Чайный домик, словно бонбоньерка, Утопал среди цветущих роз.
С палубы английской канонерки
В этот миг сошёл один матрос.
Он туда сошёл, как подобает:
Увидать всех знатных моряков.
Запросил вина и чашку чая,
Больше ничего он не сказал.
А в углу красивая японка
Напевала что-то про любовь.
Вспомнилась родимая сторонка,
Заиграла в нём морская кровь.
А на утро снова канонерка
По приказу выбросила флаг.
Отчего так плакала японка,
И с чего так весел был моряк?
Эдгар проснулся от низкого и громкого гула, источник которого находился где-то на улице. Пить хотелось так, словно он два дня гнал стадо бизонов под палящим солнцем на своих двоих, а голова раскалывалась, словно один из этих бизонов пробежался по ней. Едва не упав, ему всё же удалось встать с кровати. Протерев глаза и взглянув на часы, что стояли подле письменного стола, он с ужасом осознал, что проспал заутреню. Впопыхах натянув на себя рясу и коловратку, он вышел в зал и остановился перед массивными дубовыми дверьми. Глубоко вздохнув, Эдгар взялся за ручки и потянул их на себя. Мгновенно в глаза ударило яркое солнце, на мгновение ослепив его святейшество. Как только пелена света спала, взору Эдгара открылась толпа, стоявшая во церковном дворе. Десятки глаз сверлили его, от них разило негодованием и злобой; Эдгару казалось, что стоит ему пошевелиться, как он тут же оказаться разорванным на мелкие кусочки собственными прихожанами, не успев даже и начать службу. "Дети мои... — неуверенно начал Эдгар. Говорить ему было неприятно, в основном из-за сухости в горле, — я, покорный слуга ваш, прошу прощения, за столь неблагоразумное отношение к вам и прежде всего к нашей вере и Господу Нашему. Даю вам слово и Клянусь перед Богом, что больше такого не повторится." Толпа начала шептаться. Эдгар пытался расслышать, что он говорят, но шёпот тут же затих. Взгляды людей сменились на более спокойные. "Прошу всех войти в Дом Божий!" — продекламировал Эдгар и сам вошёл первым, завернул за алтарь и скрылся в застенке. Открыв чемодан и откопав среди кальсон и панталон потрёпанный молитвенник, Преподобный аккуратно выглянул из-за дубовой стены. Прихожане спокойно сидели на лавках и ждали. Царила тишина. Скопив всю свою смелость в кулак и предварительно вдоволь напившись воды, Эдгар вышел к алтарю, окинул взглядом паству, откопал в воспоминаниях уроки в семинарии, набрал воздуха в лёгкие и принялся вести службу. Когда последний прихожанин скрылся за дверьми храма, Эдгар облегчённо вздохнул и упал в кресло. Думая, чем бы себя занять ближайшие три часа до обедни, он смерил взглядом комнату в поисках какого-нибудь времяпрепровождения. Неожиданно внимание Эдгара привлекла гравюра в рамке, висевшая над кроватью. Согласно подписи, это была зарисовка казни во время процесса над ведьмами в Салеме. Чёрным углём были выгравированы очертания мужской фигуры, в петле ("Вероятно, это пастор Берроуз", — вспомнились уроки истории в семинарии). Вокруг виселицы стояла ещё более тёмная толпа, что радостно вскидывала кулаки, призывая скорее вздёрнуть осужденного и предвкушая гибель. "Жуть какая-то", — пронеслось в голове у Эдгара, и он отошёл от стены. Решив занять себя чтением, юноша стал искать среди тонн книг, оставленных предыдущим владельцем, ту, что смогла бы заинтересовать его, однако неожиданно раздался скрип входных дверей, затем последовали быстрые шаги, и вот в застенок вбежал Мортис. — Там... Тебя зовут... — пытаясь отдышаться, говорил он, — Колетт умирает... Фух... — Стоп, ещё раз: кто и где умирает? — спросил Эдгар. — Колетт, дочь священника. Тебе ещё не говорили? — Да, вспомнил, она болеет. Ну, веди тогда. В комнате было около десятка человек. Все они толпились перед дверью в спальню. Словно малые дети, которые впервые увидели какого-нибудь жука, она с мольбой смотрели на Отца, прося у него защиты. Вспомнив слова старика о суеверности местных, Эдгар подошёл к двери и приоткрыл её. Удалось увидеть заднюю часть кровати, на которой кто-то лежал. Войдя в комнату и аккуратно закрыв дверь, стараясь не шуметь, Эдгар посмотрел на причину своего беспокойства. Девушка с белыми волосами и такого же цвета лицом лежала с закрытыми глазами. Дышала она нечасто, с хрипотой — признак скорой кончины. Аккуратно подойдя к кровати, Эдгар сел на рядом стоящий стул. Даже больная, умирающая она была на удивление красивой. Длинные ресницы, белые волосы, серповидные ямочки на щеках, аккуратный маленький нос — нехарактерная для данной местности внешность. Эдгар так бы и просидел над ней, пока она не издала бы последний вздох, но тут Колетт открыла глаза. Не ожидавший подобного Эдгар чуть не свалился со стула. — Я ждала тебя, Эдгар. — сказала она и поднялась в постели. — Откуда ты... — в недоумении начал преподобный, но тонкий указательный палец девушки не дал закончить. — Тсс... Поверь мне, я знаю о тебе достаточно, — тут она приблизилась к лицу Эдгара, — у меня есть для тебя предложение. — Какое? — разум юноши подсказывал, что стоит немедленно бежать или хотя бы закричать что есть мочи, однако ноги будто окаменели, а язык словно находился более не в его владении. — У моего отца была одна книга. Названия на корешке она не имеет, но ты без труда её найдешь, — голос её был сладок, хитёр. Водою он затекал через уши прямо в мозг, — когда я умру, сделай на моей могиле, то что написано, и в награду получишь... меня, — тут она оскалилась, и Эдгар увидел чёткие ряды острых, белых клыков. Эта картина помогла привести юношу в чувство и частично снять чары. — А... что, если я... откажусь? В ответ девушка резким движением схватила обеими руками голову парня и, как ему показалось, заглянула в душу. Холодные тонкие пальцы стали впиваться в виски. Перед глазами всё поплыло. Черты комнаты начали искажаться, постепенно преобразовываясь в другое помещение. Невообразим был ужас Эдгара, когда перед ним появилась таверна в порту Иокогамы, стопка какого-то крепкого местного пойла (Сокэ? Он не помнил точно, как оно называлось), японка с чёрными волосами и чёрными глазами ("Биби", — пронеслось в голове), кровать-матрас в японском бумажном доме, тепло её тела... А затем его руки на её шее, хлад её тела. Порт Иокогамы. Ужасные события той роковой ночи, от которых он тщетно и так долго пытался убежать, вновь настигли его. Не в силах более выносить это, он заткнул уши руками и закрыл глаза, начал шептать: "Уйди, уйди!" и пятиться назад. Неожиданно раздался треск стекла, опора в виде деревянного пола (или причала?) выскользнула из под ног и, пролетев несколько футов, Эдгар приземлился в бочке. Открыв глаза, он увидел то, чего в данной ситуации видеть бы точно не захотел. Раздутое, зеленое лицо Биби оказалось прямо перед ним. Бледные глаза впились прямо в его душу. — Теперь ты понял последствия отказа? — загробным голосом спросила она. Пулей Эдгар выскочил из бочки и со всех ног, ни на что не глядя помчался в сторону церкви. Закрыв за собой дверь, Эдгар сел на пол у себя в каморке. Тяжело дыша, он пытался понять, что он только что увидел. Не в силах справиться с эмоциями от пережитого, Эдгар заплакал. Рыдая навзрыд, Эдгар не заметил, как упал на бок. Проплакав с несколько минут, он уснул на деревянном полу.