Алессио
Когда я рванул ночью в Нью-Йорк, не думал, что сделаю Веснушке предложение. Когда я выезжал из Лас-Вегаса, меня привлёк магазин с ювелирными украшениями. Машинально повернул руль в его направлении, благо магазин ещё работал. Купив нужное и подходящее кольцо Веснушке, я думал, что больше не должен отступать. Мне не составило труда пробраться в дом Изы, но я был удивлен, не обнаружив её в комнате. Пока я рассматривал её книги, мой взгляд упал на фотографии, которые мы сделали в парке развлечений. Они немного выпирали из книги, в которой лежали. Если и были какие-то сомнения, что Изабелла смогла меня забыть, то они мигом исчезли. Мне казалось я взорвусь, когда увидел уставшую Изабеллу. Хотел притянуть её к себе, но сдерживался. Нам надо было поговорить в первую очередь. Потом я не выдержал и сказал, наверное, одну из самых хороших речей в своей жизни. Иза сказала мне «да», и я не пожелел, что это сделал. Я никогда, блять, не был счастлив, как в тот момент. После этого я не раздумывая пошёл к главному входу дома. Я не боялся ярости Маттео. Не тогда, когда был уверен, что Иза станет моей. Только моей. К сожалению, Маттео не захотел отдавать свою дочь. Он желал меня убить и чуть это не сделал. Я был уже на волоске от смерти, но Изабелла появилась, как грёбаный ангел в этом белом полотенце, и защитила меня от моей недокончины. Её глаза были наполнены беспокойством, хоть моя шутка не удалась, но я смог немного подбодрить Веснушку. Как я люблю, когда она проявляет свою дерзкую сторону. — Вы все там сумасшедшие, — проговорил Лука, смотря на мою сумасшедшую улыбку через зеркало. Он закончил разговор с Римо по телефону. По тому, как кричал мой дядя, я понял, что дома мне будет несладко. — А я думал, что проявил уважение к вашим традициям: явился в твой город и попросил руки у твоей племянницы, — ответил я, убрав улыбку со своего лица. Мой тон стал серьезным. — Если бы я следовал традициям своей семьи, то мог просто украсть Изабеллу. Правда, Луке совсем не надо знать, что я переспал с Изабеллой до свадьбы и не предоставил кровавые простыни, а то прочувствует моя шея действительность его прозвища «тиски». — Тогда ты прочувствуешь всю силу Фамилии, — ответил мне Лука, сжимая пуль до белых костяшек, — С этого дня твоей ноги не будет в Нью-Йорке. Я об этом позабочусь. Я знал, что он хотел меня запугать своими словами. Но когда что-то запрещают человеку, он желает этого ещё сильнее. Думаю, он должен об этом догадаться. Его брат это доказал на своём примере. Как и другие его родственники. — Чем ты вообще думал, когда вступал на территорию Фамилии?! Дядя продолжил свой поток нецензурных слов. Я сидел за столом в кабинете Римо, смотря в одну точку. Удивительно, что мне сразу не устроили порку. Отец молча смотрел на меня, но в его взгляде читалось одобрение. Савио и Адамо, который сегодня приехал погостить, смотрели на меня с лёгким удивлением. Эти взгляды меня сильно раздражали. Я хотел как-то смягчить обстановку, но по взгляду папы понял, что лучше этого не делать. — Ты меня вообще слушаешь?! — Римо стукнул кулаком по столу, смотря на меня дикими глазами, — Тебя, блять, могли убить! Даже наши родственные связи не смогли бы исправить ситуацию! — Если бы меня убили, то Фамилия погрязла бы в кровавой и беспощадной войне, — ответил я спокойным голосом. — А я когда-то думал, что доставлять проблемы будут твои сыновья, Римо. — Заткнись, Савио, — прорычал Римо, — Посмотрим, что будет вытворять твоя дочь в будущем. — Моя дочь — ангелочек, в отличии от твоих сыновей… — Если вы закончили спорить о будущем своих детей, я могу пойти поесть? — спросил я. — Сидеть, — приказал мне Римо, когда я только поднялся со стула. — Мы ещё не закончили. — Обсуждать нечего. Я собираюсь жениться на Изабелле Витиелло, — твёрдо сказал я. Глаза Римо вспыхнули в гневе. — И я это сделаю. Меня никто не остановит. — Не посмеешь, — грозно сказал дядя, — Я не рискну миром ради того, чтобы ты сорвал вишенку дочки Консильери Фамилии. — Не смей так о ней говорить, — жёстко ответил я. Дядя посмотрел на меня своим нечитаемым взглядом. В комнате стояла гробовая тишина. Все чувствовали в моём голосе защиту. — Ты уже достаточно натворил. Ты знаешь, к чему приводит предательство. — Хочешь, убей меня. — сказал я ровным тоном, — Я люблю её, и ты этого не изменишь. Впервые за долгое время я увидел удивление на лице дяди Римо. Он странно смотрел на меня и переглянулся с папой. Через несколько секунд мы остались вдвоём с дядей в кабинете. Римо подошёл к небольшому холодильнику и достал из него бутылку коньяка. Он сделал несколько глотков, не наливая алкоголь в снифтер. Обычно он никогда этого не делал… — Не думал, что всё очень серьёзно, — сказал дядя после долгого молчания, — Ты уверен в этом? С её стороны это может быть обычный стокгольмский синдром. — Нет у неё этого, — сразу сказал я, — Она любит меня. Думаю, ты должен меня понять, как никто другой. Дядя лишь усмехнулся и покачал головой, — Не сравнивай меня с собой. У нас совершенно разные истории. — Они могут стать общими, — ответил я, и глаза дяди потемнели от злости ещё сильнее. — Только не говори мне, что Изабелла беременна. Он застал меня в ступор своими словами. Я не знал, как ответить так, чтобы не разозлить его ещё сильнее. — Блять, Алессио… — Я не уверен в этом. — поспешил я, сохраняя спокойным тон, — Ей сказали, что она бесплодна, но её излишняя эмоциональность наталкивает меня на ложность той информации. — Это может осложнить и без того непростую ситуацию, — сказал мне дядя смотря на меня с пониманием, — Я буду вести переговоры с Маттео. Но ты мне нужен с ясной головой, и смена обстановки тебе пойдёт на пользу. Поэтому ты отправляешься в Канзас-Сити. — Дядя… — Ты поедешь туда, — сказал строго дядя Римо, — и я хотел отправить тебя туда ещё раньше. Ты вернёшься, когда расправишься со всеми делами в Канзасе. Я не хотел отправляться в этот город. Но я понимал, что это моё странное и одновременно милосердное наказание. Может смена обстановки как-то приведёт мои мысли в порядок.***
Несмотря на мою «командировку» мои мысли были в полном хаусе. Я не мог не думать о Веснушке. Работа сначала смогла отвлечь меня, но ненадолго. За несколько дней я успел сделать большую часть дел, поспав несколько часов. Каждый раз, когда я пытался уснуть, перед глазами вставал образ моей Веснушки, смотрящую на Луну. Вспоминал её глаза в нашу последнюю встречу. Теперь я стал носить её фотографию, которую сделали в парке развлечений, в грудном кармане. На ней она радостно улыбалась, а глаза горели счастьем. Именно Изабелла приводила в меня чувства и не давала мне погрузиться в тьму. Сегодня я вернулся домой ночью, когда все уже спали. Я не мог справиться со своими эмоциями, и решил пойти в комнату, где было мамино пианино. Когда я был ребёнком, она часто играла на нём. Как любопытный ребенок, я тоже хотел научиться играть на пианино. Со временем я забыл про это увлечение. Тогда меня посвятили в Каморру, и мне активно давали поручения. Я сидел на кушетке перед ярким светом луны, который освещал всю комнату. Мои пальцы быстро двигались по клавишам. Музыка была яркой и импульсивной, под стать моим эмоциям. С каждой секундой мелодия становилась всё более грустной и злой. Я не сразу заметил ещё одного человека в комнате, сильно был занят своими мыслями. Я доиграл эту мелодию, но спокойствие так и не появилось. — Алессио? — раздался тихий голос мамы. Я повернул голову в направлении звука. Мама была в ночнушке, волосы были в лёгком беспорядке. Она смотрела на меня с небольшим беспокойством. У мамы всегда была чуйка на мои чувства. Она ни о чём не спрашивала, только села рядом со мной и начала играть мелодию, которая звучала несколько минут назад. В какой-то момент она достигла своей самой низкой ноты, но неожиданно появились лёгкие ноты. Дальше они доминировали в композиции. Мелодия достигла своей гармонии, она стала радостной. Мама закончила её играть и взглянула на меня с лёгкой улыбкой. — Алессио, что произошло между тобой и Изабеллой? И почему ты резко сорвался в Нью-Йорк? — Это долгая история, мама, — сказал я. — У нас вся ночь впереди, Алессио, — сказала мне мама. Я рассказал маме недавние события и про бесплодие Изабеллы. Она внимательно меня слушала. — Маттео просто так не отдаст свою дочь, — сказала мама, когда я закончил говорить. — Римо пытался переговорить с ним, пока тебя не было. Ничего не вышло. Для Маттео ты будешь похитителем его любимых женщин. Он наверняка думает, что ты сумасшедший, а у Изы стокгольмский синдром, — голос мамы стал строгим и уверенным, — Ты должен ещё раз попытаться. Доказать Маттео, что Изабелла очень важна для тебя. Не думал, что мама скажет такое. Она редко говорила в таком приказном тоне. — И не смотри на меня так, — сказала с усмешкой мама, — за любовь нужно бороться! — А что ты хотела сказать мелодией, мама? — спросил я тихо. — Хотела показать тебе своё развитие сюжета, — ответила она мне, слегка улыбаясь, — при удачном исходе. — А если… — Алессио Фальконе, я тебя так не воспитывала, — строго сказала мама, но в её глазах было веселье, — Если ты хочешь эту девушку в жёны, то борись за неё. За ваше счастье. — Это своеобразное благословение на мой брак? — Считай, что да. А теперь иди спать, на ясную голову поступают разумные мысли.Изабелла
После того как дядя Лука забрал Алессио, в доме звучала тишина. Даже было слышно шевеление кроны деревьев на улице. Я сидела на диване в гостиной и когда решилась поговорить с папой, он промчался по коридору и уехал из дома. Папа отсутствовал почти сутки. В это время мама пыталась со мной поговорить. Я пыталась не попадаться ей на глаза. Боялась, что встречусь с ещё одним непониманием или осуждением, которое не смогу пережить. Обстановка в нашей семье была очень напряжённой. Сейчас мы сидели за столом, на котором было расставлено много блюд с едой. Когда мама о чём-то сильно беспокоилась, она пыталась себя занять каким-то делом. Атмосфера была накалённой, будто бы скоро она достигнет своего пика, и как вулкан извержётся. Мама пыталась начать разговор, но мы с папой отвечали односложными ответами. Поэтому мы сидели молча, только звучали столовые приборы. — Я так больше не могу. — мама посмотрела на нас злым взглядом, — Нам нужно поговорить об этом. — Обсуждать нечего, — ответил папа. — Мы забудем о том, что произошло несколько дней назад, и заживём обычной жизнью. — Нельзя стереть это за одно мгновение! — я сильно разозлилась из-за слов папы. Не знаю почему, я вспылила за секунду. Как он мог об этом говорить спокойно?! Он говорил о моей жизни, о моей стороне души, частью которой стал Алессио… — Изабелла… — Нет, папа! Я не хочу чувствовать себя виноватой в этой ситуации. Я могу быть с тем, с кем захочу! Мне не нужно просить на это твоё разрешение! Бомба взорвалась. Папины глаза стали черными от злости. От этого взгляда у всех бегут мурашки по коже. Папа резко встал изо стола, от чего посуда чуть не разбилась. — С меня хватит! — Маттео… — Ты не выйдешь замуж за этого человека, — грозно сказал папа. — У него есть имя, — со злостью сказала я, и тоже встала со стула, ударяя стол приборами. — Алессио ничего мне плохого не сделал! — Он тебя похитил вместе со своими кузенами! Он блять подверг тебя и маму опасности! Я не хотела отступать. Я буду бороться за Алессио. Он пошёл на рискованный шаг, и попросил моей руки у папы. И я не могу стоять в стороне. Хочу показать своим родителям, что Алессио мне дорог. — Папа, он мне не сделал больно! Алессио меня защищал тогда! — В тебе говорит твой стокгольмский синдром! — С чего ты вообще взял, что он у меня есть?! — недоуменно спросила я, — У меня его никогда не было и не будет! Папа и мама переглянулись между собой. В их глазах читалась некая встревоженность, и ещё какая-то эмоция, которую я не смогла прочесть. — Орешек, — начала мама, вставая со своего места, — Тебя не смущает, что вы находитесь в родстве? — Он же мне троюродный родственник. Это не звучало как аргумент. Я не хотела рассказывать об этом без одобрения Алессио, всё же это была не моя тайна. Я хотела сказать более разумное, чтобы противовес был в мою сторону, но не успела. — Он тебе не пара, — строго сказал мне папа, — тема закрыта. — Пап… — И она больше не поднимается, Изабелла. Папа сказал это таким тоном, после которого нельзя было ещё противостоять. Я выбежала из кухни и направилась в свою комнату. По щекам текли слёзы, и тошнота подступила к горлу. Я успела добежать до ванны и очистить свой желудок от своего ужина. С каждым днём моё самочувствие ухудшалось, и я надеялась, что всё наладится, и тошнота, которая появилась из-за стресса, тоже исчезнет. — Иза, — сказала мама спустя несколько дней, когда я пыталась читать книгу. Я устроила бойкот и выходила из своей комнаты, только чтобы перекусить. — ты не можешь избегать меня вечно. Я не отреагировала на её слова, упорно смотря в книгу. Признаю, что веду себя как маленький ребенок, но все мои попытки донести свои мысли были тщетны. Папа никак не хотел менять решение, и в последние дни он стал ещё более раздражительным и ругался с кем-то по телефону… — Орешек, — мама села на мою кровать, мягко поглаживая мою руку, — Что тебя связывает с этим мальчиком? С языка чуть не сорвалось все, что я хотела сказать. Воспоминания пронеслись как на фото плёнке на быстрой скорости. Только я не знала, как отреагирует на это мама. Тогда она не высказала своё мнение, но я всё равно волновалась из-за этого. — Он не мальчик, — сказала я. — Конечно, — фыркнула мама, — Он же герой. Пришёл такой и думал, что сможет забрать тебя от нас. Ещё так нагло, будто думал, что ты согласишься! — Потому что я и согласилась, — перебила я маму. Только потом осознала, что повелась на её провокацию. Мама удивилась моему напору или моим словам. Чувствую, она обо всём догадалась. От волнения импульс подскочил, но браслет, подаренный Алессио, немного меня успокаивал. — Я так понимаю, поэтому ты была такой взволнованной, когда мы зашли в комнату? Мама смотрела на меня без осуждения, говорила мягким тоном. Но я не могла так просто расслабиться. Настрой мамы может измениться за одно мгновение. Смотря в родные глаза, я не хотела об этом думать. — Иза… — Мама, я не хочу об этом говорить, — я прикусила нижнюю губу почти до крови. Мама обхватила ладонями мои щёки, мягко убирая слезинки из-под оправы очков. — Орешек, я не собираюсь тебя осуждать. Я всегда хотела, чтобы ты выбрала себе мужа сама. Ты уверена, что он достоин тебя? — Я в нём уверена, — ответила я без колебаний, — С ним я чувствую себя в безопасности. Я сказала это. Мама не была шокирована моими словами, и она отреагировала очень спокойно. — Только я не смогу быть с Алессио, — сказала я, мягко убирая мамины руки. — Вместе мы сможем переубедить папу. Сначала я думала, что неправильно расслышала маму, потому что она сказала шёпотом. Но я её глаза искрились уверенностью. Я крепко обнила маму, и новые слезинки потекли из глаз. Я была очень рада, что она встала на мою сторону. — Ему предстоит пройти жёсткие испытания, чтобы заслужить наше доверие. — ответила мама, целуя меня в макушку, — Пусть он только попробует не относится к тебе, как к королеве. — Алессио никогда не проявлял ко мне неуважение. — Я хочу, чтобы ты была счастлива… — Твоё желание исполнится, если Алессио будет рядом со мной. Мама кивнула и выпустила меня из своих объятий, укладывая на кровать. Меня и так клонило в сон, но сейчас это стало диким желанием. Мама поцеловала меня в лоб, и через несколько минут я была в царстве Морфея. Меня разбудил мамин и папин спор. Я не могла расслышать их разговор, но по их тонам я поняла, что они дошли до крайней точки. Как любопытный человек, я захотела узнать о теме их ругани. Чувствую, это опять стала я… Я выскользнула из комнаты и подошла к двери кабинета, которая была немного приоткрыта. — Джианна, ты прекрасно понимаешь, почему я на это не соглашаюсь! — Маттео, она наша дочь! — Я не отдам её этим варварам! — Ты посмотри на Грету! Она же не стала сумасшедшей рядом с ними! Изабелла тоже такой не станет! — Джи, мы чуть от неё не отказались ещё до её рождения, — сказал папа, — Я не хочу её потерять… Я бы почти рассекретила своё местоположение, если бы из меня вырвался писк. Но я успела убежать в свою комнату. Теперь я поняла, что чувствовал в тот момент Алессио. Он воспитывался в любящей семье, и ему было легче принять правду... Теперь я не знала, по-настоящему ли меня любят родители?! Может, они мне врали столько лет, и я была для них обузой? Но тогда бы они не давали мне столько свободы. Не относились ко мне с заботой и лаской. Я слышала, как родители вышли из дома и уехали куда-то. Спать мне совершенно не хотелось. Не знаю сколько по времени я сидела перед открытым окном своей комнаты, погрузившись в свои мысли. Они разрывали меня на части. Моя жизнь ухудшалась с каждым днём. Мне казалось, что скоро упаду в бездну. Я не позволю. То что я объявила бойкот, не значит, что я буду бездействовать. Я нежно провела пальцем по фотографии Алессио, которая была сделана в парке аттракционов. Как же сильно скучала по нему. Я буду бороться за Алессио. За наше счастье, даже если я стану врагом для своей семьи. Я действовала решительно и быстро. План пришёл спонтанно, и он был слабо проработан. Я спихала в рюкзачок все нужные вещи на первое время. Из-за волнения меня опять вырвало, и я успела добежать до унитаза. Осталось самое сложное — написать записку своим родителям. Мне было больно прописывать буквы, рука дрожала, слёзы текли градом, но я не могу больше оставаться здесь. Мама и папа вернутся совсем скоро. За окном солнце выходило за горизонт, оно будто меня благословляло на мой шаг. За время отсутствия родителей я успею вылезти из дома, в лучшем случае — из города. Я пошла к той двери, через которую можно спокойно выйти из дома, не попав на камеры. Как только я открыла дверь, увидела за порогом Алессио. Он удивлённо смотрел на меня, как и я на него. — Алессио? — выдохнула я. — Веснушка, моё предложение ещё в силе, — его голос был немного хриплым, наверное очень много курил в последнее время, — Ты выйдешь за меня? — Да, — прошептала я. — Тогда пойдем быстрее. Мы побежали к машине, которая стояла в нескольких метрах, скрытая за деревьями. Адреналин бушевал в моей крови, мозг кипел разными мыслями. Но сердце кричало, что я всё сделала правильно.***
— Маттео, выслушай её, — сказала Джиана своему мужу. — Я постараюсь. — Ты не просто постараешься, а примешь ситуацию. Мы её родители и должны понять Изабеллу. — Ты совершенно не волнуешься за неё, Джи?! — чуть ли не крича спросил Маттео. В мыслях Джианны проскользнула мысль: «надо было дать ему успокоительное». — Конечно переживаю! Она наша дочь, и мы хотим, чтобы она была счастлива. Даже если она влюбилась в одно из Фальконе. — Джинна открыла дверь дома. Уже было утро, и Изабелла обычно просыпается к этому времени. — Орешек! Мы дома! — Ты думаешь она тебе так и ответит? — Заткнись. Маттео и Джианна не услышали ответа от Изы, и подумали, что она ещё спит. Они подошли к комнате своей дочери и постучали в дверь. — Орешек, мы хотим с тобой поговорить. Можно мы зайдём? — за дверью не было слышно звука, — Иза? Маттео выломал дверь комнаты после того, как они несколько раз позвали свою девочку. Комната была пустой, окно открыто и на кровати лежала записка. Маттео подошёл к ней, а Джианна подбежала к окну. Внизу не было человеческого тела. Джианна выдохнула с облегчением. Она услышала позади себя, как что-то упало на пол. Это был пистолет Маттео, который он держал в руке несколько минут назад. — Маттео? — он молчал и смотрел на эту записку. Джианна подошла к нему и взяла её.Мам, пап, я не могу так больше. Я пыталась с вами поговорить, особенно с тобой, папа, но вы не хотели меня слушать. Я не могу жить тут, не зная, что с ним. Как дочь своей матери я решила идти за своим счастьем. Простите меня. Я люблю вас, надеюсь, вы примите мой выбор.
Ваш орешек, Изабелла