вскипела река, и твой город пожаром объят
надежда разбита о камни — ее не вернуть
ты зря тратишь время на поиски зла и добра
хмельное вино обернется безвкусной водой
♫ Тэм Гринхилл — Нильфгаардец
У нее всегда было все — родившись младшим ребенком в великом доме Тиреллов, имея, помимо родителей, трех старших братьев и бабушку, Маргери не знала отказа ни в чем и была окружена всеобщей любовью. Подобно розе, что украшала герб дома Тиреллов, Маргери росла в тепличных условиях Хайгардена, в Просторе, самом плодородном крае Семи Королевств, теплом и солнечном, среди роз и прочих цветов. Тиреллы — один из великих домов Вестероса, и до завоевания Эйегона Таргариена были королями Простора, а после лорд Тирелл, кем бы он ни был, автоматически назначался Хранителем Юга. У дома Тиреллов были самые верные знаменосцы — тоже благородные дома лордов и леди, но чуть ниже по статусу. У дома Тиреллов было золото и богатство. У дома Тиреллов было и кое-что дороже денег и провизии — дети. Четверо. Три сына — каждый из них был по-своему достоин стать лордом Тиреллом, и дочь. Так как сыновей у владельцев Хайгардена было трое, а дочь — одна, то в детстве Маргери играла с мальчиками. Могла бы играть и с девочками, дочерьми служанок, чужое происхождение ее никогда не волновало, но как можно выбрать игры с чужими, если есть родные братья, которые только рады проводить время с маленькой розой? Маргери берет в руки деревянный меч, который недавно подарили Лорасу, чтобы тот учился быть рыцарем; ему семь лет и пора привыкать подрастать и становиться мужчиной. Маргери — шесть, и ей кажется нечестным, что у брата есть игрушка, которой нет у нее. Меч ей интересен, но в руке его держать тяжело — руки девочки не созданы для такого рода мечей. — А как с этим обращаться? — с интересом спрашивает Маргери у Лораса, и тот тут же гордо надувается от важности, ощущая себя взрослым и умным… чтобы тут же понять, что не знает, как объяснить сестре про владение мечом. Лорас пробует вспомнить наставления мастера по оружию, но почти ничего не вспоминает. Он и не старался запоминать слова, которые говорил наставник, вместо этого в памяти сохраняя действия и движения тела — Коли острым концом, — наконец авторитетно заявляет Лорас. Маргери согласно кивает и приподнимает меч в руке, целясь в близстоящий кустарник. — Так? — Почти, — на самом деле она все делает не так, но Лорас хочет сделать сестре приятное. Маргери расцветает улыбкой, представляя себе, как она становится рыцарем… могла бы она стать рыцарем? Убивать врагов? Переступить грань… могла бы? — Маргери! Уиллас не сердится, но вид сестренки с мечом в руках, даже деревянным, ему не нравится. Старший из детей Тиреллов всегда опекал младших, и в особенности — сестру, и, хотя искренне восхищается девушками, которые владеют оружием, но Маргери, нежный цветок — и вдруг с мечом? — Милая, — двенадцатилетний Уиллас уже имеет право считать себя мужчиной, и присаживается на колени перед сестрой, чтобы сравнять их лица, говоря ласково, но твердо, — ты не должна брать в руки оружие. — Почему? — Маргери обиженно надувает губки. — Тебе и Гарлану можно, и даже Лорасу подарили меч, а он старше меня всего на один год… — Потому что мы — мужчины, — говорит Уиллас. — Мы все однажды станем рыцарями. А ты — женщина, ты — леди. — И чем я хуже? — Маргери готовится обижаться всерьез, но Уиллас тепло улыбается, гладя ее по шелковистым каштановым волосам. — Ты ничем не хуже, цветочек. Ты — лучше. Не ты должна сражаться за себя или других — это другие должны сражаться за тебя. Поверь мне, Маргери, когда ты вырастешь — многие мужчины будут сражаться не только защищая тебя, но и добиваясь твоей руки. Ты станешь прекрасной женщиной, ради защиты которой убьют любого, ради спасения которой не жаль будет умереть. К тому же, у женщин есть другое оружие. — Какое? — с интересом спрашивает Маргери, думая, что это тоже что-то вроде меча. Уиллас лукаво улыбается. — Однажды тебе расскажет об этом бабушка. Правление королей-драконов закончилось еще до рождения младшей из роз — после восстания Роберта Баратеона все Таргариены были убиты, все без исключения, даже совсем маленькие дети. Железный Престол вместо драконов заняли олени — не самый лучший герб для правящего дома, думала Маргери, глядя на знамена с золотым коронованным оленем на зеленом фоне. Герб Баратеонов — черный коронованный олень на золотом, но знамена изменили специально для нее. Знамена, реющие над военным лагерем Ренли Баратеона — прямой намек на союз их домов. Роберт Баратеон, некогда бывший прекрасным мужчиной и великим воином, убивший в поединке самого Рейегара Таргариена, лично раздробив ему грудь своим молотом, со временем превратился в едва ли не худшего короля, чем Эйерис Безумный; Эйерис сжигал людей заживо и подозревал врага в каждой тени, мелькнувшей мимо, но его политика не была диктатурой. Политику Роберта тоже нельзя было назвать диктатурой, но… что лучше, когда народ процветает под тиранией или нищенствует под властью «доброго» правителя? Эйерис мог сжечь придворных, заподозрив их в несуществующей измене, но Роберт, по личному мнению подрастающей Маргери, поступал гораздо хуже — он проматывал деньги короны направо и налево, задолжал огромную сумму Железному Банку Браавоса, а из того сильного красавца-воителя превратился в вечно пьяного толстяка, думающего лишь о вине, еде, охоте и шлюхах. И погиб король Роберт не в славной битве, не от руки достойного противника, не на войне, а на обыкновенной охоте, от раны, нанесенной клыком дикого кабана. Претендентов на Железный Престол оказалось много, даже слишком — старший сын Роберта, Джоффри, двое братьев Роберта — Станнис и Ренли, а также на Севере подняли голову Старки во главе с их новоиспеченным лордом Роббом и Бейлон Грейджой, лорд Железных островов, сначала почти присоединившийся к войне за власть над Семью Королевствами, а после отказавшийся от всеобщей битвы и вместо этого атаковавший Север. Временно Престол занимал Джоффри — временно. Его власть не признавали и не признавали верно, ибо наследовать королю имеет право его старший сын, либо, за неимением сыновей — брат или иной родственник, Джоффри же не был сыном Роберта. Все официальные его дети были на самом деле бастардами, рожденными королевой Серсеей от ее брата-близнеца Джейме. У Роберта бастардов было еще больше, гораздо больше, но он, в отличие от Серсеи, не объявлял их принцами и принцессами, и всех его незаконнорожденных детей своевременно уничтожили люди королевы — она ревновала, но не к мужу, а к власти. Законным по всем правилам королем считался Станнис, но дом Тиреллов поддержал Ренли — младшего из братьев-Баратеонов, и причин тому было несколько: Ренли был красив и обаятелен, и одним видом вызывал симпатию народа, Ренли был легко поддающимся чужому влиянию, и, что едва ли не самое главное — Ренли был любовником Лораса. Во время восстания Роберта, родовой замок Баратеонов, Штормовой Предел, держал в осаде Мейс Тирелл, отец Маргери. Оборонял замок Станнис, упрямо отказываясь открыть ворота. Люди ели крыс и умирали от голода целый год, как простолюдины, так и лорды, в то время как армия Тиреллов пировала у их неприступных стен. Ренли тогда был там же, и был пятилетним ребенком. Ситуация в осажденном городе могла дойти до каннибализма, но, когда Мейс узнал, что Таргариены побеждены, необходимость осады исчезла, и он ушел от Штормового Предела, а Тиреллы преклонили колено перед Баратеонами. С тех пор прошло много лет, но когда четырнадцатилетняя Маргери узнала, что Лорас отправляется в тот самый Штормовой Предел, чтобы стать оруженосцем Ренли — ей стало страшно: вдруг ее брату будут мстить за то, что делал их отец? Но Ренли сразу же принял Лораса хорошо. Более чем хорошо. Они полюбили друг друга, и именно Лорас убедил Ренли завоевать Железный Престол — кому же править, как не ему? Джоффри — бастард, а Станнис, хоть и законный, похож на лобстера и королем ему не стать. Все представители дома Роз были хитрыми и умеющими убеждать — Ренли загорелся желанием власти, и Тиреллы мгновенно собрали огромное войско, способное взять Королевскую Гавань за считанные дни. Но к браку Маргери и Ренли не был готов никто из трех — ни Ренли, ни Маргери, ни Лорас. Все устроила бабушка. — Бабушка, но почему я должна выйти замуж за Ренли? — спрашивает Маргери. Оленна вздыхает, расчесывая каштановые кудри внучки, отливающие на солнце рыжей медью. — Потому что он станет королем, милая. Ведь твое сердце не занято? Маргери качает головой. Леди Оленна печально смотрит вдаль. — Выбор между властью и любовью всегда должен падать на власть, запомни это. В молодости я была прекрасна — ты полностью унаследовала мою красоту и даже превзошла ее. Я была помолвлена с Дейероном Таргариеном, принцем — выйдя за него, я была бы близка к короне, я могла бы стать королевой. Стань я женой Дейерона — кто знает, возможно, не правил бы никакой Безумный Король… Но я была юна, глупа и влюбчива. Титул Дейерона значил для меня меньше его красоты, а он напоминал мне хорька. Нареченный же моей сестры Виолы, Лютор Тирелл, был прекрасен, и я влюбилась в него, и прямо перед их помолвкой с Виолой пробралась в спальню Лютора. Мы провели ночь вместе, и после он не хотел даже смотреть не только на мою сестру, но ни на одну женщину, кроме меня. Мы поженились, у нас родился твой отец… Я любила Лютора. Но он погиб на охоте — почти так же глупо, как Роберт. Он был красив, но глуп. Я часто думаю, что, не будь тогда я ослеплена любовью — могла бы восседать на Железном Троне… и не только я и наш дом, тогда вся страна бы процветала. Маргери вспоминает свой первый визит в Королевскую Гавань, который поразил ее воображение — на улицах воняло гнилью и тухлой рыбой, грязные оборванные дети дрались за еду, больные нищие в лохмотьях и язвах просили милостыню… Если бы она стала королевой — нищие получили бы еду и кров, и дети тоже, никто бы не голодал, а вонь обратилась бы в аромат роз. — К тому же, девочка моя, — шепчет ей на ухо бабушка, — королева может иметь любовников. Только не нужно так явно заводить от них бастардов, как Серсея. Они с Ренли поженились, и во время свадьбы был устроен рыцарский турнир. Один из рыцарей победил всех, и, когда снял шлем, оказывается женщиной — или даже девушкой, едва ли намного старше золотой розы. Бриенна Тарт — высокая, широкоплечая, сложенная, как мужчина, она получила прозвище Красотка в качестве издевательства, и она безответно влюблена в Ренли. Преклонив перед ним колено, за победу на турнире Бриенна попросила в награду место в его королевской гвардии — и Ренли согласился. Маргери было искренне жаль Бриенну — но не потому, что она некрасива. На самом деле она была красива. Если снять с нее латы и подобрать подходящее платье, причесать волосы иначе, нанести на лицо немного румян — Бриенна могла бы стать действительно красоткой, а не зваться так в насмешку. Ей было жаль Бриенну потому, что та влюблена в Ренли, а он не ответил бы ей взаимностью, даже будь она самой Девой, одной из Семерых богов, спустившейся с небес, ибо интересуют его не девы. Даже по необходимости — после брака Маргери пыталась зачать ребенка с Ренли, но они оба не хотели этого — разум понимал, что так надо, но тела наотрез отказывались реагировать, как следует. Маргери осталась девушкой, чему была рада и не рада одновременно. Ребенок бы закрепил ее положение, как королевы. После оказалось, что отсутствие ребенка и консумации брака было лишь к лучшему — Ренли убила неизвестно откуда взявшаяся тень. Хотя в его убийстве обвинили Бриенну, которая была единственной с королем в тот момент наедине в шатре — Маргери гораздо легче было бы поверить в тень, чем в то, что горячо любящая Ренли Бриенна способна его убить. Больше всего Маргери волновало не это, а уничтоженный горем Лорас. — Он был лучшим, — шептал брат, чуть не плача и держа в руках уже который по счету бокал с вином. Маргери отняла бокал и крепко обняла Лораса. Молча, ничего не говоря — с разницей в возрасте всего в год, они были похожи, как близнецы, выросли вместе и понимали друг друга без слов.***
Король умер — да здравствует король. Война Пяти Королей завершилась, и Железный Престол остался за Джоффри. Станнис был убит на Севере, самостоятельно казнив свою дочь и доведя жену до самоубийства, Робб Старк женился по любви, нарушив брачный договор с семьей Фреев, и Фреи отомстили — договорившись о свадьбе одной из дочерей с дядей Робба, они нарушили закон гостеприимства и убили всех Старков — и Робба, и его беременную жену, и мать. Бейлон Грейджой тоже погиб — от руки своего брата. Из всех участников войны Пяти Королей из пятерых выжил только Джоффри. Для Джоффри брак с Маргери был более чем выгоден — Тиреллы оставались самым богатым домом Семи Королевств, Маргери сохранила девственность, и ничто не мешало им заключить союз. Джоффри расторг помолвку с Сансой Старк, и заключил помолвку с Маргери — чему обрадовались обе девушки. Санса боялась Джоффри, Санса боялась всех — одинокая и несчастная заложница, пташка в золотой львиной клетке, вынужденная петь львам песни. Из всех во дворце бедная северянка доверяла только Маргери, и обе привязались друг к другу Золотая роза утешала Сансу, как могла, обещала ей устроить ее брак с Уилласом, рассказывала о Хайгардене, а узнав, что леди Старк собираются выдать замуж за карлика Тириона — успокаивала ее, говоря, что красота может быть разной, как и предпочтения людей. Говорила так, словно знает в этом толк, но на самом деле повторяла слова бабушки. Они с Сансой обе готовились выйти замуж за чудовищ, но Джоффри, хотя с Сансой вел себя отвратительно, с Маргери преображался до неузнаваемости. Вся его жестокость исчезала — заложница и дочь предателя не шла ни в какое сравнение с его будущей королевой. — Это особый арбалет! Он сделан иначе, чем другие… Хотите попробовать? — предлагает Джоффри. Благодаря братьям-воинам Маргери разбирается в оружии лучше него и может описать арбалет куда подробнее — Гарлан был помешан на оружии, но вместо уточнения особенностей арбалета лишь опускает ресницы, словно виновато. — К сожалению, я ничего не понимаю в этом, ваша милость. Я всего лишь девушка. — И все же, хотите попробовать? — Хочу. Они с Джоффри стоят рядом и король направляет руки Маргери на арбалете в зеркальное отражение. — Как вы думаете, вы смогли бы выстрелить? — спрашивает Джоффри. — В человека? … он издевался над Сансой, доведя ту до панического страха перед всеми людьми. Он грубо и мерзко поступал со своим родным дядей, унижая его лишь за то, что он — карлик. Он грубил своей матери, пугал своих младших сестру и брата… С каким же удовольствием она бы выстрелила в Джоффри. Роза представляет себе, как арбалетная стрела прошивает грудь королевского львиного ублюдка, нежно улыбается и отвечает: — Если вы пожелаете. Джоффри остается доволен. Перед свадьбой Леонетта искренне боялась за Маргери, сочувствовала ей и везде ее сопровождала. Она сразу же запретила служанкам помогать Маргери купаться, взяв это на себя — кто знает, как настроены слуги, а когда женщина бывает более беспомощной, чем во время купания? Втирая в ее кожу розовое масло, Леонетта в который раз попросила: — Маргери, может, ты откажешься от брака?.. — Ты же знаешь — не откажусь, — вздохнула Маргери. — Леди Санса сказала, что Джоффри — чудовище, и ты видишь это сама. Неужели это того стоит? Я знаю, у тебя самая великая цель, но стоит ли эта цель боли и унижений? Маргери немного помолчала — она сама думала об этом. И все же… — Стоит, — твердо ответила она. Леонетта после еще полуминуты тишины склонила голову. — Хорошо, ваша милость. — Я чем-то обидела тебя? — взволновалась Маргери. Хотя на людях они с Леонеттой продолжали звать друг друга на «вы» и по титулам, но наедине вели себя совершенно не официально, и вдруг сестра обратилась к ней таким образом… — Нет, — ответила Леонетта. — Вы ничем не обидели меня, ваша милость, не тревожьтесь об этом. Просто, если до сей минуты вы были мне любимой сестрой, то отныне и навеки вы не только моя сестра — вы моя королева. Будь я в более подходящей одежде, а не в халате — преклонила бы колено, — добавила она, и Маргери рассмеялась.***
Свадьба планировалась грандиозная. Маргери было смешно — снова Баратеон, ибо имени этого у Джоффри никто не забирал. Она нарядилась в шикарное платье, они вместе с Джоффри произнесли брачную клятву перед септоном, поцеловались… На свадебной церемонии хватило касания губ; Маргери искусно соврала Джоффри, что после неприличных предложений Ренли, которого возбуждали не женщины, ее пугает близость мужчины, и, удивительно, но жестокий король послушно не домогался до невесты и на свадьбе их поцелуй остался самым невинным. Восседая во главе стола рядом с теперь уже мужем, Маргери испытывала дурноту от одной мысли, что придется лечь с ним в постель. С Ренли не было так страшно, к Ренли она не испытывала ни любви, ни желания, относилась к нему, как к другу, и он был ей просто безразличен, а Джоффри был ей противен. И вряд ли он будет ласков, поняв, что как муж — в своем праве… но не убьет же он ее? Из мыслей юную королеву вырвали крики. Джоффри сдавленно хрипел, падая на землю, его глаза закатились так, что остались видны лишь белки, он корчился в агонии — и Маргери поспешно отвернулась, но не потому, что ей было страшно или видеть его смерть, она бы с удовольствием досмотрела до конца весь спектакль его агонии, но должна была отвернуться, иначе… …иначе кто-то мог бы прочесть в ее взгляде узнавание. Тиреллы не зря носили на гербе розу — растение, в отличие от прочих великих домов Вестероса, которые выбирали животных. Тиреллы все до единого были отличными травникам, детьми природы, растущими среди садов и лесов. Растения же не только красивые и яркие, привлекающие и радующие взор. Растения могут быть лекарственными и спасать человеческие жизни. Растения могут быть ядовитыми, и иногда яд куда смертоноснее и опаснее меча. От меча можно защититься. От яда — нет. Джоффри выпил яд, и Маргери знала, какой. Знала, как его готовить. Знала и противоядие — но даже не подумала сказать кому-то об этом. Никто не стал подозревать Тиреллов в убийстве — множество людей желало молодому королю смерти, а розам убивать его было невыгодно. Убийцей могла быть Санса, мог быть Тирион, но точно не кто-то из дома Роз. — Бабушка, — Маргери уверена, что их не подслушивают, и только потому задает этот вопрос. — Почему? — Почему? — Оленна улыбается, безмятежно водя пальцем по краю бокала. — Да, я говорила тебе, что между любовью и властью стоит выбирать власть — но только в том случае, если выбираешь мужчину. Ты — моя любимая внучка, мой самый драгоценный цветок — думаешь, я выдала бы тебя замуж за это чудовище? Маргери крепко сжимает сухую руку бабушки, отвечая ей благодарной улыбкой. — А власть? — спрашивает она. Королева Шипов пожимает плечами. — У Джоффри есть младший брат. Король умер — да здравствует король. Томмен Баратеон, в отличие от Джоффри — милый мальчик, добрый, мягкосердечный, ни капли не похожий на мать и брата, но… он мальчик. Всего на год младше Маргери, он выглядит ребенком и ведет себя так же, но если Джоффри вел себя, как злой и избалованный ребенок, то Томмен не способен обидеть и мухи, любит сказки, любит сладости, любит котят и очень любит Маргери, сразу же искренне привязавшись к красивой и обаятельной невесте, которая делала все, чтобы очаровать нового короля — и снова Баратеон! — но Маргери его не любила, и после брака не могла делить с ним постель. В брачную ночь они просто спали рядом. Ей был нужен ребенок, только имея дитя от короля, она прочно пустила бы корни во дворце, но она не могла. Даже Ренли и Джоффри в ее глазах были мужчинами больше Томмена — они не привлекали ее, но она могла назвать их мужчинами. Томмен понимал, что Маргери смущается, смиренно ждал согласия жены на близость, и ни к чему ее не принуждал, Маргери врала и ему, и Серсее, рассказывая, что молодой король ужасно утомил ее за ночь — неудивительно, ведь в нем течет львиная кровь. Серсея теряла влияние на сына. Серсея теряла власть. Серсея могла потерять все…***
Предложение женить Лораса на девице из одного дома-знаменосца Ланнистеров прозвучало неожиданно, но Тиреллы его приняли. На венчание в септе Бейелора Маргери предложили ехать в отдельной от Томмена карете, сославшись на то, что у короля срочные дела — королева-роза что-то подозревала, но отказаться ехать на свадьбу брата, когда уже был скреплен договор, не могла, и села в карету одна, в сопровождении лишь служанки. Пока карета ехала по улицам, Маргери смотрела в окно — все те же нищие, все те же оборванные дети, все та же грязь. Она ходила по этим улицам, по самому опасному кварталу одна, без стражи, с той же самой служанкой, которая сейчас была рядом с ней в карете, ступала по облитой помоями земле, пачкая подол дорогого платья «— миледи, вы порвете платье! — у меня есть еще», она натыкалась на угрожающего вида мужчину, явно разбойника, и он мог бы ударить ее, даже зная, что она королева, но улыбка Маргери и ее вежливое «прошу прощения», словно перед ней знатный лорд, его обезоружило, она дарила игрушки детям, чьи отцы погибли на войне и говорила им, что они должны гордиться отцами… Ее любили. Ее любила знать. Ее любил народ. Ее любил король. — Ваша милость, может, закрыть окно? — привычную служанку не мутило от вони на улицах столицы, но она переживала за свою королеву, которой могло поплохеть от дурного запаха и тряски одновременно. — Не стоит, — улыбнулась Маргери. — Знаешь, Бет, это пока что здесь плохо пахнет. Еще пару лет — и столица будет благоухать розами. Служанка ответила робкой улыбкой, и вдруг карета, покачнувшись, остановилась. Снаружи раздался звон мечей. Маргери ни с чем бы не спутала этот звук. На улицах Королевской Гавани не только грязно, но и опасно. В нищете люди часто доходят до отчаяния, от голода теряя человеческий облик, обращаясь в ведомых инстинктами животных: убей или будешь убит… Но это не разбойники. У разбойников не может быть мечей. Ножи. Кинжалы. Топоры. Просто кулаки. Но не мечи — не стальные клинки, длинные и острые… среди лязга железа Маргери узнала звон валирийской стали. Она различала все очень четко — каждую деталь, цвета, запахи, звуки. Испуганный вскрик Бет… может, и ей стоит закричать?.. Даже когда ей помогли выбраться из кареты — помогли, а не вытащили силой — Маргери молчала, выходя наружу и стараясь не смотреть на убитых. Люди в черных одеждах и масках выглядели угрожающе, но если бы они хотели убить ее — убили бы. Маска открыла мужское лицо. Знакомое лицо. Гюнтор Хайтауэр. Ее дядя. — Что… — Маргери нервно сглотнула. — Что происходит? По какому праву вы… — Если вы поедете в септу — погибнете. — Ч-что? Ответом на ее короткий вопрос прогремел взрыв, и роза обратилась в неподвижную статую, глядя, как вместо огромного здания септы Бейелора в воздухе расцветает зеленый цветок пламени. Не алого пламени — зеленого, зеленого, как фон на гербе Тиреллов. Дикий огонь. Что происходит?.. — Нет… — вырвалось у Маргери, но, прежде чем она закричала по-настоящему, тяжелая латная перчатка Гюнтора закрыла ей рот. Роза дернулась, но не смогла вырваться. Там же ее родители, бабушка, Лорас, они там, они в септе, они стали пеплом, а она здесь и жива… Почему? Почему так? Неужели это реальность, а не кошмарный сон? Неужели она сейчас не проснется? Рядом с Томменом… между ними всегда спал сир Лапка… потом она пойдет завтракать… снова соврет что-то Серсее… Леонетта ей улыбнется… После завтрака она прогуляется по садам под руку с Лорасом… с Лорасом, который прямо сейчас, там, в септе… Зеленая вспышка застила глаза темнотой. — Поспешим, — проронил Гюнтор, подхватывая на руки бесчувственную королеву. — Нужно скорее убираться отсюда.