Трудности адаптации

Ожидая Руби МакКуинн в кафе, Фрэнсис усиленно боролась с желанием заказать ещё одну порцию земляничного мусса со взбитыми сливками. Или крем-брюле с коричневой сахарной корочкой, которую так приятно сломать ложкой. Или французские блинчики с шариком ванильного мороженого (в этом кафе оно было с чёрными точками, а это значило, что ваниль настоящая). Заказывать что-то для Руби было бессмысленно: Фрэнсис заранее её предупредила, что встреча будет касаться работы, а это значило, что отвлекаться Руби не будет даже на глоток кофе. Наконец она появилась в дверях. Заметив Фрэнсис, она подняла ладонь и приветливо улыбнулась, не показывая зубов. — Здравствуй, — Руби элегантно присела напротив и чуть-чуть наклонила голову, тряхнув кудряшками. — Ты говорила, что хотела бы поговорить насчёт работы… — Д-да… — глаза Фрэнсис забегали, она начала теребить пальцами (в точности как Вилли Вонка в минуты волнения!). — Скажи, тебе ведь месяц назад приходило вот такое вот письмецо? — и бордовый конверт оказался на столе. Руби недоверчиво взглянула на него, осторожно взяла двумя пальцами и поднесла ближе к лицу. — А-а-а, узнаю, узнаю. Да, приходило такое же, как у тебя, один в один. Только я тебе не советую откликаться на него, это не вакансия, а Бог знает что! — А вот с этого места поподробнее, — о том, что она уже давным-давно откликнулась на это самое предложение, Фрэнсис решила не говорить. Руби изящно оперлась подбородком на тыльную сторону ладони и устремила взгляд куда-то вдаль. — Садиться в машину я не стала, решила поехать за ней на своей. Был открыт боковой вход этой огромной фабрики, но я решила туда не заглядывать, а сразу пошла к основному, благо было уже темно. Там долго-долго ждала, так ничего и не дождалась и пошла обратно в сторону бокового. Там стоял странный человек, я не разглядела черт его лица, помню только большие очки, шляпу, как у фокусника, и длинное пальто. Я представилась, сказала, что пришла по объявлению, показала письмо без конверта. Он сначала долго рассматривал меня, после чего махнул рукой и ушёл обратно в здание. — Махнул рукой? Это ты фигурально? Руби покачала головой. — Нет. Причём он так жеманно и пренебрежительно это сделал, будто огрызок выкинул в урну, — она поморщилась, как оскорблённая, но не показывающая этого Мэри Поппинс. — А во что ты была одета? Какая у тебя была причёска? — Неужели это имеет значение? В моём внешнем виде не было ничего, что не соответствовало бы протоколу! — теперь и в её голосе прорезались нотки обиды, и Фрэнсис поспешила оправдаться. — Ну ты же мне рассказывала в первые дни, что в нашем случае нас встречают по одёжке, может… — Не стоит мыслить так буквально, — теперь тон Руби стал типично-менторским. Не закатить глаза в этот момент оказалось трудновато, но Фрэнсис справилась. — А никто из наших ещё такое письмо не получал, ты не в курсе? Руби на секунду чуть сморщила лоб. — Чего не знаю, того не знаю. Но мне Дейзи Купер говорила, что поехала на фабрику на машине, зашла внутрь, увидела пикси в красных капюшонах и убежала. Когда она это рассказала при всех коллегах, над ней ещё больше стали посмеиваться. Фрэнсис нахмурилась и фыркнула, отчего её чёлка слегка взметнулась вверх. — Что такое? — Не люблю, когда людей обижают. Руби лишь мягко усмехнулась. — Это всё, что ты хотела узнать? Фрэнсис кивнула, кончиками пальцев притягивая к себе конверт обратно. — В таком случае до встречи. Если будут ещё какие-то вопросы, я всегда к твоим услугам. Стоило Руби помахать на прощание рукой и скрыться за дверью кафе, Фрэнсис не выдержала и подозвала официантку. — Крем-брюле, пожалуйста… И шарик ванильного мороженого. Снег успел растаять, но воздух ещё оставался морозным и колким, поэтому Фрэнсис замотала шарф покрепче. Руки в перчатках без пальцев всё ещё могли переворачивать страницы, а значит, можно было достать книгу и снова погрузиться в чтение. «Шоколад» британской писательницы Джоанн Харрис Фрэнсис купила почти не раздумывая и даже почти не глядя на аннотацию. И тем не менее этот слепой выбор оказался удачным — описания волшебных мелочей в жизни обычного французского городка и сладостей, которые готовила главная героиня, согревали кончики пальцев и без толстых перчаток, а ещё заставляли улыбаться во весь рот. Портило книгу только то, что священника, выступавшего против главной героини, звали Фрэнсисом, пусть его имя и было написано чуть-чуть по-другому. Так, что она там сказала? Чёрт возьми, кто же печатает начало реплики на следующей странице...? Бах! Фрэнсис покачнулась, но устояла, хотя книга и выпрыгнула на мгновение у неё из рук, а вот столкнувшаяся с ней девочка-подросток на скейтборде упала навзничь. — Ой-ой-ой, прости, пожалуйста, я тебя не заметила! Ты цела? — Фрэнсис сунула книгу под мышку и наклонилась к пострадавшей. — Больно… — пробормотала девочка, поднимаясь на локтях. Её голос сначала показался Фрэнсис смутно знакомым, но где она его слышала, пока оставалось загадкой. — Что именно болит? — Фрэнсис присела на корточки и протянула к девочке руку, но стоило той поднять глаза, как всё тут же стало понятно. — Виолетта?! Виолетта Борегард? Какими судьбами в нашем городе? Сначала она нахмурилась, а потом её брови подняли в удивлении. — Я на новый этап соревнований... Вы же смотрели моё последнее выступление по гимнастике, да? — гордым тоном спросила она. — Пока не успела, только в газетах про это читала. Зато я видела тебя на шоколадной фабрике. Помнишь меня? Виолетта помотала головой. Тогда Фрэнсис протянула руку и приветливо сказала: — Ohayo: godzaimasu, Boregarudo-san! Только теперь она поняла. — Ой, Вы та мисс переводчица? — Ага, — Фрэнсис улыбнулась и протянула к Виолетте руки. — Давай помогу встать, а там уже посмотрим, что у тебя болит. — Надо же, а я Вас с помадой не узнала. — Бывает, — усмехнулась Фрэнсис, после чего усадила Виолетту на скамейку и сама села рядом. — Ты затылком не ударилась? — Не, только копчиком… Помешать соревноваться это не должно, но немножко больно. — Ногами пошевели немного. Не болит сильнее? — Не-а, — покачала головой Виолетта, и в её глазах не было ни тени притворства. С минуту они сидели в тишине. Девочка просто смотрела вниз и качала ногами туда-сюда, а Фрэнсис не смогла удержаться, чтобы не рассмотреть её. Ничто в ней уже не напоминало о том, что больше двух недель назад Виолетта превратилась в гигантскую ягоду: её личико снова стало здорового розового цвета, как у большинства белокожих детей, а волосы прежнего светлого оттенка, хотя они и слегка отросли. — Виолетта, слушай… Если тебе не сложно, можешь ответить на один вопрос? Это касается того, что… кхм, с тобой случилось на фабрике. — Валяйте, — не поднимая головы, ответила девочка. — А как ты снова стала прежней? Прости, пожалуйста, если это тебя обидит, просто… — Да ничего, меня в родном штате уже все поспрашивали, — теперь Виолетта уже повернулась к Фрэнсис лицом. — Было тяжело, но потом оказалось, что эта кожа слезает, если прям долго с губкой мыться. Мылась неделю, и волосы тоже тёрла. Два дня ходила вся опухшая, но потом прошло. А Вам зачем? — Да я просто волнуюсь… Мне было страшно представить, что с тобой будет. И с остальными тоже, — пробормотала Фрэнсис. Чтобы скрыть нервные движения пальцев, она опустила руку в карман куртки и вдруг нащупала что-то, обёрнутое фольгой. — Ой, кстати, хочешь жвачку? Ты же вроде любишь… — Если черничная, жуйте сами! — отрезала Виолетта, чуть отодвинувшись. Фрэнсис лишь улыбнулась и протянула ей упаковку. — Нет-нет, не черничная. Земляничная. Из Японии. Така-ая сочная и сладкая, даже лучше, чем сливовая! — Жвачка со вкусом сливы? — вот теперь Виолетта заинтересованно наклонила голову. — Ну это не совсем слива, её называют «умэ», и это что-то среднее между сливой и абрикосом, но эта штука обалденно сладкая. Вот смотри, у меня есть жвачка с умэ и с земляникой. Какая тебе больше нравится? — Фрэнсис положила на ладонь две разноцветные упаковки и с улыбкой протянула Виолетте. Та очень неуверенным движением потянулась к одной из них и вытащила нежно-розовую пластинку жвачки. Подняла глаза на Фрэнсис. — Это земляника. Не бойся, они абсолютно безопасные! — Я ничего не боюсь! — нахмурившись, пробормотала Виолетта, после чего сунула пластинку в рот и принялась жевать. Но уже буквально через пару мгновений её лицо озарила улыбка. — Правда сочные! И сладкие! Очуметь… — А я говорила, — Фрэнсис тоже улыбнулась и закинула ногу на ногу. Снова повисло молчание, однако оно уже не казалось неприятным. — Зачем он с нами так? — вдруг спросила Виолетта. От её поистине печального тона Фрэнсис вздрогнула — Что? — Я говорю, зачем он с нами так? Он Вам говорил? — Если я скажу тебе правду, это может прозвучать ужасно. — Он что, маньяк? — скучающим тоном переспросила Виолетта, отчего Фрэнсис нервно усмехнулась. «Лучше бы маньяк, так хоть понятнее было бы… Хотя, наверное, у тебя только такое объяснение и было всё это время.» — Да в том-то и дело, что нет. Если бы он был маньяком, ты бы лежала на шесть футов в глубину, как и другие дети, а я бы металась в Страсбург и обратно, — подобрать эвфемизмы было нелегко, и Фрэнсис вообще не была уверена, что её поняли. Впрочем, Виолетта переспросила только одно: — Страсбург? — Там проходят заседания Европейского суда по правам человека, — пояснила Фрэнсис. — А-а-а, ясно. Но тогда зачем? Фрэнсис замялась, выплюнула жвачку в стоящую рядом урну и взяла новую пластинку. — Он всех пришедших проверял. Типа провёл кастинг на звание самого сильного, смелого, ловкого и умелого. Только не самый гуманный в мире, как ты понимаешь. — И я его не прошла... — голос Виолетты еле слышно дрогнул. — Его никто не прошёл, — соврать оказалось на удивление легко. — Странно, я думала, хотя бы тот японский мальчик дошёл до конца. Муцуо или как его… — тут она чуть-чуть отвернулась и начала усиленно жевать. Фрэнсис подавила желание многозначительно захихикать и просто закинула ногу на ногу. — Не, он тоже пролетел. Хотя держался дольше остальных. Плечи Виолетты расправились, но смотрела она по-прежнему в сторону. — Понятно… На какое-то время снова повисло молчание, прерываемое иногда чавканьем. — А мама тебя ругала, что ты не прошла? — слова вырвались изо рта Фрэнсис, прежде чем она поняла, что спросила, но дело было уже сделано. Виолетта поджала губы и как-то странно дёрнула плечами. — Не ругала. Просто вечером на кухне плакала и повторяла «какой позор, какой позор», — её голос стал тих и мрачен. — Понимаю тебя, — в тон ответила Фрэнсис. — Правда? Виолетта обернулась с деланным скептицизмом на лице, но глаза выдавали её с головой. Указывать на это было бы верхом нечуткости, поэтому Фрэнсис сделала вид, что ничего не заметила. — У меня тоже… кхм, мама за меня выбрала работу. — А Вы разве не хотели переводить? — Я уже не помню, чего я хотела. Ну да ладно, это дело давнишнее. И всё же Виолетта чуть придвинулась. — Но Вам же нравится Ваша работа. — Да. Но это пришло не сразу. Мне понадобилось просто начать делать это для себя, а не для неё. Фрэнсис наклонилась к Виолетте и шепнула: — Мама хотела, чтобы я работала с французским языком, как в школе, а я взяла пошла на японский. Это и был первый шажок. — Я так не могу! — А я и не прошу тебя делать так. Я вообще ничего за тебя не могу решать, буду честной. Виолетта хмыкнула и закинула ногу на ногу, словно о чём-то размышляя. Фрэнсис видела, что девочке совершенно точно хотелось что-то сказать, но она то ли стеснялась, то ли не знала, как сложить мысль в слова. Тут чавканье прекратилось, и Виолетта, тряхнув волосами, повернула голову в сторону Фрэнсис: — А вы не знаете, как быстро выучить японский? За месяц, например? Чтобы можно было общаться. Фрэнсис едва не выпалила: «Никак!», но затем чуть пригляделась к Виолетте. В глазах ни намёка на улыбку, пылающие щёки, губы, сжатые в тонкую линию… «Та-а-ак, у нас явно есть какая-то мотивация, о которой стыдно болтать с малознакомыми тётями…» — И зачем же тебе так срочно понадобился японский? Просто учти, за месяц выучить его не выйдет. — Совсем не выйдет? — плечи девочки чуть сникли. — Ну то есть выйдет, конечно, но общаться ты сможешь дай бог со словарём. А тебе зачем? — А Вам это знать необязательно! — вспылила Виолетта, скрестила руки на груди и отвернулась, высоко подняв голову. И тут в голове Фрэнсис два и два наконец сложились… Смущать Виолетту ещё больше ей не хотелось, поэтому она просто придвинулась к девочке чуть ближе. — Знаешь, чемпионка… Твоему потенциальному собеседнику, скорее всего, английский выучить проще, чем тебе японский. Если хочешь, я, когда поеду в Токио, найду его, подарю самоучитель и замолвлю за тебя словечко. — Больно надо. Ещё сказанёте что-то не то, — пробурчала Виолетта, не меняя позы. — Не сказану. Просто подарю самоучитель с запиской внутри, без подмигиваний и прочей мишуры. У тебя же есть ICQ? Виолетта не ответила, но выплюнула жвачку в ближайшую урну. Фрэнсис протянула ей целую пачку. — Если хочешь, бери всю. У меня их три. — А почему Вы такая добренькая? — Виолетта прищурилась, отчего Фрэнсис не удержалась и прыснула. — Потому что злобненьких и угрюменьких в мире и так хватает. А если это простая бдительность, что сладости у незнакомцев нельзя брать, то хвалю. Виолетта улыбнулась одними уголками губ, но её глаза остались серьёзными и настороженными. Однако спустя пару мгновений она резко выхватила из рук Фрэнсис упаковку жвачек, вытащила одну пластинку и сунула в рот, а остальное запихнула в карман спортивной кофты. На какое-то время обе замолчали. Виолетта жевала жвачку и отрешённо смотрела куда-то перед собой, но её плечи потихоньку расслаблялись. Фрэнсис сидела, запрокинув голову, и смотрела на проплывающие над городом облака, похожие на взбитые сливки. И почему-то, даже несмотря на молчание (и на услышанные ранее грубости), той тягостной пустоты в груди, как при разговоре с Чарли, у неё не было. — Вы так странно себя ведёте, — в голосе Виолетты снова появилось то же недовольство, что и на фабрике. — «Странно» — это как? — с невинным видом переспросила Фрэнсис, не отрывая взгляд от неба. — Ну не знаю. Странно. Я просто не видела взрослых, которые так себя ведут. Вы какая-то слишком, ну… восторженная. И несерьёзная. Того и гляди прямо посреди улицы колесом покатитесь. — Это ты просто не была знакома со мной, когда я была чуть постарше тебя, — усмехнулась Фрэнсис. — Были времена, когда я разочаровывалась в том, что веселье — главное. Но именно это кредо в своё время меня спасло, и я горжусь тем, что оно идёт со мной по жизни. Виолетта фыркнула. — Вот и Вонка тоже так обо всём говорил на экскурсии. — Так, да не так. У него не то что бы веселье, а скорее… ну, это… Интерес. И немного шоколада. — Ага, и полное отсутствие тормозов. — Ну что-то в этом есть, — соглашаться с этим неясно почему было больно, но не признать правоту Виолетты Фрэнсис не могла объективно. — Он ещё постоянно, когда я с ним ходила и помогала ему, говорил что-то про то, что он не ошибся, а потом вёл меня творить всякую дичь, на которую я бы, честно, в одиночку не решилась. — А может, он Вас тоже проверяет? Сначала Фрэнсис хотела выдать аккуратно-саркастичное «да-да, ведь это имеет столько смысла», но прикусила язык. Вспомнила письмо с таинственной подписью, машину, подсобку, все косые взгляды и странные просьбы… «Всё не то, а мне нужно именно то...» «Я совершенно точно не ошибся, мисс Фрез...» — Виолетта, ты гений… — прошептала Фрэнсис. — Спасибо? — недоуменно переспросила девочка. — Виолетта Борегард, ты, чёрт возьми, гений! Конечно, он меня проверяет! Только вот что он хочет увидеть…? — Слушайте, я не знаю, это же Вы с ним тогда болтали, а не я. Ладно, мне пора, и так засиделась. Виолетта встала, выплюнула жвачку в урну и встала одной ногой на скейтборд. — Копчик больше не болит? — участливо уточнила Фрэнсис. — Уже нет. Тут девочка как-то странно порозовела, наклонилась к Фрэнсис и чуть тише сказала. — И… это… Спасибо за помощь. Что тогда, что сейчас. И за жвачку. Только не возомните ничего о себе, я всем так могу сказать, если захочу. И хотя гонора в этой фразе было больше, чем реальной благодарности, Фрэнсис растроганно улыбнулась. — Всегда пожалуйста. А тебе спасибо за разговор. Оказывается, ты не только чемпионка, но и интересная собеседница. — Вы только всем так не говорите — решат, что я сдаю позиции. Её щёки ещё больше порозовели. — Вы, кстати, тоже. И не говорите никому, что я это сказала! — Ладно-ладно, рот на замке. Может, мы даже и подружимся, если захочешь. С минуту Виолетта просто молча смотрела на Фрэнсис, а затем хмыкнула и задрала нос. — У меня и так полно друзей. Я всё-таки чемпионка! Фрэнсис улыбнулась ещё шире. — Между прочим, дружить со взрослыми не стыдно, а может, даже и полезно. Но если надумаешь… — она вытащила из кармана ручку, попросила у Виолетты упаковку от жвачки и написала прямо на розовом картоне «Francis_Fraise». — Вот мой ICQ. С фантазией у меня, как видишь, не очень. — И это странно. Смените как-нибудь ник, чтобы веселее Вас искать было, — усмехнулась Виолетта. — Ну ладно, прощайте, мисс переводчица. Тут она встала на скейтборд уже обеими ногами и покатилась по дорожке в сторону выхода из парка. Фрэнсис проводила её взглядом и крикнула вслед: — Удачи на соревнованиях! «И ведь с ней правда интереснее, чем с Чарли. Даже несмотря на то, что она всё ещё частенько хамит. Её хотя бы можно пожалеть, можно найти с ней общие интересы. Да и побеждать она умеет, ей просто нужно немного научиться самоконтролю. А Чарли…» Эта мысль жила в голове Фрэнсис с самого дня экскурсии. Она всё ещё была основана на эмоциях и интуиции, но это не мешало ей крепнуть. «Может, всё же правда делать Чарли наследником не лучшая идея…?»