Гейко

В районе, известном в Инадзуме под названием карюкаи, он повстречал грациозную девушку, напоминающую трепещущий на ветру цветок. Пребывая в стране пляшущих на омрачённом небосводе молний, являющейся его громовой колыбелью, Скарамучча ради интереса посетил район, предназначенный для развлечения и получения, как говорили люди, неких эстетических удовольствий. В том месте душисто пахли прекрасные цветы, которых все величали гейшами, но, увы, марионетка не ощущала того же немого восхищения и сладостного упоения, что и остальные. Он с безразличием смотрел на этих роскошно разодетых и разукрашенных девиц, которые пытались всячески угодить. Будучи приглашённым в очая, он видел, как те трепетали и порхали над ним, напоминая надоедливых насекомых, из-за чего вскоре прогнал девушек. Там-то Шестой Предвестник и встретил её, так сильно выделяющуюся на фоне инадзумцев своим необычным разрезом глаз и происхождением. Она носила покрытое ложью имя, данное главой женской общины — Харуко, о настоящем знали лишь немногие. Девушка уже была не майко. Когда ей исполнилось двадцать, она прошла обряд перехода, символизирующий превращение майко во взрослую гейко. Харуко являла собой изящную иву, склоняющаяся к другим, чтобы исполнить их желания. Её солнечные улыбки очаровывали душу, а глаза, напоминающие чернильные орхидеи, красиво сияли. Девушка станцевала для него Наноха, поведав историю о бабочке и цветах. Всё тело гейко двигалось изящно, каждое же движение было исполнено грациозностью и профессионализмом. Несомненно, многие приходили сюда только для того, чтобы упиваться её непревзойдённой красой и движениями, в особенности этой лебединой томной шейкой, прекрасным белым личиком и ласковыми руками, выглядевшими из-под одежд. Они были схожи с ветвями, припорошенными мелким снегом, такие бледные и тонкие, казалось, одно нечаянное движение, и они тут же сломаются. Даже щёки, украшенные пурпуром персиковых цветов, должно быть, восхищали мужчин, на что Скарамучча поглядел бы с отвращением. — Не желаете ещё испить чая? — прошептала она нежней камыша, навевая сей прохладной ночью духоту. Девушка слегка повернулась, давая лицезреть на шее три полосы, не спрятанные под слоем пудры. Одетая в традиционное и явно не дешёвое кимоно, Харуко двигалась с аристократичной утончённостью, наливая ему горький чай. Не сумев сдержать странный, ничем необоснованный, кроме как обычным любопытством порыв, Сказитель притронулся пальцем к одной из полосок на девичьей шее. Ему было интересно, так ли нежна и тонка кожа девушек, как любят говорить, на что Харуко резко отстранилась и мигом обернулась. — Извините, — только и прошептала она. Скарамучча лишь цыкнул языком и принял из её рук пиалу с чаем, отпив немного. А кожа всё-таки и впрямь была нежной и тонкой, совсем как у бабочки... — Твои конкурентки-подружки были надоедливыми. Надеюсь, ты не станешь лишний раз надоедать мне своим писклявым голоском. Гейко согласно кивнула головой, а затем стала стараться запоминать все личные предпочтения Предвестника, чтобы обслужить его подобающим образом. Украдкой разглядывая его с интересом, девушка явно была сражена необычной и божественной красой этого юноши. Таких прекрасных созданий она в жизни не встречала. Но стоило ему хоть раз смерить её холодным, равнодушным, несколько жестоким взглядом, от коего по коже, как муравьи, побежали мурашки, сердце Харуко тут же замерло от страха. Скарамучча абсолютно ничего не делал, только пил свой чай, сидя напротив неё и держа дистанцию, и всё сверлил холодным, как остриё катаны, взглядом. Харуко же тонкими и сахарными пальчиками играла на музыкальном инструменте печальные, пропитанные мукой мотивы. По его приказу. Только спустя минут десять гляделок Сказитель наконец заговорил с девушкой, задав вопрос: — Настоящий цвет? — Да, мои светлые волосы достались от матери, — стараясь не поднимать на него своего взгляда, ответила гейко. — Полукровка, — кивнул он. — Откуда твоя мать? — Из Мондштадта. Много лет назад, когда ещё границы были открыты и не был издан указ Сакоку, отец отправился в далёкую страну вина и песен, где и повстречал мою мать. — Алые губы, тронутые улыбкой, грозили погубить любого, но только, к счастью или сожалению, не куклу, в чьей грудной клети зияла пустота. Но это ненадолго, вскоре он вернёт то, что по праву должно было принадлежать ему. — Как твоё настоящее имя? — Фрейя, господин. Было достаточно одного взора на юношу, чтобы понять: нужно слушать его, когда он говорит, а также без вопросов и колебаний делать то, что он требует. И пусть Шестой Предвестник говорил, что все гейши надоедливые мухи, Сказитель не ожидает ничего, кроме как полного внимания и такого же порхания над ним от Харуко. Всё-таки его время — драгоценный ресурс. — «Господин»? — Губы Скарамуччи кривятся в жестокой улыбке. — Да, верно, называй меня так. Имя здесь будет излишне. Что ж, станцуй мне ещё что-нибудь, Фрейя.