Недели летели, а природа постепенно менялась. Зеленый цвет сменился оранжевым и желтым, а деревья лениво держались за красивые цвета, в последний раз напоминающие о теплом лете. Но горький ветер уносил их прочь, опустошая ветви, увлекая листья в кружащийся танец по небу, пока они головокружительно не приземлялись на грязную землю и не создавали золотой ковер. С каждым днем ветер становился все холоднее. Наступила типичная зима, с пронизывающими ветрами и низкими температурами. Герру Картману и Кайлу пришлось пройти лишь небольшой отрезок пути от машины до штаб-квартиры лагеря, но противный холод пронизывал насквозь даже самое теплое пальто. Войдя в здание, они радостно вздохнули, потирая озябшие руки.
После нескольких месяцев терпеливой и кропотливой работы Кайл наконец-то получил окончательные цифры финансового баланса лагеря. Герр Картман был потрясен не только тем, что обнаружил колоссальные финансовые лазейки, проделанные мистером Гаррисоном, но, прежде всего, осознанием того, что не только он один занимался мошенничеством. Кайл представил ему более чем достаточно документов, которые свидетельствовали о коррумпированной работе нескольких бюро. Герр Картман немедленно связался с главой офицеров СС, который приказал ему сделать все необходимое для исправления ситуации. Министерство никогда не должно было узнать о такой финансовой катастрофе. И вот толстый нацист прихватил с собой своего гениального бухгалтера и папки, свидетельствующие обо всех преступлениях, в штаб-квартиру Дахау. Нарушители закона уже были выявлены, и их наказание должно было последовать незамедлительно. Чего он никак не ожидал, так это обескураживающей реакции преступников.
Как только Герр Картман ступил в здание и сообщил главе административного отдела о махинациях, началась паника. Слово "мошенничество" повторялось от бухгалтера к бухгалтеру, эхом разносилось от кабинета к кабинету. Новые слова распространялись по воздуху, как инфекционная болезнь. Разоблачение, наказание и смерть - кричали преступники, которые начинали безумно бегать по улицам. Страх ослеплял их. Гражданские люди превратились в варварских зверей. Они отчаянно пытались выбраться из здания, прибегая к истерии, глупости и насилию. Некоторые простреливали себе мозги на месте, многие зверски убивали своих коллег, чтобы убрать их с дороги, а другие выпрыгивали из своих кабинетов, которые находились на высоте нескольких этажей, разбиваясь о пол с кровавыми ошметками. Герр Картман и Кайл широко раскрытыми глазами и открытым ртом смотрели на грязный сценарий из крови и расчлененных тел.
— Вот дерьмо! — Кайл был в полном шоке.
—Да... дерьмо... э-э-э... — Герр Картман покачал головой, понимая, что звучит глупо, но он был слишком потрясен и терялся в словах. Вдруг он увидел двух охранников, которые стояли напротив него и выглядели не менее потрясенными. — Уважайте мой авторитет! — неожиданно заорал эсэсовец, вероятно, потому что почувствовал, что его авторитет абсолютно не действует последние минуты. Наступило тягостное молчание, и толстый нацист почувствовал себя неуютно под растерянными взглядами двух солдат. — Мне нужно будет поговорить с кем-нибудь из административного отдела.
— Э-э-э... сэр, из административного отдела никого не осталось. Они все... мертвы. — неловко сказал один из охранников.
— Пиздец! — заорал толстый нацист. — Кто, блять, теперь будет заниматься бухгалтерией? — возмущенно спросил он. Внезапно он повернулся к Кайлу, глядя с надеждой.
— Нет! Герр Картман! Это физически невозможно! — практически закричал Кайл. — Я еще не успел разобрать весь хлам мистера Гаррисона, я никогда не смогу отсортировать все административные офисы лагеря. Это слишком много!
— Ну, о том, чтобы заключить контракт с новыми бухгалтерами, не может быть и речи. Все, что они будут делать, - это находить новые способы кражи денег. Переводить их на какой-нибудь счет-призрак или еще какую-нибудь подобную хрень! — громко пожаловался толстый нацист.
— Вот именно! Ты должен найти людей, у которых нет возможности украсть деньги! Людей, не имеющих никаких связей с внешним миром! — возбужденно сказал Кайл.
— Молодец, Кахл. Где же я найду надежных бухгалтеров, не имеющих связей с внешним миром... — Он замер от собственной цепочки мыслей. — Евреи!
— Это гениально, Герр Картман! — сказал один из солдат с ликующим видом. — В архиве есть досье на всех, кто попал в этот лагерь. Их работа - один из пунктов в досье.
— И что самое приятное, нам даже не придется им платить! — радостно заключил второй охранник. Кайлу пришлось подавить смешок, а толстый нацист закатил глаза, так как это была тема, которую он с удовольствием раз за раз повторял Кайлу, просто чтобы позлить его.
— Да, ну, это очень... подходяще. Но как быть с тем огромным долгом, который есть у лагеря? Как, черт возьми, мы собираемся восстановить все эти деньги? —
обеспокоенно ныл герр Картман.
— Продавать евреев. — Два офицера сказали это в унисон, и оба подростка потрясенно уставились на них. Один находил всю эту концепцию довольно тупой, а другой был слишком собственником, чтобы принять такой вариант. — Я знаю, что есть несколько членов партии, покупающих евреев из других лагерей. Они покупают их, чтобы те работали рабами на их фабриках. — Первый охранник объяснил.
— И что самое интересное, им даже не нужно им платить! — радостно сказал второй солдат. И Кайл, и Герр Картман подавили желание застонать и закатить глаза.
— Они предлагают хорошие деньги. — добавил первый охранник. Герр Картман и Кайл обменялись взглядами. Ни одному не понравилась эта идея по двум совершенно разным причинам.
— Что ж, похоже, у меня нет другого выхода. — наконец сказал Герр Картман, вспомнив слова своего начальника. Он должен был решить эту ситуацию любой ценой. — Очень хорошо. Дай мне необходимые контакты. С остальным я разберусь сам. — нехотя произнес Герр Картман, к радости двух других нацистов, которые тут же развернулись и отправились за папками.
— Герр Картман, это неправильно! — заорал на него Кайл, кулаки которого уже были сжаты. Толстый нацист закрыл глаза и напустил на себя тяжелый вид.
— Кахл, у меня нет выбора. Мне тоже не нравится идея продавать их. — Он признался, и Кайл выглядел удивленным, не ожидая, что он согласится с его мнением. — Потому что это мои евреи! А мои евреи должны оставаться и страдать в своем лагере, а не на чужой дерьмовой фабрике!
— Арг! Ты такой засранец! — обвинил его Кайл, но Герр Картман поспешно зажал рукой рот рыжего.
— Ш-ш-ш! Ты, идиот! Ты не дома! — прошептал он предупреждающим голосом и увидел, как расширились глаза Кайла от осознания этого. Он убрал руку, и еврей выглядел смущенным за свою неосторожность. — Но, как ты понимаешь, мне придется наказать тебя за это оскорбление. — Герр Картман сказал это озорным тоном. Кайл закатил глаза, но не смог скрыть улыбку и румянец, прекрасно понимая, какое наказание задумал Герр Картман.
***
Декабрь выдался холодным и ветреным, но внутри дома Герра Картмана было тепло и уютно. В доме царила радостная и праздничная атмосфера, так как все готовились к Рождеству. Шеф был занят готовкой, Альфред - распределением обязанностей уборщицы. Кайл был в гостиной, распаковывая какие-то коробки, а Герр Картман громко разговаривал по служебному телефону.
— Это действительно здорово... Ладно... Тогда до вечера. — Толстый нацист положил трубку и с довольным видом прошел в гостиную. Войдя, он залюбовался большой сосной, стоящей на видном месте в углу гостиной. — Ах, как же я люблю это время года. — прошептал он про себя.
Кайл усмехнулся при этих словах, но его улыбка была грустной. Будучи евреем, он праздновал не Рождество, а Хануку. Тем не менее, так же, как и у христиан, этот праздник собирал людей вместе в их домах и сантуариях. Это будет его первая Ханука без родителей и брата. Но он знал, что с ними все в порядке и они здоровы. Шефу всегда удавалось перекинуться парой слов с семьей, когда он ходил на главные кухни лагеря, и всегда обо всем докладывал Кайлу.
Кайл вздохнул, скучая по своей семье, но также скучая и по своим друзьям, в частности по Стэну. Брюнет оставался верен их дружбе даже после всех маневров нацистов, настраивавших немецкий народ против еврейской расы. Он всегда навещал Кайла на маленьком чердаке, когда это было возможно, и приносил с собой немного надежды. Кайл с грустным вздохом повесил на елку стеклянный красный шар. Он так часто украшал рождественские елки в доме Стэна, и эти воспоминания возвращали его в беззаботные дни, в то время, когда мир был простым и счастливым. Герр Картман заметил уныние еврея. Он подошел к нему сзади, обхватил рыжего своими толстыми руками и поцеловал в щеку. Кайл улыбнулся от такого нежного жеста.
— Не будь таким грустным, еврей. Ты испортишь всю атмосферу. — Герр Картман прошептал ему на ухо, и Кайл закрыл глаза, наслаждаясь теплым дыханием на своей шее.
— Кто придет сегодня вечером? — спросил Кайл, не желая говорить о своем настроении и тем самым меняя тему.
— Ну, знаешь, все как обычно. Твоя девушка Бебе, твой фанат Клайд и твой последователь Баттерс. — Кайл хихикнул над тем, как толстый нацист обращался к своим друзьям. — И Твик. Ты его не знаешь, но он крутой.
— А как насчет Крейга? — неуверенно спросил Кайл, его руки легли на руки нациста, ища уверенности в защите.
— Этот сукин сын, конечно же, не приглашен! Он и не придёт. Если только у него нет желания умереть. — Герр Картман поник, а Кайл повернулся, чтобы поцеловать парня в нос.
— Хорошо. — сказал рыжий, и некоторое время они так и стояли молча, обхватив друг друга руками и прижавшись лбами. Они делали это часто, уже несколько месяцев, просто прижимаясь друг к другу, наслаждаясь теплым ощущением того, что они вместе.
— О, да. Ещё придёт новый парень! — внезапно вспомнил герр Картман. — Он друг Клайда и открывает фабрику по производству одежды. Я понял, что ему может понадобиться помощь в поиске новых работников, и подумал: почему бы не пригласить и его? Вдруг он захочет купить у меня пару евреев... К тому же, похоже, он крутой парень, раз Клайд постоянно его хвалит.
— Хм... наверное, посмотрим. — лениво сказал Кайл, мысль о том, что толстый нацист должен был найти ресурсы для продажи людей, как для торговли, чтобы компенсировать финансовые проблемы лагеря, все еще тревожила его.
— О, и ты сегодня играешь на скрипке.
— Естественно. — ответил Кайл с ухмылкой.
***
Первыми из гостей прибыли Баттерс и Твик. Альфред проводил их в гостиную, где нацист и еврей обсуждали последние детали для вечернего репертуара.
— О! Баттерс, Твик. Заходите и устраивайтесь поудобнее. Мы с евреем только что закончили. Спасибо, Кахл, можешь идти. — Герр Картман отпустил рыжего, действуя в своей эгоистичной манере мудака, не желая вызывать никаких подозрений по поводу своего влечения к еврею. И вот Кайл подошел к двери.
— Эм, Кайл... — позвал Баттерс, как раз перед тем, как рыжий открыл дверь. — Я сегодня принес свой кларнет. Э-э... может, мы могли бы сыграть что-нибудь вместе. — Он сказал робко и неуверенно. Кайл добродушно улыбнулся.
— Да, звучит здорово. — сказал он.
— Эхм...Аааагх!!! — Кайл вздрогнул от крика, который исходил от другого светловолосого мальчика. — Хорошая ёлка, Картман, агх!! — сказал Твик, моргая и качая головой, глядя на дерево. Кайл шокировано заметил, что все его тело неустанно трясется, и обеспокоенно посмотрел на Герра Картмана.
— Не обращай внимания. Твик, скажем так, нервный тип. — сказал толстый нацист, подойдя к Кайлу, а затем немного наклонился, чтобы оказаться ближе к уху еврея. — Он выпивает десятки чашек кофе в день. Вот почему он всегда такой неистовый. — Рыжий кивнул с удивленным видом и стал наблюдать, как Твик сидит рядом с Баттерсом, постоянно ерзает и дергается, нервно моргает глазами и время от времени трясет головой и издает очередной вопль. Теперь, когда он выглядел лучше, Кайл заметил, что у странного мальчика неправильно застегнуто дорогое пальто, а его волосы дико всклокочены и стоят во все стороны.
— Я просто надеюсь, что он не будет слишком сильно отвлекать меня в дальнейшем. — пробормотал Кайл.
— Я буду сдерживать его, если это случится. — Толстый нацист ухмыльнулся. — А теперь убирай свою еврейскую задницу отсюда! — Он сказал это более авторитетным тоном, но Кайл знал, что он дразнится, и вышел с ухмылкой на лице. У него было ощущение, что этот вечер ему понравится.
