Панзоотия. Театр одного Буйволсона

      — На тебе! — рыкнул Буйволсон и опустил мухобойку на таракана.       Мерзкий рыжий гость в самый благостный для Буйволсона момент выполз из-под раковины — когда хозяин пил чай. Буйволсон поставил кружку на стол и не смог сдержать отвращения. При всей своей силе, могучем облике и властной натуре его всегда передёргивало от тараканов. Ничего привлекательного в них не было — вытянутое тельце, быстрые лапки и длинные изогнутые усики, которыми шевелят эти создания. У Буйволсона тараканы неизменно сочетались с неопрятностью жилища. Он за две недели что только не переделал в своей квартире, даже пыль с фотографий протёр… и тут на тебе. Таракан пожаловал!       Внезапная мысль наведалась в рогатую массивную голову. Я не одинок. И тут же — что? Коротать время рядом с тараканами, которых все разумные и рачительные хозяева травят? Ощущать себя неуютно в присутствии шевелящего усами насекомого? Дать ему возможность почувствовать себя хозяином кухни, а заодно и всей квартиры? Ну уж нет! Эддрик Буйволсон почти тридцать лет служит в полиции, он добился места главы своего участка, ловил многочисленных преступников, а теперь спасует перед тараканом, нарушившим его покой?       Внезапно он вспомнил одну историю, которую рассказал в баре его сотрудник, Рагнар Черногрив. «Когда-то мы отдыхали за городом, моя дочка нашла мёртвую муху в паутине. Она была опутана тонкими серебристыми нитями, изогнувшись в странное искусственное положение. Казалось, она пыталась сбежать. Явление обыденное, но девочке стало не по себе. Она позвала меня.       Тогда меня охватило странное состояние при взгляде на муху и её последнее пристанище. Хоть я и знал, что мухи — это просто насекомые, я вдруг почувствовал какое-то чувство сострадания к ней. Ведь она тоже, скорее всего, просто пыталась найти место, где ей было бы тепло, и наконец-то нашла его под батареей. И тут же угодила в пропасть смерти, в паутину, а после смерти казалась по-настоящему беззащитной и бедной.       Представьте, шеф, тогда Лилия предложила похоронить её, и я стал организатором и спонсором кладбища для насекомых, но без затрат! Луцилла втихомолку смеялась надо мной, когда мы с Лилией пришли с малюсенькой коробочкой, где лежала мёртвая муха. Только малышку она гладила по голове, будто успокаивала. А Лили не плакала, просто хранила скорбное молчание.       Мы похоронили муху в небольшом открытом углублении в земле, возле ручейка. Я даже произнёс короткий прощальный речитатив: «Пусть ты найдёшь там, где ты теперь, мир и покой, маленькая муха». Луцилла больше не улыбалась, а меня уколола совесть — и мы были наподобие тех мух после убийства Мартина. Я даже опасался, что она вспомнила тот кошмар.       Когда мы отправились домой, я задумался о жизни этой мухи и вдруг понял, что даже наименьшая жизнь оставляет в мире свой след. И вообще легко думать о незначительности чьей-то жизни, а считать её таковой на самом деле — гораздо труднее».       «Как бы ты поступил с тараканом, Рагнар? — думал Буйволсон, подцепив раздавленного таракана и отправив его в помойное ведро. — Твоя дочь обязательно вырастет и тоже не будет его хоронить».