Шэнь Юаня не стало через шесть месяцев. Через шесть месяцев семья Шэнь опустила черный гроб в одну из могил под припорошённой снегом яблоней. И это была самая тихая процессия из всех. Ведь хоронить было нечего.
» — Я люблю вас. Всех вас. И оттуда, куда я ухожу, я не смогу вернуться».
Это было последнее, что они услышали от своего сына в тот злополучный день. Шэнь Яньмэй все еще плакала, накидывая на себя плащ, ведь на улице пошел дождь. Шэнь Бай с гробовым молчанием, но паникой во взгляде, заводил мотор машины. Шэнь Ли нес аптечку, просто на всякий, но надеясь, что она не пригодится. А их мать все так же сидела на кухне, не в силах осознать, что только что услышала. Она надеялась, очень сильно надеялась, что это просто шутка, ведь её А-Юань такой шутник и проказник, но она продолжала плакать, не обращая внимания на утешения со стороны мужа, что пытался выглядеть спокойным, но дрожащие руки его выдавали.
— Нам стоит позвонить в полицию. — сказал за всех Шэнь Ли. Они ехали в тишине почти всю дорогу, позволяя себе пропускать почти все светофоры, лишь бы успеть, и пока надеялись, что все будет хорошо, что они все уладят.
Шэнь Яньмэй все еще шмыгала носом, редко вытирая вновь непрошеные слезы. И она же была первой, кто выбежал из машины, почти на ходу, несясь к дверям дома, где на девятом этаже жил её брат.
— У тебя есть ключи? — увидев как его сестра открывает дверь, Шэнь Ли удивился, ведь он знал, что Юань не делал запасную копию.
— Да, есть.
— Но как?
— Потому что я его любимая сестра, а ты всего лишь второй брат!
И Шэнь Яньмэй первая, кто влетает в квартиру.
Тишина. Гробовая тишина встретила их. В ванной разбилась капля из-под крана. На кухне шумит холодильник. Через стенку слышно как ругаются соседи. Из открытых окон слышен шум трассы под окнами. Где-то в дали шумел сигнал скорой, и они надеялись, что не в их сторону. Вроде шумно, но так тихо.
Незваные гости расходятся по квартире, шагая почти на цыпочках, и заглядывая в каждые комнаты с замиранием сердца. Но никого не было. Не было его, их брата. Ни даже следов драки или чего-то другого, что показало бы, что с ним стало. Тишина и почти идеальная чистота квартиры.
Шэнь Яньмэй входит в спальню брата и тоже ничего. Только вот, смятые простыни сильнее всего выделяются на фоне этого идеального порядка. Очень сильно. Она медленно подходит к кровати и проводит ладонью. Холод, ни капли тепла. А на тумбочке лежал белый веер, с цветущим на нем бамбуком. И телефон.
И она не понимает что делать, не понимает что говорить. Всего час назад, им звонил их брат, и говорил странные вещи. Кажется она слышала, как он плакал. И они нарушив сотни запретов и правил дорожного движения, за которые будут платить вместе, мчались сюда, ведь думали, что их брат хочет покончить с собой. Ведь именно так звучали его слова. Мост Найхэ, Ло Бинхэ… Они хотели уйти вместе? Что за глупость. Но ведь даже следов этого парня не было тут. Будто бы ни он, ни Шэнь Юань тут не жили никогда. Может им все показалось?
— Он сел. — заключает Шэнь Бай забирая из рук сестры телефон — Нужно его включить обратно, чтобы удостовериться, что он точно звонил отсюда.
— Ты не веришь даже если он звонил по своему номеру?
— Всякое бывает, и я не хочу исключать все возможности.
Но на самом деле им было страшно. Страшно открыть историю звонков их матери и не увидеть там звонок от их брата, и прийти к выводу, что они просто сошли с ума. Вот так просто, все вместе!
Через пару часов вызвали полицию. Ни следов взлома, ни грабежа, ни даже убийства. Шэнь Юаня будто бы и не существовало, если бы оставленный телефон и звонок не говорили об обратном. А еще веер, с бамбуком на нем.
— Он с кем-то общался в последнее время? Может новые лица, знакомства? Он какой вел образ жизни? — полицейский сидел перед четой Шэнь, снова и снова задавая те же вопросы.
— Я же вам все рассказала! — Шэнь Яньмэй снова почувствовала, как слезы подступают к глазам — Он жил обычной жизнью, он всегда был чистым затворником. Даже после комы он продолжал себя так же вести!
— А друзья?
— Не было у него никогда друзей — прыснул Шэнь Бай, закатив глаза — Ему всегда был дороже его компьютер, чем кто-либо из нас. Вечно сидел в нем, читая какие-то глупые книжонки и играя в игры.
Он бы добавил в конце «позорище», но предупреждающий взгляд сестры остановил.
— Хорошо. — мужчина в форме положил руки на стол скрепляя в замок — Вы говорили, что не так давно, он познакомил вас со своим новым другом?
— Да, да. Ло Бинхэ такой хороший мальчик! — госпожа Шэнь снова не могла сдержать слез, утираясь платком — Помог мне убраться после ужина, даже предложил вымыть посуду, но я отказалась. А как он был обходителен с А-Юанем!
— То есть они были не просто друзьями, а были в более близких отношениях?
— Да!
— Нет!
Шэнь Яньмэй покосилась на отца. С того момента, как её брат рассказал кем является для него Ло Бинхэ, он ни разу не поднял эту тему и ничего не сказал после. Не только Яньмэй, но и всем казалось, что отец пытается осознать сказано сыном, и ему просто нужно время, что все будет хорошо. Как же они ошибались.
— То есть ваш сын является тем, кого называют «обрезанным рукавом»?
— Не говорите это слово! — всем показалось, что лицо господина Шэня позеленело от отвращения.
— Отец! — Яньмэй пыталась осадить отца. — И какое это отношение имеет к делу?
— Самое прямое! Если он из этих, то мне все равно, что будет с ним!
Повисла тишина. Даже полицейский не смел сказать хоть что-то.
— Милый… — голос госпожи Шэнь дрожал. Она смотрела на мужа во все глаза, и не могла подобрать слов, чтобы описать, как же она была разочарована.
— Папа…
— Я всегда потакал его прихотям! Закрывал глаза на его выходки! На то, что он сделал со своей жизнью, после того как ушел из дома! А вы…
Его перебивает настойчивый голос мужчины в форме.
— Вы сказали, что он ушел из дома? То есть уже такое было, что ваш сын пропадал?
— Да. — подтвердила Шэнь Яньмэй.
— Чем это было вызвано?
— Я скажу чем! — отец семейства не мог успокоиться и примириться хоть с чем-то, что произошло с его сыном. — Он сам выбрал свой путь! Он опозорил нашу семью! Сначала он растрачивает весь свой талант в полную ересь, поступая на филологический, якобы из-за желания, а не то что туда пошел учиться его лучший друг, такой же бездельник как он! Потом он спускает все наше состояние на азартные игры! Уже страшно подумать, что он делал дальше. Наверное шарился по городу в поисках дозы! Может он вообще был наркоманом, и из-за этого попал в больницу. А я, как сострадательный отец, поддерживал его бренное тело два года!
— Замолчи! — удар ладони по столу Шэнь Бая заставляет отца замолчать и уставиться на сына со взглядом полного непонимания. Явно он думал, что раз выстраивал своего старшего всю его жизнь под себя, делал из него снова и снова свою копию, то и сейчас он его поддержит. По крайне мере, в начале этого допроса все именно так и выглядело.
Но теперь…
— Не смей так говорить о моем брате и о своем сыне! Да, он не предел твоих мечтаний, он никогда не пытался быть таким, каким его хотели видеть мы или окружающие. Он всегда был собой, и только собой! И сейчас меня волнует лишь его местонахождение, а не твое отвращение к нему, и твое мнение кого он должен любить и с кем быть. А что насчет сестры? Ты так же её ненавидишь за то, что она однажды привела свою девушку? Явно нет. Но почему тогда у тебя другое отношение к Юаню? — он бросил взгляд на полицейского — Прошу, можете увести моего отца отсюда. Боюсь иначе мы не продолжим поиски никогда.
Они все видели, как их отец покидает комнату допроса, и каким было лицо Шэнь Бая. Всегда гордость семьи, кто всегда потакал желаниям отца и стал его копией. Но он знает, что он всего лишь сломанная сотни раз игрушка, в руках его отца, что им же и была сотни раз переклеена. Папин солдатик. Всего лишь солдатик. Всего лишь тень, в его вечном сиянии. И он устал, безумно устал быть чьей-то тенью. Он был из тех людей, что не знали точно ли им нравится слушать классическую оперу, а может, ему больше нравится рок, или инди, а может вообще фолк-музыку. Не знал как начать разговор с обычными соседскими детьми, потому что друзей у него не было. Не из-за его страха общения, а из-за того что все его время было проведено за учебниками. Не знал какой его любимый цвет, потому что по словам отца это было неважно. Он ничего не знал о себе. Он привык прятать себя настоящего за фасадом того, что вылепил из него отец. И сейчас ему страшно. Страшно от осознания, что этим поступком он проделал глубокую яму между ним и отцом, через которую мост больше не выстроишь. Он не боялся, что потеряет место в фирме отца. Но он боялся того, кем он будет после этого. Как сможет найти себя настоящего за всем тем, что было сделано из него его отцом?
— Продолжим. — холодно сказал Шэнь Бай, как только вернулся полицейский, а на сердце у него было тяжело.
***
Шесть месяцев, чтобы имя «Ло Бинхэ», было первым в списке подозреваемых. И шесть месяцев, чтобы у семьи Шэнь был шанс, что их сын найдется. Шесть месяцев поисков и слез, что не приведут ни к чему. И шесть месяцев, чтобы черный гроб смог быть опущен в свежую яму.
— У моста Найхэ… — сказала Шэнь Яньмэй смотря на то, как мокрая земля покрывает крышку гроба, и мать сжигает ритуальные деньги.
— Что? — переспрашивает старший брат.
— Он сказал, что будет его ждать у моста Найхэ и они никогда не покинут друг друга. — резкий колючий ветер растрепывает её волосы, из-за чего девушке приходится вытащить руку из кармана пальто и убрать прядь за ухо.
— Ты до сих пор веришь, что этот Ло Бинхэ не виноват?
— Верю. Я видела, как они смотрят друг на друга. Я видела, как Ло Бинхэ смотрел на брата. Я не верю, что такое могло быть не любовью.
— Это ничего не исправит уже. — вздыхает Шэнь Ли, ковыряя носком ботинка снег — Они оба пропали. А вся история о родителях Ло Бинхэ оказалась ложью.
— У него наверняка были причины. У них обоих.
— Как думаешь, если он все-таки жив, то где он? — Шэнь Ли будто бы игнорирует последнее сказанное сестрой.
— Не знаю. — девушка покачала головой.
— Может быть где-то на Багамских островах в контрабандисты заделались? — и Шэнь Ли пытается скрасить атмосферу, но улыбку сестры это не вызывает.
***
— Привет! — силуэт высокого мужчины, склоняется над детской кроваткой, аккуратно проводя по головке младенца. — Я слышал тебя назвали Юанем. Знаешь, а ведь меня так тоже когда-то звали.
Малыш смотрит во все глаза на незнакомца, но даже не пытается плакать. Он еще шире улыбается еще беззубой улыбкой и тянется к мужчине маленькими ручками.
— Ну нет, давай без этого! — мужчина остраняет руку — Иначе ты начнешь играться, или еще хуже плакать, и тогда твои родители точно прибегут сюда. А нам этого не нужно, верно, А-Юань?
Малыш не обращая ни на что внимания, продолжает все так же широко улыбаться и кряхтеть.
— Знаешь, можешь звать меня дядей. Ну, в будущем, когда подрастешь. Но пока это секрет, ты меня не видел, тсс! — и незнакомец тихо смеется, прикрывая улыбку белоснежным веером. — А-Юань, когда ты вырастешь, мне кажется что ты будешь хорошим человеком, ведь твоя мать такая — он чуть помедлил — Не берусь утверждать, что твой отец такой же, для меня он странный тип, но твоя мама точно самая замечательная. Надеюсь ты не будешь её огорчать.
Незнакомец поправляет голубое одеяло с ребенка, и пару минут просто стоит рядом, рассматривая его.
— Я хочу тебе кое-что сказать. — он хватается пальцами за маленькую ладошку, что так и тянется к нему — Эту фразу мне однажды сказала моя мама, и знаешь, она мне очень помогла. Благодаря ей я смог понять, где мой дом и те люди, что мне стали так дороги. Не подумай, что я не люблю свою сестру и братьев, и отца и покойную матушку! Люблю, конечно очень люблю, но просто… — мужчина бросил задумчивый взгляд в окно — Просто это не мой мир, и я в нем чужой. А слова… хотя, может тебе еще не стоит их знать. Почему-то я верю, что твоя мама тебе все расскажет. Особенно про меня. Ты там давай сигнал, если она будет обо мне последними словами говорить, хаха!
Незнакомец выпрямляется и отходит к окну, за стеклами которого дребезжал рассвет. Первые лучи окрасили лицо мужчины. Это лицо не из этого мира, но улыбка все та же. Зеленые глаза, черные длинные волосы закрепленные в гуань, одежды цвета цин с вышитым на нем бамбуком и алая хуадянь меж бровей. Это лицо не из этого мира, но когда-то этот человек был его частью. Только вот очень давно.
— Учитель! — комната соседней двери приоткрывается и из неё выглядывает юноша, с черными как обсидиан глазами и длинными кучерявыми волосами. — Нам пора уже.
— Так быстро… — и печаль кроется в зеленых глазах мужчины, в одеждах цвета цин. Он бросает взгляд на соседнюю дверь, где секунду назад появился другой, и снова на ребенка, что кажется так и не сводил с него взгляда.
— Прости, А-Юань, хотел бы с тобой побыть подольше, но мне пора домой. Если повезет, еще увидимся, но ты вряд ли меня вспомнишь или сможешь увидеть. — он наклоняется к ребенку и целует в лоб — Не бойся, даже если я не смогу быть рядом, я всегда буду за тобой приглядывать из своего мира. Верь мне.
И когда Шэнь Яньмэй проснется от смеха своего маленького сына, она пройдет в его комнату и увидит как за соседней дверью мелькнут одежды цвета цин, утонув в голубом свечении. Но когда она подбежит узнать, что это было, все вернется на круги своя. Маленькая комната будет все так же пуста, как и всегда. И она спишет это все на то, что еще не проснулась и ей показалось, но она еще не раз увидит высокую фигуру в длинных одеждах, что будет смеясь убегать с кем-то другим за руку на свет. А после снова мрак. Будто никого и не было.
— Брат, я скучаю.
