***
Есть вещи, к которым нельзя подготовиться. Например, взросление. Или первый поцелуй. Разбитое сердце. Старение родителей. Михаилу Горшенёву не повезло ни в чем из перечисленного. Стоя над кроватью отца в палате дорогой частной клиники, он с трудом соображал, как настолько сильный волей, телом и характером альфа, мог упасть посреди совещания, а врачам, чтобы сохранить ему жизнь, пришлось стремительно вводить того в искусственную кому. — Пап, — накинув белый халат на плечи, сипло взывал сын хозяина крупнейшей рекламной компании в стране, — ты — такая грёбанная подстава, ё-моё. Сокрушаться Михаил, по его мнению, имел полное право. Ведь вместо того, чтобы и дальше пытаться устроить собственную жизнь, как-то её склеить после смерти жены, Горшеневу теперь предстояло взять под контроль и управление крупную корпорацию, в которой он не имел никакого заинтересованности. Понимание обстоятельств дел было, ведь отец волей не волей посвящал их с младшим братом в внутрянку собственной работы. Юрий Михайлович мечтал, чтобы построенная в девяностых династия Горшенёвых продолжила существование во главе с его сыновьями и дальше. Преумножала их старания и капитал. Правда, у Михаила было другое мнение на этот счет. И всё же, как старшего сына, никто его желания не спрашивал. Возникла проблема, которую необходимо было решать. Компания без главного босса не могла принимать важные решения, подписывать договора и в целом продолжать полноценно функционировать. Так что, без права выбора, Михаил Юрьевич встал на конвейер рекламных интеграций, баннеров, макетов и прочего говна, в котором мало понимал. Пришлось включаться реактивно. Помогал в этом Лёша — младший брат, который теперь стал его замом и буквально правой рукой. Без него Миша поехал бы в дурку на второй же день, ведь пиарщики и различные аналитики разрывали на части нового босса с вопросами, предложениями, а завал на электронной почте, казалось, не разгрести и через сто лет. Чтобы хоть что-то понимать, Горшенёв стал оставаться допоздна на работе, а иногда и ночевать. Прям в кабинете, на кожаном диване, где можно было задремать на оставшиеся несколько часов, а потом, залив в себя литр кофе, заново функционировать и решать накопившиеся с отсутствием отца вопросы. Прошло полгода, и Михаил Юрьевич стал сдавать в темпе показателей из-за усталости. Вечно срывался на работников. В этот раз на ковёр вызывался какой-то Князев, и весь офис, уже изрядно запуганный боссом-альфой, мысленно готовил гробовые венки в память о бедняге. Косячить по всем пунктам теперь никому не разрешалось, даже совсем малость. Михаил Юрьевич строго высекал клеймо на внутренней стенке черепа словами "непродуктивный сотрудник" и через три, а иногда и два таких "предупреждения" наедине с боссом в кабинете человека увольняли. Пустозвоном и деспотом Горшенёв не был, но страшно не любил, когда с ним спорят без доказательств и аргументов. Михаил Юрьевич, осознавая всю ответственность своего положения, просто старался удержать позицию агентства на прежнем уровне. И быть справедливым. Тяжкий груз, когда приходится вникать в самые тонкие и, казалось бы, незначительные моменты в общем механизме. Ведь если служебная поддержка, менеджмент или техническая часть давали сбой, в конце концов это отражалось на всей картине в целом. — И где этот Князев, ё-моё? Опаздывает уже на пять минут, ё-моё. А время — это... — Деньги. — Верно. Ты-то всё понимаешь, Лёш. — Да ладно тебе. Наверняка уже спешит, спотыкаясь. — Лучше бы это было правда так. В «Горшенёв» Андрей попал совершенно случайно. Ну как, случайно... По сути говоря, это было напополам везение и тот факт, что руки у него росли из нужного места. По крайней мере во всём, что касалось рисования. После окончания школы в университет он не поступил — не хватило баллов; но вместо этого, через полгода бесконечных подработок, решил попробовать себя на курсах графического дизайна. У этих курсов как раз была акция: что-то там про лучших выпускников, которым предлагалась стажировка... Лучшим выпускником Андрей, понятное дело, не стал, но большая часть желающих научиться рисовать слилась в процессе. И так получилось, что пробный проект для «Горшенёв» ему дали возможность сделать тоже на курсах. После проекта закрутилось: позвали на собеседование, предложили место стажера. Официальное, за три рубля. А ещё через год после этого — место младшего дизайнера. Андрея работала устраивала. Не пыльная, довольно интересная, местами, как все работы, скучная. Офис компании находился в центре Питера, в стекляшке недалеко от Петроградской, и, по сути говоря, каждая собака в городе должна была знать, что это за место. Дофига этажей, вход по пропускам. Отдел Андрея находился на пятом. Начальство сидело... На десятом, что ли? О Юрии Михайловиче, директоре, Андрей знал немного. Только то, что тот очень занятой и требовательный человек. Взяли Андрея потому, что тогда Юрию Михайловичу понравился его проект. Но лично они тогда так и не встретились. Встретились попозже, и при неоднозначных обстоятельствах. Хотя Андрей бросил свои подработки и научился работать в одном месте, точно как и в школе, порой ему люто не хватало дисциплины. Взбалмошный и чрезмерно активный, периодически он по полдня не мог настроиться на работу. Или опаздывал. Или рисовал на рабочем планшете вообще не то, что надо было рисовать, за что периодически и отгребал от начальника отдела. С другой стороны, когда по-настоящему надо было или когда накатывало вдохновение, он задерживался в офисе до глубокой ночи. Обычно прокатывало: ни разу проекты, за которые он брался, не прогорали. Так что с Юрием Михайловичем они впервые пересеклись как раз когда, с одной стороны, Андрею выписали пиздюлей за опоздание, а с другой — повысили до зама отдела. И это был один-единственный раз. Потому что через некоторое время после этого директор пропал, и много позже до Андрея дошли слухи о проблемах с его здоровьем... И о том, что руководство меняется. На пятом этаже дела шли, как обычно. До них никакие изменения особо не долетали. По крайней мере, на ковер всегда ходил начальник отдела, а что там было — Андрей не интересовался. Хотя он не мог не заметить общий настрой: по компании давно расползлись слухи о том, что Михаил Юрьевич — новый директор, та ещё заноза в... И что штат с его приходом значительно поредел. Наверное, эта ситуация и дальше бы Андрея никак не затрагивала, если бы они не посрались с Анжелой Витальевной — как раз таки руководителем его отдела. Может, Анжеличка нажаловалась. Или ещё что-то. Но Андрея, в конце концов, вызвали на другой конец здания, на самый верх. В кабинет, стало быть, нового директора. Самого Андрея эта ситуация... Напрягала, конечно. Тем более, сообщили ему об этом по приходе на работу. А по приходе на работу он обычно ещё часа полтора пытался начать соображать. Неудивительно, что теперь он опаздывал. Пришлось дойти до лифта, дождаться его, ехать целую вечность, потом миновать несколько коридоров... На последнем этаже вообще было мало офисов. Наверно, чтоб никто не шумел. Тут стояла почти гробовая тишина, одни пустые залы для конференций вокруг. Тишину Андрей не любил. Поэтому наушники с ушей на шею он стащил перед самым входом в кабинет. А потом, постучав, аккуратно ввалился внутрь, попутно стаскивая капюшон с головы. Хорошо ещё, что их в отделе не дрючили на предмет дресс-кода, а то некоторые другие ходили во всех этих пиджаках и рубашках. Вот как... Новый директор. И ещё кто-то. — Андрей, меня зовут Алексей Юрьевич, а это Михаил Юрьевич, — сходу начал второй пиджак, стоящий у окна. — Ты опоздал. — Извиняюсь, — неопределённо отозвался Андрей и, подойдя поближе, плюхнулся за другой конец длинного стола. Обстановочка в офисе, конечно, напряжная. Вон и Михаил Юрьевич сидит, взглядом сверлит, и этот Алексей... Стараясь особо не принюхиваться, но всё равно понимая, что пиздец стойко пахнет альфами, Андрей складывает локти на столе. — Как ты знаешь, последние полгода Михаил Юрьевич занимает позицию директора компании, я являюсь его заместителем. Мы стараемся потихоньку... Так сказать, познакомиться со всеми сотрудниками в лицо. Ты здесь для этого, ну, и ввиду недавнего конфликта с Анжелой Витальевной. Можешь пояснить, почему в этот раз просрочен проект? — Да потому что это говно, — нахмурившись, отвечает Андрей. И, наткнувшись на взгляд Алексея, повторяет: — Извиняюсь. Я имею ввиду, что он не доработан. Я ей об этом сказал и еще сказал, что знаю, как сделать лучше, но вместо работы я вынужден был ждать ещё два дня, пока она вернётся со своего отгула, чтобы она пришла и сказала, что типа времени исправлять больше нет и надо сдавать, как есть. А время исправлять было, просто она упёрлась рогом, и... — Андрей, напомни-ка, ты какую должность занимаешь? — Я её зам, — роняет Андрей. — А сколько тебе лет? — Это тут причём? — начиная осознавать, чем пахнет этот разговор, медленно интересуется Князев. — Двадцать. С небольшим. — Ну, то есть, ты довольно... Хороший специалист, раз тебя повысили, верно? — непонятно переспрашивает Алексей. Вместо него Андрей коротко глядит на Михаила и сует руки в карманы толстовки. — Не знаю. Наверно. Юрий Михайлович меня повысил. — Ну вот. Так почему вы с Анжеликой Витальевной не сумели найти общий язык и сдать проект вовремя? — Я, блин, сказал... Уже, — мотнув головой, выдыхает Андрей, чувствуя себя максимально спрессованным под двойным внимательным взглядом. — Потому что она упирается. Да я сам могу переделать и сдать! Вот... Вам что, нравится это яблоко? С ногами? Да кто вообще обратит на него внимание? Не плакат, а хрен знает что. Я не буду перед ней... Хмыкнув, Лёша кидает взгляд на брата. С какой там целью Миша хотел Князева вызвать, он не знает. Может, и не для того, чтоб поговорить о просрочке, но раз начали, то неплохо было бы выяснить, что имела ввиду Анжела, когда за профуканный дедлайн винила этого пацана. Уткнувшись взглядом в ковёр, Андрей раздраженно думает о том, как он хочет отсюда уйти поскорей. И о том, что Анжела могла нажаловаться на что угодно, она та ещё мымра. Ещё и омега, так что вечно клеится ко всем большим дядям и думает, что ей поэтому всё можно. И ведь прокатывает чаще всего... Сам Андрей себя омегой считает условно. Ну типа да, вроде как да, но ничего хорошего ему это никогда не приносило. Одну головомойку и неприятные последствия, а ещё снисхождение со всех сторон. И ему бы точно не пришло в голову вертеть, как некоторые, хвостом. Тут ему некомфортно ещё и потому, что доказывать что-то довольно тяжело, когда в руководителях альфы. Вот кто обожает пользоваться своим положением, что ни говори. И запахи эти, два сразу, ничего не разберешь кроме того, что они тяжёлые пиздец, аж на языке оседает. Стоит Андрею почтить кабинет босса своим присутствием, как чувствительные рецепторы заставляют вжаться в кресло до скрипа. Михаил Юрьевич впивается взглядом по ту сторону стола и молчаливо наблюдает, пока брат разбирается в формальностях. Старший Горшок никогда не любил жёсткие рамки, но очень скоро пришлось смириться, поскольку на работе без этого никуда. По крайней мере, хорошо, что он плавал в этом не один и было кому страховать. Ещё больше Михаил Юрьевич не приветствовал в работе омег. Вечно от них были одни проблемы. Несобранные, хаотичные, проблемные особи, которым то условия слишком суровые, то надо пропасть из офиса срочно из-за течки, то оформляют декрет под конец квартала. С бетами и альфами сотрудничать, как оказалось, было проще всего. Можно сказать, что, стоило Андрею войти в кабинет, как многие выводы быстро встали фактами из воздуха. Предрассудками, да, но если пытаться реально во всех людях копаться, желая разобраться, то можно до работы никогда не добраться. У Михаила Юрьевича, к тому же, с некоторых пор сердце было закрыто и заморожено. И никакие человеческие слабости в наросшей крепким щитом броне он не демонстрировал. Значит, дерзкому омеге чуть больше двадцати лет. Ветер в голове, должно быть. Ему бы по клубам задницей тереться, а не в офисе штаны протирать. Однако, в очевидной картинке у Михаила Юрьевича кое-что не складывается. Такой молодой омега, а уже повышение заполучил у отца. Зная безграничное уважение и любовь отца к матери, в аргументе "взят за красивые глазки", старший Горшок сомневается. Не тот Юрий Михайлович человек, который допускает людей на пост через связи и без очевидных успехов. Выбить место, заплатив круглую сумму, не выйдет. Многие "умники" пытались — Михаил знает. Сам был свидетелем, как приезжали "на поклон" к бате авторитеты местные замолвить словечко за сына или дочку. Разумеется, уезжали ни с чем. Юрий Михайлович давал от ворот поворот непреклонной горой. Отец всегда строго подходил к делам, выстраивая бизнес на дисциплине. Тому же учил своих сыновей: лучше заслужить уважение честным кнутом, чем сладким, но прогнившим пряником. Дав место в своей компании и, более того, должность — Юрий Михайлович признал в Андрее способности или талант. Старший Горшок не мог выкинуть омегу просто так. Во всяком случае, не как тех обычных клерков, что расслабились и забыли, за что им платят такие бабки. Ставка здесь считалась более чем хорошей. — Хочешь сказать, что в деле просрочки совершенно не имеет значения личная неприязнь или естественная конкуренция между омегами? — вопросительно выгибает бровь Михаил Юрьевич, покачнувшись на кресле и опасно поддавшись вперёд. Голос у альфы точь-в-точь, как у отца. Стальной металл с хрипотцой альфы. Партнёры даже сначала путали и получалось сплошное недоразумение. Так у компании ещё сменился один секретарь. — Слушай сюда, Андрей. Если будете собачиться в коллективе, оба вылетите на улицу, не смотря на прошлые заслуги. Тоже самое я скажу этой самой, ё-моё... — Михаил Юрьевич щёлкает в воздухе пальцами, пока Алексей любезно не напоминает имя. — Точно. Анжеле. Так вот. Проекты делает целый отдел, потому что таким образом равномерно распределяется нагрузка. Если чувствуешь, что способен сделать лучше, ты обязан переубедить каждого. Мне не интересно, кто упирается. Я отвечаю перед заказчиком за сроки. По контракту за каждый день просрочки наша компания теряет бабки, выплачивая неустойку. Это ясно? Подставляя одного, получается эффект падающего домино. Страдает репутация и авторитет компании. Цепная реакция: заказчик передумывает и идёт к конкурентам. И снова потеря бабла, понимаешь, да? — расправляя широкие плечи, Михаил Юрьевич встаёт из-за стола и расстёгивает пуговицу на пиджаке. Признаться, он его бесит. Непонятно, чего батя так привязался к гребанному дресс-коду, который нихрена не был удобен. — Согласен, что яблоко с ногами — чушь и клише, но оно утверждено с заказчиком. Наша работа — сделать даже из говна конфетку. И более того — продать эту самую конфетку, — альфа неизбежностью приближается, словно айсберг к печально известному Титанику. — так что, Андрей Князев, будь добр, соблюдай договоренности, либо иди доказывать свои особые взгляды на дизайн в отдел, созваниваться с заказчиком и объяснять, почему это кукуруза Bonduellе может прыгать в рекламном ролике, а его яблоко — нет. Свободен. «Естественная конкуренция между омегами», блин... Остаток дня Андрей прокручивает в голове тот странный разговор и всё больше раздражается. Хрен его знает, на что намекал Михаил Юрьевич, но по мнению Андрея между альфами конкуренции куда больше. И вообще, на кой было примешивать второй пол к этой ситуации... Если только Анжела не охомутала и нового директора тоже. Как бы то ни было, в кабинете Андрей действительно не задержался. Стоило Михаилу Юрьевичу подняться, подойти и нависнуть над ним, как Андрей покивал, со всем согласился и свалил. Он терпеть не мог, когда альфы начинали включать вот это вот своё... Давление. Тем более, Михаил Юрьевич предпочёл не оставаться на своей части стола, а подойти вплотную, как будто бы знал наверняка, что это возымеет эффект. Возымело, конечно... Андрей напрягся и дал заднюю. Ему что важно было? Чтоб не напирали и не уволили. В принципе, суть замечания он понял — разговаривать больше не о чем. Впрочем, через некоторое время Андрей начинает понимать, что он действительно легко отделался. То ли из-за этого Алексея, который тоже был в кабинете, то ли из-за того, что не облажался так сильно, то ли... Да кто его знает, на самом-то деле. Но прокатило нормально. В отличие от него, некоторым коллегам прилетело мощней. Андрей готов был поклясться, что видел, как кто-то чуть ли не рыдает после такой личной аудиенции. Подобные методы он не одобрял, но и не то чтобы горел желанием лезть туда и выяснять, что к чему. По сути говоря, Андрей надеялся на одно: что они с начальником не увидятся ещё очень долго. Тем более, что основные вопросы по-прежнему решала Анжела — ей и отчитываться на ковре. Вот это намерение — не вмешиваться, спокойно работать, не пересекаться — Андрей сохраняет во вторник... Целый день. А в среду он, как обычно, люто опаздывает. Ну как, люто. Проспать на час — это ещё не приговор. Так Андрей выскакивает из метро в десять, а не в девять, но по пути к офису всё равно заходит за кофе. В офисе кофе не очень, а вот в кофейне неподалеку... Там, к тому же, и бариста приятная. Девчонка примерно его возраста, очень милая, и всегда рисует какой-нибудь рисуночек на удачу... Шагая вместе со своим стаканом, в котором, в свою очередь, такой вот ничегошечный рисуночек, наткнуться на вылезающее из машины начальство Андрей не рассчитывал. Начальники — они ведь приезжают во сколько заходят. Когда приехал — тогда и начало рабочего дня. А вот Андрею бы стоило уже сидеть в офисе. Ну да и... Поборов первое и вполне понятное желание драпануть или на худой конец сделать вид, что он Михаила Юрьевича не видит, Андрей решает всё сделать наоборот. Типа он, конечно, заметил, и, конечно, раскаивается, но, вообще-то, может, и ничего страшного. В процессе он, понятное дело, передумывает ещё раз. Решает, что проскользнет в какой-нибудь лифт первым, пока шеф здоровается с охраной и так далее, так далее, но что-то... Явно идёт не так. — О, Андрей, привет! — громогласно здоровается Виталик, охранник с первого. Мысленно хлопнув себя по лицу, Андрей натягивает на лицо улыбку. И вот тогда ему приходится не заскакивать позорно в лифт, а дождаться, пока Михаил Юрьевич осознает, что они оба в холле, и что-нибудь с этим сделает. Или не сделает. Андрей бы предпочёл второе, поэтому он, поморгав, делает из своего стакана глоток, попутно возвращая на лицо самое безмятежное выражение. — Доброе утро, Михаил Юрьевич, — говорит он. Десять пятнадцать — ну так себе. С начальником сегодня ничего непонятно, хотя хорошего настроения, как известно, у начальства не бывает, так что... — Вам на какой этаж? — мысленно дав пинка Виталику, добавляет он. И спешит перевести тему: — Яблоко сдали, кстати... Позавчера. Ну, Анжел... Ээ, Витальевна должна была сказать. Об Андрее Горшенёвы забывают сразу же, как тот выходит из кабинета. Слишком много ещё работы, которая за каждой дернутой ниточкой спутанного клубка становилась будто всё объемнее. Помимо Андрея к Михаилу Юрьевичу приходят ещё человек десять, шесть из которых собирают слезы и сопли в бумажные полотенца. Так и получается, что в коллективе начинают утверждать, будто сердце у босса каменное. Или просто спрятанное на дне моря в сундуке под семью замками, как у Дейви Джонса. Справедливости ради, Анжела Витальевна тоже получает свою порцию выговора и идёт на некоторые компромиссы с Андреем. Не такие весомые у них разногласия в итоге, получается. Правда, потом начальница отдела уходит на больничный. Никто бы не удивился, что с нервным тиком, но она пишет в рабочем чате причину как "сезонный грипп". Естественно, вся работа по новому контракту вскоре сваливается на Князева. Омегу, который решает благополучно проспать лишний час. — Я бы на твоём месте не храбрился так утверждать, — неприветливо обрывает попытку беззаботного диалога Михаил Юрьевич. Утро и правда вышло не добрым. До четырех соседи не могли угомониться, резвясь в бассейне с пивом и громкой музыкой на заднем дворе. Блэкджек и шлюхи, блять. Горшок думал, что не выдержит и свернёт каждому "гостю" соседнего коттеджа шею, но желание заснуть хотя бы на десять минут после очередного сумасшедшего дня было сильней. Добивали плохое настроение утренние пробки, в которых Михаил Юрьевич застрял на полтора часа. Столько потраченного времени в нихуя. Правда, старший Горшок успел ответить на свежую почту с помощью забытого ноута в машине. Заряда как раз хватило до пути к офису. И всё равно этого было бесконечно мало. Ещё и Анжела Витальевна с несвоевременным больничным. Омеги... Михаил Юрьевич смотрит на свои часы на запястье и хмыкает в голос. — Десятый, — чеканит альфа, заходя в лифт. — я правильно понимаю, что ты только прибыл на работу? С опозданием в час пятнадцать минут, но зато с ароматным кофе, явно не из нашего автомата? Твои приоритеты мне более чем ясны. Смею напомнить, что в городе достаточно дизайнеров, готовых перегрызться за это место. Тягучий мускусный аромат стоит в узком пространстве ярким "розовым слоном", о котором не принято говорить. И всё же, он есть. Альфа - без - метки. — Даю пять минут на сборы и осознание, — тяжело и грубо нажимает на пятый и десятый кнопки этажей Горшок, пока Князев что-то соображает. — Сегодня едешь со мной на встречу вместо Анжелы. Почему — узнаешь, если будешь приходить на работу вовремя. — словно ебучий Мистер Грэй, Михаил Юрьевич заставляет закрыться дверцы лифта за Андреем, отправляясь с хладнокровным лицом на свою верхушку. Надо же было так проебаться. За свой стол Андрей садится задумчивым, непривычно для себя тихим и по этой же причине игнорирует нескольких коллег, которые подходят к нему поздороваться и, как обычно, потрепаться. Не сейчас, не сейчас... Андрей отмахивается и, натянув наушники, типа никого не слышу и не вижу, берется включить компьютер и хотя бы проверить почту. Иллюзиями о том, что Юрий Михайлович не знал о его опозданиях, Андрей себя не тешит. Знал, конечно. Но, видно, по-своему ему это прощал за другие заслуги. И это совсем не значит, что с новым шефом прокатит то же самое. С другой стороны, если ему показать, что работа делается вовремя и этот час ни на что не влияет, то, может, он и перестанет обращать внимание. Андрей бы этого хотел, потому что начать работать в девять для него смерти подобно. Ну не создан он, бля, чтоб с девяти утра начинать включать голову, ну что ты будешь делать... А на почте, оказывается, Анжеличка провалилась в течку. Очень вовремя, как обычно. Сам Андрей вот эту херню допускает редко. Таблетки — и все дела, ни разу не подводило. Дело даже не в том, что рабочий процесс нарушается. Извините, конечно, но альфы точно так же берут выходные в гон. Дело в том, что это в целом... Болезненный неприятный процесс. Ну его нахер. Андрея другое волнует: раз Анжелы нет, то кто займётся новым проектом для SOKOLOV? Они — крупная компания, и то, что решились делать ребрендинг — интересно; Андрей хорошо помнит, как СЕОшники тряслись над презентацией и как радовались, что спецы из Соколова решили выбрать «Горшенёв» в качестве главного мейкера обновленного контента, но ведь... — Бля-ять, — спустя мгновение тянет Андрей в голос, едва не сбивая со стола стаканчик. Серьёзно? Об этой встрече речь? — Андрей, что там? — спрашивает под руку Вика. — Вик, найди мне папку по Соколову, ну, ту, помнишь, которую Анжеличка собирала пару дней назад, будь другом, — не глядя, просит Андрей. — Очень надо, честно, выручишь как никогда. Вика, конечно, идёт искать папку. Подтянув к себе стакан, Андрей делает ещё глоток и откидывается на спинку стула. Класс. Мало того, что с Мих Юрьевичем не вовремя пересекся, так ещё и ехать сегодня в чужой офис. Анжела, сука, могла ведь сказать заранее, он бы хоть в другой одежде явился, а не как обычно в толстовке и джинсах. Ну ладно. Ладно. Хуй с ним. И пожалуйста. Да он хоть вообще без одежды об этом проекте кому угодно и что угодно расскажет. — Пасиба, ты лучше всех! — ляпает Андрей, хватая папку, и тут же смывается обратно вниз. Пять минут уже прошли, но как бы... Если позориться, то до конца. И вообще, понятно, почему у Михаила Юрьевича нет жены. Если постоянно ходить с таким лицом, как будто сейчас кому-нибудь перегрызешь горло, то желающих много и не появится. Впрочем, не Андрею об этом размышлять. Хотя именно об этом, походу, он думать и будет: если в лифте чужой запах мелькнул и пропал за пару минут, то салон машины им пропитан насквозь. Кожаные сиденья и вот это. Что-то такое тяжёлое, горькое, похожее то ли на кедр, то ли... Садится Андрей на заднее, чтоб лишний раз не маячить, и, съехав по сидению пониже, молча разворачивает папку и прячет за ней лицо. Надо хоть для приличия ознакомиться. Ебаная Анжеличка, она наверняка подозревала, что у неё вот-вот начнётся, могла бы и сказать, что не поедет к заказчику... Только когда машина трогается с места, Андрей задаётся вопросом о том, почему не едет никто из контент-отдела. А тексты как же... Или едет? Просто на другой машине? После такого утра надо было и ему... На другой. Из-за папки Андрей быстро косится на шефа и, нахмурившись, переворачивает страницу. Какой-то он весь... На иголках. Напряжение аж в воздухе звенит, хоть откусывай. Неужто из-за Соколова? Вряд ли. Контракт там хороший, но не впервые же такая ситуация. Может, скоро следом за Анжелой... Андрей вот после таких поездок на лифтах уже бы да. Аве, таблетки. — Так, — кашлянув, спрашивает он, — вы кого-то ещё позвали из наших? Естественно, за пять минут Князев не уложился — это нереально. Михаил Юрьевич и сам понимает. Ему тоже хватило бы успеть дойти до кабинета и спуститься вниз. Однако, не смотря на все неприятности, Горшок достаточно просчётлив, чтобы не опоздать на крупную сделку с большими деньгами. Так что ни соседи, ни пробки, ни опаздывающий Князев не заставляют его терять самообладание. Всякий, кто посчитал своей новой открывшейся возможностью подняться по карьерной лестнице вверх, крупно проебался, решив, что флиртовать с начальством — хорошая идея. Тут же некоторые беты и омеги попали под резкое сокращение. Дело было не в том, что они как-то не так пахли или были не симпатичные. Как раз наоборот: и сладкие нотки, аппетитно витающие в воздухе, провоцируемые феромонами, и отлично сложенные тела разных форм и размеров в офисе имелись. Просто Михаил Юрьевич на это не вёлся. Причиной была как скорбь по рано ушедшей жене, так и продуктивность. Горшок больше не видел смысла рычать, присваивать, драться за кого-то. Даже спать просто на цикл. Это было пустой тратой времени и отключало голову. С недавних пор ни то, ни другое Михаил Юрьевич не мог себе позволить. Каждое утро начиналось с кучи таблеток с подавителями желания и обоняния, дабы оставаться беспристрастным продуктивным роботом на благо дела. За свою бесшабашную страсть к бизнесу логически Горшенев отвечать не мог. То ли играла большую роль вина за его активное прошлое, завязанное на наркозависимости, то ли долг сына перед больным отцом, но остановиться и отдохнуть Миха не мог. Своей одержимостью ещё и Алексея заражал. — Да, машина прямо за нами. Остальная делегация решила почему-то ехать с моим братом, ё-моё, — коротко разъясняет альфа. Интересно, почему же... Гон давно не настигал Михаила Юрьевича, как и любая интимная или близкая связь, кроме родственников. Так что любой ажиотаж по теме второго пола им высекался прямо на корню. Как и служебные романы. Лучше тогда сразу добровольное увольнение и расчет в бухгалтерии. — У тебя все готово или можно ещё будет заехать за стаканчиком кофе? — язвит Горшок, тут уже вырывается непрофессиональное личное раздражение. Усталость. Утомление. Нет, никаких слабостей. Единственно важное — сейчас провести удачную встречу и договариваться о вкусных подробностях контракта для обеих сторон. Так что большой босс жмёт на газ и вырывается на светофоре. — Флешка у Альберта, скооперируйтесь быстро, им нужны наброски макетов и примерные черновики. Рассчитываю на вас. Задним числом Андрей задумывается о том, не влез ли он куда-то не туда. Может, шеф рассчитывал поехать на своей громадной тачке один. Но машину Алексея Андрей ни разу не видел, так что и шансов обнаружить её на парковке не имел. Тем более, честно сказать, по какой-то причине, хоть Алексей в прошлую их встречу и играл в хорошего полицейского, Андрей посчитал, что сюда сесть правильней. Ну как, посчитал. Интуиция. В принципе, в папке всё не так уж запущено. Материалы неплохие. Ну да, не стала бы Анжела рассказывать абы что Соколовским пиджакам. Это она только в своём отделе выпендривается, а так ведёт себя, как будто она самое милое создание на планете. — Да можно заехать... — рассеянно отзывается Андрей, не отрывая взгляда от страницы. Когда через пару мгновений до него доходит, что это была ирония, он, коротко хекнув, нарочито громко переворачивает страницу. Бля, да что такое с этим Михаилом Юрьевичем... Перед тем, как зайти внутрь, курят. По крайней мере, Андрей стоит с несколькими своими коллегами, приехавшими с Алексеем, и коротко, не затягиваясь, потягивает дым. Прочитанное туда-сюда скачет в башке, и Андрей, вроде, понимает, что надо сказать, но представить, как оно будет на деле, пока не может. — А ты с МихЮрьичем приехал? — спрашивает Паша, слегка наклоняясь. — И как оно? — Езжай обратно с нами, — изогнув бровь, хмыкает Андрей. Как оно, как оно... Никак, не считая двух мелких проебов и того, что Михаил Юрьевич всё время на взводе. К счастью, начало переговоров ни одна, ни другая сторона не оттягивает. Алексей быстро представляет всех, и Андрей, уже выкупив, что отвертеться вариантов нет и что чем быстрей, тем лучше, буквально через пять минут после этого оказывается у интерактивной доски. Думает он, правда, больше не о Соколове, а про всю ту же Анжеличку, которой бы без шуток надавать пинков за... Да вот за Юрьевича, который старший и сидит, сверлит взглядом, и того, который младший, но тоже вызывает какой-то напряг. — Сам процесс ребрендинга уже запущен. Строго говоря, мы разделили его на два больших блока: это слоганы и визуальная часть. Про слоганы вам попозже расскажет Павел, а сейчас обсудим, что называется, картинки. Первое, что надо учитывать — это тот факт, что покупатель сильно изменился. Понятное дело, что наша цель — сохранить клиентов, которые готовы выкупать якутские бриллианты по триста тысяч за кольцо, и к этому мы обязательно вернёмся, но основная часть покупателей, которые бывают в Соколове каждый день — это молодежь в возрасте от... Пока Андрей болтает, Алексей несколько раз наклоняется к брату, что-то тихо ему говорит, но разобрать без шансов. — То есть, на ваш взгляд, нам следует отказаться от классики? В конце концов, к рекламе, где главным действующим лицом является какая-нибудь звезда нашей эстрады, разные компании возвращаются снова и снова. — Не отказаться целиком, но слегка изменить формат, — отвечает Андрей. — Вы поймите, что певица Лолита, рекламирующая новую зимнюю коллекцию — это хорошо, но есть нюанс, который... Через сорок минут, когда всех отпускают на брейк, после которого ещё должен выступить Паша, Андрей отходит уже основательно, крепко так покурить. Не сказать, что его совсем не мандражит. Хотя вот Сергея Анатольевича, походу, совсем нет. Этот мужик, вроде, руководитель типа Михаила... Юрьевича. И, пока Андрейка курит, отойдя чуть подальше, спокойно ему не стоится тоже. — А вы хорошо выступили, Андрей. Мы ожидали Анжелу Витальевну, но не разочарованы. Давно вы работаете в компании? — Третий год, — кашлянув, отвечает Андрей и вытягивает шею. Где там остальные? — Такой молодой и так много работаете. Похвально. Так что же, вы теперь вместо Анжелы, получается? Как так... Вышло? Слегка нахмурившись, Андрей переводит взгляд обратно на Сергея. Что за хуйня-то опять начинается? — Она приболела, — сухо отвечает Андрей. — Да ладно вам, не прибедняйтесь. Когда Сергей подходит поближе, Андрей невольно его вдыхает — пахнет как-то... Типа как паленое сено? Что-то непонятное... — Да я и не, ээ, — наскоро потушив сигарету, Андрей роняет: — Ладно, до встречи за столом. — Андрей, подождите, — прищурившись, Сергей дергает уголком рта. — Вы знаете, нам так-то тоже нужен дизайнер. В штат. Так сказать, молодой и перспективный. Как вы смотрите на возможность занять должность руководителя отдела? Так сказать, сразу в дамки? Зарплата хорошая. Любой омеге будет в радость. — А? — нахмурившись, непонятливо переспрашивает Андрей. — Кстати, а вы вечером свободны? — тут же уточняет Сергей.***
В конференц-зале любезности проходят быстро благодаря Алексею, да и Князева не надо окликать, чтобы делал свою работу. Среди белых воротничков, надутых пингвинов, пацан ведёт себя уверенно. Михаил Юрьевич оценивает это, как большое достоинство, несвойственное омегам. Выступать перед десятком альф, чей счёт за ужин неприлично озвучивать, столь пошлая сумма в нулях получается, и не дрогнуть голосом, отвечать на вопросы, утверждать новые смелые стратегии — дико бесподобно. Тоже самое подмечает Алексей, склонившись ближе к брату во время презентации. Михаил Юрьевич не отрывает от Андрея взгляда и кивает. Выходит, отец взаправду взял омегу не за красивые глазки. Старший Горшок приятно удивлен и впечатлен качествами юного "кадра". Уже не смотря на второй пол, шармом от которого зачастую пользуются омеги, чтобы закрыть глаза большим боссам на мелкие недочёты и косяки, беспристрастно, как любой справедливый руководитель он выходит, чтобы похвалить. Вот только очень быстро натыкается на точно такого же "ценителя" профессионального труда. Здесь приходит время удивляться серьезности Князева во второй раз. В ином случае Михаил Юрьевич оставил бы омегу на пороге собственного выбора, где пути два: продаться во всех смыслах в угоду прихотям или оставаться верным идее "через тернии к звёздам". Не часто Горшок подслушивает, но это — тот самый решающий момент, если такой действительно существует.***
— Сергей Анатольевич, прекращайте соблазнять нашего прекрасного сотрудника, — возникает за спиной Андрея из-за угла альфа. Царственное возвышение, подобное горному орлу в прериях. Снова нечитаемый тяжёлый взгляд, давление от которого натурально спрессовывает к земле. — Андрей сегодня занят, чем должен. Доработкой проекта. Задержка на работе в честь опоздания, представляете? Но надо уточнить, что способных людей "Горшенёв" вознаграждает. С завтрашнего дня Князев уже руководитель отдела. — Напряжение, возникшее в этом небольшом пространстве, которое заполнял Михаил Юрьевич, искрится молниями в атмосфере. Он, видимо, не расслаблялся ни на минуту. С ходу в состояние полной доминантности сложно включиться, только если не быть в нем постоянно. — Если предложить Вам больше нечего, к тому же без необходимости лезть рукой к начальству в штаны вместо истинного карьерного роста с перспективами мирового уровня, соизвольте пройти и досмотреть окончание презентации на свое место. Иначе мне придется считать предложение моему сотруднику подкупом и манипуляцией, на провокацию которого я, как генеральный директор компании, должен буду ответить своей репутацией. Вы ведь не хотели бы найти в моём лице врага, правда? Только дурак может считать, что ему сойдёт с рук забрать ценного сотрудника. Вы ведь не дурак, Сергей Анатольевич? — Глаза альфы напротив наливаются кровью, а лицо багровеет то ли от стыда, то ли от гнева. — Ты — мальчишка, просто тень от могущества своего отца, как смеешь... Всего один шаг Михаила Юрьевича вперёд заставляет надутого "пингвина" отшатнуться, от него, как от прокаженного. Страх читается в глазах, в запахе. Даже зная, что Горшок ничего ему не сделает в офисе, на важной встрече, решающей сделке по заключению контракта, Сергей Анатольевич сбегает с места, поджав хвост. — Потом поговорим, — пресекает попытку Андрея заговорить с ним одним точным жестом раскрытой широкой руки. — время. Пора возвращаться в зал. Обеспокоенный Алексей Юрьевич уже заметно начал волноваться отсутствию брата, и, стоит Михаилу Юрьевичу появиться в дверях с Андреем, он тут же изумлённо вскидывает темные брови вверх. Так не похоже на старшего Горшка — задерживаться из-за омеги. Алексей наклоняется вновь узнать подробности, однако ничего вразумительного не получает. С осознанием собственного неожиданного повышения Михаил Юрьевич оставляет Князева наедине со своими мыслями. После удачной сделки, в течение которой Сергей Анатольевич кидал косые взгляды из-за плеча главного директора, обратно в офис все отправляются, не меняя позиций. То есть, Андрей единственный, кто действительно осмеливается сесть в машину Михаила Юрьевича. Молодость и отвага, бесстрашие и слабоумие. Хотя насчёт последнего — огромное сомнение. Князев действительно способный омега, который возвышает проект на новый уровень. Михаил Юрьевич отлично ознакомился с черновиками Анжелы и мог поклясться, что она не не вытянула бы сделку и на пятьдесят процентов, как это сделал это Андрей. Личный сюрприз от босса будет ждать ее после больничного. — Тебя, должно быть, интересует моё решение назначить руководителем отдела? Я смотрел на работу Анжелы на выездах — и она слабее. Так что поздравляю со скорым повышением, ё-моё, — быстро и строго отвечает на все в висящие в воздухе вопросы альфа. — и, Андрей, — на этом моменте Горшенёв специально оборачивается, чтобы контакт глазами был прямой и однозначный, — про отработку я не пошутил. В семь пятнадцать заканчивается твой рабочий день сегодня. От сегодняшнего выезда на переговоры Андрей не ожидает ничего, кроме того, что всё пройдёт, по возможности, нормально. Он планирует сделать всё, что в его силах, потому что делает так всегда. И, вроде бы, получается. По крайней мере, пиджаки из Соколова сильно не артачатся, хотя им настолько же далеко до молодёжи, как самому Андрею до их статусов. Только, сидя в машине, Андрей думает не о контракте и даже не о неожиданном повышении, которое, по правде, ещё совершенно не переварил, а о том... На самом деле, то был странный момент. Странный, как пиздец. В мире альф и их взаимодействий друг с другом всё вечно на каком-то накале, так что удивляться тому, что Михаил Юрьевич вмешался в диалог с Сергеем, бессмысленно. Другое дело, как он это сделал. Андрея как бы... Как бы чуть-чуть, наверное, повело и испугало одновременно. Может, это он от неожиданности так отреагировал. Может, по каким другим причинам. Но шеф прям разогнался с нихуя, как зыркнул на этого мужика, как навис над ним. Мог бы и спокойней отреагировать так-то, но не отреагировал же. И вот они снова в машине, и после всего он затирает про опоздание. Серьёзно, что ли? — Понял я... — отвечает Андрей, решив лишний раз не нарываться. Задержаться так задержаться. Всё равно, если Михаил Юрьевич не пошутил, придётся собирать свои вещи и переезжать с одного стола за другой. В отдельный кабинет! Пиздец. Обратно они приезжают как раз к обеденному времени. Прихватив папку, Андрей выбирается из машины наружу и спешит убраться к себе на пятый. Хватит с него на сегодня экспириенсов. Непонятно, с какой вообще стороны начинать думать о случившемся. А шефа хочется оставить одного, такой он на нервяке сплошном. Контракт подписали, а он всё равно... И ведь не то чтобы Андрею с ним прямо страшно. Нет, ну страшновато, конечно, спору нет, он ещё прессует постоянно. Но до того момента, как у него по спине из-за сцены с Сергеем прокатилась волна холодной дрожи, Андрей как-то и не задумывался о том, что Михаил Юрьевич реально как бомба замедленного действия. Может, не трахался давно или типа того... Меньше всего Андрею хочется думать в эту сторону. То есть, с кем он там чего.