С моим миром позади

Пока Дэйв тосковал и находился в ужасном моральном состоянии, Джеймс чувствовал себя не лучше. Он винил себя за неожиданный уход с утра, не дав возможность другу попрощаться с ним, лишь оставил непонятную записку. Конечно, он переживал за Дэйва, но надеялся на то, что тот без него справиться. Джеймс явно не подумал, прежде чем покидать Дэйва, точнее подумал недостаточно. Он фактически оставил инвалида одного, хоть он и может самостоятельно передвигаться и совершать какие-либо действия, ему дл сих пор нельзя испытывать большую нагрузку. Тоскать что-то тяжёлые или слишком низко нагибаться. Джеймс не знал, когда он вернётся, если вернеться вообще. Выдохнув, он попытался себя успокоить и стать чуть уверенней. Собравшись с силами, он зашёл в автобус, с таким же новобранцами как и он. Усевшись куда-то в угол автобуса, он крепко прижал к себе сумку и уставился в окно.   Джеймс практически ничего не знал ни о войне, ни о политической ситуации в мире. Да и в самой политике он тоже не разбирался, он считал что ему это не нужно. Даже имея эти знания, вернуться живым они ему навряд ли помогут. В споре автобус двинулся. Джеймс на некоторое время, поэтому не заметил как рядом с ним кто-то сёл. Он тут же проснулся, но внимание не обратил, не хватало ещё лишних знакомств. Они бы так и сидели молча, пока незнакомец не начал диалог. — Хэй, спишь что-ли? — у незнакомца был тихий и вежливый голос, поэтому Джеймс даже немного удивился и кивнул ему. — В армии нужно выспаться, — он достал из кармана маленькую коробочку и любезно протянул её Джеймсу. — Нет, я не курю, — Джеймс аккуратно отодвинул коробочку от себя, но парень её не убрал. — А это не сигареты, — открыв коробочку, он достал оттуда жвачку, завернутую в фольгу, — Беги, а то Бог знает, через сколько снова её увидишь. — А? — Джеймс немного удивился и повернулся к собеседнику лицом.   Это был парень лет двадцати -двадцати двух, ухоженный и опрятный. На удивление, у него всё ещё были длинные волосы, видимо он хотел постричься именно в армии. Они выглядили как лошадиная грива, падали ему на плечи, каштановые и такие пушистые. Джеймсу на секунду захотелось до них дотронуться, но  сдержался. Ещё одна вещь, которая отпечаталась в памяти Джеймса, так это большой и острый нос, прямая переносица, кончик опущен вниз. Над верхней губой были короткие усики, которые сперва было трудно заметили. Джеймс не заметил, как парень улыбнулся ему и всунул в руку две жвачки. — А, спасибо, — немного разнервничавшийся Джеймс быстро схватил сладость, открыл одну и запихнул в рот.   Незнакомец, на удивление Джеймса, никак его за это не упрёк, лишь улыбнулся пошире. Кажется он заметил, что Джеймс рассматривал его, не моргая, минут пять. — Не бойся меня, ладно? — парень отвернулся на секунду от Джеймса, осмотрел автобус, а потом снова посмотрел на него, — Не думай, что ты один такой, неуверенный в себе и затюканный.   Джеймсу было крайне трудно общаться и отвечать, никто с ним никогда не общался так, по сценарию или по заготовым репликам, к которым он привык. Не общался как преподаватели или продавщицы, этот человек действительно пытался начать с ним общение или даже поддержать. Ему было крайне неловко и стыдно, собственная беспомощность убивала его. — Я Клифф, — парень попытался как-то вывести Джеймса из транса, поэтому протянул ему руку для рукопожатия.   Тот же, сразу её не пожал, немного недоумевая, а потом, когда до его тупой голову все-таки дошло, он быстро пожал её и представился: — Д-Джеймс! — он крепко сжал руку нового друга и с большим любопытством и удивление посмотрел в его глазах.   Клифф громко рассмеялся и отпустил его немного ослабшую и вялую руку. Практически всю дорогу оно разговарили и болтали, точнее болтал только Клифф, а Джеймс внимательно слушал его с неподдельным интересом. Клифф был для него совсем новым опытом, он был по его мнению очень умным и смышлёным, рассудительным и даже каким-то спокойным и расслаблененным. Джеймсу было приятно его слушать. Он запомнил и анализировал каждый его рассказал, предложение, слово, впитывал всю информацию.   С того момента в автобусе прошло несколько месяцев, за это время, они сблизились ещё сильнее. Им повезло попасть в один отряд но военной подготовки и в одно общежитие, поэтому они всегда могли быть вместе. За эти месяца, как удивительно, не произошло ничего интересного, просто военная подготовка. До Джеймса, к при великому счастью, никто не приставал, возможно это из-за Клиффа, который как его верный телохранитель ходил вечно рядом с ним. Оно часто вдвоём, пытались найти уютное местечко, где тихо, нет других новобранцев, чтобы поболтать вместе или просто тихо посидеть.   В один из таких случаев, они заперлись в какой-то кладовой общежития. Их никто не собирался искать ближайший час,  поэтому можно было не беспокоиться. Было довольно темно из-за полного отсутствия света. Джеймс сразу же прижался к стене, а потом уселся на пол. Клифф достал из своего кармана заначку в виде коробки из под жвачки, достал спичку и попытался зажечь. К большому сожалению, этого не получилось. Печально выдохнув, он уселся рядом с Джеймсом и уставился куда-то в точку на потолке. Первым диалог начал Джеймс, что было непривычно для них обоих: — Слушай, а тебе двадцать, почему ты, ну, — его голос немного дрожал, Джеймс чувствовал, что задает свои вопросы как-то неправильно и неуместно. — Всё нормально, Джеймс, — Клифф постарался поддержать его, сделать обстановку более приятной, — Я не нашёл своего места в жизни, считай, мне просто не было чем заняться, я много раз пытался найти себе работу,  которой бы я был заинтересован по-настоящему, а не только ради получения прибыли.   Джеймс неловко сглотнул. Он не знал, как ответить на этот вопрос, Джеймс ощущал какое-то тепло, когда Клифф разговаривал с ним об этом, был таким честным и искренним, он чувствовал, что Клифф для него родственная душа. Он буквально озвучивал проблемы Джеймса простым и понятным для него языком. Вздохнув, Бёртон повернулся лицом к другу. — Это наверное глупо идти на войну из-за безработицы, — Клифф ухмыльнулся. Кажется для него идти на верную смерть — это не что-то особо то важное, — Но может, если я стану военным, я найду себе хоть в какой-то нише, если выживу, — выражение его лица стало немного печальным, но Клифф понимал, что Джеймсу ещё хуже, поэтому он снова легонько улыбнулся уголками губ. Джеймс немного помялся, а потом тихо ответил: — Я-я тоже, наверное, — невнятно бормотал он, будто врал. Губы задролжали, а ладони запотели. Джеймс словно не верил в то, что он действительно согласен с Клиффом. Эти слова, это всё про него, всё про него, чистая правда, то, что его описывает. На холодный тёмный кафель капнули слезы, всплеск которых, создал некое тихое эхо. Сжавшись в своеобразный комок, он прижал к себе колени, уткнувшись в них своим большим носиком. Бёртон быстро заметил слезы на глазах парня. Положив свою руку на его плечо, прижал к себе. Приблизившись к уху Джеймс, Клифф начал медленно шептать ему: — Ты обязательно вернёшься живым, ты обязательно останешься в памяти своего самого любимого и важного для тебя человека, Джеймс, я в тебя верю, — Джеймс что-то нервозно промямлил в ответ. Клифф поднял его за подбородок, вытирая его слёзки большим пальцем, — Вступить в армию было ошибкой, но ты дойдешь до конца, сквозь кровь, боль и слезы. Бёртон, конечно, не был полностью уверен в своих словах. С фронта никто не возвращается живым и здоровым, никто не уходит без травм. Либо мучительная смерть, либо болезнь, инвалидность. Третьего не дано, если ты обычный рядовой солдат, хотя даже служащие, находящиеся выше, иногда не мог избежать этого. Клифф врал. И знал, что врёт. Говорить Джеймсу правду было правильно, но чувство жалости к маленькому мальчику перевесило логику и холодный здравый ум. Два месяца военной подготовки прошли казалось незаметно. И вот, настало время отправляться на поле боя. Джеймс в последний раз видел казарму, койки с дырявыми жёсткими матрасами, холодный серый кафель, в некоторых местах давно уже треснул, пыльные тумбы и шкафи, ранний подъем, пасмурное серое утро и красавй красно-бархатный закат, почти безвкусная еда, то как им подбирали форму, и то как оно впервые принимали душ всё вместе. Джеймс даже немного проникся всём этим, за два месяца это стало таким привычным и родным. Первое, что услышал и увидел он, как только впервые вступил на землю врага, так это взрыв, гул, а перед глазами просто белый экран. Тушка Джеймс упала на тёплую землю, что было довольно непривычно. Перекатившись куда-то в кусты, он попытался прийти в себя, держась за голову. К его счастью, он никак пострадал и отделался испугом, что по сравнению с другими рядовыми, было лучшим исходом. Возле него уже валялся чей-то труп. Лицом в землю, в одной руке ружьё, а другая отсуствует. Вокруг лужа крови, которую почти впитала земля, оставив лишь бледный красный след. На части лица, которую можно было видеть, страха испуг. Глаза открыты, взгляд полон безнадёги, щеки, губы в саже и грязи. У Джеймса чуть не остановилось дыхание от такой картины. Он никогда не видел что-то более ужасное и кошмарное, нежели это. Колени дрожали, руки тряслись, сердце билось с бешеной скоростью, пока взгляд бегал туда-сюда, изредка оставливаясь на трупе. Дополняли столь мрачную картину крики, визги словно из преисподней, взрыв, выстрелы. Его будто парализовало. Он не мог ни говорить, ни дышать. Только смотреть и вслушиваться. Вскоре Джеймс кто-то схватил за плечо и поднял. Это он не видел кто это был, но явно кто из его отряда. Конечно, он последовал за ним. Плюхнувшись в один из окопов, он начал заряжать пушку. Он долго не мог это сделать, из-за потных трясущихся ладоней. Покончив наконец с этим, Джеймс немного вылез из своего тыла и нацелился на первого попавшегося вражеского рядового. Первая попытка выстрелить в него не обернулся успехом, он промахнулся. После того, как были сделаны езе пару выстрелов, некоторые пули даже попали в цель, на него свалилось чьи-то мёртвое тело. Джеймс пришлось плюхнуться на сырую землю, не в силах поднятл труп, он некоторые время пролежал под ним, скрывая своё лицо. Это как раз-таки помогло ему выжить. Пока Джеймс прикрывался трупом, буквально в нескольких метрах от негонего развязалась кровавая бойня. К его счастью, Джеймс то ли не увидели, то ли посчитали мёртвым, поэтому и не тронули. Вдыхая трупный запах, запах крови и пороха, параллельно с этим слышал вопли, жалобные, душераздирающие. По щекам медленно скатывались слезы отчаяния и безысходности. Уже вечером Джеймс вернулся на базу вместе с парой ребят. Кипиша там было не меньше. Медсестры перевязывали раненных, пытаясь хоть как-то им помочь, прекрасно понимая, что их жизни не спасти. Ему было очень трудно наблюдать за этим, поэтому отошёл в сторону. Через пару метров было что-то по типу шатра, там как раз-таки и раздавали ужин. Какая-то каша, да немного чая. Джеймс встал в очередь. После того, что он увидел, у него не было особого аппетита, но есть надо. Джеймс не знал, сможет ли он вообще поесть в следующий раз.