Чикаго часто называют городом ветров, иногда Хосок забывает почему. Так что досадливо морщится и поднимает воротник пальто в бесполезной борьбе за тепло собственного тела с ветром и противной мелкой моросью. В голове мелькает малодушная мысль вернуться туда, откуда он только что с таким трудом сбежал. Он даже оборачивается, чтобы с мимолётной тоской в глазах посмотреть на ярко светящуюся вывеску торгового центра, в котором с шумом и помпезностью проходит встреча известного автора с его поклонниками. Он совсем недавно выпустил свой третий бестселлер. Вообще-то рановато заявлять о подобных достижениях, но критики все как один считают, что тот, кто создал два шедевральных произведения, заслуживших массу всевозможных наград, просто не может облажаться.
Хосок думает иначе. Потому что знает то, чего не знают эти самые критики: третья книга довольно молодого и успешного автора — это автобиография. Точнее часть её, включающая в себя этапы взросления, поисков себя, ошибки, сбитые колени и тёплые ночи, сомнения, страхи, необузданную гордость и неоправданные амбиции, первую и последнюю любовь, сожаления о том, что не сберегли её: глупостью, импульсивностью, упрямством и недопониманиями. Она о человеке с самыми красивыми на свете глазами и самой яркой улыбкой. О путеводной нити, имя которой Ким Тэхён.
Хосок знает. Потому что только что сбежал с презентации новой книги, которую написал собственными руками. И теперь, стоя перед пешеходным переходом и ожидая, когда загорится зелёный, он смотрит в мокрые отсветы витрин на асфальте, но видит совсем не их.
Если бы у него спросили, когда всё началось, Чон не смог бы ответить точно. Детальнее, чем: «В старшей школе», не получилось бы.
Он жил в небольшом городке вдвоём с мамой, никогда не знал отца, ходил в школу, был отличником, играл за школьную баскетбольную команду, имел массу друзей и знакомых, был душой компании, пёкся о своей репутации, при этом практически не имел проблем. Без зазрения совести его можно бы было причислить к тем, кого принято называть «популярными». Ему было почти девятнадцать и на самом деле он не особо отличался от своих сверстников.
Но было в его повседневности одно «но». Задумчивое, красивое, холодное и отстранённое. То, к которому, не отдавая себе в этом отчёта, был прикован взгляд Хосока. Каждый раз, когда они находились в одном помещении, случайно пересекались на улице, проходили мимо друг друга в школьных коридорах. Каждый чёртов раз Хосок провожал взглядом Тэхёна, своего не особо разговорчивого одноклассника.
История, которую он решился открыть миру спустя много лет, начинается обычным учебным днём, похожим на другие, как унылая ксерокопия. До выпускных экзаменов остаётся всего несколько месяцев, но парит это далеко не каждого. Он торчит со своими друзьями около шкафчиков, пуская в ход нелепые попытки обольщения. Их шестеро. Уже довольно давно. Вик и Юнги рядом с Хосоком столько времени, сколько он помнит. Кажется, они подрались в песочнице, а после стали друзьями. Не лучшими, Хосок навряд ли может так о них сказать. Но определённо эти двое для него близки. Дэй, Сона и Лекси появились позже. Лучшие подружки, которые тоже держатся вместе. Простые, стандартные категории, характерные для любой школьной иерархии.
Вик подкатывает к Дэй заметив, что она сменила причёску. Та, игриво усмехнувшись, подтверждает догадку и обращается к Чону, спрашивая нравится ли ему. Тот не сразу понимает, что вопрос адресован ему, потому что примерно в это же время мимо них проходит Тэхён: спина прямая, голова поднята, взгляд строго перед собой. Хосок наблюдает, как парень останавливается перед своим шкафчиком, открывает, что-то кладёт, что-то забирает без лишней суетливости, и с точно таким же выражением лица уходит ни на кого не обращая внимания. Когда проходит мимо Хосока, тот чувствует слабый аромат чего-то освежающего и смутно слышит своё имя.
— А? — реагирует, чуть растеряно смотря на друзей.
Видит их ухмылки, вопросительный взгляд Дэй, растягивает губы в привычной, доведённой до автомата улыбке, и говорит первое, что приходит в голову:
— Да, конечно.
Девушка довольно улыбается, друзья идиоты передразнивают и коверкают его ответ, сам Хосок бросает быстрый взгляд в конец коридора, обращая внимание на то, как в свете солнечных лучей кружат крупицы пыли, потревоженные подошвой дизайнерской обуви его молчаливого одноклассника, завернувшего за угол парой секунд ранее.
Звенит звонок, и вся компания направляется в класс, чтобы получить порцию исторических данных никоим образом им неинтересных. Хосок сидит за партой в среднем ряду, но его взгляд то и дело обращается в сторону знакомого затылка одноклассника, кажется, нисколько не пытающегося изобразить заинтересованность. Учитель в какой-то момент тоже это замечает и его монотонный голос меняет тональность.
— Тэхён, ты ничему не научишься, пялясь в окно.
Парень реагирует ленивым поворотом головы и тяжёлым взглядом в ответ.
— Не боишься пропустить что-то важное, пока витаешь в облаках? — Брови учителя взлетают над оправой очков, а губы сжимаются в тонкую укоризненную полоску.
— Не льстите себе, — скучающе отвечает Тэхён, — мне нечему у вас учиться.
Выражение его лица не меняется, зато Хосок чувствует, как его шея начинает гореть. Часть его хочет улыбнуться, но та, что отвечает за его поведение в обществе, молчит, соорудив на его лице нечто среднее между удивлением и недоумением. На самом деле удивляться нечему, Тэхён и не такое выдаёт периодически. Заслуженно заработав репутацию высокомерного ботаника, парень не стесняется в выражениях. Правда Чон не может не признать, что какой бы ни была тема споров с учителями, он неизменно отвечает уверенно и, вроде как, со знанием дела. Что не мешает учителям на постоянной основе отправлять его к директору или на отработку наказания, включающую в себя уборку классов или перебирание пыльных старых учебников в библиотеке. В этот раз, услышав знакомую фразу о посещении кабинета директора, Тэхён легко поднимается на ноги, кидает в рюкзак блокнот и ручку, а прежде чем выходит из кабинета, бросает: «Может и схожу. Или нет. Вас это не касается». Дверь за ним закрывается в сопровождении молчаливого негодования учителя, подначек и выкрикивания неудачных шуточек одноклассников в его сторону — «Ким, да ты совсем обалдел!», «Эй, ботаник, а чего умного сказать то можешь?».
Хосок молчит. Пытается думать. Вспоминает о том, что такое поведение Тэхён демонстрирует исключительно тогда, когда им пытаются управлять, подгоняя под общие рамки. С одной стороны он понимает, что правила есть правила. С другой… с другой — не может не согласиться с тем, что школа частенько похожа на тюрьму: ходи так, сиди вот так, думай только так и никак иначе. Какая-то часть Чона даже завидует Киму.
Он не задерживается после уроков, потому что ему нужно ехать за Джиён. Он быстро добирается до места, подходит к двери и нажимает на звонок. Дверь открывается почти сразу. Тэхён на секунду замирает с ложкой во рту. Из его всегда идеально уложенных волос выбилась пара прядей, пружинкой падающих на лоб, рукава форменной рубашки закатаны до локтей, галстука нет, пара верхних пуговиц расстёгнуты, пальцы босых ног забавно стучат по полу.
— О, это ты, — спокойно говорит он, вынув ложку изо рта и отступая, — заходи, твоя мама почти закончила.
— Привет, — хмыкнув, отвечает Чон и переступает порог.
В школе они делают вид, что не знакомы почти. Там все знают, что Тэхён живёт в большом красивом доме с колоннами, который расположен на холме, а мама Хосока работает уборщицей. Связать эти два факта пока никто не додумался.
Тэхён разворачивается и шагает по коридору, Хосок закрывает дверь и идёт за ним на кухню.
— Привет, — увидев сына, говорит Джиён.
Парень улыбается, бросив быстрый взгляд на мать. Не хочет, но его глаза сами возвращаются к наблюдению за одноклассником. Тот запрыгивает на большой кухонный островок и только сейчас Хосок замечает ведёрко мороженого, которое тот, судя по всему, ел.
— Тебе ещё долго? — спрашивает он у матери, насильно переводя на неё взгляд. Женщина снимает перчатки.
— Не знала, что мы торопимся, — шумно сдувая чёлку с глаз, замечает она. Снимает фартук. — Тэхён сказал, что вам пришли результаты пробных экзаменов, — продолжает говорить, хитро улыбнувшись. Хосок невольно на улыбку отвечает.
— Ага.
— Он сказал, что у тебя высокий балл, — продолжает она. Парень бросает быстрый взгляд на одноклассника, но тот увлечённо разглядывает этикетку на ведёрке мороженного. Ложка опять в его рту.
— Вообще-то самый высокий, — поправляет, снова глядя на мать.
Она улыбается ещё шире, наклоняется и убирает перчатки и фартук в шкаф.
— Мне нужно бельё развесить, — говорит, проходя мимо сына и мимолётно касается его плеча. — Я быстро. Потом можно будет ехать.
Хосок молча наклоняет голову и провожает мать взглядом. Когда понимает, что на кухне остались только он и Тэхён, воздух как-то заметно становится плотнее. Чон засовывает руки в карманы брюк, ползёт взглядом по кухонному гарнитуру, прислоняется к дверце холодильника и наконец смотрит на Тэхёна. Тот даже не пытается притвориться, что не смотрел на него всё это время.
— Будешь? — спрашивает парень, протягивая ведерко с мороженым.
Хосок криво усмехается и качает головой. Тэхён небрежно пожимает плечами и засовывает ложку мороженого в рот. Хосок наблюдает.
— А с испанским что?
— Вчера получил. — Молчит пару секунд. — Тоже «отлично».
Тэхён замирает, чуть хмурится, поднимает взгляд от ведёрка, в котором усиленно ковырялся. В Хосока врезается взгляд исподлобья и уголок губ Тэхёна ползёт вверх.
— Хвастаешься?
— А что у тебя с литературой? — Отвечает вопросом на вопрос. Тэхён корчит гримасу, мол, не знаю. — Ты ведь наберёшь высокий балл, да?
— Ты тоже. Умный.
— Ты-то поумнее будешь.
— Я вообще самый умный, — спокойно сообщает Ким. Затем хмыкает, возвращая внимание мороженому.
Хосок усмехается. Ким открыто презирает своих одноклассников. Во время перерывов читает книги. На уроках никому не помогает. Пару лет назад погиб его отец и ходили слухи, что на фоне этого у Тэхёна, вроде как, слегка полетела кукуха. Хосок не думает, что это правда, потому что Тэхён спокойный. Но есть в нём что-то… находиться с ним наедине отчего-то Чону почти невыносимо. Однако, иногда он ловит себя на том, что представляет себе их диалоги. Нормальные, а не эти обрывыши, которыми они обмениваются обычно. То, что Тэхён самый умный в школе — правда.
— Ты первый по всем предметам, — напоминает Хосок.
— Кроме литературы, — поправляет Тэхён, смотрит ему в глаза.
Точно, первенство по литературе за ним, за Хосоком. Парень нелепо усмехается, отводя взгляд. Тэхён облизывает ложку и как бы невзначай спрашивает:
— Согласился бы позаниматься со мной?
Хосок косит в его сторону взглядом. Нервно облизывает губы. Думает, что совсем спермотоксикоз замучил, раз в простых предложениях чудятся какие-то подтексты… Возвращается его мать и Чону кажется, что он ещё никогда не был так рад её появлению.
— Тэхён, передай, пожалуйста, маме, что я приду в среду, — говорит она, закидывая лямку сумочки на плечо. Парень спрыгивает на пол и улыбается ей.
— Конечно.
Хосок шагает к двери, стараясь не смотреть на одноклассника. Спиной чувствует неодобрительный взгляд матери, поэтому чуть поднимает голову и по-прежнему не глядя на Тэхёна, прощается с ним. Парень провожает их до двери и останавливается на пороге.
— Спасибо, Джиён, — ещё раз повторяет, как раз перед тем, как она садится в машину.
Хосок уже за рулём и нетерпеливо дёргает коленом. Дверь машины хлопает, ремень безопасности издаёт характерный звук, в его висок врезается всё тот же неодобрительный взгляд.
— Ты бы с ним подружелюбнее, что ли… — говорит Джиён, когда машина трогается с места.
— Я и так дружелюбен, — возражает Хосок.
— На самом деле Тэхёну нелегко приходится, знаешь? Он… — она отворачивается к окну, — ну, ранимый.
— Мы можем поговорить о чём-то другом?
Джиён фырчит, закатив глаза, замолкает. Позже, вечером, делая уроки, Хосок никак не может сосредоточиться, всё время возвращаясь мыслями к однокласснику. Что значит ранимый? Да, чёрт, этот парень одним своим языком способен заткнуть всех их вместе взятых. А уж его высокомерие и презрение… хотя… Хосок знает, что Тэхён на самом деле не такой. Знает, что тот ведёт себя совсем иначе вне стен школы. И ему становится любопытно, что ещё скрывается за привычным фасадом.
Через несколько дней, сидя в школьной столовой, Хосок морщится от смеха друзей, в котором проскальзывают особо визгливые нотки. Поднимает голову, отрывая взгляд от конспекта, и видит, как Сона, прикрыв наманикюренными пальцами рот, хихикает, глядя куда-то за его спину. Как и все остальные, сидящие за их столиком. Хосок хмурится, оборачивается и чувствует внезапный укол раздражения, неожиданно направленный на друзей.
Это Тэхён. Как всегда сидит подальше ото всех во время обеда. Читает книгу и, видимо, настолько увлёкся, что пронёс ложку с йогуртом мимо рта, в результате чего тот оказался на его рубашке. Парень, игнорируя неадекватно бурную реакцию на данную оплошность, спокойно вытирает пятно, спокойно доедает обед, спокойно встаёт и покидает столовую. И Хосок думает, что если бы у слова «спокойно» было лицо, то это бы определённо было лицо Тэхёна.
По школе ходит глупая байка о том, что однажды, точно так же испачкавшись, Тэхён преспокойно пошёл в туалет, снял с себя рубашку и застирал её, после чего высушил под сушилкой для рук, как всегда не обращая внимания на тех, кто заходит и выходит.
Чон понятия не имеет, что такого в этом, даже если бы и правда. Он многих шуточек в сторону Тэхёна не понимает. С некоторых пор в этих шутках, почти незаметно, ненавязчиво проскальзывают темы его ориентации. И этого Хосок тоже не понимал до недавнего времени. Его осенило, когда они всем классом стояли у кабинета и ждали учителя. Вик, у которого вечно шило в заднице, долго пялится на Тэхёна, тихонько стоящего у стены. В голову к другу Хосока очевидно пришла какая-то идея и он, недолго думая, озвучивает ту самую байку.
— Эй, Ким, а правда, что ты частенько оголяешься в туалете, когда стираешь свои шмотки?
Вик широко улыбается, получив одобрительные смешки от одноклассников. Хосок закатывает глаза. Тэхён реагирует молчаливым взглядом исподлобья. Вик видимо решает, что может продолжить:
— После этого урока обед, смотри там аккуратнее, а то, — кидает парочку хитрых взглядов по сторонам, — опять придётся отстирывать пятна.
Ким поднимает голову, захлопывает книгу и опускает руки. Какое-то время смотрит на Вика прищуренным, задумчивым взглядом, а потом внезапно ухмыляется.
— Хочешь, чтобы в следующий раз я позвал тебя с собой, Вик?
Хосок не уверен, но кажется, что его друг давится воздухом. На секунду все замолкают, ухмылка Тэхёна становится ярче, в глазах Вика явственно проступает паника. А потом он кривит губы, наверное, пытаясь выдавить отвращение, но получается не очень.
— Я тебе педик что ли?
— Нет? — Брови Тэхёна ползут вверх в притворном удивлении.
— Охренел?!
— Ну тогда мне не совсем понятен твой интерес к тому где и как я оголяюсь. — Ким пожимает плечами.
Вик бубнит себе под нос какие-то отмазки совершенно неубедительно, его оппонент возвращается к чтению, перед этим на секунду, только на секунду, задержав взгляд на Хосоке. Одноклассники шумят, сыплются шуточки и подколы совершенно похабного характера. Тэхён не обращает на них внимания. Кожа на шее Вика покрывается пятнами и он пытается реабилитироваться, генерируя
самые мерзкие шутки. Чон не слушает. Он смотрит. И до него доходит: Тэхёна цепляют, постоянно мерзко шутят, шушукаются и хихикают за спиной, распускают самые нелепые слухи потому, что ничерта о нём не знают.
Их одноклассники треплются о том, что они делают, с кем спят, с кем тусуются, кого предпочитают — огромная помойка информационного шлака, отчего-то кажущегося им важным. Тэхён не спал ни с кем из одноклассников, наверное, ни с кем с их школы. Никто не знает ничего о его личной жизни. Никто не видел его в неформальной обстановке. Никто даже не знает, кого он предпочитает — парней или девчонок. Всех это бесит, ведь сами они как на ладони, ничего не скрывают, кичатся тем, что уже взрослые, занимаются взрослыми вещами, чувствуют себя раскованно и думают, что это круто. Тогда как на самом деле каждый из них, и Чон в том числе, является заложником условностей, стереотипов и заблуждений.
Тэхён не такой.
И их это бесит. Поэтому рождаются всякого рода байки. Поэтому он никогда не остаётся незамеченным. Потому что хотят залезть туда, куда их не пускают. А ещё их бесит, что несмотря на все усилия, смотрят на них, как на пустое место.
Хосок, отчего-то поражённый внезапным открытием, продолжает думать об этом и после уроков, по дороге домой, за ужином, сидя за небольшим столом в их крохотной кухне. Настолько уходит в свои мысли, что не сразу слышит вопрос.
— Прости, что? — Переспрашивает, словив на себе пристальный взгляд матери.
Джиён усмехается по-доброму, расправляя складки своего платья, потом улыбается широко, взгляд её становится мягче. С некоторых пор Хосок чувствует смущение от таких маленьких проявлений материнской любви.
— Я спрашивала, определился ли ты с тем, куда будешь поступать после выпуска.
Хосок корчит гримасу, откладывает вилку и откидывается на спинку стула.
— Нет. Я…не знаю.
— Ну, — секундное замешательство, скользнувшее по её лицу, заменяет улыбка, — время ещё есть, — говорит ободряюще. — Только не думай слишком долго, скоро выпускные экзамены. — Парень отвечает недовольным взглядом. Джиён кладёт на его предплечье ладонь, наклоняется чуть ближе. — давай думать вместе. Чем бы ты хотел заниматься?
— Проще сказать, чем бы я НЕ хотел заниматься, — отвечает, фыркнув.
— В любом случае, будь добр, определись.
Джиён возвращается к еде. Хосок кивает и опускает голову, пялясь в тарелку, и действительно пытаясь решить, чем хочет заниматься в дальнейшем.
Мысли об этом присутствовали в его голове постоянно, фоном шумели, кидая его из стороны в сторону. Заставляли метаться между тем, что даст ему хороший фундамент для старта во взрослую жизнь, и тем, чего ему действительно хочется. Проблема в том, что он понятия не имеет, чего хочет.
Думать об этом слишком долго ему не даёт мама, втягивая в ничем не обременённый разговор на отвлечённые темы, и Хосок не улавливает момент в который они забывают об ужине, хохоча над какой-то очередной нелепой историей из молодости Джиён.
Примерно в это же время в большом белом доме на холме неуютно тихо. Он погружен в холодную темноту, только на кухне горит свет. Тэхён сидит за большим обеденным столом, на котором вместо ужина разложены учебники. Он уже какое-то время просто бездумно пялится в тёмное окно, застыв, будто его поставили на паузу. Звук открывающейся входной двери возвращает ему способность двигаться. Он опускает голову к конспектам и к тому моменту, когда на кухню заходит его мать, парень выглядит увлечённым уроками.
— Тэхён, сколько раз повторять, что окна нужно занавешивать! Ты же как на ладони!
Она даже не смотрит на него, он не видит, но знает. С некоторых пор она вообще крайне редко смотрит на него. Стремительный стук каблуков по кафелю отдаётся звоном в ушах, когда женщина подходит к окнам в пол и рассерженно задёргивает тяжёлые шторы. Тэхён тихо выдыхает, а к тому моменту, когда поднимает голову, чтобы встретиться взглядом с матерью, на его губах уже красуется тщательно выверенная, немного смущённая улыбка.
— Прости. Я снова забыл. — Кивает в сторону горы учебников, как бы намекая, что у него была причина.
Женщина скользит взглядом, ему кажется — сквозь, задерживается на конспектах, написанных ровным аккуратным почерком. Поджимает губы, но почти сразу улыбается. Едва заметно. Почти безэмоционально. Кивает и шагает к холодильнику за бутылкой воды.
— Ужин разогрет, — наблюдая за ней, сообщает парень. В ответ получает благодарный кивок и ещё один взгляд мимо. — Как дела на работе?
Он заранее знает, что разговор не склеится, но не может не попытаться, пока они одни и его старший брат не вернулся. Женщина пожимает плечами, наливая воду в прозрачный высокий стакан.
— Пара клиентов прекратила сотрудничество с фирмой. — Делает глоток воды. Молчит пару секунд, глядя в натёртую до блеска столешницу, а потом поднимает голову и растягивает губы в подобие улыбки. — Не страшно, потому что их уход перекрыл контракт с крупным конгломератом.
— О, это здорово. — Тэхён улыбается в ответ. — Кто совершил сделку? Ты? — спрашивает, изображая интерес.
Когда-то ему действительно было интересно. Временами он ловит себя на мысли о том, что ему не хватает этого — искреннего участия в жизнях друг друга. Эти мысли проходят довольно быстро, возвращая его в состояние, в котором чувства и ощущения не пробиваются на поверхность.
Ответить его матери не даёт хлопок входной двери и Тэхён понимает, что время закончилось. В помещение заходит его старший брат.
Уджину двадцать два, он учится на третьем курсе университета, будущий финансист, гордость семьи. Однако, по какой-то причине идеальным всегда должен был быть Тэхён. Уджину можно тусоваться, выглядеть слегка неряшливым, вести беззаботный образ жизни и выкладываться по минимуму, при этом получая любые привилегии, положенные отпрыскам богатых родителей.
Тэхёну так не повезло. Он должен выглядеть идеально, вести себя идеально, учиться идеально, быть идеальным сыном, братом. Когда он был маленьким, его это возмущало. Теперь по большей части всё равно. Учёба не доставляет проблем, всё даётся легко. А остальное… остальное сейчас не имеет значения. Не имело.
— Привет.
Их мать на глазах преображается. Улыбается открыто, смотрит в глаза, выказывает неподдельный интерес. Не к Тэхёну. Уджин кивает и шагает к навесным шкафам, чтобы достать чистый стакан.
— Тэхён разогрел ужин. — Она сообщает старшему сыну это так, будто обязана выдавать отчёты.
Парень усмехается, оглядывается через плечо, находя взглядом младшего, улыбается, но совсем не выглядит дружелюбным.
— А ты где был? — Задаёт очередной вопрос женщина, и Тэхён с трудом сдерживается, чтобы не закатить глаза.
Эта её привычка так неприкрыто искать общения со старшим сыном в то время, когда младшего она толком не замечает… Тэхён когда-то пытался понять, чего в нём ей не достаёт, почему это всегда Уджин? Что сам Тэхён делает не так и вообще в нём ли причина? Давно бросил это занятие.
— Гулял с друзьями. — Уджин лезет в холодильник, достаёт яблочный сок, наливает в стакан. На небрежно разлитые капли не обращает внимания. — Вёл активную социальную жизнь. — Делает пару глотков, не спуская глаз с младшего брата. — Знаешь, что это такое? — Обращается к нему. — Конечно нет, — ухмыляется гаденько, — у тебя же нет друзей.
Выражение лица Тэхёна не меняется, уголки губ чуть приподнимаются, но подобие улыбки до глаз не доходит.
— Всё верно, — соглашается.
Даёт то, что Уджин ожидает. Иногда это работает. Иногда нет. И тогда старший брат Тэхёна становится настоящим козлом. Уджин поднимает руку и ерошит собственные волосы, не заботясь о том, что после оставляет неопрятный беспорядок. Одним махом выпивает оставшийся сок, оставляет стакан на столе. На брата больше не смотрит, поворачивается к матери.
— Я устал, пойду к себе. Ужинайте без меня. — Шагает к двери. Женщина кивает, с готовностью соглашаясь. — Не собираюсь есть разогретое.
Он уходит и Тэхён сразу же переводит взгляд на мать. Та смотрит в пустоту перед собой пару секунд, а потом, словно бы спохватившись, отворачивается. Она споласкивает оба стакана, после чего направляется к двери, остановившись у самого порога.
— Я тоже устала. Перекусила на работе, кстати…
Тэхён не отвечает, да она и не ждёт, уходит. Он смотрит в её прямую спину до тех пор, пока женщина не скрывается из виду. После разворачивается к столу, сидит ровно, смотрит в строчки конспекта, но видит кривоватую улыбку и широко открытые глаза человека, пожалуй, единственного, кто действительно его
замечает.
А следующим утром Уджин высаживает его посреди дороги в школу, прямо в ледяной ливень, потому что ему позвонил друг с просьбой забрать. И Тэхён появляется в школе с опозданием, продрогший, промокший до нитки, хамит недовольному его задержкой учителю. И спину держит прямо, никак не реагируя на взгляды и идиотские шуточки одноклассников по поводу его внешнего вида, тогда как на самом деле больше всего ему хочется стянуть с себя противно липнущие к коже шмотки, залезть под одеяло и больше никогда не вылезать оттуда.
В это утро он окончательно понимает, что ощущение молчаливого, наблюдающего за ним взгляда конкретного человека — одна из немногих вещей, которая гонит его вперёд.
***
Хосок выключает музыку, когда подъезжает к повороту, после которого прямая дорога ведёт к дому Тэхёна. Снижает скорость, разглядывая белые колонны издалека. Эта пара недель выдалась довольно странной. В основном, потому что к его обычной жизни и привычным в ней вещам, добавилось ещё кое-что. Ну, в смысле, кое-кто. Мысли о Тэхёне никак не хотели покидать его голову, и к безмолвным наблюдениям в школе прибавилось неясное ощущение нетерпения каждый раз, когда Хосоку нужно было забирать Джиён после работы.
В этот раз дверь ему открывает Джиён и, судя по выражению её лица, Хосока ждали чуть позже.
— Ты слишком рано, — говорит она, пропуская его в дом. — Подожди, мне нужно закончить, — машет рукой в сторону просторной гостиной.
Парень кивает головой и спокойным шагом направляется в указанном направлении, но не доходит, затормозив напротив открытой двери в другую комнату. Оборачивается, замечает, что Джиён уже почти скрылась на втором этаже. Осматривается по сторонам и заглядывает внутрь.
Его интересуют длинные полки стеллажа, заставленные книгами. Так что, помедлив пару незначительных секунд, он переступает порог, думая, что ничего страшного не случится, если он просто посмотрит. Комната, в которой оказывается Хосок, похожа на кабинет. Огромные окна в пол, массивный дубовый стол, небольшой диванчик, камин и множество книг, расставленных не только на полках. Он подходит ближе, принимается читать названия, но в какой-то момент мыслями оказывается не здесь.
На прошлой неделе, когда Хосок шёл на тренировку после уроков, столкнулся в коридоре с Тэхёном. Основная часть учеников уже ушла, так что кроме них двоих рядом никого не было. Ким стоял, прислонившись к стене около закрытой двери кабинета, а Хосок не смог пройти мимо.
— Домой не собираешься? — спросил он, остановившись рядом.
Тэхён поднял голову и Чону показалось, что парень удивлён тем, что он остановился. Секунду спустя лицо Тэхёна приняло привычное выражение, он усмехнулся невесело.
— Меня наказали, — сообщил зачем-то. — Сам виноват. Жду, когда придёт учитель.
Хосок поджал губы и кивнул, вспоминая, что в первой половине дня Тэхён снова нагрубил учителю географии.
— Ты в этот раз немного перегнул, мне кажется.
Тэхён пожал плечами.
— Ничего не могу поделать. Они напрашиваются. Думают, что если занимают должность учителя, могут указывать мне, что и как я должен делать.
— Правила есть правила. Все им подчиняются. Ты не особенный.
— Наверное. — Замолчал. Наклонил голову к плечу. Увидел, что Хосок смотрит по сторонам, будто ему некомфортно. Уголки губ поползли вверх, изображая дежурную улыбку. — Тебе, наверное, пора. Не дай бог увидят, что ты говоришь со мной, — добавил, пустив в голос немного ехидства.
— Не можешь не грубить людям, да?
Тэхён изменился в лице, кажется, даже стушевался.
— Прости, я не хочу препираться. Знаю, ты терпеть меня не можешь, как и остальные…
— Я никогда не говорил, что терпеть тебя не могу, — нахмурился Чон, чувствуя недоумение.
Ответом ему послужили мимолётная улыбка и прямой взгляд.
— Ты мне нравишься. — Хосока пригвоздило к полу таким простым, но неожиданным откровением. — Ты единственный, кто вообще
говорит со мной как с нормальным человеком.
Парень посмотрел открыто, будто не он только что сказал вещи, от которых Хосоку становится невыносимо странно.
— Мне… мне пора на тренировку, — выдавил из себя, выталкивая слова сквозь внезапно сухие губы.
— Удачи.
Хосоку можно не отвечать, используя приход учителя, как причину. Пожилой мужчина в твидовом пиджаке и огромных очках молча кивнул на приветствие Чона и открыл дверь в класс, чтобы запустить учеников, пришедших вместе с ним. Когда следом за ними в класс зашёл Тэхён, Хосок так и остался на месте, провожая парня хмурым, задумчивым взглядом.
— Мне нравится эта книга.
Хосок вздрагивает, услышав голос, вырвавший его из воспоминаний. Роняет книгу, которую держит в руках, и торопится её поднять, после чего разворачивается и видит Тэхёна, только что вошедшего в комнату.
— Ээээ…
И он снова теряет весь свой словарный запас. Потому что застигнут врасплох. Потому что Тэхён одет в огромную кофту, на вид очень мягкую, широкие брюки, его всегда идеально уложенные волосы сейчас находятся в приятном беспорядке, всё ещё влажные после недавнего душа… а пальцы его босых ног поджимаются, как единственное свидетельство желания укрыться от взгляда Хосока, скользнувшего вниз. Таким Тэхёна парень ещё не видел и это странным образом отзывается в нём иначе.
— Твои друзья знают, что интересуешься подобной литературой? — Тэхён задаёт вопрос, слегка улыбаясь и кивнув на книгу, которую Чон всё ещё держит в руках.
А Хосок моргает. Раз, другой, зависнув на изогнутом контуре губ, солнечных лучах, подсвечивающих влажные и свободно лежащие тёмные волосы, на родинке под глазом. Если бы он мог, давно бы перестал смотреть, но взгляд самостоятельно, против его воли, находит Тэхёна каждый раз, как только тот заходит в любое помещение.
Он пытался понять причины, пытался определить собственные ощущения и чувства, даже записывал всё, чтобы разобраться. В итоге обнаруживал себя глубокой ночью, заполнившем многие страницы тетради, но никогда не перечитывал то, что написал. Словно бы боялся, что как только заглянет туда, за ним захлопнется какая-то очень важная дверь. Всё, что ему удалось определить — его тянет. Смотреть. Слушать. В особо странные моменты — коснуться и узнать, каково это. О том, что это должно быть странно для парня, который имел дело только с девушками, Хосок ни разу не подумал. Главным образом потому, что у него в принципе с чувствами проблемы. Он никогда не мог сказать точно, что чувствует в тот или иной момент времени.
Взаимоотношения с девушками вызывали точно такие же затруднения, про секс он вообще старался не думать. В том смысле, что каждый раз, когда он оказывался с кем-то в постели, стресс и нервозность сводили любое удовольствие на нет. Когда всё заканчивалось, он лежал и думал о том, что ему невыносимо хочется помыться и избавиться от противного чувства тошноты. В какой-то момент Чон задумался о том, что, возможно, он и не способен к нормальной близости с женщиной. Наверняка с ним что-то не так.
Несмотря на всё тот же сумбур внутри, рядом с Тэхёном было иначе.
— У них немного другие интересы, — кривовато усмехнувшись, наконец отвечает.
— Точно, — Тэхён кивает. — Тусовки, тупые шуточки и то, кто с кем переспал, — поджимает губы. Хосок хмурит брови.
— Да, бывает, но я не то, чтобы оправдываю подобное.
— А тебе самому не противно? — клонит голову вбок. Видит непонимание, -все эти их шуточки, темы для разговоров…
Взгляд скользит к книге в руках Чона, как бы говоря тем самым, что человеку, которому может быть интересен Кэмпбелл, в принципе, направление разговоров людей вроде Вика должно быть чуждо. Хосок усмехается. Опускает руку с книгой, пятернёй свободной руки ерошит волосы.
— Ну, иногда они действительно перегибают палку, и мне становится гадко, но… — взгляд скользит в сторону, но почти сразу возвращается назад, — у всех есть недостатки. Я стараюсь не обращать внимания на их. Потому что…
— …они твои друзья, да, — заканчивает за него Ким. И снова улыбается уголком губ.
Хосок думает, что Тэхён вполне может общаться одними только улыбками, настолько разными они у него бывают. И улыбаться совсем не хочется, потому что:
— С тобой иначе. — Говорит тихо.
На этот раз Тэхён улыбается немного нервно.
— Почему?
«Почему?». Действительно. Чон едва сдерживает язвительную усмешку. Хотел бы знать ответ на этот вопрос. Но всё, что приходит ему в голову, это их последний разговор в школе.
— Ты сказал, что я нравлюсь тебе.
Возвращает книгу на полку, разворачивается всем корпусом к парню. Засовывает руки в карманы брюк, пряча внезапно вспотевшие ладони.
— Сказал. — Соглашается.
Тэхён делает пару мелких шагов в его сторону, кажется, неосознанно. Хосок делает то же самое. Не думает вообще. Ни о том, зачем заговорил об этом, ни о том, как это можно расценивать, ни о последствиях.
— Ты имел в виду нравлюсь, ну… — отводит взгляд, лижет нижнюю губу, а когда снова смотрит на Тэхёна, видит, что тот смотрит совсем не в глаза, — как друг. Ты же об этом?
Открытый прямой взгляд ползёт вверх от его губ к глазам.
— Что, если я скажу, что не как друг?
Хосоку морозит кончики ушей, следом — обжигает пальцы. Он обнаруживает себя сильно ближе к Тэхёну, чем должен быть.
— В школе начался бы кошмар, если бы мы… ну… было бы неловко.
— В школе не обязательно знать, — отвечает Тэхён. Хосок с трудом сглатывает, опускает взгляд к губам. — Вообще никому знать не нужно, — добавляет Тэхён тише, — Это никого не касается.
— Эм… да, возможно, я немного запутался…
Гул в голове Чона превращается в монотонный писк. Кажется, все внутренние органы разом поднялись к глотке от одной только мысли о том, что ему дозволят попробовать что-то, занимающее его последние недели… или месяцы? При этом освобождая от последствий. Его скручивает от контактов с девушками. Ему непонятно, почему так манит человек, стоящий напротив. Он ничерта не знает. Но всё, что пульсирует в его висках сейчас — это тривиальное «хочу».
Он наклоняется вперёд, его сознание фиксирует то, в какой позе стоит Тэхён — обнимая себя руками — и сейчас это не кажется значительной деталью. Хосок целует его и теперь в ушах шумит, а шею и грудину жжёт. На его поцелуй отвечают осторожно, пробуя. Получается почти целомудренно, невесомо, оттого волнующе в разы сильнее. Первым отстраняется Чон. Тэхён выдыхает шумно. Смотрит широко открытыми глазами.
— Это… было приятно. — Говорит тихо, улыбается смущённо. Чон одновременно хмурится и усмехается.
— Говоришь так, будто никогда до этого не целовался.
— Вообще-то так и есть, — просто отвечает Тэхён, заставляя Хосока задержать дыхание от осознания.
Возможно, они бы так и стояли, глядя друг на друга, если бы Джиён не позвала сына.
Хосок дёргается едва заметно, будто бы только сейчас вспоминает о её существовании. Мысль о том, что она могла зайти и увидеть их, одновременно пугает и странным образом веселит его. Взгляд скользит к проёму открытой двери, возвращается к Тэхёну. Чон снова зависает, заметив блеск в глазах напротив и лёгкий румянец на щеках.
— Мне пора.
Тэхён молча кивает. Хосок, проходя мимо, мимолётно касается тёплой ладони и только потом это осознаёт. У самого порога останавливается, мнётся пару секунд, а потом всё же говорит:
— Не говори никому в школе, — просит. Нелепо тычет пальцем в дверной косяк. Тэхён широко улыбается. У Чона пульс сбоит.
— Как будто я вообще с кем-то разговариваю. — Фырчит.
— Да, точно, — усмехается парень и улыбается, перед тем как выйти.
Тэхён слышит, как хлопает входная дверь. В этот раз он не провожает их. Стоит на месте, скользит взглядом по помещению. Задерживается на бликах от оконного стекла. Поднимает руку и касается прохладными пальцами губ, которые до сих пор горят поцелуем.
Первым.
***
Осознание произошедшего достигает Хосока только поздним вечером, когда он ложится в кровать.
Он поцеловал парня…
Парня!
И не просто какого-то там, а Ким Тэхёна — общепризнанного чудика! Более того, ему понравилось!
Парень откидывает одеяло в сторону в надежде получить хоть немного прохлады. Этого недостаточно. Поэтому он встаёт, парой шагов доходит до окна и открывает его настежь, жадно хватая холодный воздух ртом. Влажная от пота кожа мгновенно покрывается мурашками от встречи с холодом, но это приносит некоторое облегчение. Постепенно Хосоку удаётся усмирить дыхание, пульс, мысли.
Итак. Он поцеловал Тэхёна. Не посчитал это мерзким, неправильным, ненормальным. Ему понравилось. И. хочется ещё. Не только целовать Тэхёна. Говорить с ним. Больше. Дольше. С ним Хосоку легко. Даже если он чувствует себя идиотом иногда. С ним легко это пройти, забыть. И пусть Чону временами неловко от самого себя, с Тэхёном не страшны эти нелепости. Потому что он не станет высмеивать. И уж точно никому ничего не расскажет. Ему это попросту не нужно. Хосоку не страшно показаться отличным.
С друзьями он себе такого позволить не может…
Хосок думает, в процессе ходит по комнате и на мысли о друзьях врастает пятками в пол. В ту же секунду реальность бьёт его пыльным мешком из-за угла. Он не имеет связей или денег. Его семья не является состоятельной. Она даже неполная. У него есть очень даже неплохое положение в школе, неплохие перспективы на будущее. Даже больше — поколениями выверенный алгоритм действий. Школа — Университет — Работа — Семья. Всё просто: сначала учись, потом работай, не создавай себе проблем и получишь хорошую, простую жизнь.
Хосоку всегда было важно чужое мнение. Ему нужно одобрение, пусть он сам себе в этом не признаётся. И для получения желаемого необходима репутация. Та, которую он поддерживает, временами идя на компромиссы, оседающие внутри неприятными мелкими частицами. Когда-то накуренный Юнги заявил ему, что это всё из-за отсутствия отца. Мол, семья неполная, модель не цельная, основы понимания каких-то элементарных традиционных канонов утеряны — не достаёт звена. Поэтому подсознание защищается. И ещё потому, что Хосок, якобы, считает себя виноватым в том, что его отец не счёл его самого достаточной причиной остаться. Чон тогда посмеялся, послал доморощенного психотерапевта. А потом всю ночь не спал, пока парни развлекались.
Чувствует себя потерянным. Он знает как положено, но с недавних пор сквозь вот это «положено» пробивается что-то неизвестное, пугающее и одновременно с этим, рождающее желание заглянуть за завесу.
Но Хосок зависим от чужого мнения.
А Тэхён не такой.
Тэхён свободный. Смелый. Независимый. Восхитительный. И совершенно выбивающийся из системы координат Хосока. Однако, странным для него образом, понимающий его, кажется, лучше, чем кто бы то ни был.
Хосок засыпает под утро. Весь следующий день чувствует себя неважно. В школе в какой-то момент его начинает тошнить от волнения, потому что он не знает, как поведёт себя Тэхён, ведь тот может всего парой фраз разрушить всё, что составляет привычную жизнь Хосока.
Тэхён проходит мимо. Молча. Как всегда.
А Хосок решает, что на этом и нужно остановиться. Да и Тэхён не выглядит так, будто бы произошло что-то исключительное. Может, на него это вообще никак не повлияло… Интересный опыт и всё. Может же такое быть? И в какой-то момент Чону начинает казаться нереальной абсолютно возможность того, что Тэхён выбрал бы его.
Волевого решения хватает на сутки. Оно иссякает аккурат в момент, когда машина парня останавливается на перекрёстке, одна из дорог которого ведёт к дому Тэхёна. Он думает всего секунду, после которой поворачивает не туда, куда собирался изначально. И пока машина приближается к дому, в голове Хосока успевают промелькнуть мириады мыслей. Начиная от знакомых ему сомнений и заканчивая: «Скажу ему, что перепутал дни, если вдруг окажется, что моё появление его неприятно удивит… Да, скажу, будто думал, что сегодня нужно забирать Джиён».
Он всё ещё находится в беспорядке своих мыслей, когда красивая массивная дверь открывается. У него есть только секунда на то, чтобы осознать: последние метры дороги и его путь до крыльца начисто стёрлись из памяти.
Сердце отдаёт тяжёлыми ударами в яремную впадину, когда он наконец видит Тэхёна, на лице которого удивление сменяется растерянностью, а после — волнением.
— Твоей мамы здесь нет, — сообщает.
Хосок взглядом прослеживает за тем, как слишком широкий ворот просторной футболки соскальзывает с чужого плеча.
— Я знаю. — Отвечает, но взглядом к глазам напротив возвращается не сразу. — Ты один?
Тэхён кивает и отходит в сторону, впуская парня. Закрывает дверь, прислоняется к ней спиной. Хосок делает пару шагов вглубь дома, но услышав щелчок замка, разворачивается и задерживает дыхание, потому что:
— Снова будешь меня целовать?
Чон собирается спросить, можно ли, но слова не идут, поэтому он медленно кивает. Улыбка, от которой перехватывает и без того нестройное дыхание, становится ответом на невысказанный вопрос, и Хосока несёт вперёд.
Второй поцелуй в жизни Тэхёна кардинально отличается от первого. Он встречает Хосока на полпути, ожидая напора, который угадывается в каждом движении парня, но поначалу его целуют мягко, медленно, почти бережно, и Тэхёна это удивляет. В смысле, разве люди не берут то, чего хотят, не особо беспокоясь о партнёре?
Часть его считала, что подобные контакты, своего рода, соревнование между двумя людьми — кто успеет урвать больше, тот быстрее кончит. Его никогда особо не интересовала эта часть взаимоотношений между людьми. Чёрт, да до недавнего времени он мог спокойно мастурбировать под утренние новости. Не ради сомнительного удовольствия, процесс этот был скорее механическим. Хотя напряжение не отпускало и после. Складывалось впечатление, будто он что-то сделал не до конца.
А потом в их доме начала работать Джиён. И Тэхён больше не был безразличным. А теперь его целуют напористо, но так мягко, что у него, кажется, колени в желе превратились. В его рот врывается чужой язык, в ответ получая неконтролируемый сдавленный стон. Хосока ведёт, кажется, от этого звука. Он обхватывает одной рукой затылок Тэхёна, другой пробирается под футболку с одной только целью — прижать к себе как можно ближе. А потом он слышит: «Можно подняться в мою комнату. Одежда мешает», и его окунает в воды Северного Ледовитого океана.
Он замирает, но парня в своих рука не отпускает. Захоти, не смог бы. Поднимает голову. Всего каких-то пару дней назад ему отдали первый поцелуй… Вот же дикость, да? А теперь… Чон не заглядывал так далеко. Он не то что опыта не имеет в подобных вещах, он и теории-то не знает. Будь он сволочью, отказывать сейчас не стал бы, но несмотря на наличие половых партнёров, впервые только сейчас чувствует потребность сделать всё правильно. Мысль о том, что ещё утром он вообще не собирался идти этим путём, благополучно запинывается в дальние углы сознания. Потому что Тэхён покусывает собственные губы, выдавая волнение. Потому что его неопытность невероятным образом сосуществует с внутренней свободой и это не укладывается у Хосока в голове. Потому что хочется его до ломоты.
Хосок мажет поцелуем по припухшим губам. Качает головой. Видит скользнувший в сторону взгляд. Кажется, мелькнул испуг.
— Эй… — наклоняет голову, пытается установить зрительный контакт. Получается, но не сразу. Думает. — У меня дома не будет никого на выходных. Там надёжнее. — Полуулыбка появляется на губах Тэхёна. — Придёшь?
— Да. — Твёрдый кивок.
— Точно?
— Конечно.
Хосок улыбается. В ушах звенит, в глотке пересохло, штаны причиняют дискомфорт, но он разглядывает маленькие родинки на лице Тэхёна и оставляет быстрый поцелуй в уголке его рта.
— Тогда… я пошёл?
Тэхён согласно кивает.
Чон направлялся сюда без цели. Внезапная необъяснимая потребность погнала в эту сторону. А теперь он уходит с идиотской улыбкой на губах, которую насильно пытается заглушить, отчего становится похож на человека с нервным тиком. Противоречивые чувства и эмоции перемалывают блендером кишки. Он понятия не имеет какого чёрта делает, но прежде чем завести двигатель, оборачивается. Вид силуэта Тэхёна, скрестившего руки на груди, подпирающего плечом колонну, подсвеченный солнечным светом со спины, вызывает улыбку с тем, чтобы годы спустя стать воспоминанием.
