Серёжины истории

      Уже сейчас, в семь лет, Серёжа мог с несокрушимой твёрдостью заявлять, что жизнь его абсолютно несчастна, и нет у него никакой надежды на мало-мальски хорошее будущее. А всё потому, что маменька его — Екатерина Дмитриевна, вдова Алексея Михайловича Авдеева, — дала согласие этому деспоту Александру Петровичу Орловскому.       А ведь сначала он грешным делом даже понравился Серёже — высокий, статный, с усами, как бравый гусар из Серёжиной книжки. Он тогда на приёме у соседних помещиков Грушкиных всех очаровал, особенно барышень, которым родители женихов подыскивали. Но Александр Петрович приехал в их края не жениться, а осматривать поместье, которое ему недавно перешло от троюродной бабки, и задерживаться надолго изначально не планировал. Но на Серёжино горе Александр Петрович увидел его матушку и очаровался уже сам.       Серёжа поначалу даже и не подумал на него ничего дурного — думал, Орловский проникся историей его папеньки, павшего смертью храбрых от бессовестных разбойников, промышлявших на большой дороге. Но Александр Петрович приезжал к ним всё чаще, а про папеньку они с маменькой говорили всё реже. А потом в один прекрасный день (последний прекрасный день в жизни Серёжи) его вдруг поймала за руку нянька и повела в залу к маменьке и Александру Петровичу. Маменька притянула Серёжу к себе и, светясь от неясного счастья, стала что-то объяснять, но постоянно сбивалась и то и дело вытирала платочком слезящиеся глаза, пока не вмешался Александр Петрович.       Вот в тот момент и рухнула вся Серёжина жизнь. Оказалось, что Александр Петрович, пока Серёжа бегал с дворовыми ребятами в лес по ягоды да пускал воздушного змия, околдовал маменьку, а та и согласилась выйти за него замуж. И теперь подлый Александр Петрович будет Серёже новым папенькой, а как сыграют в столице свадьбу, они с маменькой должны будут бросить их любимое родное поместье Авдеево навеки вечные и уехать в Орловское.       Ох, как зол был Серёжа на Александра Петровича и его чары! Целый месяц пытался их снять, а всё равно не получилось, и в середине июля приехала за ними с маменькой карета, чтобы отвезти их в столицу. Серёжа, когда понял, что маменьку уже не спасти, убежал на мельницу — та стояла далёко от поместья, — и схоронился там. С собой взял узелок с хлебом и сыром, воду пил из ближайшего ручья, рядом с которым ещё и ягоды собирал. До конца лета бы точно жил припеваючи, а потом можно было бы в деревню податься — Серёжа там часто бывал, можно было рассчитывать на кров.       Но видно Александр Петрович и правда был колдуном каким, потому что уже через день нашёл он Серёжу. Вытащил из стога сена, на плечо закинул и понёс к маменьке. Та, как сыночка своего ненаглядного увидела, прижала его к своей груди, заплакала и давай причитать, да Бога благодарить. А Александр Петрович в это время стоял позади и глазами своими тёмными Серёжу прожигал. А потом оторвал его от маменьки, за руку схватил, чтобы Серёжа вновь не сбежал, и усадил в карету.       Так и оказался Серёжа в столице. Но там ему совсем не понравилось — заперли его во дворце и совсем никуда не отпускали одного. А как через неделю маменька с Александром Петровичем сыграли свадьбу, так уехали они до поздней осени в Орловское.       Тут у Серёжи было уже больше свободы, но и ту приходилось отвоёвывать у аспида несчастного чуть ли не каждый день. Всё-то ему не нравилось — то сидит за столом Серёжа не так, то рубашку испачкал, то говорит уж совсем бескультурно… А уж когда начинал инспектировать ногти да уши Серёжи, то тут начиналась совсем мука — приходилось выслушивать от Александра Петровича, что Серёжа не мальчик совсем, а настоящий поросёнок. А когда лекция заканчивалась, Серёжу передавали под ведомство противной Настасьи Никишны, которая тут же вела Серёжу основательно мыться.       Хорошо хоть маменька уговорила Александра Петровича повременить с наёмом гувернёра до зимы, а то бы Серёжу совсем изжили с белого света. Одна радость оставалась несчастному мальчику — дружба с сыном управляющего, Гришкой. Гриша был человеком бывалым — на целых полгода старше Серёжи. Бывает, выслушает про беды Серёжи да про козни, которые Александр Петрович учиняет, и посоветует чего дельного.       Вот и в этот раз, стоило Александру Петровичу заикнуться, что хочет он сам начать заниматься с Серёжей чистописанием, Гришка придумал, как беду отвести. Наловили они на пруду лягушек, растолкали по карманам и стали ждать, пока Александр Петрович из кабинета своего выйдет.       Прождали они до самого ужина, все штаны просидели, пока аспид-Орловский в столовую не вышел. Серёже, по-хорошему, тоже надобно было в столовую бежать — Александр Петрович жуть как не любил, когда он опаздывал. Но намеченное дело было важнее.       Серёжа в кабинете бывал всего пару раз, но где Александр Петрович хранит чистые листы да новые чернила запомнил. Открыли они с Гришкой нужный ящик и посадили туда наловленных лягушек.       Ох, и ругался Александр Петрович, когда лягушек обнаружил! Даже в угол несчастного Серёжу поставил, аспид, и хотел ещё какие муки придумать, да маменька не дала. Сошлись они с Александром Петровичем, что раз Серёжа на свежем воздухе такой озорник сделался, то пусть сидит дома за книгами. Правда уже через три дня Александр Петрович по делам в столицу уехал, и маменька над бедным сыночком сжалилась, отпустила его на волю.       Серёжа тут же к Гришке побежал — месть для Орловского придумывать. А то почувствует силу над пасынком нелюбимым да и запрёт в доме на веки вечные. Состарится Серёжа в мрачной коморке, которую ему, как собачонке, выделят, и найдут потомки только скелет его истлевший.       Думали они долго, но в конце концов решились на героический план: стащили у портнихи ножницы, забрались в гардеробную Александра Петровича и изрезали все его исподние платья на мелкие кусочки. Пусть знает, что Серёжа без боя ему не сдастся и тлеть взаперти добровольно не собирается.       Александр Петрович вернулся из столицы на следующий день. Обнял маменьку, поцеловал её в щёку и велел слугам нести подарки. Маменьке новую красивую шаль привёз, а пасынку — коробку отменных солдатиков. Серёжа как подарок увидел, так и думать про обиды забыл — настолько красивыми солдатики были: и пехотинцы в ярких мундирчиках, и храбрые кавалеристы, и громкие барабанщики, и даже несколько артиллеристов с пушкой! Серёжа тут же хотел бежать, Гришке подарок показывать и баталию затевать, но матушка настояла сначала пообедать.       Насилу тогда Серёжа за столом высидел — в каждую секунду готов был с места сорваться и играть бежать. Даже не противился, когда Александр Петрович по голове его потрепал и по носу щёлкнул. А стоило лишь взрослым изо стола встать, так и рванул к Грише.       Проиграли они тогда до позднего вечера, даже про ужин забыли, не то, что про свою месть. Так что когда Александр Петрович, злой, как медведь-шатун, вошёл к ним в детскую и сцапал Серёжу за ухо, мальчик даже и не понял за что и заголосил на весь дом. Немедленно сбежались няньки с маменькой, но Александр Петрович всё равно притащил Серёжу за ухо в свои покои и ткнул носом в лоскутки ткани. Тут и вспомнил мальчик про свою месть. Кто ж знал, что Орловский из столицы добрым приедет, а к тому же ещё и подарки привезёт. Тогда бы они с Гришей ни за чтобы исподнее Александра Петровича не порезали. Но разве это взрослым объяснишь? Вот и Серёжа не смог.       Тогда Александр Петрович как повернёт Серёжу и как хлопнет по тому месту, откуда у людей ноги растут! Серёжа даже маменьку на помощь позвать не успел, не то чтобы убежать. А Александр Петрович уже за руку его сцапал и в спальню повёл, выговаривая, что с Серёжей никакого сладу нет. Мальчику тогда так горестно стало — он ведь совсем не хотел, чтобы так вышло, только чтобы Александр Петрович понял, что Серёжа не какая-то мазня, с ним тоже считаться нужно. А теперь по всему выходило, что Серёжа совсем дурным мальчиком сделался, а вовсе не героем.       — Ну, что за ребёнок такой, — покачал головой Александр Петрович, когда Серёжа носом от досады шмыгнул, а потом толкнул пасынка к умывальнику. — Будем исправлять тебя, озорник, — и хмыкнул в усы.       Серёжи эта его ухмылка совсем не понравилась, и ведь как в воду глядел: Александр Петрович и прям взялся его перевоспитывать! Поднимал спозаранку, мучил гимнастикой проклятой, а после до обеда заставлял за книжками в его кабинете сидеть. И чуть что — наставления читал. Серёжа бы уже в первый день к Грише сбежал, да Александр Петрович его без присмотра не оставлял — сам в это время с документами сидел. Хорошо хоть после обеденной трапезы переставал Серёжу мучить. Тогда уж ничего не могло удержать мальчика в домашних стенах — убегали они с Гришей то к дальнему пруду, то ещё куда подальше от взрослых, а в особенности от ненавистного Александра Петровича.       Хотя, по правде сказать, не особо Серёжа его и ненавидел. Неприятно, конечно, что тот его учиться заставлял и за дурные манеры отчитывал, но порой Александр Петрович такие штуки прелюбопытнейшие Серёже показывал: например, как врагов штыком рубить или морским компасом пользоваться. Тогда Серёжа ему все мучения прощал и даже учиться старался, но только до первой придирки со стороны Александра Петровича.       Маменька, глядя на него, Серёжу, говорила, что это возраст у него сейчас такой, непослушный, вот он и дуется постоянно на Александра Петровича. А Александр Петрович на это смеялся и говорил, что Серёжа просто к порядку не приучен — бегал везде как дикий жеребёнок, а теперь упрямится, когда его приручают. Серёже такие разговоры не нравились и он, скорчив рожицу, убегал играть с Гришей на улице.       Но чего Серёжа никак не мог вынести, так это когда Александр Петрович ему что-то строго настрого запрещал. Мальчику порой казалось, что он это специально, из-за вредности, делает. Серёжа даже однажды специально назло под дождь убежал гулять, чтобы доказать, что Александр Петрович просто придирается к нему. Только в тот раз осечка вышла — от вымокших ног Серёжа на следующий день с простудою в постель свалился, и отчитывать мальчика взялась уже маменька. Серёжа такой несправедливости совсем не ожидал и поник грустной ромашкой. Даже Александр Петрович это заметил и, сев в кресло у кровати, стал мальчика по голове гладить. От его прохладных рук Серёже сразу легче стало и он заснул, но думать о реванше не перестал.       Следующим решил он опровергнуть слова Александра Петровича о том, что много сладкого нельзя есть, и пробрался на кухню. Но и тут осечка случилась — заметила Серёжу противная Настатья Никишна да и отвела его к Александру Петровичу. Тот нахмурился, посмотрел на Серёжу строго и отправил его в комнату до вечера, чтобы неповадно было с кухни продукты таскать.       Но Серёжа родился упрямым (маменька говорила, что упёртым, но мальчик пока не понимал разницы) и решил новый реванш взять. Подсмотрел он где Александр Петрович сигары в своём кабинете прячет и стащил одну, пока Орловский на слуг отвлёкся. Сам Александр Петрович курить не любил, говорил, что вредно всё это, но сигары для гостей держал.       Серёжа сначала сигару Грише показал и предложил напополам раскурить, но Гришке только вчера от отца за шалости крупно попало, и рисковать свой шкурой снова он не хотел. Серёжа, конечно, на него страшно обиделся и решил сам ночью покурить.       Труднее всего было дождаться, когда все спать улягутся, но Серёжа, когда ему нужно было, мог сколько угодно терпеть ради дела. Вот и в этот раз дождался он полночи, да и закурил. Но то ли не приловчился ещё, то ли сигары Александр Петрович держал скверные, но курить Серёже совсем не понравилось — только кашель один выходил. Решив завтра снова попробовать, спрятал мальчик сигару в коробке с солдатиками и отправился спать.       Спалось ему крепко, только снилось что-то непонятное, особенно то, что жарко было Серёже во сне да гарью пахло противно. От этого мальчик и открыл глаза, а как открыл, то увидел, что полкомнаты уже в огне пылает. Перепугался Серёжа, забрался на кровать, да как закричал Александра Петровича. Они с маменькой в соседних покоях спали, услышали его крик и побежали чадо любимое спасать. Александр Петрович даром что после сна, в комнату мальчика стрелой ворвался, сдёрнул Серёжу с кровати да на руках из огня вынес. А пока слуги пожар тушили, всю правду выведал и перепуганного Серёжу к себе прижал.       — Ну, погоди у меня, — выговаривал он, — велю розог принести и выдеру тебя, негодника, так, что вовек не забудешь. На всю жизни запомнишь, как у отца красть и курить тайком. — А сам в это время Серёжу по спине ласково гладил и в макушку всё целовал.       — Не надо, папенька, розог, я больше не буду, — всхлипывал Серёжа, хоть и чувствовал, что папенька только грозится от испуга за него.       — Иш, не будет он больше, — хмыкал ему в ответ Александр Петрович и щекотал своими усами Серёжину щёку.       — Не буду, честное слово, папенька, никогда больше не буду!       Папенька только головой качал, но Серёжу от себя не отпускал, так и держал на руках, пока пожар не потушили. А после отнёс в их с маменькой спальню и спать вместе с ними уложил. Серёжа такого страху натерпелся, что заснул сразу, только к папеньке с маменькой прижался и всхлипнул сердечно.       После того раза отпало у Серёжи желание реванш у Александра Петровича брать. Да и сам Александр Петрович уж папенькой стал. А у папеньки реванш не берут, с ним только ссорятся иногда, но быстро мирятся. А то кто же будет разные штуки интересные показывать да всему на свете учить?