у гарри поломанная жизнь

У Гарри поломанная жизнь и ни грамма надежды за душой. Гарри курит дешёвые маггловские сигареты и запрещает себе думать о прошлом. Ей не к чему больше возвращаться. Некуда. Не к кому. В этом мире нет волшебства, по крайнем мере того, к которому она привыкла. Нет Хогвартса и Косой Аллеи, нет Норы и дома 12 на Площади Гриммо. На месте величественного замка – древние руины, огороженные колючей проволокой; вместо уютного обиталища семейства рыжих волшебников, неподалёку от деревеньки под названием Оттери-Сент-Кэчпоул располагается богом забытая заброшенная ферма, о которой в соседних деревушках рассказывают страшные истории. Как бы она не напрягала зрение и не пыталась одной лишь силой воли заставить Дом номер 12 вырасти из небытия меж двух соседних домов, фасад здания так и не шелохнулся. Чуда не случилось. Дырявый Котёл здесь носит название Дырявый Кошелёк, или попросту Дыра, как его называют местные жители, и представляет из себя захудалый маггловский паб. Гарри наведалась туда сразу же после того, как поняла, что она больше не в Канзасе. Здесь нет Гермионы, Рона и Тедди, нет ни одного знакомого ей лица. Тогда, в те первые переломные дни, она, пожалуй, обрадовалась бы и надменной роже Люциуса Малфоя, что уж там говорить о друзьях и знакомых. Но нет. Этих людей попросту не существовало в этом мире. Она попала сюда случайно. Просто в один момент она возвращалась домой после выполнения очередного задания Аврората, а в следующий миг её спину обожгло неизвестным проклятием. В сознание отпечатались лишь режущая боль, да смутно знакомый смех, но личность обладателя голоса настырно ускользала от неё, словно скользкий уж, спешащий скрыться в высокой траве. Миг, и сознание ускользает от неё в чернильной пустоте. Миг, и оно возвращается, только вот мир вокруг неё ощущается неправильно. Не так, как должен. Незнакомый. Чужой. Она училась жить заново. В этом мире нет волшебства, зато в нём есть всё то, от чего она давно отвыкла. Пускай она выросла среди магглов и ей не чужды технологии, но её жизнь была сосредоточена вокруг магии и Мира Волшебников. Она не может вспомнить, когда в последний пользовалась телефоном или маггловским транспортом в родном мире. Ей пришлось учиться. Что ещё ей оставалось делать, когда она оказалась в этом новом незнакомом мире? Без денег, связей и знаний. Она адаптировалась. Ей не привыкать. Что ей новый мир, когда сама Смерть не властна над ней, несмотря на то что Костлявая следует за ней по пятам с самого детства, вот только жертвами всё так же, как и в ту Октябрьскую ночь продолжают оказываться её близкие, вместо неё самой. Гарри докуривает очередную сигарету и щелчком пальцев отправляет окурок в решётчатый сток под ногами. Скоро начнётся её смена, а опаздывать ей не с руки. В мире магглов на её странности и отсутствие общепринятого образования смотрят сквозь пальцы. Её работодателям плевать, сколько классов она закончила и чем она занимается в свободное от работы время; единственное, что их волнует – выполнение поставленных задач в срок. Поначалу, Гарри берётся за любую работу. Курьер. Сторож склада. Продавец. С приклеенной улыбкой на лице она складывает продукты в пакет и называет покупателю сумму к оплате. Убивает время, когда на километры от склада нет живой души, тем, что повторяет способы использования драконьей крови и последовательность действий в приготовлении зелья Сна Без Сновидений, который ей бы сейчас очень пригодился. Она задумывается о том, есть ли в этом мире магические существа и растения, но сразу же отметает эту идею. В этом мире нет ни капли магии, это она чувствует также ясно, как знает, что её зовут Гарри. Хотя, с недавних пор она уже не уверена ни в чём. Границы невозможного в её жизни давно смыты, так что она не удивится если её звали Гарриет или, скажем, Гортензия – по традиции семьи Эвансов – но все знают её как Гарри. Знали. Знали её как Гарри. Нет, она всё ещё использовала это имя, но после того, как она попала в чужой мир в ней проснулась некая отрешённость по отношению к себе самой и своей жизни. Она как будто смотрела на себя со стороны. «Дереализация» и «деперсонализация», так умно сказала ей одна из её коллег на её прошлой работе барменом. И откуда только такие слова знает… В ту ночь, после закрытия самого бара, они с коллегами знатно надрались, и Гарри тогда понесло на откровенности. Конечно же она не упоминала волшебство в своих запутанных изречениях, больше казавшимися бреднями сумасшедшего, чем простым пьяным бредом, но всё же она сказала достаточно, чтобы следующим вечером, работники заведения хлопали её по плечу и сочувственно улыбались. С каждым днём она всё яснее чувствовала, как контроль над ситуацией всё быстрее утекал у неё через пальцы, словно вода. Хотя что там, она потеряла контроль над своей жизнью ещё той самой далёкой октябрьской ночью. Гарри снова затягивается дешёвой сигаретой, на этот раз сидя на подоконнике своей съёмной комнаты. В потолок немедленно начинают чем-то стучать. Видите ли, у её соседей сверху отменный нюх и они за версту чуют запах табака. Гарри плевать. Она давно выросла из того возраста, когда безукоризненно следовала правилам, выставленным другими людьми. Нет, конечно, ей были не чужды общественная мораль и правила поведения хорошего тона, но на такую ерунду как запрет на курение из окна она всегда обходила стороной. В конце концов, она взрослая женщина – иногда ей кажется, что она всегда ей была, что у неё не было никакого детства и, по сути, так и было – а к тому же, волшебница, так что ей не составит труда погасить огонь, даже если она случайно подожжёт что-то в комнате. Те же соседи, стучащие ей сейчас в потолок, имеют гораздо большие шансы на то, чтобы устроить пожар со своей непрерывной готовкой, чем она сама. Помяни чёрта, и он явится – сверху запахло чем-то вкусным, и у Гарри сразу заурчал живот. Она не чувствовала физического голода, так что ела она изредка, чаще всего, когда кто-нибудь комментировал то, насколько она худая, что напоминало ей о том, что её телу было недостаточно магической энергии – для волшебников так же важна физическая пища, как и для магглов, если не больше; ведь волшебники тратили гораздо большее энергии при колдовстве, чем обычные люди при их привычных делах. У неё всегда было худощавое телосложение, усугублённое вынужденными голодовками у Дурслей, но теперь дело перешло в нездоровую худобу. И всё же, несмотря на это, магия буквально рвалась из неё бурной рекой, которую Гарри некуда было направить. Чтобы хоть как-то снять напряжение, время от времени она трансгрессировала в Лес Дин, который, к счастью, в этом мире тоже имелся, а то бы ей грозило расщепление при попытке трансгрессировать. И там она давала волю своей магии. Заклятия слетали с её палочки и пальцев словно молнии, поражая всё в своём диапазоне. Она создавала и разрушала, трансфигурировала и зачаровывала, преодолевала законы физики без малейшего усилия. А когда силы наконец покидали её, она опускалась на землю и так и оставалась лежать там часами. Она смотрела невидящим взглядом на полотно листвы, скрывающее за собой небо, и думала о том, что теперь она понятия не имеет зачем ей жить. Раньше – в том, теперь таком прошлом – у неё была цель, был стимул стать сильнее, было желание жить ради дорогих ей людей. А теперь… Что у неё осталось? Поломанная жизнь и ни грамма надежды за душой.