Любовь зависит от нас

Машина неспешно катилась по извечным стамбульским пробкам. Хазан украдкой поглядывала на водителя, который задумчиво всматривался вдаль. На заднем сидении сладко сопел Умут, который от насыщенного дня устал и не дотерпел до дома. Если не знать правды, то можно принять их за хорошую семью. «Весёлые старты» кажется растопили этот айсберг. Он много улыбался и даже… кажется флиртовал со мной?» — подумала она. — «Или я как всегда принимаю желаемое за действительное…» — она мысленно отругала себя и постаралась больше не смотреть в его сторону. Ягыз обернулся и взглянул на сына. — Так не пойдёт. — покачав головой, пробубнил он и стал перестраиваться в правый ряд. — Что ты задумал? — поинтересовалась Хазан. — До моего дома ближе. Там тоже для него есть комната. Переночует у меня. До дома матери мы будем стоять ещё часа три в пробках. — Я могу выйти здесь и добраться сама. Тебе не по пути теперь. — Сиди спокойно. — буквально приказал он, нагло влезая в поток сигналящих машин. Свернув с главной улицы, Ягыз быстро добрался до своего дома знакомыми объездными путями. — Выходи! — снова скомандовал он, осторожно вынимая сына из машины. — Переждём пробки и ближе к полуночи, я отвезу тебя домой. Подольше побудешь с сыном. Всё-таки это был твой день. — Хазан послушно вышла из машины и последовала за ним. Они поднялись на сороковой этаж, прошли по длинному коридору и оказались у белоснежной двери. — Достань ключ у меня из заднего кармана. — Девушка смущенно взглянула на него, а он встретил её выжидающим взглядом. — Хорошо. — открыв дрожащими руками замок, она очутилась в его доме впервые в жизни. — Проходи. Уложим Умута в кровать. — она молча кивнула ему в ответ и пошла следом. Квартира была двухуровневая с большими панорамными окнами, светлая, с современной мебелью и шикарным видом на город. Из гостевой спальни на первом этаже Ягыз устроил детскую. Они положили мальчика в постель, сняли с него обувь и накрыв одеялом, тихонечко вышли. — Голодна? — спросил он. — Я… — девушка хотела было отказаться, но в животе заурчало. — Присаживайся. Я сейчас что-нибудь приготовлю. — А ты умеешь? — недоверчиво взглянув на мужчину, спросила она, вспомнив его беспомощность перед огурцом сегодня. — Я не умею делать картины из еды, а вот еду готовить умею. — Я поняла. — примирительности произнесла она. Ягыз скрылся на кухню, а девушка решила осмотреться. Возле окна стояло одинокое кожаное кресло, мини бар и телескоп. Этот набор говорил много о его хозяине. У стены напротив расположился большой стеллаж с книгами. Чуть подальше полупрозрачная лестница вела на второй этаж. Очевидно там была спальня. Хазан подошла к окну и, заложив руки за спину, взглянула на город с непривычной высоты. Отсюда он действительно казался прекрасным и совсем другим, не то, что из окна её домика. Она не смогла пересилить своё любопытство и, зажмурив один глаз, заглянула в телескоп. — Интересуешься звёздами? — послышался у неё за спиной бархатный голос. — Я никогда не смотрела на небо в телескоп. Мне стало очень любопытно. Извини. — Всё нормально, но вряд ли ты что-то увидела. Его нужно настраивать. Всё готово, давай поедим. — он поставил на стол две тарелки с яичницей. Желудок Хазан вздрогнул от аппетитного запаха, пробравшегося в нос, и требовательно заурчал. Рот мгновенно залила слюна. Пока она принюхивалась, Ягыз принёс из кухни приборы и два стакана с соком. — Приятного аппетита. — Спасибо. — Еда оказалась на удивление вкусной. — Я хорошо провела день. — Я тоже. — признал он, глядя в тарелку. — Самое главное Умут счастлив. В какой-то момент я думал, что он не примет меня. Он никак не мог смириться с твоим отсутствием. — Умут очень добрый и сильный мальчик. Он никогда не капризничает по пустякам. Только если его что-то действительно расстроило, но он очень ждал тебя. Всегда. Просто он отличается от других мальчишек. Он более мягкий по характеру. Я знаю, многие отцы хотят чтобы из их сыновей вырос воин, но Умут другой, и дело не в воспитании. Я никогда не растила его хлюпиком, просто увидела, что от природы он силён в другом. Ты бы видел, как стойко он переносил уколы, когда сильно заболел. Пришлось колоть антибиотик вместе с лидокаином. Это больно даже для взрослого, а Умут даже не пискнул. Он с улыбкой благодарил врача за укол и никогда не сознавался, что ему больно. Любой другой на его месте давно бы уже бился в истерике. — гордо рассказывала она. Ягыз внимательно посмотрел на девушку и ответил. — Я тоже заметил, правда не сразу. — Ты должен понять его, чтобы помочь ему найти себя в жизни. Нельзя заставлять его делать что-то, только потому, что мы ждём от него это. Это может сломать. — Уж я то знаю… — тихо-тихо проговорил он в ответ. — Иди к нему. Кровать большая. Отдохни. Мне надо поработать. Когда я закончу, отвезу тебя домой. Ночь спустилась на город, но движение не замедлилось. Стамбул город, который никогда не спит. Но двигаться в потоке стало гораздо проще. Они ехали молча, Тихо играло радио. Чувство неловкости не покидало обоих. — Я … — Начали они синхронно и снова замолчали, уступая место друг другу. Переглянувшись, они рассмеялись, разрядив обстановку. Ягыз всего лишь на мгновение отвлёкся от дороги и чуть не врезался в машину впереди себя, которая резко затормозила. — Что там происходит? — вглядываясь в даль, поинтересовалась Хазан, заметив силуэт перед капотом машины в далеке. — Что там? Ты что-то видишь? — спросил он, пытаясь тоже разглядеть причину внезапно образовавшегося затора. — Кажется что-то произошло, но не понятно что. — Впередистоящие машины начали нервно сигналить и перестраиваться. Из белого седана, ехавшего через одну машину вперёд, высунулась рука и показала неприличный жест кому-то. — Постой, там какая-то женщина на дороге. — разглядев наконец причину всеобщего негодования, объяснила Хазан. Подъехав поближе они увидели пожилую женщину, одетую совершенно не по погоде: в халате, тонком кардигане и домашних тапочках. Она бродила прямо по дороге, что-то бормоча себе под нос и размахивая руками. Пыталась подходить к проезжающим машинам, но никто не останавливался. Поравнявшись с ней, Ягыз нажал на тормоз, открыл окно с пассажирской стороны и спросил её. — Госпожа, вам нужна помощь? — Женщина наклонилась, посмотрела на него остекленевшими глазами и еле слышно проговорила. — Я… не знаю… а где я? — Кажется она не в себе и потерялась. — предположила Хазан, отстегивая ремень безопасности. Машины позади неистово сигналили, потом с визгом объезжали серебристый Mercedes, выкрикивая проклятья в адрес Ягыза. Хазан первая вышла из машины навстречу старушке, следом попытался выбраться Ягыз, которому чуть не отдавили ноги нервные водители. — Чё встал, козёл?! — выкрикнул юный мажор из красной спортивной машины. Ягыз угрожающе посмотрел на него и процедил сквозь зубы: — Не видишь на дороге человек? Давай езжай уже мимо, пока я тебе зубы не пересчитал. — Тот бросил очередное оскорбление и с визгом умчался. — Госпожа, вы вышли на дорогу, это опасно. — говорила Хазан, взяв под руку старушку. — Давайте отойдём на тротуар. Ягыз, припаркуйся вон там. Я справлюсь. — Он молча ей кивнул и сел обратно за руль. — Как вас зовут? Вы помните? — Кажется Нариман. — Госпожа Нариман, а помните где живёте? — Нет, дочка, — простонала старушка — совсем не помню. Может быть помните свою фамилию или телефон, кому мы можем позвонить? — Ничего не помню. — страдальчески проговорила она, продолжая оглядываться по сторонам. Хазан дотронулась до её ладони и поняла что она очень замёрзла. — Ну что спросил Ягыз, подбежав к ним. — Говорит, что зовут Нариман, она больше ничего не помнит. Ни фамилии, не адрес, не номер телефона. Она очень замёрзла. — Госпожа, пойдёмте сядем в машину, согреетесь. Мы отвезём вас в полицейский участок. Там вам помогут найти дом. — предложил Ягыз. — эЯ боюсь, сынок. — Не волнуйтесь. Мы не оставим вас одну. — подбодрила Хазан. Они повели старушку к машине, осторожно посадили на заднее сидение и включили печку посильнее. Старушка согрелась и уснула по дороге в полицейский участок. Время давно перевалило за полночь. Они устало брели от участка к машине. Но чувство удовлетворения окрыляло. Родные бабушки Нариман нашлись быстро, так как и сами уже обратились в полицию. Это оказались простые добрые люди, которые приехав за своей матерью в участок, прихватили в благодарность спасителям яблочную пастилу домашнего производства. В машине от этого сладкого листа стал распространяться еле слышный фруктовый дух. Тщательно проваренная в печи, аккуратно раскатанная на широких досках, заботливо высушенная на крыше деревенского дома, впитавшая жаркое августовское солнце и прохладные сентябрьские ветры, она манила к себе. Хазан не удержалась, откусила чуть-чуть и долго рассасывала кислый кусочек, катая его по рту. Ягыз покосился на неё и, заметив это, она чуть не подавилась. — Что? — спросила она, состроив невинное личико. — Ничего… — пытаясь спрятать улыбку, ответил он. В машине снова воцарилась тишина. Девушка смущенно отвернулась к окну, чтобы он больше не увидел, как она жуёт. Машина остановилась на светофоре. Здесь всегда приходилось долго пережидать, пока светофор не переключится на зелёный. Хазан скользнула взглядом по сидящей в соседней белой машине юной паре. Парень был настоящим красавцем: пропорции высокого лба и полётная линия бровей, та, что сообщает мужскому лицу выражение рыцарского благородства. Она тоже красавица. Дивный контраст смоляных волос с синевой глубоко сидящих глаз приковывал к её лицу взгляд. Эти двое в соседней машине ссорились. Он был в бешенстве — губы плясали, как у готового заплакать семиклассника, пальцы обеих рук на руле сжимались и разжимались. Поминутно откидываясь к спинке кресла, он делал глубокий судорожный вздох… Она так заглядывала в глаза спутнику, так умоляла его о чем-то всей мимикой прекрасного лица, легкой ладонью то накрывала его руку на руле, то одергивала её, как ошпарившись… Зажегся зелёный, белая машина рванула с места, а Хазан задумалась, что увидят другие люди, когда увидят их вместе. Дети бабушки Нариман посчитали их мужем и женой. Некоторые родители в детском саду тоже. Если бы они только знали, как далеки от истины, но мысль о том, что кто-то может себе представить их парой так запросто заставила её улыбнуться. Значит не такие уж они и не подходящие друг другу… — Может вопрос бестактный? — перевала она молчание, когда они остановились на следующем светофоре. — Есть ли у Умута дедушка? Мой отец умер, а о своём ты никогда не говорил. Если я сую свой нос не в свои дела, извини. — поспешила добавить Хазан. — Всё нормально. Никогда не говорил, потому что его нет в моей жизни. Я не общаюсь с ним с детства. Он встретил другую женщину и в последствие на ней женился. Маме пришлось тяжко. Она так и не вышла замуж. У меня её фамилия. — Ты ненавидишь его? — осторожно спросила она. — Любви не испытываю точно. — плавно надавив педаль газа, ответил Ягыз. — Теперь понятно почему ты так остро отреагировал на то, что я скрыла от тебя беременность. Тебе знакомо чувство, когда отца нет в жизни. Но Умут никогда не думал о тебе плохо, даже когда не знал кто именного его отец. — Я благодарен тебе за это. — взглянув на девушку, ответил он. — Мне не хотелось бы, что ему пришлось пройти через тот же болезненный путь, что и мне. Жизнь без отца для мальчика трудное испытание. Я это точно знаю. — печально проговорил он. Хоть Ягыз и не пытался больше укорить её, девушка почувствовал очередной укол совести. — А что с твоей семьей? — искренне поинтересовался он. — Мне известно, что после того, как ты забеременела, то больше не виделась с ними. — У меня обычная семья. — пожав плечами, проговорила она. — Отец был строителем. Он погиб, когда я была маленькой, и мама воспитывала меня и мою младшую сестру одна, выкручиваясь как умела. Она простая женщина со средним образованием, поэтому бралась за любую работу, которая подворачивалась ей. Я помогала чем могла, была её надеждой. Получила образование и имела шанс устроиться в жизни лучше, чем она, но когда она узнала, что я забеременела и планирую воспитывать этого ребёнка одна, она сильно разозлилась и выгнала меня. Я иногда переписываюсь с сестрой, но на глаза матери показаться так и не смогла. — Когда ты рассказывала мне о той ночи, я так и не понял одной вещи: ты ведь уже знала меня. Откуда? — Первые я увидела тебя, когда была ещё студенткой. Мы поехали в лагерь на практику, не доезжая до него на лесной дороге произошла авария. Неожиданно ты появился и спас человеку жизнь. Это восхитило меня. - Я? — изумился он, совершенно забыв этот случай. — Ты была там? Рядом? — Да. — Ты дважды оказывалась рядом со мной, а я… и не заметил. — задумчиво заключил он. — Похоже на то… *** Ещё один старый особняк на Босфоре хранил неисчислимые секреты своих хозяев. Белоснежное трёхэтажное здание стояло через дорогу от Босфора и каждое утро его хозяин выходил на террасу, чтобы насладиться восходом солнца. Но ни этот роскошный дом, ни его богатство, ни долгая жизнь не принесли ему счастья. Оглядываясь на прошлое этот человек испытывая лишь угрызения совести и раскаяние за многие вещи. Сегодня он остался в этом доме совсем один, не считая обслуживающего персонала, но винить в этом он мог только самого себя. — Наконец-то ты соизволил явиться домой… — тяжело вздыхая, проговорил пожилой мужчина, откладывая книгу. — Если ты опять собрался читать мне нотации, я уйду. — предупредил Синан. — Папа, я не маленький мальчик. — лениво садясь в кресло из Красного дерева, сказал он. — А ведёшь ты себя как школьник. Что за скандал ты устроил на вечере Керема? — Поставил на место одного заносчивого говнюка. — Синан… — покачав головой, с глубоким вздохом произнёс мужчина. — Сколько раз я просил тебя не искать себе приключений? — А сколько раз я могу тебе говорить, что я уже взрослый мальчик. И чтобы доказать тебе это, я ушёл из дома и живу один, и как видишь до сих пор не помер. — иронизировал адвокат. — Это всё хорошо, но зачем ты постоянно ищешь с ним ссоры? — Я ещу с ним сорры? Какая прелесть… — нервно почесав щеку, язвительно проговорил он. — Ты кажется забыл, кто первый начал. — Ты знаешь почему он так себя ведёт. — Извини, папочка, но это не оправдание. И я не буду терпеть его выходки, и делать ему поблажки за его тяжелое детство. У меня оно видишь ли тоже было не особо лёгким, но я от чего-то на людей не кидаюсь. — Синан… — снова протянул отец. — Ты позвал меня только для того чтобы отчитать? — Нет конечно. — примирительно ответил Хазым. — Ты редко заглядываешь ко мне. Я соскучился. - А я бы приходил чаще, если бы ты не пилил меня, словно сварливая жена. — Хорошо. Выпьем чай? — примирительно предложил мужчина с доброй улыбкой. — Выпьем. Ну ещё я здесь для того, чтобы напомнить, скоро ежегодный медицинский осмотр и я не позволю тебе его избежать. Мы пойдём вместе, отец! — решительно заявил Синан. Хазым не стал спорить. Он и так чувствовал, что скоро окажется в больнице… *** Блондинка с печальными голубыми глазами сидела в баре ночного клуба гипнотизируя дно бутылки. Синан снова ей отказал. Она — признанная красавица, завидная невеста для него пустое место. Но он, увы, единственный мужчина, которого она любит. Неужели её сердце никогда не излечится от этого безответного чувства? Ниль опрокинула залпом остатки алкоголя и неровной походной направилась на танцпол, доказать самой себе, что она не неудачница, а королева. Взъерошив свои тщательно уложенные локоны, девушка ворвалась в центр толпы. Отплясывая будто это последний раз, она привлекла много внимания от подвыпивших парней. Один из них, кружась вокруг неё, сначала несмело, а потом и наглее стал распускать руки. Цепкие пальцы исследовали тонкую талию, бёдра, ягодицы. Сначала Ниль наслаждалась этим вниманием, но когда граница была пройдена, она зарядила незнакомцу звонкую пощёчину. Молодого человека трудно было назвать джентльменом. Он озверел, стал орать на девушку и в конце концов замахнулся. Его огромная мохнатая лапа почти долетела до её щеки, но путь ей преградила чья-то сильная рука. — Потеряйся, чёрт! — пробасил мужчина, впившись взглядом в подлеца. — Ты ещё кто? — хорохорился пьяный молодой человек, вырывая свою руку. — Желаешь познакомиться по ближе? — иронично поинтересовался Эрдал, заламывая его руку. — Ай! Нет, дядя. Не желаю. — жалобно простонал он. — Отпустите. — Топай! — пнув его под зад, приказал Эрдал. — Вы что делаете, госпожа Ниль? — Ты кто? — силясь понять что за человек её спас, пробормотала девушка и свалилась в пьяный обморок прямо в руки мужчины. Пришла в себя она уже в машине, которая двигалась по ночному шоссе. — Где я? — У меня в машине. Я везу тебя домой. — Ты знаешь где я живу? — заплетающимся языком спрашивала она. — Знаю. — Почему тут так жарко? — недовольно спросила Ниль и начала раздеваться. — Эй! Ты что делаешь?! — воскликнул Эрдал. — Мне жарко! — стягивая жакет с плеч, стонала она. — Завязывай со стриптизом! — набрасывая пиджак ей обратно на голые плечи, потребовал он. — Мне жарко! — упрямо твердила блондинка, снова стаскивая одежду. — Вот дерьмо! — выругался Эрдал. — И чего я полез… Блин! — прибавляя печку на полную, негодовал мужчина. От горячего воздуха девушку развезло ещё сильнее и она снова вырубилась. Как не пытался спаситель привести её в чувство, добравшись до дома, все старания были напрасны. Она развалилась на пассажирском кресле в полуголом виде и сладко посапывала. Почесав затылок, Эрдал вынул из бардачка полторалитровую бутылку воды, мысленно помолился и, открыв крышку, вылил её на голову пьянчужке. Ниль очнулась почти сразу, выпучив на него свои голубые глаза. — Ты ошалел?! — Ты не оставила мне выбора, госпожа Ниль. Я уже начал жалеть, что спас тебя от того придурка. Я помог, потому что он хотел ударить тебя, но не знал, что ты доставишь мне такие проблемы. Если сейчас выйдет твой отец и увидит, в каком ты виде, ты знаешь что он со мной сделает? Он даже разбираться не станет. Так что будь добра, собери свои вещи, приди в себя и топай домой! — потребовал Эрдал. - Да кто тебя просил?! — недовольно фыркнула она, дрожа от холода. Не поверишь, я задаюсь тем же вопросом… *** Вот уже десять минут Ягыз был вынужден доказывать собственной матери, что он не собирается вступать в брак. Женщина негодовала на другом конце трубки и требовала ответа. — Мама, я в который раз повторяю тебе — я не собираюсь жениться. — устало потирая глаза и теряя терпение, ответил он. — Тогда как ты объяснишь сплетни в газете? И что мне делать с теми знакомыми, которые звонят мне с вопросами? — истерила она. — Не знаю, что за газету ты читаешь, но лучше прекрати. — Я получила пять звонков с поздравлениями сегодня утром. Сказать что я была в шоке, это ничего не сказать. Что я должна отвечать? Мне стыдно теперь будет смотреть в глаза этим людям. — Тогда не смотри. — огрызнулся мужчина. — Я не виноват, что ты и твои знакомые любители почитать жёлтую прессу, да ещё поверить всему, что там пишут. — Да ты… — начала было возмущаться Керимэ, но в трубке послышались короткие гудки. — Ну что скажешь? — отключив телефон, спросил он у помощника, которого ранее отправил на разведку. — Новости о помолвке распространяет жёлтая пресса, но … — Говори! — потребовал Йылдыз. — Госпожа Фарах намеренно это сделала. Она подкупила журналистов и подстроила это «случайное» интервью. — Уверен? — сведя брови, строго спросил Ягыз. — Уверен. — подтвердил Эрдал, с сожалением глядя на босса. — Она им даже список вопросов сама составила. Есть скрин сообщения с её номера одному из журналистов. — Я понял. Оставь меня одного. — отворачиваясь к окну, попросил Ягыз. Без приглашения и стука в город вошла ночь и по хозяйски раскрасила его неоновым светом. Желтый свет фонарей, призывные маяки витрин, фейерверк рекламных огней затмили созвездия, и телескоп снова стоял без дела, лишь составляя беззвучную компанию двум подвыпившим мужчинам на полу у панорамного окна. — Думаешь я бессердечный? — спросил Ягыз, задумчиво рассматривая ночной город. — Нет. Но думаю ты хочешь таковым показаться, — прищурив правый глаз, ответил Эрдал. — однако до бессердечного тебе ещё очень далеко. Ты недавно остановился посреди дороги, чтобы спасти незнакомую старушку. Еле удалось уговорить их никому не рассказывать. Меня пытали едой! — хлопнув себя по небольшому животику, жалобно проговорил Эрдал. — Если хочешь создать себе имидж бессердечного человека, не стоит вытворять такое. — попытался пошутить он, видя угрюмое настроение Ягыза. — Я не пытался создать такой имидж. Он сам ко мне прилип, а я не сопротивлялся. — делая глоток виски, печально проговорил он. — Когда тебя считают полным дерьмом, жить проще. От тебя никто ничего не ждёт. В тебе никто не разочаровывается. Ягыз Йылдыз — руководитель большой корпорации, эгоистичный, жестокий бизнесмен с многочисленными подругами. Таким меня видят. Это недалеко от истины, мой друг. У меня было много женщин, но я никогда по-настоящему не любил, как написано в той газетенке. Я никогда не давал им никаких обещаний и надежд. Наверное это было жестоко по отношению к ним, но я пытался быть честным. — Ты как ананас. — вдруг выдал Эрдал, опрокинув свой бокал виски залпом. — Снаружи твёрдый и колючий, но внутри… Колючая кожура — защита той мягкости, что внутри. Может быть просто тебе не встретилась та, которую ты не побоишься пустить внутрь. Прямо сейчас ты просто не встретили ту самую, поэтому и не хочешь жениться. — Ого! Да ты психолог. Ну продолжай. — горько усмехнувшись, попросил Йылдыз. — Кажется я перебрал и дал волю языку. Прошу прощения. — вдруг понял мужчина и заткнул себе рот двумя руками. — Нет, продолжай! Мне интересно узнать, что ты думаешь. На самом деле ты единственный близкий мне человек. Со стороны всегда виднее. Может мне нужно услышать это. — Ты не хочешь жениться, потому что не встретили ту самую. Потому что с такими женщинами как госпожа Фарах, при всём моём уважении к её медийной персоне, она навряд ли сможет дать тебе ту семью, о которой ты мечтаешь. У тебя не было примера хорошей семьи. Ты боишься создавать свою, потому что не хочешь повторения. И правильно боишься. С такой дамочкой ничего хорошего не построишь, да простит меня эта мадам. Люди, которые говорят что ты холодный и бездушный, совершенно тебя не знают. Ты хороший человек, иначе я бы не работал на тебя. Я восхищаюсь тобой. — приложив руку к груди, воскликнул он. — Я такой хороший? — усмехнувшись, спросил Ягыз. — Да. А ты просто начал верить тем, кто думает о тебе иначе. Однажды в твою дверь постучит та, для которой ты сам раскроешься. Та, которая даже за этой напускной холодностью увидит тебя настоящего. Однажды… — подняв бокал вверх, торжественно произнёс Эрдал. *** Она никогда не бывала в ресторане Zazie на улице Абди Ипекчи. Это одно из скрытых райских мест в Нишанташи. Ходят слухи, что он принадлежит какому-то актеру, который в последнее время привлекает к себе большое внимание. Необычайно минималистичный интерьер ресторана дает душевное спокойствие. И сегодня он только для них. Окрылённая подобным жестом, она ожидала от вечера приятного сюрприза. — Долго ждёшь? — влетая в пустой зал, спросила женщина. — Только пришёл. — натянуто улыбнувшись, ответил он и жестом подозвал официанта. — Видел новости? — осторожно начала она, присаживаясь за столик. — Ты имеешь в виду о нашей помолвке. — не поднимая глаз от меню, спросил Ягыз. — Это такое неприятное недоразумение. Они подкараулили меня у входа в галерею. Ты знаешь, я вежлива с прессой. Ведь если им грубить, то они уничтожат тебя. — лепетала женщина. — Не пойму даже как они смогли так всё перевернуть. Ты наверное сильно обеспокоен этой ситуацией? — виновато лепетала она. — Принесите мне карэ ягнёнка. — обратился он к официанту. — Хорошо. А вам, госпожа? — Мне тоже самое. — быстро бросила Фарах, желая поскорее остаться наедине с Ягызом. — Надеюсь это не создаст тебе проблем? — осторожно спросила она, внимательно следя за его реакцией. Йылдыз молчал, устремив взгляд в винную карту. — Несмотря на то, что журналисты солгали, мне бы хотелось, чтобы написанное было правдой… — Мы много раз говорили с тобой на эту тему, Фарах. — ровным тоном проговорил он. — Знаю! — перебила женщина. — И ты всегда говорил о том, что не собираешься жениться и заводить детей, но всё меняется. Теперь ты отец. И кажется тебе это нравится? — Нравится. — подтвердил он. — Так может и мужем быть понравится? — с надеждой спросила женщина. — Мы долго встречаемся. Нам хорошо вместе. Мы ладим с твоим сыном. Я могу … — Фарах, давай расстанемся. — взглянув ей в глаза, без прелюдий предложил Ягыз. — Почему? — напряжённо спросила она. — Я не люблю тебя. — всё так же просто и прямо отвечал он. — Так было всегда. Так было и с другими женщинами, но это тебе не мешало быть со мной в отношениях. Так почему же сейчас ты решил расстаться? — заметно нервничая, спрашивала Фарах. — Я мог состоять в отношениях с женщиной без любви, потому что мне не ведомо это чувство. Я выбирал партнёра, руководствуясь не чувствами, а человеческими качествами. Я всегда ценил ум и честность, но в тебе кажется ошибся. — на стол почти беззвучно поставили тарелки с изысканно украшенным карэ. Чувствуя напряжённую атмосферу, официант решил не спрашивать о других пожеланиях и быстро удалился. — Кого из нас двоих ты недооцениваешь? Ты правда думала, что я не узнаю о том, что это ты заказала эти новости? — Я… -, К сожалению, Фарах, эта дешёвая афера не красит тебя. — Прости! — взмолилась она, сжимая салфетку под столом. На глазах женщины выступили слезы. — Мы встречаемся уже несколько лет, и я ни разу не лагала тебе до этого. Прости! Это от отчаяния. — призналась она, теряя самообладание. — Не плачь. — смягчив голос, попросил он. — Я никогда не обманывал тебя, ничего не обещал, но если ненароком заставил думать, что эти отношения могут привести нас к созданию семьи, извини. Я думал, что встретил женщину, с похожими взглядами, но оказывается ты всегда надеялась на нечто большее. Я не понял. Не заметил. Моя ошибка. — Как ты можешь быть таким холодным?! — вскакивая из-за стола, спросила она. — Я лишь пытаюсь расстаться цивилизованном образом. У тебя нет ни единого повода, предъявлять мне претензии. Особенно после того, что ты сделала. Давай просто мирно разойдёмся. — примирительно, проговорил он. — Ты нашёл уважительную причину, чтобы от меня избавиться. — бросила Фарах. — Подорванное доверие — это действительно уважительная причина. — согласился с ней Йылдыз. -, Дело совсем не в этом. — вытирая слёзы, обижено возразила она. — Ты не любишь меня — это правда, я обманула тебя и это правда, и я могу это признать, а вот ты не можешь признаться даже самому себе в чём истинная причина. — горько усмехнувшись, отчеканила Фарах. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. — нахмурив брови, проговорил в ответ Ягыз. — Понимаешь, ну или очень скоро поймёшь. Я это поняла, как только эта женщина появилась на горизонте… *** — Час ночи, ты что ошалела? — прищурив левый глаз, недоумённо спросил он, увидев за порогом своей квартиры Фарах. Девушка стянула с глаз тёмные очки и Синан увидел её опухшие глаза. — Проходи. — посерьезнев, пригласил он. — Он бросил меня… — обречённо проговорила она, падая в мягкие объятия дивана. — Можешь сказать это. — Сказать что? — Я же говорил. — Я не буду этого говорить. У меня есть идея получше. — Она отошёл к бару, плеснул в два красивых бокала крепкий алкоголь и протянул один ей. — Давай отпразднуем! — Что праздновать? — хрипло спросила она, уставясь в стену пустым взглядом. — Что ты наконец избавилась от этого человека и больше не обрекаешь себя на жалкое существование рядом с ним. Без семьи, без детей. Ты пока не понимаешь, но на самом деле тебе повезло. Сама ты была не готова развязать этот узел. — А ты безжалостный… — беря в руки бокал, проговорила женщина. — Фарах, я трезвый. Я не очарован Ягызом, как ты. Со стороны всегда видней. — Не хочется этого признавать, но ты прав. Я была слишком самоуверенной и глупой, когда посчитала, что смогу переломить эту ситуацию в свою пользу. Что я не такая как все. Но я такая же… такая же как и все предыдущие. — она закусила губу и снова заплакала. — Неужели ты так сильно любишь его? — приобняв женщину за плечи, спросил Синан, искренне сожалея о её разбитом сердце. — Сначала он просто мне нравился, мне льстило, что этот человек со мной. Позже, когда он озвучил мне правила игры, я приняла их, потому что думала, что мне это подходит. До недавнего времени я и сама не понимала как глубоко увязла в нём. Скажи же мне, что я дура! — воскликнула она, поднимая к нему заплаканное лицо. — Скажи, что предупреждал! Отругай! — Поплачь… — ответил он, крепче обнимая раненную Фарах. — Выпусти это из себя и иди дальше. Пусть уходит. Ты достойна большего, чем статус любовницы. — Я отвратительно себя чувствую. — призналась она. — Я ведь сама согласилась на эту роль. Жалею, что пыталась строить из себя сильную, независимую и современную женщину. Мне казалось, именно это он ценит, но оказалось, его сердце трепещет от классических героинь. Он и сам этого ещё не понял. Я годы потратила на то, чтобы стать этой сильной и независимой и стала ей, но теперь так завидую этим Золушкам. — Ты о Хазан? — О ней. — Между ними что-то есть? — Не знаю, но будет. — шмыгнув носом, она опрокинула бокал залпом. — С чего ты это решила? — Женская интуиция. Разве можно в неё не влюбиться, Синан? Даже ты поплыл. — Это неправда. Мы просто друзья. — Ага… Я видела, как ты смотрел на неё на вечере у Керема. Вы оба совершаете одну и ту же ошибку… — Ты говоришь глупости. — укладывая её на подушку, ответил Синан. — Поспи… *** Ночные клубы стали местом постоянной дислокации Синана Эгемена с ранних лет. Он был из тех людей, кто любил, а главное — умел отдыхать на полную катушку. Он рано вкусил все прелести безмятежного отдыха и безумного веселья. В какой-то момент его жизни этого стало настолько много, что погружение в этот омут начало становится очень опасным. Синан балансировал на тонкой грани, где между крепким алкоголем и наркотиками оставался один лишь шаг. Отец Синана всю жизнь посвятил работе. Мать трагически погибла, когда он был ребёнком. Мальчик оказался предоставлен сам себе. И это не могло не отразиться на его поведении. Желание привлечь внимание отца и врождённая жажда быть центром внимания, привели его на опасный путь. Хазым быстро сумел опомниться и разобраться с юношеским пристрастием сына, отправив его учиться за границу. На тот момент это представлялось ему единственно верным решением. Но Синан посчитал это не проявлением заботы, а желанием избавиться от него, как от зудящей мухи. Он смирился с таким решением Хазыма, но стал восполнять нехватку любви и внимания в бесконечных отношениях с женщинами. Когда он встретил Фарах, то решил остановиться. Она могла бы наполнить его жизнь смыслом, но для неё он оказался простым увлечением. А что больнее всего, она ушла от него к злейшему врагу. И теперь страдает на его плече от ран, нанесённых этим безжалостным людоедом. Казалось бы, вот его шанс вернуть эту девушку, но он поймал себя на мысли, что больше не хочет этого. Она — его болезненное прошлое. Синан мчался по ночному шоссе, давя до упора на газ своего красного Мерседеса. За окнами мелькали огни города. Он и сам не заметил, как оказался у парадного входа в места прежнего обитания. Слова Фарах эхом звучали в голове. Чтобы заглушить их, он окунулся в забытый мир громкой музыки и ярких огней ночного клуба. — Зведа ночной жизни Стамбула вернулся в естественную среду обитания? — подсаживаясь к нему за стойку бара, подметила Ниль. — Решил вернуться к старому образу жизни плейбоя? — Изыйди, демон! — отворачиваясь от блондинки, иронично проговорил адвокат и закатил глаза. — Я знаю этот взгляд. Но почему он всё время смотрит мимо меня? — Потому что ты меня не интересуешь. — по слогам произнёс он последнее слово. — Доходчиво? — Жаль. — пожав плечами, ответила девушка, стараясь спрятать уязвлённое самолюбие и боль за игривым тоном голоса. — Тебя похоже интересуют только девушки Ягыза. Прям какая-то патология. Сначала вы боролись за Фарах, теперь из-за матери его ребёнка. — Напилась? Чего вы все доколупались до меня? — нервно спросил он. — Кто все? — Отвали! — огрызнулся Синан. — Нет необходимости грубить. Мне неприятно осознавать, что ты предпочтёшь любую, даже такую простушку как эта женщина, но не меня, но я хотя бы способна признавать правду. Ты плейбой! Всегда таким был. Я всегда это видела, но сердцу не прикажешь. Но однажды и ты узнаешь каково это, когда тебя отвергают. — Этим человеком будешь не ты. — сверкнув глазами, резко ответил Синан, и встав, вышел из-за стойки бара. Ниль проводила его взглядом и, допив шампанское, направилась следом. Последнее слово будет за ней! Оказавшись на улице, девушка искала его среди прохожих, но Синан будто испарился. Ниль металась из стороны в сторону, ища его глазами, пока каблук её сапога не застрял в крышке канализационного люка. Как она не старалась, тонкая шпилька не желала вылезать обратно. — Ты так ногу себе сломаешь. — послышался над ухом мужской голос. Девушка подняла голову и увидела незнакомого человека. — А ты знаешь как надо? — огрызнулась Ниль, заметив его насмешливый взгляд. — Знаю. — Ну так помоги! — приказала девушка. — Однажды мне достанется из-за тебя. — присаживаясь на корточки рядом с ней, пробубнил Эрдал. — Держись за меня! — он обхватил её щиколотку и после нескольких осторожных движений, девица была спасена. — Спасибо… э… — Эрдал. — представился он, видя, что она понятия не имеет, как его зовут. — А я … — Ниль. Я знаю кто ты. — Откуда? Ты сталкер что ли? — отскочив назад, испуганно спросила девушка. — Ну ты же не всегда пьяная? Или всегда? — иронично спросил он, засунув руки в карманы брюк. — Хам! — откинув белокурые локоны назад, выпалила она. — Хотя знать простых смертных это для вас, мажориков, необязательно, мы виделись на вечере у твоего отца. Я помощник Ягыза. — Ты знаешь сколько народу там было? Я и половины из них не знаю. Их пригласил отец. — Мы виделись и позже. — осторожно намекнул он. — Да?! — силясь вспомнить, переспросила девушка. — Ты была в алкогольной коме и какой-то неадекват, приставал к тебе на танцполе. — Так это ты привёз меня домой! — радостно воскликнула Нить, разгадав наконец загадку, которая не давала ей покоя с того дня. — Я. — И водой облил значит ты? — вкрадчиво спросила она, пристально глядя на него. — Я. — И не стыдно? — За что это мне должно быть стыдно? — изумился молодой человек. — Напилась ты, раздевалась у меня в машине ты, потом отрубилась тоже ты, ушла, не сказав спасибо, угадай кто! Тоже ты, а стыдно должно быть мне?! — Я плохо помню… — нахмурив брови, пробубнила она. — Ну ещё бы… — Ладно, хватит меня стыдить. — Как будто возможно пристыдить того, у кого стыда нет. — Прими мою благодарность сейчас и… — она лукаво улыбнулась ему. — Что? — недоверчиво глядя на эту улыбку, спросил Эрдал. — Отвези меня ещё раз домой. Ну раз уж ты знаешь дорогу… *** В ту долгую осеннюю ночь ещё один человек не мог заснуть. Она сидела на кровати в опустевшем доме, обхватив колени руками. Рядом лежала газета, открытая на странице светской хроники. Хазан никогда бы не купила её, но «добрые» люди подкинули эти желтые страницы на порог. Она может и прошла бы мимо, если бы не знакомое лицо. Те моменты, которые они пережили за последнее время вместе, заставили её почти забыть о существовании Фарах. Но новость о помолвке острым ножом скользнула по сердцу. Она знала, что не имеет права его ревновать, но ревновала. Ревновала Ягыза, ревновала сына, как только на секунду себе представила, что однажды он назовёт Фарах мамой. Хазан впервые так остро почувствовала угрозу своему материнству. Когда, промучившись часа полтора, она наконец-то задремала, из-за четырёх теней дерева за окном выкатился, янтарным солнцем гобеленовый рай её проросшего, как трава, давно ушедшего детства, когда ещё был жив отец, и все проблемы сегодняшнего дня были так далеки. Ей снились яркие черепичные крыши домов родного города, на которые они с отцом любили смотреть, забравшись на самый верх района. Вода, которая струилась серебряным водопадом из старой колонки и растекалось по улице чистым ручьём на радость всем бродячим псам. Старый гобелен с оленем, висевший на стене над её кроватью, на котором олень с ветвистыми рогами смотрел на неё добрыми глазами. Его олениха паслась неподалёку и оленята, выглядывающие из-за веток деревьев. Хазан часто любила смотреть на эту картину семейного оленьего счастья и воображать себе своё будущее, но никогда не думала, что оно будет таким…