two stripes

— Мне кажется, это плохая идея. Было ли решение устроить последний холостяцкий вечер в «Emerald Heart» плохой идеей? Определенно, нет. А вот притащить туда двадцатилетнего младшего братика-омегу — конечно. — Даже если и плохая, то жалеть об этом будем потом. Тем более, — теплые нежные руки накрывают плечи альфы и легкими массажными движениями подбираются к шее и затылку, — за ним будет точно следить Сынмо, он не пьет. Да и я ответственность лично готов понести. Чонин — взрослый мальчик, ты не сможешь опекать его всю жизнь. — Ты за себя ответственности не несёшь, когда выпьешь. Куда тебе ещё и ребенка? — Минхо разворачивается в кресле и тянет омегу к себе на колени, утыкаясь носом в изгиб шеи, рядом с местом, где ярче всего выражен манящий запах лаванды. Джисон и не сопротивляется вовсе, наоборот: шею вытягивает, чтобы больше пространства открыть, и обнимает крепко, ближе прижимая. — Ему двадцать, он не ребенок, — спокойно парирует Джисон. — Смирись уже с этим. А ведь действительно: Чонин уже вполне зрелая личность и далеко не ребенок. Но для старшего брата омега всё еще остается малышом, не способным позаботиться о себе самостоятельно. Минхо сам это прекрасно знает, понимает, но ничего с собой поделать не может. Воспитали его так. — Тем не менее, он же омега, — Минхо аккуратно пересаживает Джисона с себя на кресло, где ранее сидел, а сам встает, уверенно шагая к стене с портретами каждого члена их немаленькой семьи. Рядом с собственным изображением уже подготовлена рамка для Джисона. Еще немного, и любимый омега официально станет частью его семейства. Это греет душу и вызывает пробивное чувство приятной истомы внутри. Чуть левее красуется свежий портрет самого Чонина: улыбающийся парень с молочным личиком, всё еще оставшейся детской припухлостью и наивным взглядом хитрых глаз. Он, несомненно, красивый омега, когда выглядит подобающе, но в большинстве случаев Чонин выглядит как подросток: в мешковатой одежде, с небрежной укладкой на голове и с рюкзаком, увешанным значками с аниме. — И что с того? — разворачивается в кресле пока что Хан, закидывая ногу на ногу и рассматривая спину жениха. Минхо молчит, только пожав плечами, и Джисон продолжает: — И ко всему этому, ты видел, как выглядит Чонин? Я понимаю, о чем ты переживаешь, Хо, — нежно тянет, будто прощупывает почву. — Но Чонин выглядит как подросток. Ни один нормальный альфа не захочет иметь дело с ребенком. Тем более в том заведении. Туда кого попало не пускают. И кого не попало тоже. Минхо тяжело вздыхает, пару минут раздумывает и возвращается к Джисону, натянуто улыбаясь. — Ладно, ты прав, Сони. Можешь брать его с собой. Джисон вскакивает с места, звонко чмокает Минхо в уголок губ и, ярко улыбаясь, вылетает из комнаты как ошпаренный. Альфа остается в одиночестве, и оттого в голову лезут лишние мысли. А ведь правда — Чонин уже не ребенок, а вполне взрослый омега со своей головой на плечах, но что-то заставляет тревожиться. Нутро чует приближающуюся беду, но мозг все сигналы об опасности блокирует, доверяясь Джисону, любимому омеге. Внутренности неприятно сводит от волнения, но Минхо предпочитает полностью окунуться в работу, чтобы выкурить назойливые картинки из головы. — Собирайся, мелочь! — кричит Хан Чонину через весь коридор, — Я уговорил твоего старого хрыча! Младший омега слышит голос старшего, и его как будто током бьёт. Он поедет на мальчишник Джисона! Взгляд падает на заготовленный наряд, что висит в чехле на вешалке и ждет своего часа. Шанс того, что старший брат одобрит эту затею, был крайне мал, но Чонин всегда верил в искусство убеждения Джисона. Вот кто-кто, а он уговаривать умеет. — Ты лучший! — кричит в ответ он, даже не выходя из комнаты. Было слышно, как Джисон уже бежит по лестнице в их с Минхо комнату, поэтому смысла нет. Особняк семейства Ли действительно внушительный: три этажа светлой роскоши, свыше двадцати комнат, просторные коридоры, мраморные лестницы, дорогая итальянская мебель. Огромная территория с собственной лесопосадкой, озером, беседками и паркингом. В каждом квадратном метре чувствуется работа поколений. Уже несколько столетий род Ли живет в династийном доме, и каждый вносит в родовое поместье свой вклад. Родители Минхо и Чонина были далеко не последними людьми в стране. Благодаря им фамилия Ли снова поднялась в рейтинге влиятельных династий после кризиса. Но после их внезапной смерти всё свалилось на старшего потомка-альфу — Минхо. Ответственность за дело всей родословной, брата, дом… Всё и сразу было взвалено на подавленного смертью родителей парня. Ему было всего двадцать пять, когда он стал главой семьи и корпорации. Хан Джисон свалился на его голову тоже неожиданно, и вряд ли можно сказать, что приятно. Омега, окончивший военный лицей, просто-напросто чуть не пристрелил Минхо, когда тот выбирал новый состав охраны для брата. Телохранителем Хан не стал в итоге, но сердце альфы себе присвоил. Чонину в личные охранники тогда достался Чанбин — однокурсник Джисона, альфа статный и способный. Правда, весёлый чересчур, но это больше приятный бонус вечно скучающему одиночке Чонину. Чанбин, по сути, его единственный друг. После Джисона, конечно. Атласная, спадающая на плечи кремовая рубашка держалась на теле только благодаря золотистым цепочкам-бретелям, соблазнительно оголяя бледную кожу и подчеркивая остроту ключиц и плеч. Чонин, будучи обладателем довольно привлекательных черт уже полностью сформированным телом, несомненно, красивый и привлекательный омега: подтянутый, стройный, в меру с острыми очертаниями и где-то с мягкими изгибами. Неудивительно, что Минхо так его оберегает, но иногда старший всё-таки перегибает палку. Чонин рисковал не учиться в университете, если бы не Джисон, уговоривший альфу разрешить хотя бы дистанционное обучение. Чонин иногда (почти всегда) чувствует себя как в золотой клетке, и это утомляет. Гулять — только на территории, шоппинг — с Чанбином под ручку и ещё оравой охраны, общение со сверстниками, а тем более альфами — ни в коем случае. У него есть всё: изысканная еда, дорогая брендовая одежда, гаджеты, всё для собственных увлечений, начиная красками и холстами, заканчивая собственным конным ранчо с породистыми жеребцами. Но нет общения, нет обычной жизни подростка с гулянками и встречами с друзьями. Минхо слишком оберегает младшего брата. Чонин критично осматривает своё отражение в глади большого зеркала в деланной раме и вздыхает. Разрезы по бокам свободных брюк незаметны, пока он не двигается, но стоит как-то пошевелиться, и открывается вид на стройные ноги до середины бедра. Сделанный Джисоном макияж только выделяет лисьи глаза и острые утонченные черты лица. Сказать, что Джисон был в шоке, — не сказать ничего. Чонин выглядит сногсшибательно: блистает, цветет и пахнет. Прекрасный, соблазнительный омега. Был бы Джисон альфой… Ухх! Только проблема в том, что в таком виде Минхо вряд ли отпустил бы его в клуб со старшими омегами, в котором со стопроцентной вероятностью будут и представители противоположного пола. На самом деле, Минхо, сам будучи альфой, других представителей своего подвида не переносит. Все они для него извращенцы, альфонсы, насильники, и вообще все грехи мира сотворили альфы. Брата своего он этому же и пытался научить с самого начала, но Чонин под движение «против альф» не прогнулся и оборону свою держит. Родители никогда ничего против них не имели, да и вообще при их жизни омеге было разрешено намного больше, чем сейчас, под опекой Минхо. Когда отца с папой настигла смерть, Чонин был уже сформирован как личность достаточно для того, чтобы фильтровать информацию и отсеивать лишнее. Нет, не то чтобы Минхо патологически боится или ненавидит альф. Он просто не терпит их рядом со своими омегами. Омеги, которые, как Ли считает, принадлежат ему, находятся под жёсткой опекой. И опять же, альфа не относится к ним как к собственности в плохом ключе. Он, несомненно, любит, уважает и ценит представителей прекрасного пола. Слишком любит, чтобы подпустить к ним кого-то из чужих. Так и получилось, что приглядевшийся ему Джисон автоматически распределился в категорию «своих» и наряду с младшим братом стал оберегаем от всех представителей противоположного пола. Единственные альфы в окружении — охрана, но и те жестко проверяются и сидят на таблетках. Эти альфы не пахнут, не выделяют феромон и даже чисто физически не смогут нанести омегам вред. Нарушенная таблетками потенция ограничивала возможность пихать свои члены куда не надо, а контракт с прописанными в нем штрафами за причиненный омеге физический или моральный вред окончательно внушал покорность. Джисон же омега бойкий, социализированный и просто сидеть в этой роскоши было для него каторгой. Зависимый от встреч с друзьями, вечеринок и веселья, он увядал с каждым днём. Всегда радостный и резвый Хан Джисон просто стал вялым и хмурым, что Минхо обеспокоило. Нет, Хан добровольно отказался от этого. Его никто силой в дом не запихивал и в комнате не запирал. Омега просто принял сущность альфы и попытался смириться, потому что Минхо ему нравился. Хан быстро полюбил альфу, но такая жизнь стремительно его ломала, и Ли не оставалось ничего, кроме как дать Джисону свободу. И это помогло. Джисон действительно оживился. Правда, и пыл свой поубавил: гулянки и посиделки с друзьями сократились до раза в неделю, для любого выхода за территорию усадьбы Ли приставлялся только один охранник вместо пяти, но только с условием, что в компании друзей-альф не будет. И если в случае с Джисоном омега был попущен вынужденно, то с Чонином так не произошло. Младший не бунтовал и особо не жаловался. Ему и так нормально было, в принципе. Иногда надоедало, конечно, раздражала гипер-опека и ограничения даже там, где их ранее не было, но Чонин быстро успокаивался и не возражал, ведь, по сути, Минхо ничего плохого не делает. Всё, что делает старший брат, — на благо. Чонин в безопасности, одет, обут и сыт, без лишних соблазнов и вредных привычек, и у него есть всё, что ему нужно или просто хочется. Тогда чего жаловаться-то? — Накидывай плащ и быстренько в машину, — кидает Джисон и, подмигнув, вылетает из комнаты по направлению к кабинету Минхо, чтобы предупредить, что они уходят. Чонин только вздыхает, накидывает плащ, поплотнее его запахивая, и, забрав со стола свою сумку с телефоном, блеском для губ и банковской картой, стремительно бежит вниз на улицу к припаркованному авто. — Хо-я, мы уезжаем! — оповещает Джисон, заглянув в кабинет жениха. — К полуночи вернёмся. Джисон посылает альфе воздушный поцелуйчик с фирменной очаровательной улыбкой и бежит вслед за Чонином. Минхо остается в кабинете с кучей бумажной работы. Ему в канун собственной свадьбы тоже есть чем заняться.