***
— Аха-хах! Верховный старейшина, вы слишком напористы! — легкий девичий смех разливается приятным теплом в груди Дань Фэна. Он не впервые видит эту девушку. Точнее его предок, в чьем теле и эмоциях заперт нынешний Пожиратель Лун. Собственный озорной смех и ходящим ходуном хвост кажется чем-то несвойственным и бунтарским. —***
— М… — потирает виски, чтобы прийти в себя. — Как ваша ночь, Верховный старейшина? Иньюэ Цзюнь устало садиться на кровати, словно деревянная кукла. Уже после первой секунды пробуждения ждут обязанности. Даже потянуться лишний раз не дадут. Впрочем, привык. Служанка подает чабань с гайванем. Он чуть кивает в знак благодарности, забирает чашку. Ловким движением поднимает крышку, зажимает выступающую часть между пальцами, переворачивает, дно изолировано от ладони. Очень удобно пить горячие напитки. Девушка удаляется, чтобы подлить чай гостю, что находился здесь задолго до пробуждения старейшины. Писарь из комитета Глубинных знаний терпеливо ждет, наблюдая. Пожиратель Лун, придерживает чашу обеими руками, как подобает этикету, подносит на уровень живота. Клубящийся пар приятно согревает подбородок, губы, нос, проникает внутрь, щекоча небо. Дань Фэн шумно сглатывает слюну. Немного голоден, но любимый чай «Лунный дракон» на ближайший час скрасит страдания желудка. После первого разочаровывающего глотка, — вопрос был задан уже как несколько секунд назад, будет совершенно невежливым задерживать ответ, чтобы смаковать вкус чая, как того требуют традиции чайной церемонии, — старейшина прилично смочил горло, чтобы твердо начать рассказ: — Девушка с волосами, поцелованными солнцем, чей лик я до сих пор не могу рассмотреть и чье имя до сих пор глухо тонет в море вечности. В этот раз было дерево. Дерево Амброзии, верно. Такое же величественное, испускающее энергию Изобилия, сочащуюся золотыми туманами. Живой песок, много драконьих плодов. Мы стояли посреди моря на очень маленьком острове. Только мы вдвоем. Однако, совсем не одинокие. — Что-нибудь еще? Что-нибудь непонятное, странное? Что вы чувствовали. — М-м-м… — Дань Фэн хмуриться, будто пытается решить тайны мироздания в одиночку. — …В небе одновременно были Луна и Солнце. — Солнечное затмение? — Нет, совсем нет. Что-то другое. И я чувствовал…радостное облегчение? — это слишком странное чувство, которое видьядхара не понимает, от того его тон сквозит неуверенностью. Пожилой человек из комиссии Глубинных воспоминаний решает не записывать последнее предложение, посчитав ненужным. Пожиратель Лун хмуро щурится. Ему это совсем не кажется ерундой. Хотя…ему ли винить писаря? Сам он ничем не лучше. Умолчал об первой части воспоминаний. Они…слишком специфическими. Дань Фэн не хочет, чтобы подобные записи хранились и передавались следующим поколениям. Старейшина наблюдал удивительный парадокс. Чем взрослее он становиться, тем халатнее к его воспоминаниям относятся окружающие и он сам. Первые вспышки воспоминаний, происходящие далекие столетия назад записывали чуть ли не дословно, обсасывались мудрейшими по нескольку часов, Дань Фэна мучали на протяжении всего дня, задавая наводящие вопросы. Сейчас: пять минут утром и свободен. К слову говоря, тогда он толком-то описать не мог, что там было. Словарный запас был не тот, да и страшно все это казалось маленькому видьядхаре. Взрослеет, сны становятся четче, чужие воспоминая яснее. Видимо, поэтому Дань Фэну не хочется делиться лишними подробностями, считая их чересчур личными? У него есть собственное достоинство перед советом мудрейших и остальными видьядхарами. Он давал присягу, обещая быть честным, но этому ведь должны быть какие-то разумные пределы? У Дань Фэна ведь должно быть что-то личное, только его? Как нижнее белье, только душевное. Хотя, посмотри на нынешний совет мудрейших…не побрезгают, лучше прятать свое бельишко в укромном месте. Мудрейшие то ли со временем потеряли интерес, многие года не добившись никакого особого результата, и решили наставлять Дань Фэна на путь Постоянства путем постоянного повторения традиционного литературного и ритуального знания, а также практик уравновешивания ци через сдерживание. То ли настолько малые сподвиги в чудесных снах не вдохновляли их на те же порывы хоть как-то двигаться в этом направлении. То, что снилось Дань Фэну либо уже было запечатлено в летописях, то есть никакой новой информации он не добавлял, либо не имело смысла. Простое кокетничество с неизвестной девкой не имело никакого отношения к преткновению Постоянства. Утренняя запись событий сновидения закончилась, все покинули комнату, оставляя старейшину на несколько минут самим с собой. Эта девушка… Не выходит из головы. Почему-то та была важна какому-то из его предыдущих воплощений. Может даже нескольким… Должна же быть причина, по которой его воплощения упорно показывают ее? Возможно, если бы он вспомнил хотя бы имя, мудрейшие смогли поднять копии записей архива. Тогда это дало бы какой-то толчок в понимании снов-воспоминаний. К сожалению, сейчас совет мудрейших не готов помогать ему расшифровывать сны. Во многом это связано с Великими соревнованиями драконорожденных. Выбор следующих наставников намного важнее, чем расшифровка снов. Потому что опытный наставник научит Пожирателя Луны трактовать сны и даже проецировать увиденные. Но это лишь самый оптимистичный вариант событий. Дань Фэн боялся, что упустит лозейку, именно сейчас сны стали как никогда четкими, длинными и «…сладкими? Томными?» — Дань Фэн встрепенулся от собственных мыслей, рьяно качая головой в разные стороны. Нет-нет. Какое пошлое описание! Совершенно ему несвойственное. От смущения и ощущения распложающегося румянца аж до кончиков ушей видьядхара упал лицом в подушку, свернувшись калачиком, обнимая лазурный хвост. Во снах эта девушка говорила с ним. Говорила какой он красивый, гладила хвост, волосы, пыталась прикоснуться к рогам, дурачилась. Недостойное поведение рядом с Верховным старейшиной! …только вот почему-то сам Дань Фэн в воспоминаниях ластился ближе, говорил какая она у него красивая и дурачился еще похлеще. Кто же она для него? Кто она? Видьядхара? А кем был он для нее? Приятелем, другом, главой клана…***
В толпе найти Цзин Юаня не составляет труда. Во-первых, он сам довольно видный паренек. Молодой ученик мастера меча, не часто встретишь такую малявку в одеждах лейтенанта. А во-вторых…в его волосах постоянно сидят зяблики. — Да хватит их подкармливать! — негодующе разводит руками Облачный рыцарь. ГеЛю изумленно замирает с ломтиком булки в руке. Как это не кормить?! Как их можно не кормить??? — …Ай, ладно. — вздыхает Цзин Юань. — Привет. — немного сухо здоровается малыш Инсин, как его называет Байхэн, хотя его давно уже нужно называть юношей. Смертные быстро взрослеют. Инсин вытянулся уже до роста блондинки! В отличии от ЦзинЮаня, который ни подрос ни на сантиметр с тех пор как прибыл на Лофу. ГеЛю уговорила мастера Хуайянь дать им выходной. Инсин чувствовал себя слегка некомфортно, придя на такое мероприятие в форменной одежде комиссии по ремеслам. Другой у него попросту не было. Не накопил еще. Да и до этого момента как-то не было нужды в выходной одежде. — Почему ты в форме лейтенанта? — уточнила ГеЛю. Она чувствовала неловкость маложивущего от чего постоянно гладила его по макушке или плечам, в знак поддержки. И то ей было невдомек понять, что его тревожит. Сама она по поводу одежды не парилась и ходила стандартно в одном и том же платье со съезжающим бюстом. — Генерал Тэн Сяо не дал разрешения на отгул. Но взамен он поставил меня и наставницу на охрану Чешуйчатого ущелья во время Великих соревнований драконорожденных. — Цзин Юань кивнул в сторону, Инсин с ГеЛю проследовали за его взглядом и уткнулись в стол старейшин. За спинами каждого стояла личная охрана и несколько советников. — Уа-а-а! — не скрытый восторг в глазах блондинки сложно не заметить. Можно сказать, та упивается видом, радуясь, что ее глазам позволили узреть величие стольких Верховных старейшин сразу. Или только одного конкретного? Собственно, поэтому здесь столько Облачных рыцарей. На праздник к видьядхарам пришло много людей. Здесь и коренные жители Сяньчжоу, фоксианцы, маложивущие и, конечно, несколько дюжин туристов. Драконорожденные мало любили контактировать с другими расами в альянсе, это давно стоит проблемой перед генералами-арбиторами и главами клан видьядхар. Видьядхары не сильно рады, что их священные выборы наставников превратили во всеобщую развлекаловку, но Пожиратели смогли донести это до народа так, что особого недовольства по этому поводу не возникло. В основном, все проблемы легли на плечи Дань Фэна, как у организовывающей стороны. Инсин переглянулся с Цзин Юанем. Их подруга выглядела, как озабоченная фанатка. Они пару раз встречались, чтобы пообедать и обсудить новости. Каждый раз они ради забавы упоминали странную девушку, ищущую встречи с Пожирателем Луны. Примерно с две недели они общались не подозревая, что говорят об одном человеке, но ее личность, очевидно в итоге, идентифицировалась. Благодаря не самому приятному опыту взаимодействия с Охранниками жемчуга. Чуть меньше месяца она тупо не могла попасть в Чещуйчатое ущелье. Приготовления к соревнованиям. Каким-то образом у нее все-таки получилось проникнуть внутрь, но она добилась лишь того, что напугала тамошних слуг и стражи за шкирку выставили девушку за ворота. Кстати говоря, оттуда брала корни дружба ГеЛю с генералом Тэн Сяо. Лейтенант Облачных рыцарей и Мастер горнила слабо представляли, что иноземка могла предложить генералу-арбитру, но смысл в том, что ГеЛю все-таки нашла. И теперь на ее поясе красовалась нефритовая табличка с именем генерала Лофу. Что б вы понимали эта табличка давала ей возможность действовать от лица генерала. К сожалению, лицо генерала, как и сам генерал нуждался в определенной юридической процедуре, чтобы иметь возможность посетить Чешуйчатое ущелье. В общем, она получила власть, но не добилась того чего хотела. С табличкой полномочий у нее больше, чем у Цзин Юаня. Инсин как-то пошутил, что ГеЛю его когда-нибудь подсидит, но Цзин Юань воспринял это слишком буквально. Ну, серьезно! Это очень-очень вероятно! — Чем тебе так нравится Пожиратель Лун? — Инсин неосознанно складывает руки на груди, пряча парный наруч под другой рукой. Второй на левой руке ее обожаемого. Кузнец так и не признался ей, что знает Дань Фэна лично. «Знает» это одно из растяжимых понятий дружбы. Ведь больше всего именно с ним общался ремесленник. У них были похожие взгляды. Только вот друг попросил не беспокоить его ближайшее время, пока идут выборы наставника. Инсин и не открывал рот лишний раз. Все-равно не смог бы организовать им встречу. Дань Фэн такой…ящерица упертая и себе на уме. Не то, чтобы Инсин был лучше. Но все же любопытно ведь. Чем так привлекателен именно Пожиратель Лун? Длинные уши есть у всех видьядхар, рога и хвост у каждого старейшины. Так почему Дань Фэн. — Люблю! — оба парня бьют себя ладонями по лбу. Ответ полностью в стиле ГеЛю. — …Стоп… Но ведь Пожирателю Луны уже около четырёх ста лет? ГеЛю неужели тебе примерно четыреста? — выдвинул неожиданную теорию Цзин Юань. Если она его любит, то как минимум они один раз встречалась с Дань Фэном, верно же? — Конечно нет. — отмахнулась ГеЛю. Цзин Юань безразлично пожал плечами, Инсин устремил взгляд на наставников. От них сквозило гордостью и высокомерием. Теперь понятно откуда это в Иньюэ Цзюне. ГеЛю ошарашивает обоих парней, продолжая: — Я гораздо старше. И кстати говоря, я не уверена сколько именно лет Пожирателю Лун, с нынешним никогда лично не общалась. — и с летоисчислением у нее плохо. Для такой как она время несущественная мелочь. — Кхе-кхе! — Цзин Юань подавился слюной. ТАКОГО он точно не ожидал. Эта девушка не поддавалась анализу эрудиции. Инсин отщедро шлепнул юнца по спине. Рука у юноши-кузнеца тяжелая, Облачный рыцарь эфемерно ощущал, как его позвоночник ссыпается в трусы. — Ты в порядке? — уточняет ГеЛю, ласково наглаживая макушку Цзин Юаня. Он так удобно согнулся в три погибели! Ей просто нравятся их волосы. Все понятно. — Тогда как ты можешь любить его. — искренне не понимает Инсин. — Люблю! — глаза искрятся уверенностью. У нее один ответ в отношении Верховного старейшины Лофу. — Чем плох тот же Пожиратель убывающего Полумесяца? — Старик! Фуэ-фу! — сощурила носик девушка…или правильнее ее уже называть бабушкой? Из-за стола старейшин вышел видьядхара из клана ветров — Венти, Верховный старейшина с Яоцина. Он объявляет начало первого испытания. Литературного. Для наставника Верховного старейшины это проверка не только накопленных знаний, но и ораторского искусства и смекалки. Кандидатам предлагается сочинить стихотворение на предложенные тематики. Оценивают представители из советов мудрейших от каждого клана видьядхар и пять верховных старейшин. Шестой присоединяется только в том случае, если кто-то наберет равные голоса. — Не похоже, что ты сможешь поговорить с ним. — подмечает Инсин. Что ж, возможно, он сможет подкупить Дань Фэна лунным пирогом с начинкой из драконьих фруктов и тогда… — ГеЛю? — Госпожа ГеЛю из …неизвестных земель! Мастер неизвестных практик! — объявил кандидатку один из ведущих и слегка запнулся. ГеЛю гордо вышла к остальным кандидатам под гул и взбудораженный шепот. Ее появление произвело эффект. Правда пока не совсем понятно какой. Другим наставникам, претендующих на место главного в обучении одного из Верховных старейшин та, ожидаемо, не понравилась. У той даже уши не были длинными! Что говорило о том, что видьядхара из нее слабая, драконьей крови совсем мало. И ее светлые волосы. Что за вздор? Выскочка-полукровка! Толпа была более лояльна, появление жизнерадостной девушки завело некоторых гостей, отчего те начали скандировать ее имя в желании поддержать. — Но… ГеЛю ведь не видьядхара. — высказался Цзин Юань. Хотя он уже не был ни в чем уверен. Как она собирается победить в соревновании среди видьядхар не являясь видьядхарой?***
— Господин Барбатос, объявите начало первого испытания. — Она…! — зашипел Дань Фэн, сидя во главе стола старейшин, но тут же прикусил губу, понимая в каком свете может себя выставить. Их судейский стол поставили на возвышенную платформу, чтобы видеть всех кандидатов в наставники. И уж кого-кого, а эту нахалку беспрецедентно прилипшую к нему во время прошлого праздника фонарей он не ожидал увидеть в рядах наставников. Чему она может научить? Резкое действие со стороны младшего коллеги заставила Нёвиллета опрокинуть чернильницу, благо он был драконом льда, посему просто заморозил жидкость и сложил ее обратно в емкость. Признаться честно, ледяной давно не практиковался в письменности, что непременно заметит Верховный старейшина с Юке, и обязательно захочет пофилософствовать на эту тему. ЧжунЛи любил рассуждать, да. Младшие старейшины заинтересованно следят глазами, как земляной дракон наклоняется к водному, чтобы уточнить: — Вы знакомы с этой дамой? — Поверьте, лучше бы не знакомился. — пытаясь оставаться спокойным говорит Дань Фэн, но презрительное фырканье все же срывается с губ. — Чем же такая маленькая леди обидела вас? — Леди? Ее поведение говорит абсолютно об обратном. Она даже не видьядхара, давайте дисквалифицируем ее. — к сожалению, хоть организатором выступал Дань Фэн и корабль Лофу, без решения других старейшин его слово не будет иметь веса. Его, как организатора, да будет сказано к слову, отстранили от судейства, чтобы создать мнимую иллюзии честности. Если создаться спорная ситуация с этой девушкой он стопроцентно проголосует против нее, но для этого нужно, чтобы остальные старейшины и выбранные мудрецы создали такую ситуацию. Пока Дань Фэн может лишь сидеть, связанный оковами правил проведения соревнований. — Господин Дань Фэн, не будьте так категоричны. В великих испытаниях драконорожденных могут принимать участие все желающие. — ЧжунЛи приосанивается, давая понять, что на этом разговор закончен. Свое слово он сказал, что означает, что переживания Дань Фэна окажутся проигнорированными. Что ж, в любом случае, он предупреждал. ЦзинЛю за спиной как-то недобро скалиться. Дань Фэн ищет глазами в толпе Цзин Юаня. Зяблики слетаются на булочку, привязанную к его резинке. Инсин свойственно хмур и невесел за пределами кузнецы. Байхэн…для увеселения протащила вина. Теперь понятно от чего лицо его телохранителя на время данного мероприятие и по совместительству лучшей подруги вот-вот грозилось остаться без зубов. Да и ладно? Дань Фэн лекарь, сама Цзин Лю с того корабля, где как раз знали народные средства от недугов связанными с зубами. Беспокоиться не о чем. Байхен тоже понять можно. Ее хвост мелко дрожит, лисица пытается держаться культурно, не жмуриться и не зажимать носик. Фоксианцам бывает трудно находиться рядом с коренными жителями Сяньчжоу и видьядхарами, чей возраст переваливает за тысячу. Медицинские трактаты гласят, что чувствительный нос фоксианцев может различать до 2 миллионов запахов. То бишь нос их главный ориентир. Их нос может чувствовать даже объем духовной энергии. Дань Фэн как-то раз проверил из любопытства, спрятавшись под туманом Облачных гимнов. Байхэн набросилась на него из-за угла даже не заметив наличие маскировки. Это было полезно бою и доставляло много хлопот в обычной жизни. Альянс населяют множество долгожителей, чей запах духовной энергии с годами… «тухнет» со слов Байхэн. Некоторые фоксианцы пользуются специальными затычками для носа, другие пьют какие-то отвары, в общем, находили как избавиться от недуга в обычной жизни. Жаль, что все эти способы были запрещены для военных. Принятие препаратов могло сказаться на пилотировании. Байхэн, как и ее сослуживцам, приходилось мириться с этим. Алкоголь, кстати говоря, отлично помогал! Да и как не выпить на празднике! Вот Байхэн и притащила…ящик…два…три… Как она запрягла столько Облачных рыцарей…? Которые должны были обыскивать и конфисковать все высокоградусное? — Придушу!.. — несдержанно шикнула ЦзинЛю, намереваясь прикрыть «алкогольную лавочку» в удобный момент. — Принесите мне, пожалуйста, воды. — просит Дань Фэн, как раз-таки давая подруге шанс разобраться с «алко-промышленностью». Личные охранники должны отвечать за качество еды и питья тоже. Прежде чем оказаться на столе, блюдо или напиток должен преодолеть путь с кухни. Проходя через множество рук, не мудрено, что там окажется яд. Хотя сейчас это волновало Дань Фэна меньше всего, — как минимум еще потому, что большинство ядов он сможет вовремя выявить и избавиться от последствий. Взгляд снова падает в толпу кандидатов, сталкиваясь прямиком с серыми круглыми очами… »…Черт, а я точно ее нигде не видел?» — Дань Фэн резко перестает дышать. Нет-нет. Это просто невозможно. Она не может быть тем, кого он видел во снах вместе с предками. Ладно, очень сильно допустим, что она не видьядхара, но тоже перерождается с примерной системой и, О великий Лун! Лицо Инью Цзюня зардело от понимание того, чем это может грозить. Буквально на днях он закончил читать один легкий роман, который ему принесла Байхэн, уверяющая, что это никакакое не низкокачественное чтиво, а очень популярная вещь. После первой страницы хотелось открутить летчице уши. Но видьядхара передумал. Хотелось как-то отвлечься от бесконечной бессонницы и расслабиться. Чтение подобной чуши отлично способствовало желаниям. Не требовало лишних умственных затрат, как те же трактаты об Облачных гимнах или погодных ритуальных танцев водных драконов. Все написано примитивным языком, сюжет из розовых банальных соплей, притянут за уши. Про любовь мужчины видьядхары, который в каждом перерождении находил свою бессмертную возлюбленную. В какой-то момент бессмертная разлюбила его, но их любовь была настолько сильна, что они вновь начали жить счастливо. На этом история обрывается, но Дань Фэн логически дальше додумал, что до следующей смерти видьядхары, так как эта мерзкая бессмертная говорила только о любви до самого конца. А для видьядхар конец — это новое начало. Писатель явно не видьядхара и не знает всех тонкостей. Посему по своему нескромному мнению Иньюэ Цзюнь записал эту книгу в область антинаучного бреда и захлопнул, положив под подушку. Чтобы вернуть Байхэн при удобном случае. Сердце ухнуло в пятки. «Я не хочу, чтобы она оказалась моей «бессмертной» возлюбленной или того хуже, тем маньяком-видьядхарой, преследующий свою возлюбленную везде!» — Дань Фэн был далек от понимания любви. Сам он никого не любил. Родителей у видьядхар нет. А самые дорогие для него люди — это его народ и друзья. Из уст смертных и коренных жителей — любовь прекрасное чувство. Книги кричат видьядхаре об обратном. К тому же, у драконьего народа свое понимание любви. Видьядхары, в силу природных особенностей не стремятся найти себе пару, а те, кто все-таки решают познать это чувство, никогда не обременяют себя узами брака и только одним лишь партнером. Потому что…в их истории что-то случилось. От чего браки среди видьядхар стали запрещены, порицались, а Верховные старейшины обязаны придерживаться обета безбрачия, ограничивая тело в сладострастии. Эта концепция казалась Дань Фэну правильной. То, что описано в той бульварной книжке определенно не то, какую любовь он хотел бы иметь, если все-таки, когда-нибудь, наверное, очень маловероятно, решиться на такой шаг и найдет ту самую-самую. В ней есть сцены…довольно специфичные. На некоторых Дань Фэн судорожно дышал, прижимал смущенные ушки, старался быстрее-быстрее пролететь эти моменты. Особенна сцена с подглядыванием в туалете, подглядыванием в ванне, какое кощунственное посягательство на частую жизнь! И такое извращенное. Такого Дань Фэн точно для себя не хотел. Но…были там и моменты на некоторых он тоскливо вздыхал. Поддержка в трудный момент, вторая идеальная половинка. Только твоя, подходящая только тебе. От этих слов что-то щемит в груди. Эоны, за что Байхэн одарила его таким обременительным романом? Теперь пошлые, непристойные мысли не вылезают у него из головы. ГеЛю же… «Может ли она быть моей второй половинкой?» — да, у нее тяжелый неподатливый характер, она абсолютно лишена манер, но… — «Бред.» — отмахивается Иньюэ Цзюнь. Он не может иметь пару. Даже думать о таком преступление.***
Из-за стола величественно встает госпожа Сюэпу. Дань Фэн наблюдает, успокоенный смирением. Эта мудрейшая видьядхара вызывает у него глубокое уважение. Она одна из тех немногих о ком Пожиратель Лун с теплотой вспоминает из детства. Пока он рос госпожа Сюэпу обучала его основам каллиграфии, этикета, примитивным заклинаниям Облачных гимнов. Она умело чередовала мягкость и строгость. Маленький видьядхара не уставал учиться, потому что получал умеренное количество игр с баловством. Сюэпу давала возможность выплеснуть энергию для того, чтобы после усадить спокойного ребенка за учебники. Ее строгость держала Дань Фэна в некотором страхе, не позволяя излишние вольности. Это зарождало в маленьком дракончике желание соответствовать требованиям учителя. Тогда Сюэпу казалась ему лучшим учителем среди всех. Он и сейчас так думает, искренне желая, чтобы она прошла все квалификационные испытания, чтобы вновь наставлять его на пути к Постоянству. Госпожа Сюэпу зачитывает стих, столько же изящный как она сама. Видьядхара была до того прекрасна, что получила возбужденное освистывание среди мужчин. Как жаль, что те совершенно не разбирались в летоисчислении драконорожденных. Мудрейшая примерно вдвое старше Иньюэ Цзюня. Инсин по человеческим меркам не дал бы ей больше сорока. Можно было бы еще меньше, но возрастные изменения, тщетно скрываемые за косметикой слишком явные. Явные для него, потому что он не раз видел, как ГеЛю колдует перед туалетом, не только над собой, но и соседками пришедшими «за солью». Научился различать, когда на женщине есть косметика. Косметика на Лофу Сяньчжоу предназначена по большей части для Фоксианцев, смертных, и туристов, — последнее исходило из специфики корабля, — ведь их продолжительность жизни гораздо меньше, желание сохранить красоту дольше выше. Видьядхарам приходилось пользоваться косметикой, которая не совместима с их особенностями кожи. Некоторые красавицы выходили из ситуации народными средствами, самостоятельно изготавливая пудру из ракушек сияющих звезд или помаду из кровавого коралла. Немолодой возраст также выдавала походка. Чем видьядхара старше, тем дольше практикуется в Облачных гимнах и тем более текучей становиться походка. Госпожа Сюэпу ходила, как размеренный звонкий ручеек. Маленькими шажками, отдающими слабым клацаньем маленького каблучка. — Белым цветком, Плавает в черной воде, Полная луна. Дань Фэн улыбается краешком губ и одобрительно кивает, чуть склонив голову. Другие старейшины тоже кивают. Кандидатка почтительно кланяется, сложив руки перед собой, уперев взгляд в пол и удаляется в зону ожидания результатов. Стихотворение откровенно пришлось по душе Пожирателю Лун, чуть порадовало его драконье эго. Смысл испытания довольно прост, составить стихотворение про Луну, но даже здесь есть своя загвоздка. Одним из негласных критериев среди старейшин является завуалированная похвала. Это лежит в их драконьей сути, желание превосходить остальных. Однако если аналогия будет слишком прямой, можно счесть это оскорблением. При начислении этому участнику баллов другие подумают, что Верховный старейшина повелся на льстивые слова. Белый цветок очень тонкая завуалированная двойственная аналогия между Дань Фэном и прудами лотосов, расположенными по всему его Лунному дворцу. Черные воды — цвет воды ночью, на бороздящем просторы космоса корабле, а еще сережка Пожирателя Лун в форме лотоса, выделяющаяся на фоне его черных волос. — Вижу стихотворение о Полной луне пришлось вам по вкусу. — подмечает ЧжунЛи, выводя идеальным подчерком довольно посредственные оценки. Пожиратель Лун недовольно прикусывает щеку изнутри. Он слабо представлял, что могло прийтись по душе настолько старому начитанному каменному видьядхаре. Иньюэ Цзюнь запереживал, что его литературные навыки не так хороши, как он думал и та тонкая понравившаяся аналогия совершенно таковой не является. — Хм, воды на Лофу действительно не самого лучшего качества. — Невеллит оценил это, как поднятие проблемы об окружающей среде для видьядхар на Лофу, посему решил поставить баллы повыше. — Эй, а ведь довольно неплохо и лаконично! — старейшина ветров ставил всем одинаково высокие баллы, как бы в противовес своему коллеге с Юке. Между Венти и ЧжунЛи свои стариковские терки. Дань Фэну придется дождаться оглашений результатов, чтобы понять сможет ли он надеется на получение госпожи Сюэпу в наставники или нет. Следующим кандидатом также был видьядхара с Лофу. Мудрейший Фэнхуань — также бывший наставник Дань Фэна, только его приставили гораздо позже. Когда тело юного Верховного старейшины достаточно окрепло для тренировок с копьем и боевой магией Облачных гимнов. Фэнхуань довольно скуп на эмоции, молчалив и требователен. По возможности Иньюэ Цзюнь желал уговорить будущего главного наставника приставить к нему Фэнхуаня. Лучше него владению копьем никто не научит. Если бы не тренировки с Фэнхуанем, в первой битве с ЦзинЛю Дань Фэн проиграл бы сразу же. — В серебристом, Сиянии облаков, Купается луна. — после зачитывания стиха стандартная процедура. Кивки, поклон, обсуждение, оглашение следующего кандидата. — Хе-хе, не слишком ли это обыденно? — поинтересовался Венти, впервые задумавшись над оценкой. — В простате и банальности есть своя прелесть. — поддерживает разговор ЧжунЛи, ставя оценку выше обычного. Барбатос же решает поставить баллы чуть ниже. Восхвалять Облачные гимны, конечно, не запрещено, только это вышло, как говориться, из моды. Были те, кто справился с заданием плохо, были те, кто поразил восхитительными стихотворениями с чудесными рифмами, ритмом, глубоким смыслом. Ожидаемо, выделились наставники с Яоцина. Видьядхары ветра прекрасные мастера классических искусств. Танцев, складывания песен, игре на музыкальных инструментах, рисованию. ЧжунЛи был восхищен немой видьядхарой, что с помощью танца смогла объяснить свое стихотворение. Венти расхваливал Кадзуху — видьядхару, что исполнил чистый этюд на Цветочной цитре, наложив на него слова хайку, получив завораживающую своей легкостью и искренностью песню. Мальчик молод, но определенно талантлив. Его выступление также нашло отклик у самого младшего Верховного старейшины — Куникудзуси. Венти сдал громового видьядхару со всеми потрохами, крикнув через весь зал, чтобы Кадзуха не забыл подойти познакомиться. Видьядхара с Яоцина приветливо улыбнулся окаменевшему Куникудзуси. Старшие Верховные старейшины прыснули от смеха в тот момент. Все довольно устали, этот небольшой инцидент разрядил обстановку. Осталась последняя кандидатка. Не видьядхара ГеЛю. — Луна. — выбранная тема. Пара секунд, чтобы набрать воздух, во время которых Дань Фэн нетерпеливо отстукивает ритм ногтем по рукаву. — Утро, красная фасоль, день, мясо, вечер, бобовая паста и ночь, семена лотоса! Некоторое время воцаряется полнейшая тишина. Все пытаются хоть как-то переварить высказывание. Фасоль, паста, мясо…что за бред? Дань Фэн широко распахивает глаза, находя стихотворение крайне неуместным. Великий Лун, почему не отказалась, если не умеешь сочинять достойные ушей Верховного старейшины стихи? Так хотелось опозориться? Видьядхара резко хватается за переносицу, раздраженно потирая ее, пытаясь справиться с накатившим презрением. Серьезно, это девчонка создавала ему столько проблем за последние дни, что все мысли о ней сразу переноситься в негативный ключ, как будто все что она делает — ему назло. Даже если ее действия не были побуждением желания насолить, ничего другого не выходило. По крайней мере для Дань Фэна. Дальше происходит то, чего матрица предсказаний не смогла бы предсказать ни при каких обстоятельствах. Верховная провидица наверняка бы открыла не только третий глаз, но и уронила челюсть до пола, как и все присутствующие. Пожиратель убывающего Полумесяца резко ударил веером по руке, сложив и скрыв рисунок песчаного дракона, изображенного на нем. Его слова бархатно прокатились, разрывая гнетущую тишину: — Хорошо. — Что? — Дань Фэн, как и многие присутствующие выпал из текущего пространства. В каком смысле «хорошо»? Где хорошо? Что хорошо? Он о чае, который только что поставили перед ним? — Традиционные десерты нашего народа — лунные пироги. — пытается пояснить Венти, ведь это первая сама очевидная аналогия. Неуверенность так и сквозит от повелевающего ветрами. Он не хотел бы говорить раньше времени и без заключения врача, — возможно ли такое, что его дражайшего друга одолел старческий недуг, от чего тот выжил из ума? — Традиционные лунные пироги делаются с бобовой пастой, но к чему все остальное и указание времени? — влез Куникудзуши. Маленький видьядхара осмелел влезать в разговоры взрослых, потому что его посадили рядом с сестрицей Макото и Венти. Эи сидела между Пожирательницей с Чжумина и с Юке. Женщина с волосами цвета рассекающего грома грозно положила руки на стол. Куникудзуси, подстать переменчивой грозовой тучке тут же превратился из прилежного видьядхары в безманерного разгильдяя, посмев показать старшей язык при всех. Он, конечно, прикрылся ладошкой от публики, но все Верховные видели его жест. Ой, как ему не поздоровиться, когда они втроем вернуться домой… — Пироги с бобовой пастой любят люди старшего поколения, их навещают в праздник новолуния вечером. Красная фасоль высушивается на солнце, коренные жители Сяньчжоу считают, что они помогает от недугов. Фоксианцы начинают бодрствовать только в середине дня, их привычный рацион включает мясную пищу. Лунные пироги с семенами лотоса популярны среди всех, так как они малокалорийные, их можно подарить возлюбленной, чтобы разделить страстную ночь под полной луной. — начитанность Пожирателя убывающего Полумесяца поражала. Как и его красноречивый язык, поразивший ГеЛю. Та стояла с крайне обескураженным выражением лица. Пожиратель Лун так и не понял, действительно ли ее стихотворение несло такой глубокий филосовкий посыл. Или она просто говорила рандомные слова, а господин ЧжунЛи завернул все это в красивую обертку?.. Но зачем это Верховному старейшине Юке? Вопреки всему (особенно желанию Дань Фэна), ГеЛю получает высокие баллы от всех старейшин. Больше всего у Пожирателя Луны вопросов к ЧжунЛи и Венти. Оба явно питают симпатию к этой кандидатке, что совершенно нечестно по отношению к другим участникам. Первый помогает, выгораживая ее опрометчивые глупые поступки. Второй просто накидывает баллы, хотя Дань Фэн уловил явное сомнения Пожирателя растущего Полумесяца относительно того стихотворения. Видьядхара ветра сто процентов не понял его, даже после слов ЧжунЛи, посчитал сомнительным, но высокие баллы поставил. Какого Эона спрашивается?!***
Объявили трехчасовой перерыв. Гости Чешуйчатого ущелья могли погулять, насладиться красотами места, обычно скрытого от глаз сторонних. Верховные старейшины разошлись по главному зданию дворца. Большинство отдыхали в своих комнатах, читая книги, играя на арфе, занимаясь туалетом, устраивая индивидуальную чайную церемонию, а кто-то ушмыгнул от старших, чтобы встретиться с прекрасным кандидатом с алой прядью в белых волосах, чтобы попросить его научить играть мелодии на Цветочной цитре. Мудрейшие, вошедшие в состав судей обкашивали вопросы. Кандидаты общались между собой, делали перерыв на прием пищи или вовсе уходили домой поспать, чтобы вернуться ко второму испытанию. — Я ничего не понимаю. — вздыхает Дань Фэн, сокрушенно роняя лицо в руки, сложенные на столе. Он устал, голоден и все еще страдает от недосыпа. Можно его уже усыпить, чтобы он не мучался? — Ты кажешься встревоженным. — довольно холодно произносит ЦзинЛю. Довольно непривычно видеть друга таким. Их гордый Иньюэ Цзюнь, смотрящий на всех словно Луна с неба, выглядел крайне растерянным. Впервые он так сильно не контролирует ситуацию. — Я не хочу, чтобы эту чудачку назначили мне в наставники! — возмущенно хлопает рукой по столу Дань Фэн, словно обиженный ребенок, которого родители поставили перед фактом обязанности съесть всю тарелку ненавистного супа. — Откажись? — Не могу. — это работало только в отношении совета мудрейших. Он Пожиратель Лун, глава клана видьядхар на Лофу, он вправе принимать решения самостоятельно. Совет нужен лишь для поддержания его власти, наставления, направления. Но гарант сохранения Постоянства именно он. Последнее слово всегда за ним, даже если оно будет идти против общего решения совета. С советом Верховных старейшин такое не сработает. Здесь ему придется подчиниться, иначе последствия могут быть плачевные. Познать кару камня на собственной шкуре водный видьядхара не имел ни малейшего желания. — …Я чего-то не знаю? — ЦзинЛю не слишком следовала в информации относительно этой девицы. Только то, что та иногда заглядывала в Божественную обитель. Уж чем они там занимались с генералом Тэн Сяо совершенно не ее дело, но…стоны из его кабинета довольно многоговорящие. Слухи вокруг их романа ходили такие, что похлеще всех книжек на полке с порно-романами. Но ЦзинЛю такой человек, воспринимающий большинство информации в штыки. Не видела — значит не было, и нечего мусолить без доказательств. И все же ничего из этого не говорило о том какой она наставник. — Пожиратель убывающего Полумесяца и Пожиратель растущего Полумесяца что-то скрывают. По какой-то причине им выгодно продвигать ее. Я не могу спросить их напрямую. Мой статус недостаточно высок, и привлечь остальных Верховных для помощи не могу. Это могут расценить, как попытку идти против предков и Постоянства. Если буду пытаться уличить их в чем-то, сам впаду в немилость. — Дань Фэн отводит взгляд в окно, перебирает пальцами жемчужину бездны. Играться со столь важным артефактом плохо, но кто ему запретит? К тому же это единственное успокаивающее, что действует на него также, как лунный чай. — Хм…сложная ситуация. — Пока не очень. Второе испытание — соревнование в мастерстве облачных гимнов. Она не видьядхара. Или видьядхара с очень маленькой силой покорения облаков. Ей не пройти второй экзамен. — «Только если конечно эти двое снова ей не помогут.» — хмуро размышлял Дань Фэн.***
Второе испытание: мастерство облачных гимнов. Оно повсеместно стандартное. Можно сказать, что это главное искусство драконорожденных. От него напрямую зависел твой статус. Дань Фэн предлагал исключить ГеЛю сразу же, потому что на ее мастерство гимнов не стоит и смотреть. Как оценивать, то чего нет и быть не может? Внешний вид всегда ясно дает понять насколько видьядхара силен. Вид ГеЛю свидетельствует о том, что гимны она не пела и никогда не сможет. Иньюэ Цзюнь несколько нахально смотрит на двух старших с глазами «я вам говорил». Венти игнорирует, предпочитая отдавать все внимание игре на лире. ЧжунЛи преспокойно пьет чай, пряча от немногочисленных зрителей губы, вкушающие вкус чая с корой песчаного дерева. Из зрителей остались только видьядхары, да фоксианцы. Остальных сильно клонило в сон, ведь традиционно это испытание проводится в полнолуние, когда сила повеливания облачными гимнами максимальна. Инсин с Цзин Юанем клевали носом, в то время как Байхэн была бодрячком, — алкоголь действовал на нее как энергетик, и учитывая то количество, которое она в себя влила… Домой Инсину придется тащить не только ГеЛю, но и лисицу. Кстати говоря, сама блондинка ни разу не зевнула. Черт, Дань Фэн снова посмотрел на нее и они встретились глазами. Ему пришлось резко отвести взгляд. Снова смотрит в сторону ГеЛю, ловит ее взгляд, снова отворачивается. Какая нахалка! Смеет пялиться на его без всякого уважения и стеснения! «Грубиянка…» — бурчит видьядхара внутри себя, впервые раскрывая веер положенный для него. С расписанным водным драконом и…свежими словами стиха ГеЛю. Какого…?! ЧжунЛи хитро сверкнул глазами. Он же видел, как Пожирателю Луны «понравился» ее стих. Грех не подарить памятную вещь о таких прекрасных словах. Подчерк старейшины с Юке фиг с чем спутаешь. — Просто смотри. — шепчет одними губами он, от чего-то победно ухмыляясь. Первый бой выпал на душу ГеЛю и огненного видьядхары с Чжумина. Клан огненных драконов славится жестокостью и высоким уровнем боевой подготовки. Старейшина с этого корабля орудовала двуручным мечом. Прекрасная демонстрация силы и ремесленной направленности Чжумина. Против хрупкой девушки молодой мужчина — Дилюк, чья огненная аура видна невооруженным взглядом. Цзин Юань нервно поглядывал на Дань Фэна, мол спрашивая «если она загорится ты же ее спасешь?». Пожиратель Лун был не уверен, что хотел играть роль спасителя-пожарника. Пока он согласен только отпеть. Слабый противник сконфузил Дилюка. Он должен использовать огненные, — самые смертоносные, — Облачные гимны практически против обычного человека? Да его же буквально заставляют быть ее палачом. ГеЛю выглядит, как крайне глупая девушка, что забрела сюда случайно. Ее круглые серые глаза светятся радостью, светлая улыбка просто ломает мозг. Та словно милый птенчик в логове злющих драконов. На такую не то что рука не поднимется, подойти лишний раз боишься, чтоб не чихнуть и случайно не зашибить. Но вот звучит горн, стук боевых барабанов. Дуэль началась! …И закончилась в то же мгновенье. Дилюк оказался сдут вне поля битвы. — Ура! — обрадовалась ГеЛю, тут же переводя взгляд на излюбленное место. Глаза Верховного старейшины Лофу. Тот прячется за веером. Она владеет ветреными Облачными гимнами?! Что за нахрен?!!! Дань Фэну хотелось сказать: «Оставите корабль, я сойду». — Прошу прощения, нам придется прервать Великие соревнования драконорожденных. — объявляет ЧжунЛи, удаляясь под непонимающие взгляды других старейшин и мудрецов. Мудрейшие, отмирая от шока, тут же начинают бурное обсуждения попутно решая что делать с преступницей! Хранители жемчуга подхватили Гелю под оба локтя и поволокли в зал заседания.***
— Этот мудрейший просит Верховных старейшин признать кандидатку ГеЛю виновной в краже секретных техник видьяхара! — начинает обвинение видьядхара, чье лицо сокрыто мантией. Это правило таких официальных собраний. Все мудрейшие должны покрывать голову и прятать лик от Верховного старейшины. Таким образом для Луны, в виде верховного старейшины, все видьядхары становятся равны, и он может выслушать любого. ГеЛю заковали в магические кандалы, чтоб не смогла сбежать или колдовать во время заседания. Она и не пыталась, честно говоря. Блондинка постоянно мотала головой в попытках разглядеть что-то на стенах. Такое спокойствие обвиняемой одновременно злило и интересовало Иньюэ Цзюня. С каждой минутой эта история становиться все запутаннее. — У меня возражение, Верховные старейшины! Этот мудрейший считает, что нельзя предпринимать что-либо в отношении кандидатки, пока мы не выяснили причины сей чудесного феномена! — возражает другой. Эм, Дань Фэну стоит уточнить, что так бывает всегда? Никакого единогласия в рядах мудрейших не было никогда. Видимо, это являлось неотъемлемой частью преткновения Постоянства. — ГеЛю, вы видьядхара? — задает вопрос ЧжунЛи. Его тон беспристрастный, стальной, совершенно незаинтересованный. — Нет. — качает головой девушка, вновь возвращаясь к росписям на стенах. Да, Бог ты мой! Что там такого интересного?! Некоторые мудрейшие и старейшины начали повторять ее действия. Если от туда появиться НЛО, но Дань Фэн не удивиться. — Ах! — особо чувствительный мудрец хватается за сердце. — Вот видите! Это зло нужно искоренить на корню! Наши техники не должны попасть в лапы недоброжелателей! — пытается доказать вопиющее преступление. Но Дань Фэну не хочется выносить решение, ибо он даже не делал ее медицинский осмотр. Девушка может оказаться видьядхарой сама того не зная. Большая часть драконорожденных переселилась на Сяньчжоу, однако есть записи о туристах-видьядхарах с других концов галактик, кстати говоря, они оставались жить в Альянсе. Но такого не происходило многие тысячелетия. Конечно, Иньюэ Цзюнь не горел желанием возиться с этой ненормальной, но если она его сородич, то придется помочь. А потом он как-нибудь придумает, как сбагрить ее под ответственность другого старейшины. Дань Фэн набирает воздуха, чтобы высказать вердикт, тем самым закончив собрание, но ГеЛю вступает в разговор без разрешения: — Вздор! Искусство Облачных гимнов может постичь любой, чья душа чиста в намерениях к видьядхарам и Великому Луну. — Невежда! — вскрикнули парочка мудрейших. Как она смела произносить имя их почившего Эона?! — Отрезать язык нахалке! — Постоянство принадлежит не только видьядхарам! — обиженно надулась блондинка. — Заветы первой небесной Луны гласят, что познать преткновение пути Постоянства может любой, ровно также, как и попасть в обитель драконорожденных может любой желающий. — кажется девушка была до сих пор недовольна, что ее не пустили на территорию Лунного дворца. — Госпожа ГеЛю. — обратился к ней мягко Барбатос. — Откуда вы познали искусство ветреных Облачных гимнов? — Моими учителями были ветер, Пожиратель растущего Полумесяца и моя вечная любовь — Пожиратель Лун. — Дань Фэн поперхнулся воздухом. — Господа Верховные старейшины, да как же вы не видите эта девушка душевно больна! — Ее нужно взять под стражу! — В дом кандалов ее! — Представить на суд всех видьядхар! — Отдать ее Комиссии по предсказаниям! — Вытащить душу и отдать тело во благо нашего народа! — В темницу! — Суд! — Грязнокровка! Верховные сидели с крайне озадаченными лицами. Дело начало приобретать крутой оборот. Необходимо как-то успокоить совет. Каждая фраза болью отражалась на виде ГеЛю, в глазах стояли слезы. У Дань Фэна что-то закололо в груди. — Прекратите! — не выдерживает ГеЛю, вскрикнув. Ее голос быстро сломался, выдав, что кричать ей совершенно в новинку. Мудрейшие бы не замолкли, если бы она не пустила по всему залу ветер. — Что с вами стало? Почему видьядхары стали такими…? — Довольно. — обрывает ЧжунЛи. Взмахом руки тот усмиряет мудрейших, заставив затихнуть. Пожиратель Лун находит это занимательным. Старший хотел суда над этой девушкой? Расправы? Изгнания? Но в одном Иньюэ Цзюнь был уверен. Они знакомы. Давно знакомы. ГеЛю знает что-то что скрывает этот старик. Затем он совершенно сухо интересуется. — Есть ли у вас доказательства, которые смогут убедить нас в ваших добрых намерениях к нашему народу? — Угум. — девушка шмыгает носиком, утирая его рукавом. Эх, совершенно лишена манер. Мудрейшая Сюэпу, выступающая за принятие девушки в ряды видьядхар незаметно передала ей платочек. ГеЛю утирает лицо, шарит рукой под подолом платья, — все мужчины в этот момент отворачиваются или смотрят в потолок, — выуживая из потайного кармашка мешочек. Из мешочка в ладонь выпадает серьга. Серьга с зеленым лунным камнем. ГеЛю с надеждой вопрошает. — Вам знакома это вещь, Пожиратель Лун? — … — видьядхара молчит, обдумывая. Мудрейший подносит сережку поближе. Верховный протягивает руку. Серьга падает в ладонь, в этот же момент происходит резонанс с Жемчужной бездны. Дань Фэн попадает в воспоминания владельца серьги.***
— Юйбэ! — ГеЛю обхватывает щеки Дань Фэна, оглаживая. Сомнений нет. Это ГеЛю. Она выглядит точно также, как в зале старейшин. Только вот…одежды на ней нет. Как и на нем самом. Весь воздух выбивает из легких Иньюэ Цзюня. «Мы же!.. Мы!.. Мы совершаем соитие!» — игнорировать вставшие члены, не получается, ровно как и во время резких ночных пробуждений. В этот раз Дань Фэн, будучи запертым в тело предыдущего воплощение, не может сгонять до душа. Ощущение чего-то влажного, стискивающего один из его членов со всех сторон спокойствия не прибавляет. Видьядхара дышит тяжело и загнанно. В паху ноет так, что в голове гудит. Ему хочется брать, брать,***
— Ох… — Дань Фэн хватается за переносицу. Вопросов становиться слишком много. Голова раскалывается. — Ну, что там? — уточняет Венти. Для всех них прошла всего секунда, все ожидали вердикта. — …она сказала правду. — кивает Дань Фэн. Лучше бы не узнавал. — Вы слышали. Пожиратель Лун устал и все остальные тоже. Поэтому прошу. Давайте закончим собрание и приступим ко второму этапу выбору наставников. Полнолуние скоро закончится. — ЧжунЛи ловко взял ситуацию под контроль, переместив все внимание с ГеЛю вновь на мероприятие с которого все началось. Видьядхары потихоньку покидали зал Драконьей мудрости. Первой ушла Верховная Дэхья, — естественно, извинившись перед всеми старшими; Ей не терпелось встретиться с подругой, водной видьядхарой Кандакией; Девушки договорились встретить после испытания, но вся эта суматоха…хотелось откровенно посекретничать о своем о девичьем. Верховные понимающе отпустили ее первой. Вместе с Дэхьей удалилась ее свита и охранники-видьядхары. На выходе уже ждали Облачные рыцари, чтобы обеспечить большую безопасность перемещения в Лунном дворце. Цзин Юаню очень любопытно посмотреть вблизи на старейшин. Во время соревнований они сидели далеко, скрытые ширмами практически со всех сторон, а также большинство из них держали веера у лица. Юный рыцарь старательно пытался скосить глаза вверх. За что получил от подзатыльник ЦзинЛю. Та смиренно уперла взгляд в пол, ожидая Дань Фэна. Лань, как же много дурацких правил у этих видьядхар! ЦзинЛю же уже все видела. Ох, но храмовые служители не дают поблажек. Старейшина с Яоцина тот еще шутник! Поднял игривый ветерок, развивающий подолы женских одеяний Облачных рыцарей, после чего беззастенчиво произнес: — Как жаль, что форма Облачных рыцарей предусматривает шорты. — разочарованно вздыхает, его советники ахают и охают. Двалин с Дурином хватают старейшину под руки, спешно унося, пока он не начал искать другие юбки, с которыми можно поиграть. ЧжунЛи с Нёвиллетом остаются обсудить какие-то дела. Пожиратель Лун, изрядно уставший сегодняшним обилием событий, поздно осознает причину странной тяги на рукаве. Брюнет не удосуживается посмотреть. Подумать тоже. Дернул рукавом. Треск, смешок окружающих, ойкающая ГеЛю с куском его рукава в руке. — Ну, чего тебе еще? — наполовину угрюмо, наполовину рассеянно уточняет Дань Фэн. — Могу…могу я отдать вам еще одну памятную вещь? — уточняет ГеЛю от чего-то растеряв всю былую уверенность. Видьядхара опустил тяжелый незаинтересованный взгляд на зажатую в кулачок руку. ГеЛю раскрывает ладошку, Иньюэ Цзюнь обомлевает от предложенного украшения. — Он просил отдать ее при первой возможности, но… Нет, подожди, стой! Тело отозвалось волнением стоило увидеть эти четки. Браслет с четырнадцатью черными Лунными жемчужинами. Луна для видьядхар — отец, море — мать. Украшение из жемчуга — самый, что ни на есть дорогой подарок для их народа, показывающий как он важен для дарителя. Дань Фэн, мягко говоря, все еще не в восторге от ГеЛю, но по крайне мере уже подуспокоился. Она не чокнутая фанатка, а реально кто-то долгоживущий или перерождающийся, знающий его. И этот черный жемчуг, безумно дорогой подарок, что в плане цены, что в плане усилий достать. Если путь к мужчине лежит через желудок, то дорога к видьядхаре лежит через украшения. Дорогие. Инстинкты в тот момент взяли верх. Руки видьядхары, игнорируя сигналы мозгла и предупреждения ГеЛю, быстро загребли понравившуюся вещь. — Иньюэ Цзюнь! — кричат вокруг. — Любимый! — слышит видьядхара совсем рядом. Девичьи руки подхватывают, не давая упасть. Пожиратель Лун падает в обморок. На этот раз в полную тьму, из которой нет выхода.***
— Быстрее лекаря! Начинается суматоха, Верховного старейшину забирают из рук ГеЛю. ЧжунЛи твердой походкой несет его сквозь залы дворца в Павильон омоложения. Там Дань Фэна укладывают на кушетку. Пожиратель Лун крайне плох. Лицо побледнело, став практически белым. Тело дрожало, покрывалось испариной. Не дай Лун попадет в руки драконопатии. — Лекарь ушел далеко в моря Чешуйчатого ущелья за травами и ингредиентами для лекарств, я всего лишь ассистент! — взмолился видьядхара, падая на колени. Мысль о том, что ему предстоит оказывать помощь самому Верховному пугала. Вдруг сделает что-то не так? На все жизни изгонят с позором. — Выйдите. — вдруг сказала ГеЛю. — Что?! — опешили мудрейшие. — Вышли. — повторяет Пожиратель убывающего Полумесяца. Мудрейшие колеблются, но выходят. На кону стоит жизнь их Верховного, что эквивалентно существованию постоянства среди водных видьядхар. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Конечно, мой Лорд. — кивает девушка, почтительно кланяясь. Она слышит одобрительный смешок. Между ними правда натянутые отношения. Но ЧжунЛи знает, что ГеЛю не навредит Дань Фэну, а ГеЛю знает, что ЧжунЛи сохранит ее тайну от других. Блондинка некоторое время пытается найти застежки на одеждах, но ныняшная одежда Иньюэ Цзюня ей совершенно не знакома. Да и Дань Фэн постоянно бьющийся в усиливающихся конвульсиях не добавлял удобств. В конце-концов одежду пришлось разрезать, чтобы не терять время за даром. — Почему твое ци такое неспокойное… — бормочет ГеЛю, пытаясь с помощью акупунктурных точек заставить потоки двигаться в равновесии. Живот, левое плечо, лоб, пах…не получается! Давление столь тяжелого воспоминания оказывается сильнее лечебных техник ГеЛю. Она хлопнула себя рукой по лбу, потому что ничего другого не оставалось. Она лишь примерно могла полагать в чем проблема. Все-таки она сама далеко не лекарь. Дань Фэн, по-видимому, постоянно тренировал мужскую янь. При магии Облачных гимнах, наверняка, брал только из одной чаши. Вторая чаша — инь, что подразумевала под собой женское начало, игнорировалась. Естественно, сейчас Верховный Лофу находится в теле, определяемым, как мужской пол, но да будет вам известно, что как такового пола у драконорожденных нет. Никогда нельзя было со стопроцентной уверенностью сказать, какого пола будет твоя реинкарнация. Посему у Иньюэ Цзюня, самого близкого к предку Луну энергии инь и янь практически одинаковы. Духовная практика должна способствовать открытию ци из обоих источников. Но женская энергия в Дань Фэне долгое время находилась в подавленном состоянии. Жемчужина бездны срезаниловала с воспоминаниями среди которых есть женские перерождения, они и стали причиной обморока — дали воли энергии инь. — Я одолжу тебе свою, надеюсь, ты не будешь сильно кукситься на меня за это. — тем более, что ему всегда нравилось подобное, но сейчас…ее супруг как никогда холоден к ней. Так сильно обижается за долгое отсутствие? Девушка осматривает комнату, взглядом находит пиалу, бросается к ней. Ткань с бюста безропотно снимается. ГеЛю сдавливает сосок, чтобы сцедить немного молока в посуду. Специальной ложечкой порционно дает выпить. Молоко по большей части вылилось на подборок и волосы видьядхары, отчего «лекарь» беспокоилась, что выпитого молока не хватит. В последний раз Дань Фэн серьезно подавился, что напугало ту только сильнее. — …Моя Луна, вернись ко мне… — шепчет, оглаживая бледные щеки. Солнце придает губами к Луне.***
После выпитого молока энергия инь пришла в норму, Дань Фэну больше ничего не угрожало и его перенесли в дворец Лазурного дракона. Однако до сих пор Верховный не просыпался. ГеЛю, закончив с делами, прошмыгнула тайными коридорами в его комнату. Просидела с ним всю оставшуюся ночь и утро. Пару раз заходили мудрейшие, справиться о здоровье главы. Отчего-то те краснели, старались уйти, как только убедились в стабильном состоянии. И парочка Верховных. Венти принес ей сладких булочек. ЧжунЛи накинул плед, посоветовав спрятать грудную клетку. «Беспокоиться, что я простужусь.» — беспечно рассудила. — А…так вот в чем дело. — подумала ГеЛю, смотрясь в зеркало. — Я не причесана, вот почему они постоянно отворачивались! Время шло, Дань Фэн все спал, да спал. Хотя может ГеЛю просто так казалось? Скучно было. Здесь никому особо нет дела до нее, развлечься не чем, — в комнате супруга только книги, да отчеты; ГеЛю не умеет читать и писать; Точнее раньше умела, но теперь эти навыки утеряны. Кроме как скрутиться калачиком под боком у любимого ничего лучше не придумала. Да и что может быть лучше, чем это? Тереться щечкой о возлюбленного успокаивало душу и дарило бесконечную радость. — …Прекрати. — первое, что сказал Дань Фэн, проснувшись. — М? — ГеЛю не поняла, что она делает не так, но замерла. — Ты проснулся! — радостная девушка обняла супруга за шею. — Аргх! — Иньюэ Цзюнь осознает, что находится нагим в кровати вместе с ней. Ну, что за…!..За! Хрень! Резкие объятия не только пугают, но и взывают к бешенству. Со злости Дань Фэн спихивает девушку с кровати. Удар получается довольно сильным. Не рассчитал силу. Та ойкает, потирает лоб, которым шмякнулась об угол прикроватной тумбочки. Больно. Смотрит непонимающими распахнутыми глазами. Радость, как рукой сняло. Почему ее супруг так немил? — Убирайся! — А? Но почему? Я… — Вон я сказал! Выметайся! Дракон внутри него впервые просыпается и что-то требует. Дань Фэну по-животному страшно. То какое влияние ГеЛю оказывает на него. Вещи, взывающие к глубинным воспоминаниям. Она знает его, как облупленного. Может предугадать его действия исходя из поведений прежних Пожирателей Луны. И самое главное он не знает, чего ожидать в следующий раз. Каковы ее намерения? Добрые ли они? Слишком наивно полагать, что да. Она вернулась лишь сейчас, почему-то покинув Лофу на несколько тысячелетий. Будь они возлюбленными, дорогими друг другу — поступила бы она так? ГеЛю кланяется. С лицом смурнее тучи выходит, тихонечко закрывает за собой дверь. В коридоры слышны быстрые шаги. Бежит плакаться Инсину. «Если ты однажды покинула меня, значит, не так уж сильно я был тебе нужен…» — думает Иньюэ Цзюнь, сворачиваясь калачиком, стараясь игнорировать ноющее сердце.***
— Пожира… — пытается обратиться Дань Фэн. — Кхем-кехем. — закашливается ЧжунЛи. Младший замолкает. Да-да, чайная церемония, нельзя говорить, должно слушать лишь звуки чаш и шорох кимоно мастера. Пожиратель Лун рассержено выдыхает. Расслабление это ему явно не приносит. Каменный видьядхара согласился принять его на личную аудиенцию. Однако своему расписанию ЧжунЛи изменять не собирался. Чайная церемония? Значит, чайная церемония. А уж с Дань Фэном она или нет, погоды особо не делает. «Как будто на Церемонии сошествия…» — бурчит внутри себя Пожиратель Лун. Данное мероприятие распространено исключительно на Юке. Верховный там давненько отошел от дел, и спускался к своему народу лишь раз в году. Юке корабль торговый, знаменитый меткой изобилия связанной с полезными ископаемыми. Драгоценные камни там дарят даже младенцам на дни рождения. Правление кораблем отдано под руководством генерала-арбитора и Цисин — названия специальной торговой комиссии с Юке, контролирующая всех торговцев на данном корабле Альянса. Несмотря на малоучастность Верховного, тот оставался высокопочитаемым видьядхарой. Как уже упоминалась ранее, глава каменных видьядхар самый старый. Он перерождался лишь дважды с заключения мира между Альянсом и драконорожденными. Его титулы включают в себя боевые, политические, экономические и многие другие области. Безусловно, это тот к кому стоило проявлять уважение. И особенно к его титулу самого приближенного к Постоянству — собственно, поэтому против ЧжунЛи никак не пойдешь. Иной раз возразить страшно. Но в данный момент Дань Фэн считал ЧжунЛи самым настоящим глупцом. ГеЛю назначили главной наставницей Пожирателя Лун! — … — Итак, — ЧжунЛи разливает чай по пиалам. — Что случилось? — Почему она стала моим наставником? — водному видьядхаре не хватало только стукнуть кулаком по бедру, чтобы показаться еще более молодым и неотесанным. — Она честно выиграла три испытания и пожелала наставлять тебя. — размеренно объясняет ЧжунЛи. Его тон настолько медленный, неторопливый, что Дань Фэн вновь начинает нервно стучать ногтем по ближайшей мягкой поверхности. Три? Она смогла пройти все три испытания? Что ж…с этим придется смириться. Очевидно, Верховный Лофу ожидал подобного исхода, однако не терял надежды на смену наставника. — Не нравятся ваши тренировки? Что такого вы делали, что у вас из ушей чуть ли не пар валит? — Эм… — учитывая, что он выгнал ее еще с утра. Уже вечер. И с тех самых пор новоиспеченная наставница не попадалась на глаза. Можно сказать, что она успела научить его…ничему? До состязаний Верховных осталось тринадцать дней. Черт, это будет полнейшим позором, если Дань Фэн не покажет навыки, которые успел усвоить от нового наставника. — Мы не очень подходим друг другу, могу ли я попросить замены? — Так считаете вы, или ГеЛю? Совет вчера более чем ясно увидел, что наставления данного человека пойдут вам на пользу… — Вчера я провалялся дюжину часов в постели из-за нее. — возразил Дань Фэн и тут же стушевался, понимая что посмел перебить старшего. — Прошу прощения. — Кхем, это, конечно, не мое дело, но… — Сяньшен, когда пойдем тренироваться? — в комнату без стука ввалился Тарталья. Молодой водный видьядхара с Лофу. Ему от силы лет сто. Молодой совсем, шило в одном месте постоянно дает о себе знать. Пожиратель Лун выглядит крайне озадаченным, переводит взгляд на другого Верховного, получает положительный кивок. Безумный пазл в голове младшего Пожирателя сложился. Причем части настолько абсурдно подходили друг к другу, но все же… — Прошу еще пару минут. Нам следует обсудить еще парочку вопросов. — ЧжунЛи мягко подносит чашу к лицу, наслаждается запахом чая. — Я буду на тренировочном поле! — Тарталья оставляет их. На потерянный взгляд брюнета ЧжунЛи подтверждает его безумную догадку: — Все верно. Этот молодой юноша мой наставник. — Дань Фэну пришлось глотнуть чая, так как это было единственным крепким доступным напитком. — Он довольно юн, но даже мне есть, что подчеркнуть у него. А с ГеЛю, мне кажется, вы просто не поняли друг друга. Попробуй поговорить. Думаю, история браслета даст тебе понятие о ее отношении к тебе. — Вы знаете что это за браслет? — в прошлый раз взаимодействия с этой вещью был весьма опасен. Дань Фэну казалось, что он мог упасть в лапы драконопатии. Не может такого быть, чтобы ЧжунЛи таким жестоким образом хотел избавиться от водного Пожирателя. — Нет, только примерно представляю, чем он может являться. Но даже если бы знал, не рассказал бы вам. Я не имею к этому отношения. Это дело лишь вас двоих. Дань Фэн бы поговорил со старейшиной с Юке еще, если бы их пара минут не истекла, и рыжеволосый наставник не ввалился с водными клинками, выломав дверь, — ИньюэЦзюнь мысленно ударился лбом о стол; Новая гостевая комната! Только что отстроенная… А ЧжунЛи уже было не до разговоров, выломанная дверь задела чайник, разлив его драгоценный чай. Кара камня молодому наставнику обеспечена. Что ж… Дань Фэну ничего не остается, кроме как пойти на поиски этой девицы. Иначе через меньше чем две недели его ждет позор на соревнованиях.***
Верховный старейшина честно говоря был не уверен, когда шел под покровом ночи в переулок ауруматронов. Бездумные скитания вряд ли помогут найти ее. Но этот переулок славился множеством лавочек, его друзья часто упоминали это место, так что грех не проверить. Тогда Дань Фэн еще верил в удачу встретить кого-нибудь из друзей. Тот же Цзин Юань мог поднять документы из Божественной обители, чтобы узнать где остановилась ГеЛю. Тц, вот парадокс! Когда не нужна была — так постоянно рядом ошивалась. Как понадобилось что-то узнать от нее, так хрен теперь. Величие драконорожденного спрятано магией Облачных гимнов и скромным убогоньким плащом. Какое позорище. Лучше пусть его никто не узнает в таком виде. Итак, эта девчонка глупая, неотесанная и постоянно лезет на рожон, куда же она могла пойти? — Эй, красавица, не помочь? — видьядхара проходит мимо не понимая, что фраза адресовывалась ему. — Эй, оглохла, что ли? — рука, резко уперевшаяся в стену и тело, образовавшееся сбоку ясно дало понять, что обращались к «леди» Дань Фэну. — Нет. Дайте пройти, сейчас же. — бросил Верховный, закутав лицо получше в ткань. Он еще мог простить им сравнение с девушкой. Изящное тело присуще всем детям Луна. Но вот так беспардонно преграждать ему путь? Этот человек бессмертный? — Охо-хо, с нравом! Мне нравятся такие! — хохотнул… Облачный рыцарь? Дань Фэн с удивлением наблюдает, что к стене его прижимает никто иной, как человек при исполнении! Что за…?! Черт, и Облачные гимны ведь не используешь. Иначе все завтра будут судачить о нем. Такой славы ему точно не надо. — Дрянь! Ты чего пинаешься! — закричал рыцарь. Хотя Иньюэ Цзюнь был уже не уверен. Облачные рыцари так себя не ведут. — Хорош, упрямиться, самой же лучше будет, если согласишься! Я тебя приятн… Ай! — Дань Фэн от души пнул прилипалу и постарался сбежать. Убежать далеко не получилось. Запутался в подоле. Поскользнулся. Упал лицом в чужой бюст. Ой, стыдобища-то какая!.. Ай, нет, все в порядке. Это ГеЛю. Миссия выполнена. Остались только «мелочи». Дань Фэн резко огляделся, надвигающийся Облачный рыцарь не внушал добро, посему видьядхара просто схватил ничего непонимающую ГеЛю за руку и побежал. Да, ему пора бы извиниться, но он сделает все это как-нибудь потом. Когда их не будет с матами догонять ненормальный извращенец. Неужели по голосу было не понятно, что под плащом перед ним мужчина?***
— Персик? — Угу. — безрадостно кивает ГеЛю. Она выкупила болеющее деревце у торговца, чтобы посадить во дворце Лунного дракона. Без фруктовых деревьев совсем грустно. А из персиков делают вкусные пироги и вино. Ну, делали раньше. И только-только вылупившиеся видьядхары лакомились фруктами. Раньше даже такой детский праздник был. Фестиваль фруктового дракончика. Воцарилась неловкая тишина. Каждому было что сказать друг другу, очень много. Барьером встало первое неудачное знакомство. Дань Фэн никогда не извинялся, не хотел этого делать и не видел нужны, ведь судя по поведению девушка та не очень-то на него в обиде. Просто грустит больше обычного. Вот Иньюэ Цзюнь и колебался, думая как бы не расстроить ее сильнее. ГеЛю же уже пала, как она думала, в немилость. Посему больше не предпринимала попыток как-то подобраться к возлюбленному. Его сердце закрыто для нее. Настолько тяжелая обида одолела, что она сама ни за что не догадается, как загладить вину. — …Прогуляемся? — предлагает Дань Фэн. — Хорошо. Как пожелает Пожиратель Лун. — кивает ГеЛю, следуя за статной фигурой видьядхары. — Господин…что вы делали в переулке аурумаронов? — Это не должно тебя заботить. — пресекает любые расспросы брюнет. Ну, не скажет же он, что пошел туда ради нее? Пусть лучше думает, что все произошло случайно. — …Ух… — жалобно поникает ГеЛю, окончательно замолкая. Все-таки стоит держать язык за зубами. Уяснила. — … — … — …Извини. — Что? — ГеЛю вздрогнула и чуть не впечаталась носом в спину видьядхары. — …повторять не буду. — ему итак пришлось переступить через себя, чтобы сказать эти шесть букв. — Ладно. — соглашается светловолосая. Она замечает, что Иньюэ Цзюнь ведет себя иначе, чем на состязаниях. Более дёргано что ли? Пара проходит всего пару дворов, после которых ГеЛю отстает, немного устав. Ей приходиться через каждые пять шагов прибавлять темп, чтобы нагнать равномерно удаляющуюся фигуру. В один момент их ладони случайно соприкасаются, от чего Дань Фэн дергается. Даже через перчатку…это слишком. — Могу я взять вас под руку? — Это еще зачем? — Просто мне так хочется. Исполните мое желание, Пожиратель Лун? — спрашивает с надеждой. Дань Фэн думает пару мгновений прежде чем решает согласиться. Это не для нее. А для него самого. Извинение получилось корявым, так что, если он исполнит ее желание, то это можно считать в счет искупления причиненной обиды? Тем более сейчас глубокая ночь. В такое время в этих дворах разрешено ходить только высокопоставленным лицам. Слуг, обычных видьядхар не встретишь. Других Верховных или мудрецов маловероятно, так что Дань Фэн уверено предложил свою руку девушке, чья улыбка расцвела подобно весеннему цветку персика. Ее руки мягко обхватили его за предплечье. Их тела стали на порядок ближе друг к другу, — драконорожденный хорошо сумел абстрагироваться от ощущения ее мягкой груди, вжимающейся в плечо. Пришлось подстроиться под ее темп. Так пара медленно любовались красотами дворца. Видьядхара живет здесь всю жизнь, но без преувеличения может сказать, что красотами Лунного дворца можно наслаждаться всю жизнь. ГеЛю останавливает его у озера Солнечной Луны. Мягким голосом спрашивает: — Ты ведь что-то хотел узнать у меня? — Дань Фэн недоверчиво прищуривается. Он специально умолчал о том, что искал именно ее, не говоря уже о том, что жаждал правды о черном браслете. ГеЛю вздыхает, умоляюще просит: — Только не выдавай меня, ладно? Мне ЧжунЛи сказал, что ты меня ищешь. — То есть следила за мной. — хмуриться. — Нет, я изначально была в переулке ауруматронов! Можешь спросить у лейтенанта Цзин Юаня! Мы ловили Облачных рыцарей. — ГеЛю отчаянно пытается оправдаться. Она правда невиновна! Просто…просто все играет не ей на руку, особенно в отношении супруга. Дань Фэн многозначительно выгибает бровь, как бы говоря «я ведь спрошу». — Мы ловили мошенников, которые притворяются Облачными рыцарями! Они мешают торговцам и грабят простых людей! Это правда! — Хорошо. Это имеет смысл. — видьядхаре стоит привыкнуть, что это девушка странно изъясняется. Говорит правду так, что ты в нее не веришь. Или веришь, но не сразу. — Тот черный браслет. Что это? Почему я потерял сознание? Я видел непроглядную тьму. Это…воспоминание? — … — ГеЛю. — Ты пробовал связаться со своими воплощениями через медитацию? — переводит тему. — Если я отвечу, ты расскажешь про браслет? — Если ты ответишь, то сам сможешь все увидеть. — …Не получалось. — раздраженно отворачивается. ГеЛю хихикает. — Тогда иди ко мне. Под удивленный взгляд Дань Фэна ГеЛю заходит в озеро. Ладно, ему придется сделать то, что она говорит. Он же хочет узнать, что это за браслет с воспоминаниями. Вода прохладная, для видьядхары в самый раз. Воды по пояс. Блондинка садиться в позу лотоса, так что все тело полностью скрывается под водой. Видьядхара вздыхает, разочарованный, что все-такие придется мочить всю одежду. Он даже банально не представляет сколько придется сидеть под водой, но надеется, что легких драконорожденного хватит для их медитации. Итак, он погружается в воду. ГеЛю показывает на свой лоб, наклоняется. Иньюэ Цзюнь недовольно кривит губы. Серьезно? Еще и лбами соприкоснуться? Если понадобиться еще больше интимный действий, то он уж не так сильно хочет знать, что заключено в том браслете. Лбы соприкасаются, ГеЛю ловит ладони Дань Фэна, вкладывает в них четки. Его снова затягивает воспоминание, только на этот раз девичьи руки не дают ему погрязнуть в беспроглядной темноте.***
Я чувствую, Растебан
Великая Мать
Внутри меня
Ты принесла мне
Свет
Новую жизнь
Новую цель
Великая радость в моем сердце
Великое счастье в моем сердце
«Колыбельная?» — удивляется Дань Фэн. Подобный мотив напоминает ему немного измененный традиционный мотив древних од видьядхара. Такое красивое мелодичное пение...Тело покрывается мурашками. Для их народа, исполняющих Облачные гимны, пение имеет сакральное значение. Вкусы сюаньчжоуцев и видьядхар несравнимо сильно различались в музыкальном плане. Легенды молвят, что драконорожденные могут прикоснуться к чужой душе через песни. Колыбельная совсем тихая. Личная. Тот кто поет ее преисполнен любовью, и поет лишь для определенного человека...Мы благодарим тебя
За ночи жизни
Мы благодарим тебя
За дни жизни
О, Постоянство
О, Лун
— Лун, это невозможно… О, Эоны, это просто чудо. Невероятно. Я…я… — ГеЛю немного грустно улыбается, скрепляет ладони крепче. Кивает в сторону предков. Предлагая досмотреть трогательную картину. Пожиратель Лун лишь на некоторое время откидывает одеяло, чтобы предоставить себе полную возможность гладить беременный живот супруги. Та смотрит на это с ласковой улыбкой. Будущий отец нежно водит руками, будто пытаясь общаться с потомством. Совсем скоро у них родится первенец. Сначала он будет золотым яйцом. Потом маленьким дракончиком, за которым нужен глаз да глаз. — Никогда не видел таких малышей-видьядхар. — шепчет Дань Фэн. Обычно его сородичи, как и он сам вылуплялись уже детьми примерно двух-четырех лет. — Так видьядхары выглядят в своем самом первом воплощении. — поясняет ГеЛю. Вид малыша, который пока не умет даже ползать приводит обоих в неописуемый восторг. Иньюэ Цзюнь уже не видит разницы где эмоции предка, а где его. Это же живое доказательство, что его народ может размножаться! Их популяция не вымрет. — Наставница, прошу обучайте меня. — Дань Фэн еле отрывается от наблюдения за маленьким золотым видьядхарой, который забавно слюнявит собственный маленький хвостик. Как и ожидалось, дети Пожирателя Луны унаследовали его кровь и силу. — Хорошо, но…кланяться мне не стоит. — ГеЛю не нужны уважительные поклоны, она желает получать такие только в качестве его супруги, коей и была многие века назад. Девушка перебирает следующую жемчужину, переходя к следующему воспоминанию.Добро пожаловать, Струве и Глизе
Я привела тебя
В семью
Я чувствую
Свет
Происходит чудо
Неожиданное рождение
Великая радость в моем сердце
Великое счастье в моем сердце
На этот раз воплощение Пожирателя Лун — женщина. Обворожительная видьядхара с черными волосами, лазурными рогами и таким же хвостом. Тяжело уставшая после родов. Но тоже такая счастливая. Рядом с ней ее возлюбленная — все та же светловолосая девушка. Целует в макушку, шепчет в длинное ушко самые-самые чудесные комплименты, какие только может придумать. Совсем рядом лежат два яйца. У них близнецы. Пожирательница Лун сворачивается в клубок, чтобы защитить детей и подарить тепло. Блондинка накрывает их одеялами и крыльями. Гнездо из хвоста видьядхары, кокон из крыльев ангела. Этим деткам уютно. Их так ждали и так сильно любят оба родителя. Вскоре к ним в комнату пускают их первенца. Уже совсем взрослый мужчина, переживший как минимум одно перевоплощение. Выглядит даже старше, чем родители. Но его тоже, словно маленького дракончика утягивают в теплое семейное гнездо. ГеЛю напевает колыбельную, — она стала ключом к этим воспоминаниям, — Пожирательница Лун просит научить ее словам и мотиву. Колыбельная о радости появления их драгоценных солнечно-лунных жемчужных звездочках, о восхвалении Луна и… Яоши?Мы благодарим тебя
За ночи жизни
Мы благодарим тебя
За дни жизни
О, Изобилие
О, Яоши
Воспоминание за воспоминанием. Сердце Дань Фэна наполненно счастливым удовлетворением. Это такие прекрасные воспоминания. Но…что же привело к обмороку? Почему эти воспоминания равносильны погружению в тьму?.. Он знал, что видьядхарам пришлось покинуть родную планету из-за невозможности там жить. Отчего-то экосистема стала непригодной. Но он и не предполагал, какой кошмар тогда творился. Воспоминание нечетное. Тяжелое. Густое, словно дёготь. Хочется постоянно сплевывать собравшийся в горле ком. Дань Фэн стоически терпит, однако ему трудно держать самообладание. Руки трясутся в мандраже. Происходит что-то страшное. Он чувствует запах гари, крики, он чувствует боль и отчаяние. Это не сравнимо с болью драконопатии. Это в тысячу раз больнее. Едва удается сдержать слезы. Видьядхаре казалось, что это вина странной пыли вокруг них. Беснующийся ветер уносит чешйки, похожие на те, которые появляющихся при вылуплении. Только их цвет совсем не белый, как при рождении. Он бесконечно омерзительно черный. Это не обычная пыль. И это самые настоящие слезы его предыдущего воплощения. — ГеЛю? — уточняет Дань Фэн. Щит вокруг них начинает растрескиваться, девушка в одиночку не может выдержать натиск такого тяжелого воспоминания. У нее в страхе поджимаются губы, а глаза бешено бегают в мыслях, «что делать?». — Нет! Мои дети! Мои… Ах! — душераздирающий крик матери режет уши, дышать становиться тяжело. Выдыхать получается через раз. — Гелла! Гелла! Гелла!!! — Пожиратель Лун пытается хоть как-то успокоить супругу. Но что может успокоить горе человека, утратившего ребенка? Всех детей.***
Дань Фэн принимает решение разорвать резонанс воспоминания. Он поет Облачный гимн, чтобы заставить воду вокруг них стать столбами. Без соприкосновения с водой души вернулись в физические тела. Они ничего не говорят друг другу. Они уже все понимают. Дань Фэн чувствует тихие слезы бегущие по щекам, но даже не пытается их стереть. Пожиратель Лун снимает верхние одежды, чтобы накинуть их на ГеЛю. Она понуро опускает голову. Не справилась. Не смогла показать все воспоминание целиком. Она пытается сдержать слезы, пытается не плакать, чтобы быть поддержкой супругу. Но у нее не получается. Каждый раз это незажившая рана. Для него и для нее. Она могла бы просто спрятать столь горькие воспоминания, запрятать на самые глубины океана вечности, но…это было бы нечестно по отношению к возлюбленному. Они вместе давали клятву перед Великим Луном и другими Эонами, что будут разделять и радости, и печали. Иньюэ Цзюнь молча уводит девушку в***
В спальне Дань Фэн полностью снимает со своего облика магию Облачных гимнов, являя хвост, который мешал в обычной жизни. ГеЛю тоже являет ему свою истинную сущность. Ангела с белоснежным крылом. В далеких воспоминаниях их было шесть. Сейчас осталось лишь три. Словно уловив ментальную связь оба ложаться в постель. Видьядхара вьет вокруг них хвост, ангел накрывает крыльями. Совсем так, как в том воспоминании... Но уже не так тепло и приятно. Ощущается, как жалкие попытки поймать счастье, которое навсегда ушло. Душа наполнилась пустотой. «Как я мог забыть?! Как я мог забыть, как?! Как?!» — корил себя видьядхара. Почему не было записей? Почему предыдущие воплощения не показывали этого? Почему о столь важном не знают мудрейшие? — …эн… Дань Фэн. — шепчет ГеЛю. Ей приходиться схватить Пожирателя Лун за рога и силком притянуть к себе, заставить посмотреть прямо в глаза. Девушка знает, что чувствует видьядхара, когда вспоминает предыдущие жизни. Иногда становиться очень трудно отделить себя от них. — Ты Дань Фэн, у тебя нет детей. Все в порядке, слышишь? Я с тобой, я тебя не брошу, я всегда рядом, помнишь? Знаешь… Для видьядхар Луна — это отец, мне легче думать, что они не... - осеклась. - ...исчезли, а стали звездами, охраняющими покой Луны… Брюнет жалко скулит, воет. Драконьей сущности внутри него плохо как-никогда. Накатившее отчаяние требовало выплеснуться наружу. Дань Фэн дает полную волю эмоциям и инстинктам. Он тихо роняет слезы в ее плечо. Его дорогая супруга. Его вечная любовь. Словно маленький дракончик, бодается, — ему всегда хотелось попробовать это, но никогда рядом не было друзей, а когда они появились, то он стал слишком взрослый и просить такое стало нелепо. У ГеЛю нет рогов, но она потакает желанием своего видьядхары. Плачет ему в макушку и бодается. Бесполезное дурачество немного усмиряет боль. Четырнадцать прекрасных детей. Их детей. Четырнадцать маленьких звездочек. Все до одного прошли принудительную линьку и выжигание на солнце. Потому что сила Пожирателя Лун делиться между ним и его потомками… «Смогу ли я вновь познать великое счастье? Великую радость…?» — думает Дань Фэн засыпая в крепких объятиях возлюбленной. Когда в небе горят Солнце и Луна, говорят, что Пожиратель Лун вновь встретился со своей вечной любовью…