Скрипка

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА - ГЕРМАНИЯ - ОКТЯБРЬ - 1942 Наконец настал тот день. День, которого они так долго боялись. Семью Брофловски повели вниз по лестнице кричащие люди в форме, нетерпеливо подталкивая их оружием и приказывая идти быстрее. Им дали меньше пяти минут на то, чтобы собрать свои вещи, и пока они это делали, то находились под постоянным давлением кричащих солдат. Кайл быстро схватил свою скрипку - предмет, которым он дорожил больше всего, а его младший брат отчаянно запихивал в багажник несколько любимых игрушек. Они вышли из здания и впервые за много лет вдохнули свежий воздух. Пока семью вели агрессивные солдаты, их встречало множество незнакомых лиц, с любопытством наблюдавших за ними. Пока они шли к военному грузовику, Кайл читал самые разные взгляды на лицах тех, кто скопился на улицах, чтобы посмотреть, как депортируют очередную еврейскую семью. Взгляды страха, гнева и отвращения, взгляды жалости и сострадания, триумфа и высокомерия. Еврей был потрясен тем, как радикально изменился мир и его люди менее чем за десять лет. Его взгляд наконец нашел семью Марш. Они стояли на пороге своего дома, прижавшись друг к другу, державшись за руки, на их лицах запечатлелось выражение муки и бессилия. Все эти годы они помогали им. Они держали в тайне их убежище, приносили еду и одежду, благодаря чему четыре человека могли жить в маленькой тесной мансарде над старым магазином. Кайлу было больно смотреть, как слезятся глаза его лучшего друга, в то время как его глаза оставались сухими. Как же ему хотелось позвать друга, сказать ему, что он поправится и что все будет хорошо. Даже если он сам в это совсем не верил. Но он знал, что должен молчать, и быстро разорвал зрительный контакт со Стэном. Последствия таких действий были бы слишком серьезными. Кайла втолкнули внутрь грузовика. Двери захлопнулись прямо перед его лицом. Все источники света исчезли, и пространство стало темнее самой ночи. Они ехали, казалось, целую вечность и наконец прибыли на железнодорожную станцию. Им приказали выйти на улицу и присоединиться к большой массе людей с желтой Звездой Давида на одежде. На улице было холодно, но смесь страха и предвкушения, казалось, прогоняла холод. Брофловски следовали приказам сердитых офицеров, которые распределяли евреев по разным вагонам поезда. Пока они шли, Кайл слышал, как его мать тихонько разговаривала с Айком, прижимая его маленькое тело к себе. Он почувствовал руку отца на своем плече и посмотрел на него. Взгляд Джеральда был прикован к ближайшему к ним кричащему офицеру, его выражение лица выражало тревогу и озабоченность, отчего он казался старше. Мужчина почувствовал пристальный взгляд старшего сына и встретился с ним глазами. Его напряженный вид немного смягчился, и он посмотрел на Кайла с грустью, полной любви и сожаления. Это был взгляд родителя, который знает, что будущее его ребенка обречено. Толпу евреев насильно затолкали в купе поезда. Большая раздвижная дверь была закрыта. Окон не было, поэтому их снова окутала темнота. Поезд начал двигаться, и Кайл не мог понять, было ли пространство маленьким или просто набилось слишком много людей. Тела были вплотную прижаты друг к другу. Холодный воздух быстро сменился невыносимо тяжелым и липким жаром. Кислорода становилось все меньше. Люди кричали. Люди теряли сознание. Люди умирали. Кайл закрыл глаза. Его уши болели от всех этих криков. Он попытался сосредоточиться на мягком голосе матери, которая пела колыбельную на ушко брату. Он пытался сосредоточиться на крепких руках отца, обхвативших его грудную клетку, чтобы почувствовать себя в безопасности и под защитой. Во время страха мысли Кайла возвращались к Маршам. Ему было интересно, как они там; интересно, как чувствует себя Стэн. Он задавался вопросом, увидят ли они друг друга когда-нибудь снова. Было так жарко. Воздух был тяжелым, и тошнотворная вонь наполняла отсек. Крики стихали, люди начинали замолкать. Он чувствовал усталость, его мышцы изнывали и болели от многочасового стояния в одной позе. Изнеможение медленно овладевало его разумом и телом. Невольно он провалился в легкую дремоту. Кайл совершенно потерял счет времени. Они ехали в неизвестном направлении. Не зная, что их там ждет. Только зная, что они направляются прямиком к гибели.

***

Кайл внезапно открыл глаза. Поезд перестал двигаться. Отвратительный запах пота, рвоты и мочи вдарил в его ноздри. В начале пути люди кричали от страха, но теперь лишь ужас предвкушения заставлял их молчать. Невыносимая тишина звенела в купе поезда. Это было затишье перед бурей. Кайл едва различал мужские голоса, но не мог понять, о чем они говорят. Кто-то в купе пробормотал: "Что происходит?". Вдалеке послышались тихие возгласы. Тишина между пассажирами нарастала по мере того, как росло напряжение. Внезапно раздвижная дверь открылась. Куча евреев немигающе уставилась на суровый дневной свет. Солдаты начали хватать испуганных людей за руки, заставляя их быстро выходить из отсека, отчего многие падали на грязную землю. Кайл почувствовал, как лютый холод обрушился на его тело, словно ледяная стена, и подумал, что сейчас потеряет сознание. Но его недомогание быстро улетучилось, когда в его вены хлынул адреналин. Он взглядом искал свою семью, но вместо этого он встретил большое пятно хаоса. Людей силой вытаскивали из поезда. Солдаты истерически кричали, били и выталкивали людей с дороги. Евреи кричали в агонии и панике, когда у них из рук вырывали чемоданы. Один солдат появился из ниоткуда и сильно толкнул Кайла в бок, отчего тот потерял равновесие и упал на землю. Кайл с ужасом наблюдал, как тот же солдат отобрал у него сундук и скрипку и бросил их на груду чемоданов. Кайл быстро встал, чтобы забрать свою скрипку, но его быстро перехватил другой солдат. Его схватили за руку и с силой потащили в сторону людской массы. Чувствуя себя полностью дезориентированным, Кайл быстро огляделся и почувствовал, как в груди нарастает паника. Он потерял свою семью. Внезапно посреди неразберихи он узнал крик своей матери, который превзошел все остальные голоса. Он последовал за ее отчаянными воплями, не обращая внимания на толчки и столкновения с другими евреями. Кайл подавил собственный крик, когда увидел, как солдат насильно пытается отделить его мать от отца и Айка. Он изо всех сил старался добраться до нее, отталкивая людей со своего пути, желая спасти мать от ужасного солдата. Но прежде чем у него появилась такая возможность, подоспел второй солдат, и вдвоем им удалось утащить ее в противоположном направлении. Кайл видел, как по лицу его матери каскадом текли слезы, а она тщетно пыталась освободиться, отчаянно выкрикивая имена своих сыновей. Его собственное зрение было затуманено слезами, и он уже собирался бежать за ней, как вдруг сильная рука потянула его назад. Он обернулся, разъяренный и обиженный, ожидая увидеть нациста, но был удивлен, увидев своего отца. — Кайл, мы ничего не можем сделать! — сказал его отец, бледный и опустошенный. — Мы должны держаться вместе! — Но Кайл не мог принять его слова, эту несправедливую судьбу, и попытался освободиться от отца, чтобы спасти мать. Джеральд Брофловски во второй раз оттащил сына назад, и Кайл, взревев, повернулся к нему. — Они забрали маму! — в ужасе закричал он. — Послушай меня, Кайл! — взмолился его отец, положив руки на плечи сына. — Я думаю, они хотят отделить женщин от мужчин. Кайл огляделся, и то, что он увидел, с горечью подтвердило слова его отца. Солдаты уводили всех женщин в разные стороны. Он видел, как других матерей разлучали с детьми, как возлюбленных разделяли солдаты, молодых и старых, без исключения. — Где Айк? — в отчаянии крикнул Кайл. — Он здесь. — Джеральд Брофловски сделал жест рукой, и Кайл увидел, что его младший брат смотрит на него большими глазами из-за спины их отца. Вскоре группа мужчина была собрана и направлена по командам немецких солдат. Пока они следовали за нацистами, Кайл почуял странный тошнотворный запах, пропитавший воздух. Группу выстроили в ряд, и один за другим они должны были встать перед человеком в белом лабораторном халате. Им пришлось полностью раздеться, и доктор быстро осматривал их один за другим, проверяя в основном глаза, рот и волосы. Он что-то говорил стоящему рядом солдату, и судьба еврея решалась. Если его отправляли налево, то ему предстояло дойти до двери, по-прежнему голым и неся свою одежду. Если его отправляли направо, то он получал сине-белую полосатую форму. После короткого осмотра трое мужчин Брофловски получили татуировку на левой руке, ближе к запястью. Кайл шипел, когда игла уколола его кожу, а после прочитал на ней 24551. Также они получили собственную униформу. Она была сделана из очень тонкого материала, и Кайл чувствовал себя в ней очень холодно. Они шли через открытое поле. Там они увидели сотни мужчин в одинаковой униформе, которые занимались тяжелым трудом. Кайл выглядел потрясенным и сухо сглотнул при виде того, что будущее приготовило для его семьи. Эти люди были необычайно худыми, выглядели изможденными и побежденными, словно у них украли весь жизненный блеск. Наконец они достигли территории, заполненной длинными деревянными бараками. Солдаты приказали им войти в один из них, при этом они без лишней необходимости силой заталкивали мужчин внутрь. Комната быстро заполнилась, и в нее вошел высокий светловолосый мужчина, за которым последовали двое солдат. По отличительной форме мужчины и уважительным приветствиям двух других солдат было понятно, что это властный человек. Белокурый офицер одарил евреев взглядом чистой ненависти, а затем жестким голосом начал зачитывать инструкции: — Willkommen в лагере Дахау! Это будет ваш дом! Барак D34 теперь ваше жильё! Ваша обязанность - содержать его в чистоте и порядке! Каждый день вы будете просыпаться в 6:00 утра, умываться и завтракать! В 7:00 утра вы уже должны стоять на улице. Затем вы получите дальнейшие инструкции по своим ежедневным обязанностям в лагере! Вы будете работать до полудня и обеда! Затем вы продолжите работать там, где остановились! Вы будет работать до 7.00 вечера, а затем уйдете в свой барак! Вам запрещено разговаривать во время работы, запрещено ходить по лагерю после 9.00 вечера, и у вас никогда не должно быть никаких личных вещей! Я понятно объясняю? Евреи ответили ломаным, однообразным "Да", и светловолосый офицер покинул барак. Солдаты последовали за ним на улицу и стали охранять вход. Наступила минута тишины и тревоги; все обменялись взглядами неуверенности и страха. Через некоторое время Кайл, его отец и младший брат начали исследовать барак. Они обнаружили большую комнату, заставленную деревянными столами и стульями. Несомненно, это была общая столовая. В следующей комнате стояло несколько рядов деревянных трехместных коек. Кайл заметил, что они были слишком малы для обычного человека. Матрасы были сделаны из странного материала, который был ему незнаком. Туалет и ванная тоже были общими, отсеки слишком малы для количества проживающих в них людей. Кайл лег на одну из кроватей, а его брат примостился рядом с ним, прижавшись к его телу. Отец сел рядом с ними и принялся гладить волосы своих детей. Они пролежали так, казалось, целую вечность, в тишине, не обращая внимания на окружавшие их звуки скорби и ярости. Кайл закрыл глаза. Ему хотелось забыть, где он находится. Он просто хотел почувствовать тепло, исходящее от тела младшего брата, и ощутить успокаивающее прикосновение пальцев отца к его волосам. Он думал о том, где его мать. Как она? Увидит ли он ее когда-нибудь снова и удастся ли кому-нибудь из них выбраться из этого места живым? Горячие слезы хлынули из его глаз, когда он осознал, что это и есть Ад.