ты не смог сдержать соблазна получить себе все сразу и решил призвать великих так взгляни же в демонические лики
♫ Канцлер Ги — Дикая охота
Задерживаться после уроков для Орихиме было нормой. Никто не ждал ее дома — зачем торопиться в пустую квартиру? Учиться же было нужно, просто необходимо: после смерти брата ее содержала тетя, присылающая деньги, но когда оценки Химе становились хуже, денег ей тоже присылали меньше. Непонятно, почему тетя делала так — чтобы наказать ее или чтобы приучить к тому, что все в жизни дается благодаря упорному труду, и саму тетю Иноуэ ни разу не видела, но из-за этого привыкла упорно грызть гранит науки. И, если в школе это было действительно трудно, то сейчас, когда она поступила в университет, наоборот — легко. Вещи, которые она учила, были гораздо сложнее школьной программы, но зато Химе это действительно нравилось, и потому никаких трудностей она не испытывала, с удовольствием погружаясь в книги. Анатомия, гистология, медицинская биология, латынь… На латыни Орихиме сейчас разговаривала почти так же часто, как на японском. Когда буквы в учебнике стали различаться с трудом, пришлось признать, что уже стемнело, и лучше не включать свет в аудитории, а идти домой. Вернее, в общежитие — но Иноуэ быстро привыкла называть свой юнит домом. Вечерний воздух был прохладным. Под светом фонарей деревья сакуры выглядели призрачно — глядя на них, легко было поверить в жуткие древние легенды и в то, что под их сенью скрываются мертвые тела. Химе залюбовалась сакурой; страха перед темными улицами в ней не было. Призраков она давно не боялась, а грабителям и маньякам могла дать отпор — хотя Ичиго и Урью оба сердились бы на нее, узнав, что она идет домой одна, не позвонив им. Друзья опекали ее ранее и продолжали опекать сейчас, но тревожить их зря не стоило. Когда Химе проходила по безлюдной улице, от деревьев отделилась черная тень. Высокий мужчина в строгом костюме… глаза у него были какие-то не такие. В темноте разобрать было сложно, но Иноуэ показалось, что у незнакомца нет зрачков. Он преградил ей дорогу, но ни он, ни она не успели что-то сказать. — Стой! — хором раздались голоса, женский и мужской. За спиной незнакомца Орихиме увидела свою соседку по комнате Мурасаме Тоуко и ее брата — Тоуко держала в руках меч, Цукумо — пистолет… Химе быстро-быстро заморгала. Прислушалась: ее духовное чутье было слабее, чем у шинигами, и обычно она не чувствовала ничего странного ни от Тоуко, ни от Цукумо, но сейчас от обоих исходило реяцу, похожее на реяцу Исиды. Значит… От мужчины в костюме тоже исходила реяцу — не сильная, но пугающая. — Нашли все-таки, — оскалился он. — Что ж… — и, прежде чем растерянная Химе успела опомниться, он крепко схватил ее. — Хотите драться со мной? Попробуйте, но девчонка умрет. Вы же не хотите допустить смерти людей? Все это было каким-то абсурдом, но Иноуэ привыкла, что ее жизнь имеет тенденцию переворачиваться с ног на голову, Иноуэ за свои восемнадцать не раз побывала в двух загробных мирах, видела огромных чудовищ и даже сражалась с ними, видела смерть близких и иногда их воскрешение, и новые сюрпризы, преподнесенные судьбой, ее совершенно не испугали. Недолго думая, она изо всех сил наступила каблуком на ногу мужчины, и тот, не ожидая сопротивления, разжал руки. Ударив его локтем по ребрам, Орихиме прыгнула в сторону — и сразу же Тоуко с Цукумо атаковали. Тоуко ударила мечом, Цукумо же… Дурак, зачем он приблизился? У него было оружие для дальнего боя, ему не стоило сокращать расстояние, но он рванул за сестрой. Что-то в руках врага сверкнуло, Цукумо упал на колени, незнакомец растаял — то ли погиб, то ли убежал. Химе не поняла, Химе ничего не понимала, кроме того, что Цукумо ранен. Она вскинула руки к вискам, к волосам, в которых гордо сверкали детские голубые сережки-цветочки: таких не носят даже среднеклассницы, но Орихиме ни за что бы их не сняла. — Я отрицаю! Оранжевый свет самой жизни озарил темноту, сферой окружив тело раненого — и Тоуко ахнула, зажав рот ладонями. В погоне за дюрас Цукумо получил не одну рану, они собирались заняться этим, вернувшись в Тосагара, но… Это что — божественный свет? Как у Юки? Раньше Иноуэ казалась Тоуко странной. Милой, странной, слегка наивной, но хорошей — и обыкновенной. Просто девушка родом из Каракуры, города в префектуре Токио. Чересчур старательная студентка-медик, которая ругается на латыни, отвратительно готовит и периодически говорит во сне. Таких много, таких миллионы… но она призвала божественный свет, которым мог владеть только Юки. И она была рыжей… неужели она?.. Цукумо, на миг потерявший сознание, пришел в себя, озаренный сиянием. Поднял глаза — и замер. Его раны исчезли, как не бывало, и вылечила их… — Иноуэ-сан? — выговорила Тоуко непослушными губами. Цукумо встал, чуть пошатнувшись. — Ну, — Химе неловко потерла затылок, — вы тоже меня удивили, знаете ли. — Как ты себя чувствуешь? — быстро спросил Цукумо: когда его вылечил Юки, после тот сам долго приходил в себя. Иноуэ же даже не побледнела. — Нормально, — растерялась она. — Если ты имеешь в виду мое физическое состояние. — Нормально? Тоуко и Цукумо переглянулись. Все это было каким-то сюрреализмом. — Так, — сказала Тоуко, — может, мы все вместе сходим в ночное кафе? Поедим чего-то и поговорим об этом? Наверняка у тебя тоже есть к нам вопросы, — она глянула на Эон в своей руке, прежде чем дематериализовать его. — Примерно миллион, — улыбнулась Химе. — Давайте сходим в кафе. — Я угощаю, — твердо сказал Цукумо.***
Полагаться на одних только дюрас было бы безумием — Такаширо обезумел поначалу, но после к нему вернулся холодный рассудок, и все, чего он желал, он желал не только под влиянием эмоций. Иначе бы он не стал проводить этот ритуал и призывать в мир новые души, возвращая их из мертвых. В поместье Гио было много архивов, ранее ему недоступных — он не знал о них, но вспомнил. В тех книгах Такаширо нашел нужное заклятие и заодно упоминание о шинигами — они не были ни богами смерти, ни мерзкими падальщиками из мифологии. Они были проводниками душ и стражами баланса, и они владели огромной силой, и Такаширо рисковал, призывая их, но — какая разница? Он все равно не умрет, пока в его теле часть Люцифера. Ритуал должен был притянуть к нему души, владеющие огромной силой, и погибшие в бою, либо пожертвовавшие собой. Умершие со светлыми мыслями — иначе они ничем не отличались бы от дюрас. Первой в центре круга из мела появилась невысокая изящная женщина с длинными черными волосами, и Такаширо дрогнул: Ёми? Показалось; лицо Ёми было нежнее, и у нее не было шрама на шее. Другая, но красивая — очень красивая. И очень опасная. Следом за ней материализовались двое мужчин, и оба с белыми волосами, но у одного те длиной доходили до пояса, а другой был пострижен коротко. Все они, и женщина, и мужчины, были одеты одинаково — в белые хаори поверх черных косоде и хакама. Все они имели при себе мечи. Все они уставились на Такаширо с вежливым интересом. Такаширо прокашлялся. — Я призвал вас из мертвых… — Удивил, — насмешливо протянул беловолосый-стриженый. Он говорил с ярко выраженным киотским акцентом. — Мы это уже поняли. Но… — он перевел взгляд на других двух. — Хм, не ожидал, что и вы умрете. Укитаке-тайчо — понятно, но вы, Унохана-сан? — Ичимару, — сдержанно сказал тот, кого назвали Укитаке. — Ты нарываешься. Если бы я не знал, что ты не предатель… Не предатель? Такаширо вскинул бровь. Он ощущал себя глупо — эти трое явно были знакомы, и никто из них не удивился, восприняв воскрешение, как должное. Не испугались, не разозлились, не разрыдались… — О, — сказал Ичимару. — Так вы знаете? — Это не отменяет факта твоего дезертирства, — нахмурился Укитаке. Пока они разговаривали, Унохана молча плела косу — но не на спине, а на груди, так, чтобы волосы скрыли шрам. Закончив, она обратилась к Такаширо: — Простите нас за не самую привычную реакцию — смею предположить, шок воскрешения к нам еще придет, но не сейчас. Возможно, у нас обнаружатся следы ПТСР… хотя почему «возможно»? Точно обнаружатся, — она помолчала. — Кто вы такой? Укитаке и Ичимару тоже посмотрели на него с любопытством. — Такаширо, — сказал он, не желая называть себя именем Гио. — А вы? — Ты призывал нас, не зная имен? — хмыкнул Укитаке. — Я призывал чистые души павших во благо мира. — Ух ты, — восхитился Ичимару. — А вы — «предатель», «предатель»… Ах да, прошу прощения, Такаширо-сан. Я Ичимару Гин. Думаю, уже не могу звать себя капитаном… — Не можете, — жестко сказал Укитаке. — Ваше место занял Оторибаши Роджиро. Вернее, вернул свое… Меня зовут Укитаке Джууширо. Я капитан Тринадцатого отряда Готей-13. Женщина тонко улыбнулась, и Такаширо подумал, что так мог бы улыбаться меч. — Я Унохана Ячиру. — Стойте-стойте, — изумился Гин. — Ячиру? Как Ячиру? — Это мое настоящее имя, — она пожала плечами. — Но, так как вы появились в Готей-13 гораздо позже, чем мы с Укитаке, вам не было известно, как звали Первую Кенпачи. — Первую кого? — суженные глаза Ичимару почти распахнулись. — Ну ничего себе. Такаширо откашлялся, привлекая к себе внимание. — Ну и зачем вы нас воскресили? — спросил Гин. — Вы не шинигами. — Более того, — взгляд Укитаке потемнел. — Вы квинси. Вы из Ванденрейха? У Такаширо дернулся глаз. — Какого рейха? — Хорошо, — сказала Ячиру. — Я так и думала, что не все живущие на свете квинси подчиняются Яхве. — Яхве? — Такаширо окончательно растерялся. Рейх… Бог… Его назвали каким-то монахом разрушения… — Мы вам расскажем, — мягко проговорила Унохана. — Это не тайна. Но все же — зачем мы вам понадобились? — Чтобы вы сражались на моей стороне, — его голос вернул себе прежнюю жесткость, — ибо другого выбора у вас нет. Воскресив вас, я стал вашим хозяином, и так же легко могу отправить вас в мир мертвых. — Думаю, Кийоне, Сентаро и Рукия будут рады, если я вернусь, — улыбнулся Укитаке. — И, конечно, Шунсуй. — А мне как все будут рады! — хохотнул Гин. — Просто без памяти. Ячиру-сан, как вы думаете, меня отправят в Улей или сразу на Соукиоку? — Думаю, хуже, — усмехнулась она. — Преподавателем в Академию Духовных Искусств. — Лучше на Соукиоку, — ужаснулся Гин. — В общем, — сказал Укитаке, — вы нас извините, Такаширо-сан, но, как видите, мир мертвых — наш дом. Я там родился. Ячиру-сан и Ичимару — нет, но и их там многие ждут. Поэтому вашими слугами мы не будем. — Я никогда и никому не буду служить, — отчеканила Унохана. — Вы чересчур самонадеянны, если требуете такого от Первой из сильнейших. Но если ваши цели заинтересуют меня — лично меня, то я могу быть вашей союзницей. Идти мне все равно некуда, — объяснила она Укитаке. — В Сейретее уже есть один Кенпачи. — Мне тоже некуда, — развел руками Гин. — Хотя я бы очень хотел увидеть Рангику… — Может, вы расскажете нам подробнее, в чем мы могли бы помочь? — предложила Ячиру. Такаширо провел ладонью по лицу, подумал, что делает это не впервые, прочистил горло еще раз и принялся вдохновенно врать.