Этот корабль должен затонуть

      Телефон зазвонил, когда Кагура уже начала засыпать, и его дребезг, раздавшийся в тишине ночи, показался оглушительным. Мерный храп из спальни прервался сонным бормотанием, но тут же возобновился вновь, и надежда на то, что Гинтоки соизволит поднять свою задницу и ответит на звонок, умерла, не успев родиться.       Чертыхнувшись, Кагура спихнула с себя одеяло, выкарабкалась из шкафа и поплелась к столу, впотьмах чуть не наступив на хвост Садахару. С ногами забравшись в кресло, подняла трубку.       – П-прости, что звоню так поздно, Гинтоки, – раздался в трубке встревоженный голос Цукуё, – но я вынуждена снова просить тебя о помощи. Мне не хватает людей после тех беспорядков, а…       – Гин-чан дрыхнет уже, – сиплым спросонья голосом перебила Кагура. – А что случилось?       – Да всё то же, что в прошлый раз. Опять Айзен-ко, – вздохнула Цукуё.       По спине пробежали мурашки, и Кагура поёжилась.       – В тот раз разве не всё сгорело?       – Когда дело касается подобных вещей, всё усложняется, Кагура-чан. Мы только перекроем один канал поставки, и снова…       Неслышно подошедший Гинтоки вынул трубку из пальцев Кагуры, прижал к своему уху и минуты две выслушивал Цукуё, изредка поддакивая, хмыкая, протяжно – и заразно – зевая. Кагура, свернувшись в кресле, пыталась уловить обрывки разговора и незаметно для себя задремала, но вскоре встрепенулась от краткого звона: Гинтоки повесил трубку.       – Ты сейчас в Йошивару, да? – еле разлепив глаза, спросила его Кагура. – А до утра не подождёт? Шин-чан же…       Гинтоки ушёл в спальню и завозился там, но вскоре вернулся – уже в повседневной одежде и с бокуто за поясом.       – Не-а, не подождёт. Цукуё говорит, что корабль контрабандистов отчаливает поутру, так что валяй, руки в ноги – и айда в порт.       – А, что? Я тоже иду? – Кагура метнулась к своему шкафу, по дороге опять запнувшись о Садахару. Пёс недовольно заворчал, но с места не сдвинулся.       – Цукуё обещала неплохо заплатить, – сообщил Гинтоки. – Но раз не хочешь, я могу забрать всё себе.       – Вот уж фигушки! – возмутилась Кагура, схватив первые попавшиеся брюки и рубаху, и убежала в ванную, чтобы переодеться. Кое-как пригладив волосы, она выскочила из дома, чуть не забыв зонт. Садахару тихо гавкнул ей вслед – то ли желая удачи, то ли ворча из-за поднятого шума.       Вдвоём с Гинтоки они прошли по шумному, вечно празднующему Кабуки-Чо с его яркой иллюминацией, миновали ворота и оказались в соседнем квартале – куда более тихом, уже спящем. Фонарей на его улицах было в разы меньше, но сияние полной луны было настолько сильным, что видно было нечёткие тени. Всё казалось призрачным и немного тревожным, и Кагуре почему-то захотелось спрятаться от этого света под зонтом.       – А что вообще случилось? – поинтересовалась она, пытаясь отвлечься от смутного беспокойства.       – А-а-а, – поморщился Гинтоки, – вроде как у одной из девочек клиент оказался барыгой, пытался впарить ей Айзен-ко. Та сдала его Хьякке, а у него оказался прямой выход на контрабандистов, через которых весь товар идёт. Цукуё хочет им товар попортить, а людей…       – Да-да, людей не хватает, – перебила его Кагура. – Это я слышала. Но что мы втроём сделать можем? Обоссать эту дрянь? Так я и Цукки не можем делать это стоя, знаешь?       Гинтоки покачал головой.       – Обоссать – не сработает, я проверял. Оно только сильнее дымить начинает, Цукуё спроси.       – Фу-у-у, – скривилась от отвращения Кагура, – ты показывал свой грязный шланг бедной Цукки?       – Ну, я был слегка подшофе, а с ней было ещё пяток баб-терминаторов, и вообще она…       – И вообще, это не «слегка подшофе» называется, Гинтоки, – раздался откуда-то сверху голос Цукуё, – а «нажраться вдрабадан».       – А ты опять по крышам скачешь? – задрав голову, поинтересовался Гинтоки. – Мы же договорились встретиться в порту. Неужели настолько соскучилась?       – Наш клиент оказался популярнее, чем я рассчитывала, – сообщила Цукуё и спрыгнула на землю. – В порту слишком оживлённо, и, боюсь, незаметно пробраться не получится.       Гинтоки усмехнулся.       – Портовые девочки настолько круты, что смогли изгнать со своего небосвода саму Луну Йошивары?       – О нет, меня никто не изгонял, – еле заметно улыбнувшись, покачала головой Цукуё, – и афродизиак им вряд ли нужен.       – Да мы тоже без него прекрасно обойдёмся, – фыркнул Гинтоки.       Цукуё что-то тихо ответила, заставив Гинтоки неловко рассмеяться.       Казалось, их разговор словно бы имел сомнительный подтекст, заставляющий Кагуру чувствовать себя немного лишней. Это раздражало.       – Так может, пойдём уже? – резко сказала она, прервав веселье.       – Действительно, время не ждёт, – слегка виновато произнесла Цукуё.       Кагура, пошла вперёд, не оглядываясь, но по шёпоту за спиной было понятно, что Гинтоки и Цукуё следуют за ней. Поневоле пришлось подслушивать.       – Что-то случилось? Кагура-чан, похоже, не в настроении.       – Это всё переходный возраст. Мрачные думы о том, что «никто меня не понимает», крашеные в чёрный цвет волосы, пирсинг в носу, припрятанные под крыльцом сигареты и прочая чепуха. Подожди немного, и Кагура скоро начнёт сбегать из дома, а бедный Гин-чан облысеет от беспокойства.       – Я уже сбежала из дома, – не удержавшись, огрызнулась Кагура.       – Вот твой батя и облысел, – парировал Гинтоки и продолжил показательно страдать. – А ведь мальчики взрослеют позднее, и скоро Пацуан тоже начнёт откалывать номера, что-нибудь эдакое: «Я не такой, как вы, парни, между нами пропасть…» Боже, где мне найти столько терпения?..       Гинтоки явно кого-то передразнил.       – Ох, я же так и не сказала вам, почему пошла вас встречать, – вдруг спохватилась Цукуё. –Похоже, наши контрабандисты ещё и оружием промышляют, так что порт перекрыт Шинсенгуми. Будем договариваться с ними о сотрудничестве?       Луна спряталась за призрачной вуалью облаков, дразня своим светом – слишком тусклым, чтобы можно было хорошо разглядеть происходящее на пирсе. Лишь видно было, как мерцают многочисленные бумажные фонари, как вспыхивают, отражаясь в тёмных волнах залива, прожекторы катеров береговой охраны. Гулко раздавались голоса, но из-за большого расстояния и хитрого эха было не разобрать слов.       Громада корабля оставалась тёмной и безмолвной.       Досадливо поморщившись, Кагура спрыгнула с крыши склада, возле которого они прятались. Усевшись на мусорный бак, она шумно вздохнула, но никто не обратил на неё внимания.       Гинтоки и Цукуё уже полчаса выясняли отношения, так и не решив, на каких условиях сотрудничать с Шинсенгуми. Гинтоки не хотел упускать возможность содрать с них денег и сыпал идеями о том, как убедить их, что без Йорозуи никак не обойтись. Цукуё же не хотела терять время на все эти манёвры, поэтому с азартом тратила его на скандал.       Поначалу, пока они ругались шёпотом, пытаясь не привлекать к себе внимание, это было даже забавно. Но время шло, они уже орали друг на друга в голос, Шинсенгуми продолжали сторожить корабль, отчего-то не решаясь на штурм, и Кагура заскучала. Она-то надеялась немного развеяться – настроение в последнее время было паршивым, – но в итоге пришлось сидеть в грязной подворотне и слушать чужие склоки.       Кагура уже готова была вмешаться, но тут вспыхнул тётин с эмблемой бакуфу. Его свет озарил переулок и отразился в линзах очков – настолько толстых, что за ними было сложно разглядеть глаза державшего фонарь человека.       – Ой, да не Йорозуя-сан ли это?! – жизнерадостно и чересчур громко поинтересовался незнакомый Кагуре полицейский.       Гинтоки и Цукуё, прекратив спорить, воззрились на него, словно молодые родители на ребёнка, в разгар ночи припёршегося в супружескую спальню – то ли смущённо, то ли с раздражением.       – И что ты тут забыл, Камияма? – буркнул Гинтоки.       – Я услышал голоса и решил проверить, не преступники ли здесь прячутся! – продолжил разоряться Камияма – аж уши закладывало.       – Проверил? Молодец, а теперь шуруй отсюда, – Гинтоки небрежно взмахнул кистью руки. – Кыш, кыш.       – Никак не могу, данна! У меня распоряжение выводить гражданских с территории порта!       – Он что, глухой? – вполголоса спросила Кагура у Гинтоки. – Чего он так орёт?       – Не глухой, кажись, но немного того, с приветом, – покрутил он пальцем у виска. – Слышал, четырёхглазый? Своими воплями ты пугаешь малышку Кагуру.       Оскорблённая Кагура слегка пнула Гинтоки в голень, и, пока он подвывал от боли, Цукуё перехватила инициативу.       – Мы никуда не уйдём, – заявила она, пользуясь возможностью прекратить бессмысленный спор с Гинтоки. – Ведите нас к руководству.       Подняв тётин повыше, Камияма секунд пять размышлял – Кагуре померещился направленный на неё пристальный взгляд, – но, похоже, решил, что проще перевесить головную боль на начальство, чем выгонять незваных гостей.       – Прошу следовать за мной!       Тётин в его руках покачивался, кусками выхватывая из тьмы стены складов и контейнеры. Порой на землю в просветы между стенами падал лунный свет, и Кагура в задумчивости переступала эти полосы, словно мелкие серебристые ручьи.       – Шла бы ты всё-таки домой, – негромко сказал Гинтоки, поравнявшись с Кагурой. – Вон сколько тут ослов без дела болтается, найдём уж, кого припахать.       – Не пойду, – отмахнулась Кагура. – Эти ослы не знают, что искать.       Ещё один лунный ручей. Сверкнули очки Камиямы, обернувшегося проверить, все ли следуют за ним, и на мгновение попавшего в поток света.       – Зато мы с Цукуё знаем. Объясним уж, что к чему.       – Скажи, что тебе просто не хочется делить со мной заработок.       – Слушай, – начал кипятиться Гинтоки, – тебе в прошлый раз сильно повезло, что рядом оказался Пацуан со своими чёртовыми очками. Если в этот раз так же рванёт, то мы получим целое стадо озабоченных горилл. И как я буду с лысым объясняться, если что?       – От горилл я и с закрытыми глазами отобьюсь, – презрительно скривилась Кагура, потом вздохнула. – Да не паникуй так, Гин-чан, разберёмся. Да, Цукки?       – Я даже кисеру с собой не взяла, – кивнула Цукуё, – чтобы в этот раз ни одной искры не было.       – Ай, ну вас всех, – раздражённо поморщившись, Гинтоки взъерошил себе волосы. – Толку что-то запрещать, всё равно по-своему сделаешь.       Когда Камияма отодвинул в сторону дверь неприметного здания, в котором, судя по небрежно сваленным у входа футонам, обычно отдыхали портовые грузчики, наружу медленно выплыли клубы едкого дыма.       – Замком, вы здесь? – крикнул Камияма, замешкавшись на пороге.       Дым слегка заколебался, и из хижины донеслось раздражённое:       – Что там опять?       – К вам из Йорозуи пришли!       – Не из Йорозуи, а из Йошивары, – фыркнул Гинтоки и отодвинул переминающегося с ноги на ногу полицейского с дороги. – Мы тут чисто в качестве силовой поддержки.       Цукуё с видом вдовствующей королевы прошествовала в комнату следом за Гинтоки. Кагура, глубоко вздохнув, тоже нырнула в сизое марево табачного дыма, но при следующем вдохе закашлялась и, не дав зашедшему следом Камияме захлопнуть за собой дверь, встала у входа, подперев спиной косяк.       На полу, занимая большую его часть, был разложен огромный лист бумаги: план того самого корабля, на который так стремилась попасть Цукуё, испещрённый небрежными пометками. Встрёпанный Хиджиката с заметными мешками под глазами сидел в дальнем от входа углу и курил, стряхивая пепел в забитую окурками жестяную банку.       – Где твой капитан шляется, Камияма? – поинтересовался он, мрачно глядя на заинтересовавшуюся планом корабля Цукуё.       – Не могу знать, замком! – проорал Камияма, вытянувшись во фрунт.       – Так узнай и гони его сюда! – рявкнул он. – А вы на хрена сюда припёрлись?       – У вас тут неточность, – проигнорировав вопрос, сообщила Цукуё и указала на один из разрезов. – На судне была сделана перепланировка, и, судя по количеству и расположению иллюминаторов, на этой палубе есть потайные отсеки.       – И откуда, интересно знать, у вас такая информация? – скептически прищурился Хиджиката.       – Подвыпивший мужчина не способен держать язык за зубами, – усмехнулась Цукуё.       – Особенно когда к его горлу приставляет нож хорошенькая ойран, – добавил Гинтоки.       Цукуё вдруг вспыхнула, выдав, кто именно выбивал у барыги информацию.       Кагура поморщилась – переставшая скрывать свою влюблённость Цукуё частенько выглядела идиоткой – и выскользнула наружу, на свежий воздух. Где-то вдали, словно какая-то раздражающая ночная птица, орал Камияма, под шумок сбежавший подальше от грозного замкома.       Снова возникло смутное чувство тревоги. Очень не хватало Шинпачи: его выходки цуккоми помогли бы отвлечься, но он наверняка без задних ног дрых в своём додзё.       – В-в любом случае, методы н-не имеют значения, – донеслось из хижины. – Недавно у нас были проблемы с афродизиаком, и теперь Хьякка всеми силами пытается предотвратить повторение того инцидента.       – Мне нет дела до бед проституток, – презрительно ответил Хиджиката. – Если вы ещё не заметили, у нас сейчас крупная облава, и я не могу отвлекать своих людей из-за какой-то любовной ерунды.       – Твоему командиру обычно ничего не жмёт, Хиджиката-кун, – ломким голосом сказал Гинтоки. – Н-неужели он ничего не рассказал тебе о своём последнем выходном, Хиджиката-кун?       Кагура обернулась, чтобы увидеть перекошенное сардонической улыбкой лицо Гинтоки и прячущую глаза Цукуё. Хиджиката недоумённо посмотрел на одного, на вторую, потом перевёл вопрошающий взгляд на Кагуру.       – Что произошло в Йошиваре, остаётся в Йошиваре, – надменно сообщила она и отвернулась, уставившись на луну.       Хиджиката затянулся сигаретой, шумно выдохнул.       – Знать не хочу, что там опять натворил Кондо-сан, и как вы в этом замешаны. Я действительно не могу позволить вам вмешиваться в операцию. Держитесь отсюда подальше.       – Вы плохо понимаете ситуацию, Хиджиката-сан, – вздохнула Цукуё. – Айзен-ко ведь можно использовать не только для обольщения куртизанок. К примеру, его можно подать нашему общему знакомому в руках дамы из нужной семьи. Один вдох, и та история с тайю Сузуран вам покажется забавным анекдотом, который рассказывают в кругу близких друзей.       Хиджиката надолго замолчал. Цукуё тихо шуршала бумагой – видимо, водила пальцем по чертежу. Щёлкнула зажигалка, вновь поплыл едкий дым. Со стороны причалов послышались шаги – кто-то неторопливо приближался, – и Кагура сочла за лучшее зайти внутрь: настроения терпеть неизбежные провокации у неё не было.       – Хорошо, вы меня убедили, – вдруг произнёс Хиджиката и затушил недокуренную сигарету, – но людей я вам выделить не могу. Разве что…       – Кондо-сан звонил, говорит, что нам дали добро на обыск, – не поздоровавшись, сообщил заглянувший в хижину Окита. – У вас опять телефон сел, Хиджиката-сан?       – Вот, кстати, – оживился Хиджиката и, накинув на плечи мундир, нечаянно опрокинул ногой банку с окурками, – свежеиспечённый специалист по отравляющим веществам. Забирайте этого ленивого ублюдка себе в подмогу и сделайте так, чтобы до окончания операции я его не видел.       – Это та-ак грубо, Хиджиката-сан, – не слишком убедительно обиделся Окита и немигающим взглядом уставился на Гинтоки. – А что это вы тут делаете, данна?       Потом он перевёл взгляд на ощетинившуюся Кагуру – и еле заметно усмехнулся, словно бы предвкушая очередное развлечение за её счёт.       По крайней мере, нашлась причина для мучавшего Кагуру беспокойства.