскорее оклематься и… И что? Кто он? Что он должен делать? Чего он хочет? — Се Лянь, взгляни на меня. Нет, омега не хотел сейчас его видеть. — Се Лянь. Нет! — Се… Оставьте его в покое! Омега закрыл уши, протестующе замотал головой, чувствуя, как медленно и верно сходил с ума. Не зови. Не заставляй смотреть. Не трогай! Руки настойчиво и цепко хватали его за плечи. Альфа сильно тряс мужчину, требуя послушания, но Се Лянь смотрел мёртвым взглядом в пол. Нет, ему нельзя плакать. Что ему сделать, чтобы от него отстали? Улыбнуться? «Ты должен улыбаться», — вспыхнул голос альфы в голове. Навязчиво повторялась та речь мужчины, всё не отпускающая Се Ляня. Он убрал руки с головы; они бессильно опустились вниз, словно верёвки. Омега улыбнулся, задыхаясь в феромонах альфы. Он поднял взгляд на мужа и с сияющей улыбкой на лице произнёс очень слабо, тихо, но произнёс: «Всё будет хорошо. Цзюнь У, позволь мне побыть сейчас одному». И альфа ушёл. Молча покинул их квартиру. По его словам, он решил прогуляться, соглашаясь, что Се Ляню просто нужно время. Потом, перед самым выходом, сказал, что он поможет с похоронами, на что омега промолчал. Он не хотел сейчас это обсуждать. Не хотел хоронить своих родителей с помощью мужа. Мужчина хотел взять все дела на себя и утаить всю эту печаль внутри, не позволяя кому-либо к ней прикоснуться. Может, ему стоит присоединиться к своим родителям? Мёртвым он никому не доставит ещё больше неудобств… На столе лежал нож. Се Лянь уже забыл, для чего он тут лежал. Может, порезать масло? Может, фрукты или овощи? Хотя неважно. Усмехнувшись своему же любопытству, он не поленился осмотреть стол в поисках ответа. Яблоко. Может, нарезать яблоко? Он начал орудовать ножом. С лица не сходила мягкая и отчаянная улыбка, даже когда он порезался. Алые капли попали на края белого рукава. Красивая получилась окраска, не правда ли? Се Ляню не было больно. Не было? Отложив фрукт, он поднял рукав до локтя, рассматривая свою бледную руку, на фоне которой кровь выглядела ещё более яркой. Сжав в другой руке нож, омега потянул его в сторону свободной от одежды руки. — Не смей! — грозно прозвучал в тишине голос и тяжёлые, но быстрые шаги двух человек. Один мигом подбежал и с силой вырвал из руки нож, а второй схватил за руку. Се Лянь обернулся с уставшим взглядом. Он правильно понял — это были Фэн Синь и Му Цин. Последний был тем, кто крикнул; он же держал нож. А за руку схватил Фэн Синь, который теперь обеспокоенно смотрел на уже сделанные порезы. Они не должны быть здесь. Не должны. — Что вы… — Ты совсем с ума сошёл?! — взвился Му Цин. — Се Лянь, какого чёрта?! — Му Цин, не кричи на него, — заговорил альфа. Хоть он был напуган не меньше, он понимал, что таким тоном тот ничего не добьётся. — А что мне, сюсюкаться с ним и хвалить его желание себя ранить? Нет уж! Се Лянь, ты отдаёшь отчёт тому, что ты сейчас мог сделать?! Не улыбайся так! Я серьёзно! — Я не почувствовал боль, вот хотел убедиться… — слабо ответил омега. Друзья переглянулись, словно мысленно друг друга поняли. Но прежде чем они что-то ответили, Се Лянь прошептал: «Уходите». Он не хотел, чтобы они видели его таким. Это его проблемы! Он сам должен с ними разбираться, а не наблюдать за тем, как друзья о нём переживают. — Что? — отозвался Фэн Синь. — Уходите, — уже увереннее ответил омега, но те не шелохнулись. Они внимательно смотрели на друга, пока он не встал. Се Лянь с силой попытался вытолкнуть их из квартиры. Дверь была открыта: либо Цзюнь У её вовсе не закрывал, либо эти двое запомнили пароль и тихо зашли. Если омега не услышал стук в дверь — вторая версия звучала более правдоподобно. — Мы не уйдём! — Фэн Синь ни в какую не соглашался с решением друга. Пускай Му Цин молча закатил глаза, он тоже был крайне недоволен выходками Се Ляня. Один раз они так уже ушли — и в итоге искали его по всему городу. Больше таких психов им не нужно! — Пожалуйста… — Се Лянь толкал настойчиво, но силы совсем иссякли, поэтому дальше он больше просил, чем действовал. — Ты, — позвал Му Цин Фэн Синя. — Сходи в аптеку. Я тут останусь. Сейчас они даже не ругались. Последний молча пошёл на улицу, закрыв за собой дверь. Омеги остались в квартире одни. Му Цин обернулся к другу, что уже сидел на полу. Се Лянь обнимал колени, прижимая их к груди, а голову склонил, пряча так своё лицо. Они оба молчали. Му Цин вздохнул и сел рядом с омегой, дожидаясь, когда вернётся альфа.***
— Гэгэ… — А, Сань Лан? — Гэгэ всю дорогу молчал… Ши Цинсюань и Хэ Сюань давно ушли, а Се Лянь каким-то образом уже сидел в машине альфы. Он потерянно посмотрел в окно, обнаружив, что Сань Лан привёз его домой. — Извини, я тебя так потревожил за сегодня… — Гэгэ, всё нормально. Для меня радость — помогать тебе. — Спасибо, Сань Лан! — искренне поблагодарил омега, вглядываясь в лицо мужчины. Хуа Чэн был действительно красив, а находиться рядом с ним так спокойно и уютно… Ещё и его запах… Се Лянь поймал себя на мысли, что совсем не хочет уходить. Вот бы продлить этот момент… — Не за что, гэгэ, — этот тихий, глубокий и приятный голос так манил, так зазывал, что омега не стерпел и, как бы отчаянно, спросил: — А Сань Лан не хотел бы заглянуть в гости на чай? — ему показалось, что он говорил это слишком… воодушевлённо? Тут же осёкся. — Если тебе сейчас удобно. Я пойму, если ты торопишься домой и… — Я хочу. — Что? Сань Лан… — Буду рад зайти в гости, гэгэ. Я никуда не тороплюсь, домой — тем более. Пару мгновений омега молча смотрел на альфу, но потом мягко улыбнулся, явно радуясь согласию Хуа Чэна. — Тогда пойдём?